Региональный дискурс. 
Регионоведение

Основные понятия: региональный дискурс, региональные дискурсивные практики, региональные нарраторы.

Дискурс (от тхозднелат. discursus — рассуждение, довод) — лингвистическая и обществоведческая категория, активно разрабатываемая в рамках постмодернистской парадигмы начиная с 1960;х гг. (М. Фуко и др.). В самом общем виде определим ее как относительно общепринятые способы видения и интерпретации окружающей действительности, а также действия субъектов и институциональные формы организации общества, вытекающие из такого видения.

Эта категория активно используется в рамках такого постмодернистского направления обществознания, как постструктурализм с его методологическими атрибутами — диалогизмом, гетерологизмом и пр.

Применение термина «дискурс» в контексте регионоведческой проблематики является далеко не общепринятым. Так, исходя из определения в Большом толковом социологическом словаре, где он представлен как «научный язык и язык специалистов, а также выражаемые идеи и социальные результаты, которые, согласно Фуко, должны считаться главным явлением социальной власти, а не просто способом описания мира»^[1], рассматриваемый термин не имеет региональной составляющей.

В то же время согласно Социологическому энциклопедическому словарю под редакцией академика Г. В. Осипова, определившему дискурс как «вид речевой коммуникации, основывающийся на региональном непредвзятом обсуждении, на попытке дистанцироваться от социальной реальности»^[2], региональная составляющая в этом термине является одной из важнейших, атрибутивных.

Словарь современных понятий и терминов определяет дискурс как: «1. Логический довод, мыслительную посылку. 2. Связный текст в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и другими характеристиками, использующийся в особенности для анализа в междисциплинарных областях»^[3], следовательно, предусматривает поле для региональных и регионоведческих интерпретаций.

Исходя из этого определения, под региональным дискурсом будем понимать относительно общепринятые способы видения и интерпретации региона, а также субъектов региональной политики и институциональных форм организации региональных сообществ.

Если по тем или иным существенным параметрам мы говорим о проявлении групповой, межгрупповой, коллективной и т. п. идентичности в рамках определенной проблемной территории, то обязательно обнаруживаем там наличие регионального дискурса.

Региональные дискурсивные практики — это формы и процедуры использования различных видов дискурсов по поводу производства или воспроизводства региональных идентичностей.

«Социальные региональные диалекты» порождаются в конечном счете социальной и территориальной дифференциацией общества и интенсивностью проявления тех или иных форм социальной деятельности. При этом конкретные формы этой социальной регионализации, естественно, не прикрепляются однозначными признаками к определенным региональным носителям.

Региональный дискурс, соответственно, имеет пространственную и временную координаты.

В период Античности Европа не имела строго детерминированных географических рамок и, по мнению «отца истории» Геродота (V в. до н. э.), была одним из трех континентов, на просторах которых существовал как греко-римский мир, так и противостоящий ему мир варваров.

Эта же тенденция прослеживается в Средние века. Территория Европы в период Карла Великого (конец VIII — начало IX в.), которого порой официально именовали «отец Европы», ограничивалась пространством созданной им империи.

В Новое время границы Европы также менялись. Так, Петр Первый «отодвинул» ее восточную границу от Дона до Уральских гор. До самого последнего времени термин «европейское государство» не применялся к Турции, хотя на протяжении почти пяти столетий, с XIV по XIX в., она контролировала до четверти территории этой части света.

Важно подчеркнуть, что творцы соответствующих наполнений терминов всегда преподносили их как единственно истинные и существовавшие постоянно. Следовательно, мы можем говорить о циклах, периодах и ареалах существования того или иного регионального дискурса.

На субрегиональном уровне ситуация выглядит однотипно. Рассмотрим это на примере анализа дискурсных практик, описывающих современные отношения в регионе Балтийского моря.

Региональные отношения на территориях, примыкающих к Балтийскому морю, представляются и конструируются целым рядом категорий: «Балтия», «страны Балтии», «Прибалтийские страны», «Прибалтийские государства», «Прибалтика», «Прибалтийский регион», «регион стран Балтийского моря», «регион Балтийских и Северных стран», «Баренци Балтийский регион» и т. п.

Благодаря географическим, политическим, экономическим параметрам регион стран Балтийского моря (РСБМ) оказывает значительное воздействие на формирование современной системы международных отношений. На сегодня он является одним из самых динамично развивающихся регионов Европы.

Понятие «регион стран Балтийского моря» не имеет стабильных и общепринятых в научном сообществе географических границ. Узкое его понимание базируется на практике приграничной кооперации. В таком смысле в РСБМ чаще всего включают Санкт-Петербург с Ленинградской областью, Калининградскую область, выходящие на Балтику административные единицы Дании, Швеции, Финляндии, Германии, страны Прибалтики, а также северные воеводства Польши. Многие города этих территорий входят в Союз балтийских городов. Иногда это ядро более широкого региона называют Балтийским поясом.

В геополитическом смысле РСБМ включает в себя государства, имеющие выход к Балтийскому морю: Россию, Эстонию, Латвию, Литву, Польшу, Германию, Данию, Швецию и Финляндию; иногда к нему относят также Норвегию и Белоруссию, которые тесно связаны с указанной группой стран инфраструктурными и другими характеристиками.

В политико-географическом смысле термин не вполне корректен, ибо относительно единая политическая составляющая на наднациональном уровне в настоящее время отсутствует.

С физико-географической точки зрения к РСБМ относятся территории бассейна рек, впадающих в Балтийское море: почти весь Северо-Запад России, прилегающие части Севера и Центра, а также Калининградская область, из зарубежных государств — Литва, Латвия и Эстония, практически вся Польша, основная часть Швеции и Финляндии, больше половины территории Дании и почти половина Белоруссии, северо-восток Германии, часть Норвегии, небольшие участки Украины, Чехии и Словакии.

В целях территориального планирования, согласно международной программе VASAB-2010, к Балтийскому региону отнесены Дания, Швеция, Норвегия и Финляндия, страны Прибалтики, Польша, Белоруссия, земли Германии — Шлезвиг-Гольштейн, Мекленбург-Передняя Померания, Бранденбург, города Берлин и Гамбург. А из субъектов Российской Федерации — Санкт-Петербург, Ленинградская, Псковская и Новгородская области (Северо-Запад Российской Федерации), Республика Карелия, Мурманская и Калининградская области.

Таким образом, существуют принципиальные расхождения в интерпретациях «балтийскости» в зависимости от содержания составляющих «Балтийского региона», «региона стран Балтийского моря» и т. п.

Следует отметить, что и словарный запас, и частотные характеристики употребления, и своеобразие символических интерпретаций и нарративных практик для конструирования и представления содержания понятия того или иного региона различны. Скажем, рассматривая Балтийские страны с точки зрения непосредственного выхода к Балтийскому морю, следует исключать из них Белоруссию, однако, моделируя инфраструктуру региона, это государство необходимо включать, ибо оно имеет единую энергетическую систему с рассматриваемыми государствами.

Под нарративом в нужном нам региональном контексте будем понимать «формальную оболочку» регионоведческого текста или же систему знаков, выражающую автора в контексте определенного языка конкретной исторической эпохи. Это своеобразная маска личного конструирования, представления региона на сиюминутной семантической универсальности.

Региональные нарраторы (как правило, субъекты регионального политического процесса, конструирующие дискурс), т. е. игроки, действующие в соответствии с известными им знаниями о «финале региональной истории», включают в нарративные практики важные и/или выгодные для них характеристики, обеспечивая рамки возможных временных и территориальных региональных интерпретаций.

Своеобразие дискурсивных практик и действий нарраторов в регионах Севера и Юга, Востока и Запада и т. д. позволяют говорить о значительных отличиях такой деятельности, а следовательно, о существовании различных региональных дискурсивных практик.

В связи с этим следует обратить особое внимание на важность реализации принципа дополнительности в различных «диалоговых» региональных дискурсивных практиках. В основания такого рода практик встраиваются бинарные оппозиции — парные отношения типа: необходимость — случайность, однородность — разнородность, одинаковость — инаковость, фрагментарность — универсальность, раздробленность — целостность, используемые при построении дискурса.

Как пишет современный исследователь Р. Дж. Бернстейн, «несмотря на весь декларативный скептицизм по поводу бинарных оппозиций (во всех фиксируемых случаях их использования. — И. Б.)… первый полюс оппозиции восхваляется и превозносится, а второй полюс осуждается, маргинализируется, изгоняется»^[4]. Действительно, «Запад есть Запад, Восток есть Восток», «империя зла» в виде СССР, по мнению идеолога конца «холодной войны» 3. Бжезинского, располагалась на «Востоке», современный «Север» всем богат, хорош и отличен во всех отношениях от «плохого» Юга.

Кроме указанной технологии упомянем технологию использования «Другого» в конструировании регионального дискурса [см.: Нойманн]. В определенном отношении она может рассматриваться как более общая форма технологии бинарных оппозиций.

Задание

Укажите, какие понятия и определения соответствуют друг другу:

а) внедрение 1) относительно общепринятые способы видения моделей восприяи интерпретации региона, а также субъектов регития региональной ональной политики и институциональных форм информации; организации региональных сообществ;

б) региональный 2) технологии отстранения и ухода от ответствен;

имидж; ности реально отвечающих за тот или иной процесс региональных лидеров;

в) региональная 3) парные отношения типа необходимость — слу;

дискурсивная чайность, однородность — разнородность, одина;

практика; ковость — инаковость, фрагментарность — универсальность, раздробленность — целостность, используемые при построении дискурса;

г) замена целей; 4) категория теории массовых коммуникаций для обозначения технологий встраивания в массовое и индивидуальное сознание жителей региона определенных стереотипических образов;

д) нарратор регио- 5) «формальная оболочка» регионоведческого нальный; текста или же система знаков, выражающая автора в контексте определенного языка конкретной исторической эпохи; своеобразная маска личного конструирования, представления региона на сиюминутной семантической универсальности;

е) бинарная оппо- 6) категория прикладной теории коммуникаций зиция; для обозначения технологии замещения в массовом сознании реальной цели мнимой или мнимыми целями;

ж) региональный 7) субъекты регионального политического продискурс; цесса, конструирующие дискурс, т. е. игроки, действующие в соответствии с известными им знаниями о «финале региональной истории», вкладывающие важные и/или выгодные для них характеристики в нарративные практики, обеспечивая рамки возможных временных и территориальных региональных интерпретаций;

з) нарратив в реги- 8) форма и процедура использования различных ональном контеквидов дискурсов по поводу производства или воссте; производства региональных идентичностей;

и) вербализация 9) комплекс свойств, создаваемый заинтересован;

информации ными субъектами с целью конструирования опреде;

по поводу региона; ленного представления о регионе. В результате их деятельности мы имеем дело с комплексом ассоциативных представлений по поводу региона; к) дистанцирова- 10) категория для обозначения процедуры точного ние. подбора термина или лозунга для выгодного заказчику конструирования и представления региональных процессов.

Рекомендуемая литература

Вахтин, И. Б., Головко, Е. В. Социолингвистика и социология языка: учеб, пособие. СПб., 2004.

Западная экономическая социология: хрестоматия современной классики / науч. ред. и сост. В. В. Радаев. М., 2004.

Миллер, Л. И. Тема Центральной Европы: история, современные дискурсы и место в них России // Новое литературное обозрение. № 52(6).

Митин, И. И. Комплексные географические характеристики. Множественные реальности мест и семиозис пространственных мифов. М., 2004.

Нойман, И. Использование «Другого». Образы Востока в формировании европейских идентичностей. М., 2004.

• [1] Джери, Д., Джери, Ю. Большой толковый социологический словарь: в 2 т. М., 1999. Т. 1. С. 184.
• [2] Социологический энциклопедический словарь / отв. ред. Г. В. Осипов. М., 1998.С. 73.
• [3] Словарь современных понятий и терминов // Бунимович, Н. Т., и др. М., 2002.С. 128.
• [4] Bernstein, R. J. The New Constellation: The Ethnical-Political Horiszons of Modernity/Postmodernity. Cambridge, 1991. P. 310.