Тяготение ко второй

Мы сказали, что грузинские цари вели свою самостоятельную политику, обреченную на неудачи. Одним из лозунгов этой политики, наиболее чреватых неудачами, было искание покровительства России.

При давних сношениях Грузии с Россией попытки опереться на нее так естественны, что не требуется объяснений по этому поводу. Мы опускаем все эти бесконечные посольства XVI—XVII вв.еков, с обменом громоздких подарков и тяжеловесных грамот, посольства, черепашья медленность которых изводит даже теперь всякого, кто знакомится с ними.

Мотивы сближения Грузии с Россией определились с самого начала и не менялись до самого конца XVIII века. Жалуются на притеснения «агарян», просят пушек, просят пороха, просят знаний, — и не даром, а ценою подданства, ценною «службы», под высокой рукою Московского Царя, с готовностью платить дань.

Существо этих просьб стоит в полном соответствии с нуждами Грузии. Искание протектората является естественным следствием желания^[1]

сохранить хотя бы не полную самостоятельность, при невозможности обходиться собственными средствами.

Вассальная зависимость, против воли навязываемая Грузии державами враждебного Востока, — это та форма, которой Грузия рада бы была, в своих интересах, связать себя по отношению к державе единоверной и дружественной, какой была Россия.

Схема отношений в общих чертах уже выработана была жизнью и знакома Грузии из горького опыта с Турцией и Персией.

Теперь она желала облечь в эту форму связь, не злой судьбой навязанную, а добровольно избранную. Такова позиция, занятая Грузией с самого начала ее сношений с Россией — позиция, с которой она, по существу, не сходила до самого последнего момента. Это в равной мере касается всех царей, владетелей, всех естественных и импровизированных представителей¹, устами которых Грузия заявляла свои нужды. Со стороны России до XVIII века участие проявлялось преимущественно в ободрениях, и подарках, религиозных экспедициях в целях укрепления и очищения веры, а также в соответствующем восполнении царского титула^[2][3], Россия тогда еще только подходила — хотя и прочными, московскими шагами — к Прикавказью. Христианские царства Грузии еще не могли интересовать ее иначе, как издали^[4]. Но все же умные московские политики умели приласкать, обнадежить и приучить грузин видеть в русских единоверцев-покровителей. Плоды московской политики сказались уже при дипломатах в немецком платье.

К идее протектората возвращались неоднократно позже и стой, и с другой стороны. Но когда политические виды, открывавшиеся с упрочением в Закавказье, прояснились, когда к гигантскому хребту, дотоле заветному, и к Каспийскому морю Россия подступила во всеоружии средств, доставляемых методической дипломатией и регулярным войском, словом, когда могущественная реформированная Россия приняла, по силе политических обстоятельств дела Грузии к ближайшему рассмотрению, не протекторат уже, а инкорпорация показалась России более подходящей формой, не единение, а соединение, или еще лучше, присоединение оказалось результатом векового исторического процесса.

Предвосхитив таким образом то, что нас ожидает впереди, мы вернемся теперь к первой четверти XVIII столетия, к персидскому походу Петра Великого и его политики в отношении грузин.

Конечно, в кратком очерке уместны лишь наиболее существенные для нас черты этой военной и дипломатической — и скорее дипломатической, чем военной кампании великого монарха.

• [1] Но, конечно, принадлежность к христианству и инстинктивное желание приобщиться к западной культуре — это уже такие достоинства, которые отличали грузинот их азиатских соседей. Если бы грузины изменили этим началам и слились с мусульманским Востоком, карта Передней Азии была бы теперь иная.
• [2] О подданстве в различное время (но всегда в одном смысле — протектората и вассальной зависимости) просили цари, владетели независимые, владетели-вассалы (эри-ставы), общины грузин-горцев, сословия. См. «Переписка грузинских царей с российскими государями». 1861.
• [3] Уже в конце XVI в. (1586) в титул русских царей вошло обозначение «государьИверские земли и Грузинских царей». Обозначение это получило практическое значение лишь спустя два столетия.
• [4] Впрочем, нельзя этого сказать о Борисе Годунове. Борис Годунов, Петр Великий, Екатерина II — вот к каким именам приурочиваются важнейшие моменты грузино-русских сношений.