Предисловие. 
История россии. 
Вторая половина xix — начало хх века

Исайя Берлин определил предмет философии: это попытка заниматься вопросами, на которые «нет и не может быть однозначного ответа». Эту дефиницию мне хотелось бы распространить и на историческое познание. Историческое познание прошлого нашей страны в современных условиях переживает очередной аксиологический кризис, вновь производятся попытки определить «универсальную» систему ценности, своих исследований. Государственно-правовой подход к изучению истории господствует в целом ряде трудов. Однако другой части ученых удается возвратиться к лучшим традициям российского гуманитарного образования. В данной книги предлагается персоналистскоаксиологический, или личностно-ценностный, подход к изучению истории, который был разработан в трудах С. В. Утехина, автора «The History of Russian Political Thought» (London, 1970) и E. А. Князева, автора «Россия: от реформ к революции» (1861—1917 гг.). М., 2009. Главное преимущество персоналистско-аксиологического подхода — свобода самоутверждения и самовыражения в историческом познании как для исследователя и преподавателя, так и для учащихся и студентов. Данный подход, представленный в курсе лекций, позволяет, по возможности, избежать схематизма в изложении исторического материала, к которому склонны догматические авторы исследований. Рассудительный, аналитический, партнерский, многократно опробованный совместно с учащимися, а не «утвержденческий» метод изложения исторического материала предполагает свободную дискуссию, а также строится на наличии нескольких точек зрения и аспектов повествования.

В отличие от этатистской, не трансформированная «официальностью» гражданская история пытается запомнить, понять и истолковать эволюцию отдельного человека, его рода, его народа. Но начинается процесс познания прошлого с человеческой личности, через нее осуществляется проникновение в давно минувшие времена. Мы всегда поклоняемся прошлому в лице предков, от кого мы произошли, и будущему в образе потомков, ради которых мы живем, — в этом смысл нашего ремесла историка. Так, главным образом через познание истории складывается единство народа, представляющего собой множество людей с единым языком и культурой и, что особенно важно, с общей судьбой (толкование «судьба» — есть суд Божий). В. С. Соловьев полагал, что «история есть то, что Бог думает о человечестве».

Многие опробованные и отвергнутые подходы к изучению и преподаванию истории, как нам представляется, грешат попытками мнимого обнаружения некоего «метауровня» и приводят то к гипертрофической систематизации, то к догматизму. Это чуждо самой фактуре исторической ткани, которая рвется и гибнет в руках схематизаторов. Несколько десятилетий в нашей стране господствовала квазиисторическая концепция, превращавшая нашу науку в служанку идеологии. История как свободное умственное занятие вовсе оказалась уничтоженной под гнетом партийного понимания политической цели, предмета и задач труда историка. Свободного исторического познания партийный подход попросту не допускал, отвергая его как чуждый для собственной, фиктивной идеологии, всецело подчиненной политике. Этатизм доминировал в исторической науке, лишь прикрываясь некоторыми популистскими заявлениями о народных массах, заимствованных из марксистских, народнических и славянофильских сочинений. Творческая деятельность историков в столь неблагоприятных условиях стала возможной лишь на значительном удалении от столичного центра, в подполье, на периферии и в эмиграции. Кроме квазиистории и псевдоистории возникли и сосуществовали с официальной идеологией разные формы «косметической идейности», камуфляжа и мимикрии, к которым прибегали историки, дабы добиться публикации своих трудов. Драматизм современного обновления содержания и методов научного исследования состоит в том, что историкам, десять лет назад отвергнувшим активную несвободу, казалось бы, уже вышедшим из зависимости от идеологии, нынче вновь «подсказывают» необходимость создания некоей «общей платформы», единой концепции, во-первых, для государства, а во-вторых, для обучения. Невозможно не квалифицировать такую ситуацию, как до боли знакомое предощущение несвободы.

***.

Отчего именно в эпохи реформ и модернизаций появляется особое стремление к «корням», к познанию и освоению опыта прошедших веков? В самые неспокойные времена обострения всех социальных «комплексов» обществу требуется моральная поддержка, которую может обеспечить отнюдь не политолог, не журналист, — они лишь создают напряжение, — но только историк-психоаналитик. В истории российских реформ легко заметить монотонно повторяющуюся закономерность: больше десяти лет они никогда не продолжались. Причин тому много, банальны объяснения: игровая ситуация надоедает власть имущим, ибо они желают получить все и сразу, а в реформаторской деятельности требуется трудолюбие и долготерпение. Еще один фактор: все преобразования внутренней политики начинаются после крупных или средних неудач во внешней политике. Планы изменений рождаются высшей бюрократией в кабинетах персон, приближенных к верховной власти. Столоначальники сами начинают реформы, чтобы вскоре, как по команде, устремиться к намеченной начальством цели. Как всякие административно мыслящие субъекты, они ловко и по единственной схеме активно создают хаос бурной деятельности, дабы представить самих себя как единственных проводников реформ с прогностической нитью Ариадны по коридорам только что построенного лабиринта. Благо, что лабиринт ими самими строился, они единственные знают его план. Возможно, от временности и очевидной искусственности данного нововведения так скоро иссякает терпение у половинчатых реформаторов, которые не могут последовательно продолжать начатое. Тогда наступает пора консервативных оппонентов атаковать нововведения, начинается опала реформаторов, а затем — долгая полоса скучных контрреформ. Такова, или примерно такова тривиальная схема функционирования разных великих или малых бюрократических манипуляторов. Вот тема для размышлений историка: почему беспощадные к собственным подданным властители доживали до седин, а народные избавители — реформаторы погибали от рук нетерпеливых убийц, один — в карете, другой — в антракте оперного спектакля?

Трагична судьба освободителей, которые сами были принесены в жертву ради могущества империи. Когда Александр II даровал крестьянам волю, началось разрушение основ власти, построенных на владении «крещеными душами». Реформы усилили противостояние либералов и реакционеров. Крепостники начали роптать о своих «священных правах», а левые радикалы столь же громко заявляли, будто «народ царем обманут». Организация суда присяжных, введение земского и городского самоуправления, несомненные достижения военного ведомства и другие либеральные открытия эпохи Великих реформ со всей очевидностью показали, что и как надо реформировать в России, дабы способствовать развитию народа и страны. Революционеры беспощадно отомстили реформатору, но вовсе не тиранам и деспотам, проявив с ними роковое родство. Выстрел Каракозова в 1866-м открыл «охоту» на царя-освободителя… Его выслеживали, как лесного зверя. В отряде «загонщиков» находилась крайне правая оппозиция высшей элиты власти, а «вольными стрелками» стали левые народовольцы. Реакционеры во власти своей жесткой политикой отчаянно будоражили общество, побуждали молодежь к радикализму, чтобы они принимали участие в беспощадной охоте на государя. Затравленный и теми, и этими, царь был взорван бомбой, а государство погрузилось в период безвременья контрреформ, в ту пору как раз росли те, кто самым радикальным образом потрясут Россию.

В 1911;м применили похожую схему «отстрела» реформатора, который своей четко выраженной преобразовательной политикой перестал устраивать как консервативных правых, так и радикальных левых.

ю В антракте оперы «Царь Салтан» в Киевском театре провели жандармско-полицейскую операцию: «телохранители» премьер-министра П. А. Столыпина столь усердно исполняли роль «загонщиков» в роковой охоте, что буквально вывели убийцу, — которому вручили недоступные простым смертным билет и пропуск в театр, — на его жертву. После совершения хорошо запланированного убийства, «стрелка», агента Охранного отделения Д. Богрова поспешили обвинить в национальном заговоре против высочайшего сановника империи, а затем повесить, дабы уничтожить самого нужного свидетеля полицейских проделок. Высокопоставленных заказчиков убийства удалось скрыть. В 1914— 1917 гг. мировая война, распутинщина и коренастые пассажиры пломбированного вагона уничтожили тысячелетнюю империю.

«…На третий год мировой войны русский народ потерял силы и терпение и отказался защищать Россию. Не только потерял понимание цели войны (едва ли он понимал ее и раньше), но потерял сознание нужности России», — писал Георгий Федотов. Народ российский смертельно устал от войны, голода и окопных вшей, а также от неумелых подделок под реформы, чего власть так и не осознала. Отстоявшие сутками напролет в очередях за хлебом для малокровных детей голодные петроградские женщины на исходе зимы 1917;го снесли, как будто и не бывало, тысячелетнюю монархию. Однако Временное правительство, имевшее все права на подлинное демократическое преобразование нашей страны, оказалось свергнутым только потому, что продолжало бессмысленную бойню мировой войны. Сослагательное наклонение в истории неприменимо, но Временное правительство не использовало шанс заключить мир летом 1917, что привело к октябрьской катастрофе и позорному брестскому миру.

Нынешние суетливые поиски идеи-властительницы в нашей истории от Святой Руси до евразийского единства пока можно признать тщетными. В современной России господствует два подхода к идейному историческому наследию. Первый — беспредпосылочно-коммерческий, второй — авторитарно-заидеологизированный. Первый — характерен для людей, лишенных чувства исторической преемственности, чьи корни подорваны. Отталкиваясь от ложных ценностей, они порой сохраняют штампы чужеродного мышления технократического типа. Им чуждо религиозное отношение к жизни, их интересует личное преуспевание. Второй — характерен для людей, чьи корни остаются в советском периоде нашей истории и в идейных течениях (от черносотенных до революционных). Формально такие люди порою отрицают заимствованный менталитет, но лишь заменяют его шовинистическими эмоциями разного толка (державность, евразийство, национал-социализм). Для них и православие — лишь атрибут «русскости». Но по сложившемуся обыкновению, фанатизм не дает возможность отыскать подлинные общенациональные ценности.

Россиеведение — новая отрасль научных знаний, которая включает: историю, политологию, философию, культурологию, СОЦИОЛОГИЮ, ПСИхологию, экономику и другие науки, — применительно к основному объекту изучения — российской культуре и цивилизации. Россиеведение не предлагает новой идеологии, оно ищет российскую идею в современных условиях, когда наша страна остро нуждается в осмыслении своего прошлого и настоящего. Для того чтобы такая идея вызрела, необходимо особое образование, «познание России», к которому призывал наш великий ученый Д. И. Менделеев.

Междисциплинарный принцип россиеведения заключается в том, что история России как государства и общества, история православной веры и церкви, история русской общественной мысли, литературы и искусства, русского языка, географии, экономики и экологии России, — все это должно изучаться параллельно и тесно взаимосвязанно как в учебных планах, так и в учебных программах. Личностно-ценностный принцип россиеведения заключается не в формальном зазубривании общих рассуждений, а в формировании интереса к истине, приобретении культуры мышления и дисциплины мысли, а также навыков ее изложения в устной и письменной форме. Только в диалоге преподавателя и студента возможно построение современного национального высшего образования.

Россияне ныне составляют 2,5% населения Земли, причем существует тенденция к уменьшению нашего населения. В связи с этим невозможно думать о будущем России, не понимая мирового контекста современности: политики, экономики, экологии и технологии. Вера, образование и наука — традиционные ценности нашей тысячелетней страны, которые провозглашает россиеведение. Путь возрождения России ведет через образование и науку к вере. Без этого нельзя будет достичь ни экономического, ни политического успеха, ни процветания культуры. Россиеведение необходимо: обществу, ибо без самосознания, без чувства собственного «я» человеческое сообщество жить не будет; церкви, способной «воцерковлять жизнь», оказывая влияние на общество и на государство; государству, которое заинтересовано иметь прочный фундамент.

Стоит ли так легкомысленно заявлять, будто бы прошлое покинуло нас, «ушло» в небытие, то есть находится где-то вне нас, «позади». Оно, скорее, иначе расположено, от латинского «inter esse», что значит «быть внутри». Нет, ничто не уйдет, не забудется, ведь прошлое навсегда с нами, в нашем сознании, там, где находится безграничный мир образов истории.

В результате освоения курса лекций по данной учебной дисциплине студент должен обладать следующими компетенциями: знать

• — важнейшие этапы исторического развития России;
• — основные исторические закономерности социокультурного развития человека и человечества, закономерности и этапы исторического процесса, основные события и процессы отечественной истории культуры для формирования гражданской позиции; законы исторического и общественного развития;

уметь

• — ориентироваться в историческом процессе, анализировать процессы и явления, происходящие в обществе;
• — применять понятийно-категориальный аппарат, основные законы гуманитарных и социальных наук в профессиональной деятельности;
• — ориентироваться в мировом историческом процессе, анализировать процессы и явления, происходящие в обществе;
• — применять методы и средства познания для интеллектуального развития, повышения культурного уровня, профессиональной компетентности;

владеть

• — навыками практического восприятия информации;
• — культурой мышления, способностью к обобщению, анализу, восприятию информации, постановке цели и выбору путей ее достижения; навыками исторического мышления для выработки системного, целостного взгляда на проблемы общества: навыками анализа исторического процесса в контексте социокультурного развития общества для формирования гражданской позиции;
• — способностью использовать в исторических исследованиях базовые знания в области всеобщей и отечественной истории;
• — пониманием закономерностей исторического процесса, место человеческой личности в историческом процессе (личностно-ценностный подход), социокультурной эволюции общества;
• — способностью к критическому восприятию концепций различных историографических школ;
• — навыками по написанию эссе, обзоров, аннотаций по тематике проводимых исследований.

Евгений Князев, доктор педагогических наук, профессор