Концепт «свобода» в языковой картине мира американского и русского народов

концепт свобода американский русский Концепт «свобода» в языковой картине мира американского и русского народов

Е.М. Семенова

В рамках лингвистических исследований проблема взаимодействия языка и мышления остается актуальной на протяжении многих десятилетий. Не вызывает сомнения и тот факт, что особенности мышления обусловлены в той или иной степени национальным характером языковой личности. Важность этого социально-философского вопроса отмечал еще В. фон Гумбольдт, который считал нацию «формой индивидуализации человеческого духа», которая имеет «языковой» статус [1, с. 8]. Между языком и народом, точнее, его духом, утверждал он, существует необходимая корреляция. Нетрудно предположить, что у каждого народа, в таком случае, существует своя, специфическая «картина мира» — термин, которым активно пользовался М. Планк, понимая под физической картиной мира «образ мира», формируемый наукой и отражающий реальные закономерности природы. В современной лингвистике под картиной мира понимается «целостный, глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека и возникает у человека в ходе всех его контактов с миром и представлений о мире» [4, с. 120]. Такая картина мира может быть различной у представителей разных эпох, социальных, национальных, возрастных групп, может трансформироваться в ходе приобретения новых знаний о мире.

Закрепление этого общественно-исторического опыта происходит в языке, который, в свою очередь, детерминирует человеческие структуры мышления и поведения. Другими словами, особенности менталитета общности людей находят свое выражение в концептосфере того или иного народа, под которой понимается «совокупность концептов, из которых складывается миропонимание носителя языка» [4, с. 95].

Существует несколько подходов к пониманию концепта. Не вдаваясь в подробности многочисленных определений, остановимся на подходе Д. С. Лихачева, который считает, что концепт является результатом столкновения значения слова с личным и народным опытом человека [3, с. 4]. Он представляет собой семантическое образование, отмеченное лингвокультурной спецификой, и тем или иным образом характеризует носителей определенной этнокультуры. Как справедливо пишет В. А. Маслова, «концепт многомерен, в нем можно выделить как рациональное, так и эмоциональное, как абстрактное, так и конкретное, как универсальное, так этническое, как общенациональное, так и индивидуально-личностное» [4, с. 110]. Каждый концепт, таким образом, является фрагментом языковой картины мира и характеризует определенным образом структурированное представление человека об окружающей его действительности.

В рамках нашего исследования концепт рассматривается как ментальная единица человеческого опыта, позволяющая идентифицировать некоторые особенности менталитета двух разных народов (американского и русского), а именно, их представления о свободе в общественнополитическом смысле этого слова. Обращение к данному культурному концепту обусловлено тем, что он может быть отнесен к разряду ключевых единиц картины мира, обладающей экзистенциальной значимостью как для отдельной языковой личности, так и для лингвокультурного сообщества в целом.

В качестве материала исследования были выбраны тексты общественно-политического характера американских и русского авторовпублицистов, хотя представляется, что для более полного понимания содержания концепта имеет смысл привлекать к анализу самые разнообразные контексты: поэтические, научные, философские, художественные в том числе.

Для установления смыслового объема концепта «свобода» определим референтную ситуацию, к которой данный концепт принадлежит, и попытаемся установить место данного концепта в языковой картине мира и языковом сознании американского и русского народов.

Рассуждая об американских ценностях и убеждениях, авторы книги «America in Close-up» утверждают, что свобода находится в центре всего того, что ценят американцы, считая свое общество самым лучшим и свободным: «At the center of all that Americans value is freedom. Americans commonly regard their society as the freest and best in the world» [5, с. 25]. Причем это свое представление о свободе как о высшем идеале они успешно транслируют в другие миры и не только на информационном уровне, но и на уровне чувственного, подсознательного восприятия. Так, рассказывая о своем впечатлении о прочитанных в детстве книгах Джека Лондона и Фенимора Купера, Е. Гришковец пишет: «Я думал и думаю, а почему в непроходимых и опасных лесах, в безлюдных прериях, холодных реках, озерах, смертельном холоде Аляски мне виделся простор [курсив здесь и далее наш. — Е.С.], да и сейчас видится? А в нашей тайге, в заполярном Севере, в далеких восточных пределах было для меня что-то мрачное, непреодолимо-тяжелое и ощущалось даже какое-то наказание?» [2, с. 104]. И затем отвечает: «Просто герои Фенимора Купера искали лучшей жизни, чем у них была… А герои Джека Лондона искали золото. Просто золото!.. В простоте и ясности целей был простор. И в этом просторе сияла Великая Американская Мечта!» [2, с. 104].

Представители американского общества, разумеется, также осознают влияние своих идеалов на другие народы: «The ideal of freedom America represents to its people and to the world» [5, с. 25]. Свобода в представлении американцев — это свободный выбор, который делают иммигранты, решив начать освоение Нового Света в поисках лучшей жизни: «Americans' perception of their history is being that of a nation populated by immigrants who exercised free choice in coming to the New World for a better life» [5, с. 25]. Кроме того, идеал свободы объединяет американцев и служит связующим звеном, соединяющим настоящее с прошлым: «The notion that America offers freedom for all is an ideal that unifies Americans and links present to past» [5, с. 25].

Вместе с тем концепт «свобода» категоризуется как понятие, имеющее крепкие философские корни, и может рассматриваться с одной стороны как идея, объединяющая американцев, а с другой — как понятие, базирующееся на индивидуализме: «American's notion of freedom focuses on the individual, and individualism has strong philosophical roots in America» [5, с. 26].

То же представление о концепте возникает и у носителя русской картины мира, воспринимающих образ жизни американцев через популярные вестерны. «В этих фильмах, — пишет Е. Гришковец, — явился мне новый тип героя. Точнее, я увидел такого героя, которого мы обобщенно называем „ковбоем“…И это герой всегда был одинок! Его одиночество было важнейшей составляющей американского простора. В разных фильмах он имел разные имена, разную внешность, разнообразные привычки и повадки, но по сути это был один и тот же ковбой-одиночка. В каких-то фильмах у него могли появиться друзья, напарники, любимые им или влюбленные в него женщины, но в итоге он оставался один. Это было важно! Иначе он не смог бы продолжить своего одинокого движения по американскому простору» [2, с. 109].

Еще одна смысловая составляющая концепта «свобода» — непрерывность. Свободы не бывает много. Чем больше возможностей для ее получения, тем сильнее возникает желание стать еще свободнее: «The freedom of the wilderness whetted their appetites for more freedoms» [7, с. 31]. Ощущение свободного неосвоенного пространства (wilderness), которое возникло у первых переселенцев, постепенно превратилось в жажду утверждения демократических свобод во вновь создаваемом обществе свободных граждан. И за эти идеалы справедливости колонисты были готовы сражаться до конца: «By the time Jefferson drafted his call, men were in the field fighting for those new-learned freedoms, killing and being killed by English soldiers, the best-trained troops in the world» [7, с. 31].

Самой идее свободы свойственна деструктивность, что прослеживается в ряде контекстов. За нее действительно нужно бороться и не жалко погибнуть, поскольку она обладает огромной силой, подобной взрыву: «But what is most important is the story of the idea that made them into a nation, the idea that had an explosive power undreamed of in 1776» [7, с. 31]. С другой стороны, эта идея созидательна по сути, ведь она создала американское общество: «Americans are a nation born of an idea; not the place, but the idea, created the United States Government» [7, с. 31]. Опять наблюдается некоторое несоответствие смыслов, говорящее о многомерности и неоднозначности рассматриваемого концепта.

С развитием общества, идея, сохранив основной набор смыслов, претерпевает некоторые изменения, но, как и раньше, подразумевает различную их интерпретацию: «The idea worked itself out, it stretched and changed and the call for «life, liberty and the pursuit of happiness « does still, as it did in the beginning, mean different things to different people.» [7, с. 31].

Можно предположить, что для представителей неамериканской культуры эти смыслы могут актуализироваться и даже в отличной от «свободной страны» манере, ведь система ценностей, существующая в сознании, например, русскоязычного человека, не может быть синхронной культурным приоритетам, характеризующим носителя американской идеи. Этому нетрудно найти подтверждение у Е. Гришковца, который пишет: «Я смотрел такое кино и сам придумывал особые причины и дополнительные смыслы, движущие героя фильма по той дороге. Я пытался в его стремлении найти символы и метафоры… Я не мог поверить в то, что человек так может… Я не мог в это поверить и тут же сам наделял американского героя своими мыслями, сомнениями, переживаниями и прочее. Я придумывал и видел в фильме те смыслы, которых там не было» [2, с. 155].

Еще одна составляющая концепта СВОБОДА прослеживается в тексте «American Dreams», написанном А. Шварцнегером: «When I came over here to America, I felt I was in heaven. In America, we don’t have an obstacle. Nobody’s holding you back» [6, с. 32]. То есть ощущение внутренней свободы рождается тогда, когда нет давления извне, и только от самого человека зависит, достигнет ли он тех целей, которые перед собой поставил.

Как может носитель русскоязычной картины мира «примерить» на себя американские идеалы, если его культурные традиции, несмотря на схожесть жизненных условий «героев своего времени» несут ему совершенно другой жизненный опыт? «В наших книгах и фильмах тоже были суровые земли, нехоженые места, неизведанные территории и полноводные озера. Но люди туда шли совершенно другие… Это был образ смертельно усталых людей, которые движутся на восток в неведомые края не в поисках лучшей жизни, не за радостью и счастьем, а идут от трудной жизни к еще более трудной. Во всем этом не чувствовалось никакой понятной человеческой цели. В этом чувствовалась, наоборот, какая-то тяжелая судьба, безволие или исполнение чьей-то злой воли. Наказание какое-то!» [2, с. 106].

Подводя итог данному небольшому исследованию, обобщим полученные результаты. Понимание свободы в американском и русском общественно-политическом дискурсе, определяется следующими моментами.

Свобода занимает центральное место в системе ценностей американского общества, а, значит, играет важнейшую роль в мировоззрении его членов. Американцы осознают, что понятие свободы актуально не только для них самих, но и для других народов, и их миссия заключается в том, чтобы транслировать этот идеал через образцы культуры (книги, фильмы, другие произведения искусства).

Свобода представляет собой сложный, многомерный феномен, наполненный философским содержанием. С одной стороны, он объединяет американцев, с другой — он основывается на индивидуализме. С одной стороны, он обладает деструктивной силой, так как за свободу неизбежно приходится бороться и быть готовым отдать свою жизнь, с другой — идея свободы привела к созданию американского общества, и в этом прослеживается ее созидательное начало. На наш взгляд, эти характеристики концепта указывает не столько на его противоречивость, сколько на присущее ему диалектическое единство.

Сложность и неоднозначность идеала свободы для представителя американской культуры заключается еще и в том, что смыслы, наполняющие данный концепт нестабильны, изменчивы с течением времени, и, главное, по-разному трактуются разными людьми, особенно если речь идет о носителях других культурных ценностях (например, русскоязычных).

Анализ текстов, автором которых является русская языковая личность, показал, что интерпретация этих смыслов зачастую не соответствует оригинальному смыслу концепта, так как автор находится под влиянием собственного культурного опыта, формируемого тем обществом, которое обусловливает определенную, отличную от американской или иной другой, систему ценностей.

1. Гумбольдт фон В. Избранные труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 2001.

2. Гришковец Е. А А. — М.: Махаон, 2010.

3. Лихачев Д. С. Концептосфера русского языка // Русская словесность от теории словесности к структуре текста: антол. / Ин-т народов России; под общ. ред. В. П. Нерознака. — М., 1997. — С. 280−287.

4. Маслова В. А. Современные направления в лингвистике. — М.: Академия, 2008.

5. Fiedler E., Jansen R., Norman-Risch M. America in Close-Up. — Longman Group UK Limited, 1990.

6. Schwarzenegger A. American Dreams // America in Close-Up. — Longman Group UK Limited, 1990.

7. White T. The American Idea // America in Close-Up. — Longman Group UK Limited, 1990.