«Культурно-исторические типы» н. Я. Данилевского

Если историограф античности Э. Мейер создал новую методологию исторического познания, полностью восстановив в правах цикличное видение социальных процессов минувшего, то российский философ Н. Я. Данилевский фактически создал новую отрасль политологии, которую можно с полным правом назвать цивилизациологией, хотя чаще сегодня употребляется термин цивилизациография.

Н. Я. Данилевский отвергает линейно-прогрессистскую концепцию неогегельянской философии истории в виде единой цивилизации во главе с «германско-романским миром». Не отказывая в существовании этому вектору в принципе, он, однако, убежден, что «бесконечное развитие, бесконечный прогресс в одном и том же направлении (а тем более, по всем направлениям вместе), очевидно, невозможен». Прогресс «заключается не в том, чтобы идти все в одном направлении (в таком случае он быстро бы прекратился), а в том, чтобы выходить всем на поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, со всех направлений. Поэтому ни одна цивилизация не может гордиться тем, чтобы она представляла высшую точку развития по сравнению с ее предшественницами или современницами, по всем направлениям развития»¹. Более того, каждая из них по разным причинам не полностью передала человечеству заложенные в ней духовные потенции^[1][2].

Данилевский указывает на то, что в мире нет привилегированных культурно-исторических типов: «ни одна цивилизация не может претендовать на эталон человеческого общежития, поскольку ее естественное развитие по разным причинам не было завершено. Но каждая из них недосягаемо велика в чем-то одном, самобытно своем — в том, что касается ее исторической судьбы, ее духовного начала, ее господствующей идеи. Изобразительное и духовное искусство, развитие идеи прекрасного является отличительной чертой греческой цивилизации; право и политическая организация рождены в недрах римской государственности; выдвижение и наиболее полное развитие „идеи единого истинного Бога“ человечество усвоило благодаря еврейскому социуму; науки о природе получили развитие в германо-романской семье государств»¹.

Сам Гегель, как известно, полагал, что «назначение германских народов состоит в том, чтобы быть носителями христианского принципа духовной свободы». В его системе славянству не нашлось места. «На востоке Европы, — пишет он, — мы находим огромную славянскую нацию, обитавшую на западе вдоль Эльбы до Дуная. Затем между ними поселились мадьяры (венгры). Живущие в Молдавии и Валахии и в Северной Греции болгары, сербы и албанцы — также азиатского происхождения, и при столкновениях между народами они остались там как уцелевшие остатки варваров. Правда, эти племена основали государства и мужественно боролись с различными нациями; иногда они как авангард, как народы, находившиеся между враждебными силами, принимали участие в борьбе христианской Европы и нехристианской Азии, — поляки даже освободили осажденную Вену от турок, и часть славян приобщилась к западному разуму. Однако вся эта масса исключается из нашего обзора потому, что она до сих пор не выступала как самостоятельный момент в ряду обнаружений разума в мире (курсив наш — прим. А. Г., И. К.). Здесь нас не касается, произойдет ли это впоследствии, так как в истории мы имеем дело с прошлым»^[3][4][5].

Его последователь в области историософии Ф. Энгельс констатировал: «История истекшего тысячелетия должна была показать им (чехам, словакам и русским — прим. А. Г., И. К.), что… повернуть время вспять невозможно; что если вся территория к востоку от Эльбы и Заале действительно была некогда занята группой родственных славянских народов, то этот факт свидетельствует лишь об исторической тенденции и в то же время о физической и интеллектуальной способности немецкой нации к покорению, поглощению и ассимиляции своих старинных восточных соседей. Он свидетельствует также о том, что эта тенденция к поглощению со стороны немцев всегда составляла и составляет одно из самых могучих средств, при помощи которых цивилизация Западной Европы распространялась на востоке нашего континента… и что, следовательно, естественная и неизбежная участь этих умирающих наций состоит в том, чтобы дать завершиться этому процессу разложения и поглощения более сильными соседями»¹.

Гегель даже не считал православие древнейшим явлением христианства. Он утверждал, что «в Византии христианство попало в руки подонков и необузданной черни. С одной стороны — грубая дикость, с другой стороны — придворная низость оправдывают себя религией и оскверняют ее, обращая ее в нечто позорное. По отношению к религии преобладали следующие интересы: во-первых, определение церковного учения и затем замещение церковных должностей. Определение церковного учения предоставлялось соборам и духовным руководителям общин, но принципом христианской религии является свобода, субъективное разумение, поэтому распри волновали и толпу, возникали ожесточенные междоусобия, и повсюду из-за христианских догматов происходили убийства, пожары и грабежи. Известно, например, следующее уклонение от догмата „xpiaayiov“. Слова гласят: „Свят, свят, свят господь бог Саваоф“. Одна партия добавляла к этому в честь Христа, „который был распят за нас“, другая партия не признавала этого добавления, и началась кровавая борьба. В споре о том, „броовоц“ или „бцоюисюд“ — Христос, т. е. следует ли признавать тождество сущности или подобие сущности Христа с Богом, одна буква i стоила жизни многим тысячам людей. Особенно знамениты распри из-за икон, во время которых часто оказывалось, что император становился на сторону икон, а патриарх высказывался против них, или наоборот. Из-за этого проливались потоки крови. Григорий Назианский говорит: „Этот город (Константинополь) полон ремесленников и рабов и все они глубокомысленные богословы, произносящие проповеди в своих мастерских и на улицах. Если вы хотите разменять у кого-нибудь серебряную монету, он поучает вас, чем отличается отец от сына; если вы спрашиваете о цене большого круглого хлеба, вам отвечают, что сын ниже отца; а если вы спросите, готов ли хлеб, то вам отвечают, что сын сотворен из ничего“. Таким образом, идея духа, содержащаяся в догмате, обращалась в нечто совершенно бессмысленное»^[6][7].

По мнению Ф. Энгельса, лютеранский символ веры является высшим достижением христианского вероучения. Он писал, выделяя курсивом: «Немецкий протестантизм — единственная современная форма христианства, которая достойна критики»^[8].

Основной целью своей философско-исторической системы Н. Я. Данилевский считал преодоление европоцентристского подхода к изучению всемирно-исторического процесса, который не учитывал многообразие исторических культур, а именно они в своей совокупности и сформируют этот процесс. Он выступил с критикой монистического толкования истории, и отстаивал плюралистический подход к осмыслению исторического процесса. Данилевский воспринимает историю как процесс сосуществования, взаимопроникновения и одновременно развития, расцвета, упадка и изменения многих относительно самостоятельных и независимых социокультурных образований, которые он называет культурно-историческими типами, дающими «морфологическое начало данной культуре».

Он писал: «Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций. …Под периодом цивилизации я понимаю время, в течение которого народы, …выйдя из бессознательной чисто этнографической формы быта (что, собственно, должно соответствовать так называемой древней истории), создав, укрепив и обезопасив свое внешнее существование как самобытных политических единиц (что, собственно, составляет содержание любой средней истории), проявляют преимущественно свою культурную деятельность там, где залогом выступает их духовная природа. Она реализуется не только в науке и искусстве, но и в практическом осуществлении своих идеалов правды, свободы, общественного благоустройства и личного благосостояния. …Цивилизация …тогда только достигает полноты, разнообразия и богатства, когда разнообразны этнографические элементы, ее составляющие, — когда они, не будучи поглощены одним политическим целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему государств. …Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу»^[9].

По мнению Данилевского, цивилизация не передается от одного культурно-исторического типа другому, но цивилизации влияют друг на друга. Это происходит путем колонизации и «прививки». Так, финикийцы, создавая колонии, передали свою цивилизацию Карфагену, греки — Южной Италии и Сицилии, англичане — Северной Америке и Австралии. Греческим черенком «прививки» была Александрия на египетском дереве, а Цезарь привил римскую культуру к кельтскому корню. Благодаря развитию культуры и военного искусства Египет и Финикия воздействовали на Грецию, Греция — на Рим, а Рим — на германо-романскую «варварскую» Европу. Однако римляне «уничтожали самобытную культуру там, где она была (например, в друидической Галлии), строили города — колонии римской жизни и римского быта, но нигде не возбудили цивилизации»¹.

Н. Я. Данилевский указывает на то, что «одним из наиболее способных к цивилизации народов, разрушивших Западную Римскую империю, были, конечно, готы. Они проникли в Италию и образовали могущественное царство, во главе которого стоял один из мудрейших и благонамереннейших государей, когда-либо царствовавших, — Теодорих Великий. Он поставил перед собой самую благородную и гуманную цель — слить энергию победителей с культурно-хозяйственным типом побежденных италиков и привить остготам римскую цивилизацию. Но „варвары“, будучи подавлены ее блеском, не усвоили латинской культуры и потеряли и свою жизненную энергию, и политическую силу»^[10][11].

Данилевский отвергает периодизацию исторического пространства на древнюю, средневековую и новую историю как несоответствующую нормам естественных наук. Границей античности и Средневековья принято считать падение Западной Римской империи, которое было событием сугубо западноевропейского регионального значения. Оно осталось незамеченным народами Восточной Европы, не говоря уже о Византии и азиатских странах. Такого события всемирно-исторического масштаба вообще не существует. Он считает нелепым помещение Египта, Индии, Китая, Вавилона, Персии, Греции и Рима в группу этносов древней истории, хотя они все проходили через различные ступени исторического развития, тогда как народы единой романо-германской культуры искусственно отнесены к Средневековью и к Новому времени. «Собственно говоря, — отмечал Данилевский, — и Рим, и Греция, и Египет, и все исторические племена имели свою древнюю, свою среднюю и свою новую историю, то есть как все органические явления имели свои фазы развития, хотя, конечно, нет никакой необходимости, чтобы их насчитывалось непременно только три!»^[12].

Если первая этнографическая фаза развития культурно-исторического типа — это период накопления энергии для будущего исторического творчества, то цивилизация — это бурный и относительно короткий период полезной, но все же растраты запасов и сил для опредмечивания неповторимых черт этноса.

Промежуточная государственная фаза является этапом, когда «народы готовят место для своей деятельности, строят государство и защищают свою политическую независимость, без которой, как мы видели, цивилизация ни развиться, ни укрепиться не может. Переход как с этнографического состояния в государственный, так и из государственного в цивилизационный, или культурный, обусловлен толчком или рядом толчков внешних событий, которые возбуждают и поддерживают деятельность народа в определенном направлении»¹.

Вместе с тем цивилизация — это и период полного и безвозвратного опустошения этих народов как субъектов исторического творчества. «Если этнографический период, — констатирует историк, — есть время сбора, время заготовки запаса для будущей деятельности, то период цивилизации является временем растраты — растраты полезной, благотворной, такой, что составляет цель самого сбора, но все же растраты, и каким бы ни был богатым запас сил, он не может, наконец, не обеднеть и не истощиться, тем более, что во время возбужденной деятельности он порождает цивилизацию, и порождаемая ею жизнь бежит быстро. Каждая особенность в направлении, образованном в течение этнографического периода, проявляясь в период цивилизации, должна непременно достичь своего предела, за который идти уже нельзя, или, по крайней мере, до такого, откуда дальнейшее поступательное движение становится уже медленным, и ограничивается лишь частичными достижениями и усовершенствованиями»^[13][14]. Вследствие произошедших процессов он уступает роль лидера сообщества младшему, творчески и энергетически насыщенному культурно-историческому типу.

Данилевский называет основные цивилизации, которые прошли или успешно проходят полный цикл своего развития и формируют в своей совокупности всемирную историю. Ими являются в его терминологии:

• 1) египетская;
• 2) китайская;
• 3) ассиро-вавилоно-финикийская, халдейская, или древнесемитическая;
• 4) индийская;
• 5) иранская;
• 6) еврейская;
• 7) греческая;
• 8) римская;
• 9) новосемитическая, или аравийская;
• 10) германо-романская, или европейская.

Кроме них, Данилевский говорит о погибших в ходе испанской колонизации двух американских культурно-исторических типах — мексиканской и перуанской цивилизациях, которые, по его мнению, не успели развиться в полном объеме^[15]. Здесь его позиция спорна, поскольку цивилизации ацтеков и инков находились в состоянии длительной стагнации, и были неспособны к культурному и техническому прогрессу по своему менталитету¹.

Н. Я. Данилевский выделяет четыре «основы» совершенной цивилизации, располагая их по степени значимости:

• 1) религиозная компонента, которая представляет собой мировоззрение народа не как теоретическое, более или менее гадательное знание, доступное немногим интеллектуалам, а как твердая вера в Бога, составляющая живую основу всей нравственной жизни и деятельности человека;
• 2) культурная составляющая, объемлющая отношения человека к внешнему миру — теоретическое, или научное, эстетическое и техническое, связанное с добычей и обработкой необходимых для нужд человека материалов;
• 3) политическая деятельность, объемлющая собою отношения людей друг с другом как единого целого, и отношения этого целого как единицы высшего порядка к другим народам;
• 4) общественно-экономическая основа, включающая в себя отношения людей применительно к условиям пользования предметами внешнего мира. Он считает, что египетский, китайский, вавилонский и индийский социумы относятся к так называемым подготовительным, или автохтонным цивилизациям. В них все было перемешано: политика, культура, религия и общественно-экономическая организация еще не выделились в самостоятельные сферы деятельности.

Германо-романский тип цивилизации встал на путь развития четвертой стороны культурной деятельности — общественно-экономической, но с соединением ее с другими сторонами. Однако, по мнению Данилевского, здесь гармонического соединения также не сложилось, поскольку тут присутствовали лишь две основы. Это политико-культурный тип с преимущественно научным и промышленным характером культуры в узком смысле этого слова. «Нравственное достоинство европейских народов пережило все испытания и возросло в течение долгой борьбы, ими вынесенной. Притом как сам политический строй европейских народов, так и события их жизни благоприятствовали чрезмерному развитию личности. Индивидуальная свобода составляет принцип европейской цивилизации, не терпя внешнего ограничения. Она может только сама себя ограничивать. От этого возникает принцип народного верховенства, приобретающий все большее значение^[16][17]

не только в теории, но и на практике европейского государственного права"¹.

Славянская, точнее, евразийская цивилизация во главе с Россией, по Данилевскому, еще только разворачивается. Но цель ее обозначилась уже достаточно определенно — справедливое устройство общественноэкономической жизни людей. Н. Я. Данилевский отмечал такие общие черты славянства, как ненасильственность, терпимость к иноверцам, религиозность, общинность, доверительность по отношению к власти, приоритет общегосударственных интересов над личными устремлениями^[18][19]. В ней впервые в истории развиваются все четыре основы.

Он был убежден, что «единственно разумное» решение будущности человечества, которому угрожает разрушительное влияние германороманского культурного типа, состоит в создании «всеславянской федерации», во главе с Российской империей со столицей в Царьграде. Нравственный, политический и экономический идеал народов славянского культурно-исторического типа Данилевский формулирует как «православие, славянство и крестьянская община». Если же Россия не поймет своего назначения, ее неминуемо постигнет участь «всего устарелого, лишнего, ненужного как исторического хлама»^[20].

Иными словами славянской цивилизации, которая, в отличие от западного культурно-исторического типа, не была изначально агрессивной, — что признавал позже и Тойнби, — ибо психология славян сложилась преимущественно под влиянием православия, предстоит сделать выбор. Она либо должна создать всеславянскую цивилизацию, либо полностью утратить свое культурно-историческое значение и стать этнографическим материалом для других цивилизаций.

Классики марксизма отказывали России в праве считаться «исторической нацией», обломкам которой место на обочине истории. Ей было предсказано быть преобразованными западными мудрыми «просветителями». Как эта политика будет выглядеть, объяснил русский философ В. В. Ильин, когда писал, что «европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы „цивилизовать“ ее по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; реакционная, религиозно-разлагающаяся, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на ее „неиспользованные“ пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии»^[21].

Но кому в родном Отечестве тогда эти великие идеи Данилевского были нужны, если уж такой заслуженный историк, с радостью воспринявший марксистскую методологию исторического познания, академик С. Б. Веселовский писал в дневнике: «Еще в 1904—1906 гг. я удивлялся, как и на чем держится такое историческое недоразумение, как Российская империя. Теперь мои предсказания более, чем оправдались, но мнение о народе не изменилось, т. е. не ухудшилось. Быдло осталось быдлом… Последние ветви славянской расы оказались столь же неспособными усвоить и развивать дальше европейскую культуру и выработать прочное государство, как и другие ветви, раньше впавшие в рабство. Великоросс построил Российскую империю под командой главным образом иностранных, особенно немецких, инструкторов. … Годами, мало-помалу, у меня складывалось убеждение, что русские — не только культурно отсталая, но и низшая раса… Повседневное наблюдение постоянно приводило к выводу, что иностранцы и русские смешанного происхождения даровитее, культурнее и значительно выше как материал для культуры»¹.

Однако основная идея — рассмотрение истории человечества как полицентрического образования, ростки которого имеют тенденцию к постепенному сближению, а «математической чертой» которого является единение в виде одной, планетарной, глобальной (по формуле Данилевского, общечеловеческой) цивилизации — продуктивна и в наше время. И это объединение произойдет, в конце концов, вокруг евразийской цивилизации^[22][23].

Данилевский был противником теории естественного отбора Чарльза Дарвина, когда писал: «Дарвин пытался устранить разумность из мироздания, а если устранить разумность, то, конечно, и сам разум, как Божественный, так и наш человеческий устраняется, или является одним из частных случаев нелепости, бессмысленности, случайности, которые остаются истинными, единственными господами мира и природы»^[24].

Концепция всемирно-исторического процесса, разработанная Данилевским, сочетает циклизм с поступательностью исторического развития благодаря идее преемственности культурно-исторических типов. Цивилизационный процесс у Данилевского — это постепенное восхождение от автохтонных культурно-исторических типов, где все стороны цивилизационной деятельности представлены в некоем нерасчлененном виде к социуму, где развитие получили и религиозная, и культурная, и политическая, и социально-экономическая сферы жизни цивилизации.

Н. Я. Данилевский не был членом объединений славянофилов, но относился к ним с пиететом. Он писал: «Само учение славянофилов было не чуждо оттенка гуманитарности. Впрочем, иначе и не могло быть, потому что оно… имело двоякий источник: германскую философию и… традиции русской и вообще славянской жизни — в религиозном, историческом, поэтическом и бытовом отношениях. Если оно напирало на необходимость самобытного национального развития, то отчасти потому, что, сознавая высокое достоинство славянских начал, а также видя успевшую уже высказаться в течение долговременного развития односторонность и непримиримое противоречие начал европейских, считало, будто бы славянам суждено разрешить общечеловеческую задачу, чего не могли сделать их предшественники»^[25].

Идеи Н. Я. Данилевского получили дальнейшее развитие в западноевропейской политологии, в частности в трудах Освальда Шпенглера и Арнольда Тойнби.

• [1] Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — М., 1991. — С. 111. Там же. С. 108—109
• [2] См. подробнее: Милюков, П. Н. Разложение славянофильства: Данилевский, Леонтьев и Владимир Соловьев / П. Н. Милюков. — М., 1893; Лещиловская, И. Н. Концепции славянской общности в конце XVIII — первой половине XIX века / И. Н. Лещиловская // Вопросы истории. — 1976. — № 12; Пушкин, С. Н. Историософия русскогоконсерватизма XIX века / С. Н. Пушкин. — Нижний Новгород, 1998; Балуев, Б. П. Спорыо судьбах России: Н. Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа» / Б. П. Балуев. —Тверь, 1999; Хачатурян, В. М. Теория культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского: логика и противоречия / В. М. Хачатурян // Общественные науки и современность. — 2003. — № 2; Песков, А. М. «Русская идея» и «русская душа»: очерки русскойисториософии / А. М. Песков. — М., 2007; Миловзорова, М. Н. «Россия и Европа"Н. Я. Данилевского: формирование цивилизационного подхода к исследованию О
• [3] О истории и прогнозированию будущего / М. Н. Миловзорова //Вестник ЛГУим. А. С. Пушкина. Вып. 2. Серия: Философия. — СПб, 2015; Бойченко, I. В. Фиюсоф1яlCTopfi / I. В. Бойченко. — Кшв, 2012.
• [4] См. Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — М., 1991. — С. 88.
• [5] Гегель. Сочинения. В 14 т. / Гегель. — М.—Л., 1929—1959. — Т. V. — С. 361, 368.
• [6] Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения. / К. Маркс, Ф. Энгельс. — Т. 22. — С. 36.
• [7] Гегель. Сочинения. В 14 т. / Гегель. — М.—Л., 1929—1959. — Т. VII. — С. 357.
• [8] Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения. / К. Маркс, Ф. Энгельс. — Т. 18. — С. 578.
• [9] См. Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — М., 1991. —С. 23—25, 141—142.
• [10] См. Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — М., 1991. — С. 85.
• [11] См. Там же. С. 91—97
• [12] Там же. С. 82.
• [13] См. Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — М., 1991. — С. 111.
• [14] Там же. С. 108.
• [15] Там же. С. 88.
• [16] 1 См. подробнее: Вольский, С. Писсаро / С. Вольский. — М., 1935; Вайян, Д. Историяацтеков: пер. с англ. / Д. Вайян. — М., 1949; де ла Вега, Г. История государства инков: пер. с исп. / Г. де ла Вега. — Л., 1974; Cunow, Н. Geschichte und Kultur des Inkareiches /H. Cunow. — Amsterdam, 1937; Parkes, H.-B. History of Mexico / H.-B. Parkes. — N. Y., 1940; Baudin, L. Les Incas de Реши / L. Baudin. — Paris, 1947; Karsten, R. Das AlperuanischeInkareich / R. Karsten. — Leipzig, 1949; Magariaga, S. Hernan Cortes, conqueror of Mexico /
• [17] Magariaga. — Chicago, 1955; Thomas, H. The Conquest of Mexico / H. Thomas. — N. Y., 1993; Smith, M.-E. The Aztecs / M.-E. Smith. — N. Y., 2003.
• [18] Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — М., 1991. — С. 478—489.
• [19] Там же. С. 91—92.
• [20] Там же. С. 471—472.
• [21] Ильин, В. В. Российская государственность: истоки, традиции, перспективы: сб. статей / В. В. Ильин, А. С. Ахиезер. — М., 1997. — С. 282.
• [22] Веселовский, С. Б. Из старых тетрадей / С. Б. Веселовский. — М., 2004. — С. 31, 38.
• [23] См. Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — М., 1991. — С. 508.
• [24] Данилевский, Н. Я. Дарвинизм: Критическое исследование. В 2 т. / Н. Я. Данилевский. — СПб., 1889. — Т. 2. — С. 31.
• [25] Данилевский, Н. Я. Россия и Европа / Н. Я. Данилевский. — М., 1991. — С. 491.