Дегуманизация области жизни

Дегуманизация техносферы — объективный стихийный процесс. Его истоки — в начале широкого использования человеком огня, ставшего могучим средством преобразования ландшафтов на огромных территориях. Ландшафты обеднялись, приобретали специфический облик, определяли в конечном итоге даже климатические перемены.

С появлением классовых обществ и жестко организованных (по принципу механизма) государственных систем прогрессировали обеднение, упрощение, дегуманизация техносферы в локальных очагах цивилизации. Подобные явления достаточно известны, и многие современные пустыни и опустыненные земли являются ярким проявлением этих процессов.

Развертывание современной научно-технической революции и череда крупных «побед над природой» укрепили иллюзию подчинения природы человеку, «гуманизации» биосферы. Этим, пожалуй, и было вызвано появление таких терминов, как психосфера, ноосфера, антропосфера для обозначения перестроенной области жизни.

В начале XX в. немногие мыслители обратили внимание на технизацию не только области жизни, но и культуры. Среди них был А. Швейцер. В своей критике техногенной цивилизации он исходил из общих представлений о сущности культуры, этики, гуманизма.

По его словам, человек начал искать развлечений, а не познания и развития; пропаганда заняла место правды; рост материального благосостояния сопровождается духовным обнищанием; личность и идеи подпали под власть организаций; сверхорганизованность общественной жизни превращает современного человека в несвободное, несамостоятельное, бездумное, негуманное существо; наука отчуждается от высоких духовных ценностей, превращаясь в отрасль производства, где господствует узкая специализация и узость мировоззрения [55].

Одновременно со Швейцером многие мыслители отождествляли технические достижения с культурным подъемом, материальное благосостояние — с духовным расцветом, рост научных знаний — с наступлением эры разума. Однако исторический процесс — не прямая магистраль. На ранних этапах, во время появления классового расслоения и профессиональной специализации возникли новые формы распределения продуктов труда. Эти формы обогатились идеологией распределения на всех уровнях, именно они и породили социальные потрясения и войны. Войны захватнические и войны гражданские превратились в постоянных спутников человечества. Последние по времени социальные потрясения приходятся на период становления новой отрасли технологии — информатики, обещающей переход на принципиально иной качественный уровень всей технологии в целом [61].

С развитием техносферы в биосфере появляются «стандартные детали»: урбанизированные территории, промышленные районы, предельно упорядоченные сельскохозяйственные угодья, парки, древонасаждения. В производственные процессы вовлекаются реки и озера, массивы горных пород, виды животных и растений, ландшафты. Техносфера работает по законам сложного механизма, стремясь предельно упорядочить все стихийные проявления живого вещества, превратить его (включая человека) в одну из деталей глобального сверхмеханизма. Так происходит не потому, что наш век утрачивает верные нравственные ориентиры. Так было всегда с момента появления на Земле развитой техники. Цивилизации, оставляющие после себя пустыни и разрушительные войны, всегда были проявлениями технизации среды жизни. Отличие нашего века в том, что могущество техники возросло тысячекратно, а наносимый ею ущерб природе явно ощутим даже за время жизни одного поколения.

Можно вообразить: набирающий скорость всепланетный механизм техносферы перерабатывает живое вещество, экосистемы, ландшафты, подчиняя все железным ритмам техногенеза. И возникает вопрос: в чем тогда суть жизни человека? В чем предназначение его на земле, проявление разума и чувств человеческих в природе? Быть стандартной — одной из нескольких миллиардов — деталью техносферы? И каково предназначение человечества в биосфере — быть средством ее технизации? (Конечно, под «предназначением» понимается направление, направленность развития человеческой личности, техники, среды жизни).

Человек всегда будет задавать подобные вопросы. А, задав их, ответит: «Я — человек! Я перестраиваю область жизни по своему разумению, по своей воле. Я сделаю так, чтобы этот мир был прекрасен, ибо только тогда имеют смысл и оправдание моя деятельность, моя жизнь и разум. Гуманность означает стремление к добру, справедливости, истине, красоте; она означает благоговение перед жизнью как величайшим явлением во Вселенной. Лучшими своими качествами я постараюсь наделить всю материю, подвластную мне. Мною созданы прекрасные картины, скульптуры, дворцы, поэмы, мелодии, произведения литературы, науки, техники. Я организую техновещество не только по законам экономической целесообразности, но и по законам красоты, гуманности. Там, где природа достигла совершенства, я буду стремиться сохранить сущее, а, прежде всего — живое; там, где можно достичь лучшего, — буду созидать по законам разума, добра и красоты…».

На основе принципов квантовой физики разработана голографическая модель вещества, обладающая столь высокой общностью принципов, что применима к объектам и явлениям любой природы [54]. Процесс познания на основе этой модели представляется в виде динамической голограммы, реализующейся на совокупности индивидуальных сознаний, и является принципиально распределенным по всему обществу. А окружающий мир, по сути, представляется комплексным миром, для описания которого необходима пара аргументов, причем, по крайней мере, один мнимый. Такими комплексными парами являются материальное и идеальное, бытие и сознание в философии, магнитное и электрическое поля в физике. Для культуры и гносеологии, порождающих новые знания, комплексной категорией является сочетание иррационального (искусства) и логического (науки). В данном случае термин «сочетание» не совсем отражает суть дела, поскольку больше речь идет о взаимосвязи и взаимообусловленности. Такая связь при совместных действиях аргументов порождает новое знание в виде технических идей, необходимых для повышения качества бытия. Новое качество жизни порождает новые впечатления и новые эстетические идеи. Последние через общественное сознание и институты науки опять генерирует технические идеи. Исторический анализ позволяет сделать вывод о роли России, порождающей технические идеи для Запада. При этом мы многие века оказываемся догоняющими Запад.