Концепт пространство

1. Представление о пространстве как о языковой категории

1.1 Способы реализации и модели восприятия концепта «пространство» в русском языке

1.2 Сравнение способов вербализации концепта «пространства» в русском и французском языках

2. Категория пространства в художественно тексте на примере романа «Метро 2033»

2.1 Лексемы, значение которых связано с понятием «пространства»

2.2 Имена собственные, имеющие пространственное значение

Заключение

Современные гуманитарные исследования обращены к осмыслению концептов. Одним из таких концептов является «пространство». Формирование и развитие пространственных представлений связано с «освоением» человеком окружающего мира. Этот мир «осваивается» человеком, прежде всего, с помощью языка, поэтому именно лингвистические исследования, на наш взгляд, вносят существенный вклад в анализ процесса осмысления понятия «пространство» во всем многообразии его значений.

Проблема пространственной картины мира до сих пор является одной из главных научных проблем в области гуманитарных наук. Формирование и развитие пространственных представлений в гуманитарных науках определяется способом освоения человеком окружающего мира и зависит от уровня человеческого сознания. В связи с этим на сегодняшний день концепт «пространство» не остается без внимания отечественных и зарубежных исследователей. В любом тексте действие происходит во времени и в пространстве. Концепт «пространство» в произведении может быть воссоздан при помощи различных языковых средств. В нашей работе мы рассмотрели некоторые концепции, исследующие концепт «пространство» в различных аспектах, проанализировали текст одного из романов литературного проекта «Метро 2033» (Д. Глуховской) в лексическом аспекте. Роман Д. Глуховского «Метро 2033» не случайно выбран нами в качестве материала исследования. Мы считаем, что в нем автор использует разнообразные средства экспликации концепта «пространство».

Объект исследования. Материал исследования составляют лексические единицы (лексемы, топонимы, антропонимы, метафоры, эпитеты) семантического поля пространство в русском языке.

Задачи исследования:

1. Рассмотреть точки зрения на понятие категории пространства в различных науках.

2. Рассмотреть концептуальное понимание категории пространства.

3. Выбрать лексические единицы, обозначающие пространственные понятия.

4. Проанализировать пространственные лексические единицы в произведении Д. Глуховского «Метро 2033».

Материал исследования составляют лексические единицы (лексемы, топонимы, антропонимы, метафоры, эпитеты) из романа Д. Глуховского «Метро 2033», отобранные методом сплошной выборки.

1. Представление о пространстве как о языковой категории

1.1 Способы реализации и модели восприятия концепта «пространство» в русском языке

В современных лингвистических исследованиях важным является направление, связанное с изучением базовых категорий, организующих языковую и концептуальную картину мира. Одной из таких категорий, безусловно, является категория пространство, языковые единицы которой служат важным средством актуализации не только наивной картины мира, но и сферы политической коммуникации. При всем многообразии работ и подходов к исследованию пространства в современной лингвистической науке проблема языковой манифестации пространственных отношений по-прежнему остается дискуссионной. Актуальность предлагаемой статьи заключается в необходимости описания механизмов языковой репрезентации пространства и его переосмысления, в выявлении специфики функционирования слов с пространственной семантикой в политическом тексте.

В работах Н. Д. Арутюновой, Н. Н. Болдырева, Т. В. Булыгиной, В. Г. Гака, А. А. Зализняк, О. П. Ермаковой, И. М. Кобозевой, В. В. Красных, Е. С. Кубряковой, Е. А. Селивановой, Ю. С. Степанова, А. Д. Шмелева, Г. М. Яворской и др. выдвигаются важные для лингвистики концепции. Пространство имеет антропоцентрическую ориентацию, организуясь вокруг человека как центра микрои макрокосмоса. Пространственные отношения отражают координацию объектов, с которыми сталкивается человек, воспринимающий объективную реальность. Пространственный фрагмент языковой картины мира представляет собой систему разно уровневых языковых средств как репрезентантов локусных концептуальных оппозиций. Эти положения тесно связаны с известными научными идеями Ю. М. Лотмана о текстовом и семиотическом пространстве: всякая модель культуры и языка может быть описана в пространственных понятиях и терминах.

По мнению ученого, семиотика пространства имеет исключительно важное значение в создании картины мира той или иной культуры, а природа этого явления связана с самой спецификой пространства. Так, анализируя категорию пространство, исследователь приходит к выводу о необходимости разграничения двух аспектов: пространственной структуры картины мира и пространственных моделей как метаязыка описания типов культуры. В первом случае пространственные характеристики принадлежат описываемому объекту, во втором — метаязыку описания. Сама конструкция миропорядка неизбежно мыслится на основе некоторой пространственной структуры, организующей все другие ее уровни. Развивая идеи Ю. М. Лотмана о значимости категории пространство в картине мира той или иной культуры, В. Г. Гак подчеркивает: «для того чтобы постичь пространство, достаточно открыть глаза, повернуть голову, протянуть руки и т. п. Пространство — одна из первых реалий бытия, которая воспринимается и дифференцируется человеком». Отмечая безграничность концептуального пространства, Е. С. Кубрякова отмечает, что «взор человека может останавливаться как на том, что его непосредственно окружает, так и не ограничиваться этим, т. е. быть устремленным вдаль, до естественного „края земли“ — горизонта, а это объясняет возможность приписать пространству самые разные размеры и масштабы, отождествляя его то со вселенной, то со всем миром, то, напротив, ограничивая его непосредственно видимым полем зрения и придавая ему смысл какого-либо очень небольшого вместилища». Рассматривая пространственные отношения в рамках мифологической модели, В. А. Ермакова указывает, что именно они отражают координацию объектов, с которыми, в первую очередь, сталкивается человек, воспринимающий объективную реальность. Сам человек есть материальное тело, занимающее определенное место в пространстве и обладающее известными пространственными признаками (величина, форма, направление движения в пространстве).

Таким образом, локативные отношения занимают большое место в языковой системе, отражая способы концептуализации внешнего мира.

Как показал анализ словарных интерпретаций и контекстный анализ, семиотическая оппозиция верх/низ вербализуется с помощью языковых единиц с пространственной семантикой. По замечанию лингвистов, вторичность «от пространственных» значений в языке интерпретируется по-разному: как метафорическое преобразование семантики у предлогов, как развитие вторичных (непространственных) функций у пространственных моделей в языке, как система непространственных смыслов, формирующихся вокруг пространственного прототипа у полисемичного слова, как параллелизм пространственных и темпоральных отношений и задание когнитивных операций для преобразования членов разных категорий

1.2 Сравнение способов вербализации концепта «пространства» в русском и французском языках

В человеческом сознании и культуре существуют основополагающие категории, универсальные понятия, отражающие объективную действительность и входящие в концептуальный образ мира. К числу таких важнейших концептов относится концепт «пространство». Пространственное восприятие действительности, разграничение её объектов являются универсальными для человека, проявляющимися в языковой и концептуальной картине мира. По мнению В. А. Масловой, пространство как важнейшая форма мира и жизни в нём человека многолико репрезентировано в языке, сознании, культуре, мифологии языковой личности. Н. Д. Арутюнова указывает, что «бытие определяется тремя основными параметрами: онтологическим, пространственным и временным. Первый касается природы бытующих предметов, второй — области их бытования, третий — темпоральных границ бытия».

Топонимика (от греч. topos — место, местность; onyma — имя) является одним из важнейших элементов языковой картины мира, в которой отражаются наиболее значимые этапы истории материальной и духовной культуры создавшего её народа. Певзнер А. П. Категория пространства как средство выражения подтекстовой информации: Дис. — Ростов-на-Дону, 2007.

Исследование топонимики позволяет выявить культурные особенности того или иного этноса, отражающиеся в его концепт сфере.

Мы рассматриваем фразеологию в широком смысле, к которой относим идиомы, то есть «собственно фразеологизмы», фразеологические сочетания, паремии (пословицы и поговорки), крылатые фразы, речевые клише. Под топонимом понимается имя собственное любого географического объекта. В центре внимания находится ключевое слово, представляющее концепт.

В словаре русского языка под редакцией А. П. Евгеньевой слово «пространство» определяется следующим образом: 1. Неограниченная протяженность (во всех измерениях, направлениях). // Филос. Одна из основных всеобщих объективных форм существования материи, характеризующаяся протяженностью и объемом. 2. Место, способное вместить что-л. 3. Большой участок земной поверхности. 4. Устар. Промежуток (времени) (Словарь русского языка, 528).

Лексема «пространство» имеет синонимический ряд: площадь, участок, зона, район, место, область (ABBYY Lingvo vl2.).

Итак, словарные дефиниции отражают следующие значения слова «пространство»: 1) бесконечность (трёхмерность); 2) место; 3) земной участок 4) сіременной промежуток.

В топонимических ФЕ отражается, прежде всего, физическое (географическое) пространство, отношение к нему. Топонимия России представлена многообразными средствами передачи пространственного статуса объекта. При этом пространственные отношения могут быть выражены различными параметрами — место (местонахождение), степень удаленности; направление; размер, протяженность; форма, конфигурация.

Так как пространство представляет собой неограниченную протяженность во всех измерениях и направлениях, то в русском языковом сознании оно проявляется в обозначении: а) направления (куда?); б) места (где? откуда?).

Значение направления в концепте «пространство» вербализовано топонимическими фразеологизмами и пословицами с предлогами в, на, до, за: За правду-матку ссылают в Камчатку: Все реки текут в море, все дороги ведут в Москву; Один глаз на_ нас, другой на_ Арзамас; Летит гусь на святую Русь (о Наполеоне); Язык до Киева доведет: Махни, махни — недалече до Балахны; Божья коровка, полетай за Волгу: там тепленько, здесь холодненько. Чаще всего направление выражено гл. ехать с предлогом в: В Тулу со своим самоваром не ездят; Мажет Клим телег>, едет в Крым по репу; Ехал в Казань, а заехал в Рязань; Поехал в Москву за песнями и др.

Пространственные отношения со значением места представлены также фразеологизмами и пословицами с топокомпонентом с разными предлогами в, из, на, от, с, за, по: Волга впадает в Каспийское море (ирон.) (выражение из рассказа. Кацнельсон, С. Д. Категории языка и мышления [Текст]: Из научного наследия/ С. Д. Кацнельсон. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — 864 с.

А.П. Чехова «Учитель словесности»); Быть в Риме и не видеть папы (книжн.); Французик из Бордо:¦ Едет Ананьин внук из Великих Лук; На Крестце не стрельцам сбор: На Руси дворянин, кто за многих один: У нас (во Владимире) много угодья: от Москвы два девяносто да из Клязьмы воду пей; Пришли казаки с Дону да погнали ляхов до дому (освобождение Москвы от поляков 1612 г.); Коли казак, так и с Дону; За Пьяною люди пьяны (рекою Нижег. губ., 1377 г. русские поражены в стане татарами); Бреиіеиіь, ляше: по Збруч наше.

По мнению Г. Д. Гачева, русский образ пространства представляет собой горизонтальное движение, однонаправленную бесконечность (вширь, вдаль; «ровнем-гладнем», по Н. Гоголю), например: Озими стелются, ровно Дунай (т.е. хороши); Исторический путь — не тротуар Невского проспекта (Невский проспект — чистый, широкий, ровный тротуар совершенно прямой главной улицы Санкт-Петербурга); Москва, что доска: спать широко, да кругом метет; От Решмы до Кинешмы глазами докинешь ли? Анализ языкового материала свидетельствует о том, что русская топонимия реализует не только пространственную горизонталь, но и пространственную вертикаль.

Пространство выражается в таких измерениях, как: длина — ширина, далеко — близко, высоко

- низко — глубоко: Волга — плыть долго, а Дунай

- широко; В тереме высоко, а до Москвы далеко. А также низ — верх для противопоставления государственной власти и народа: В России две напасти: внизу — власть тьмы, а наверху — тьма власти.

А там, во глубине России, там вековая тишина (цитата из стихотворения Н. А. Некрасова «В столицах шум, гремят витии»).

Пространственная горизонталь реализуется в одной из старинных русских мер длины версте (равная 1, 0668 км), применявшаяся на Руси с 11 по 19 вв. до введения метрической системы мер в 1918 г.): Москва верстой далека, да сердцу рядом; Первые города от Москвы — два девяносто верст (Владимир, Тверь, Тула, Калуга, Рязань); Город Балахна стоит, полы распахня (Балахна растянулась по Волге версты на три); Цыгане Мценск десять верст обходили (Орлов.). Верста считается одним из самых крупных единиц измерения длины в Древней Руси, служила для исконно русского, народного обозначения большого отрезка пути.

Присутствие этой единицы измерения земли составляет специфику русскоязычной пространственной горизонтали, идеей пространства жизнедеятельности человека на своей земле, в котором выражено особое отношение сопричастности русского человека, сельского жителя к ней: Два лукошка земли в Ломове да гнилое болото в Уколове ничего (смирение); Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушкаРусь (беспомощность); Московские люди землю сеют рожью, а. живут ложью; Копна от копны — как от Ростова до Москвы (пассивность); Москва стоит на болоте, ржи в ней не молотят, а больше деревенского едят (беспомощность в освоении большого пространства).

Пространство рассматривается как один из этнических факторов, «как духовный факт в русской судьбе». Им объясняются как положительные, так и отрицательные черты русского человека, к последним причисляют такие качества, как смирение, пассивность, неумение организовать огромные пространства, беспомощность в их овладении, освоении. Однако топонимическая фразеология свидетельствует о том, что малое, ближайшее пространство русский человек, сельский житель, крестьянин, в частности, осваивал рачительно и организовывал четко, о его трудолюбии в обживании пространства, о благоговейном отношении к земле, к каждому её клочку, объекту пространственной горизонтали. Из совокупности ближайших пространств рождается большое — образ России, родной земли: Русь святая, православная, богатырская, мать святорусская земля; Матушка Москва белокаменная, златоглавая, хлебосольная, православная, словоохотливая.

Такая любовь к земле, по мнению Г. Д. Гачева, выражена уже в самом слове «пространство»: «В русском же слове «пространство'' отвлеченность очень привлечена: слышится в нём «страна моя!'', «сторонка» — интимное, сердечное, роднокоренное. Ведь не от чужеземного корня это отвлеченное понятие произведено (как во французском и английском), но от своего, русского. Значит, здесь так и надо Пространство мыслить более живым, родным и конкретным вместилищем жизни живой, а не просто пустотой для неограниченного бытия тел. В других языках нет этого сопряжения понятий Пространства и Страны». ^1. Блинникова, И. В. Семантика и процессы порождения речи [Текст]/ И.В. Блинникова// Когнитивная психология. Учебник для вузов/ Под ред. В. Н. Дружинина, Д. В. Ушакова. — М.: ПЕР СЭ, 2002. — С. 145−170.

Большинство русских, а также французских топонимических фразеологизмов являются по своему значению фразеологизмами о странах, городах, местностях, т. е. о больших и малых участках пространства. В подобных пословицах с топонимом отражаются особенности отдельных мест, городов, стран: В Астрахани и коровы рыбу едят (соленую); В Сибири бабы коромыслами соболей бьют; Сибирь — золотое дно (от пушного и торгового промыслов); Qui a bu aux sources d Afrique y boira de nouveau. — Кто пил воду из источников Африки, вернется туда снова; La Suisse trait sa vache et vit paisiblement. — Швейцария доит свою корову и живет спокойно.

Следует отметить, что осмысление человеком его жизненного пространства занимает особое место в языковой картине мира. Этот концепт связан с этническими связями человека и представлениями о «своем» и «чужом» пространстве, т. е. для данного концепта характерно выражение дифференцированного восприятия пространственного положения объектов.

русский французский языковый пространство

2. Категория пространства в художественно тексте на примере романа «Метро 2033»

2.1 Лексемы, значение которых связано с понятием «пространства»

«Место, в котором возможно движение, различные положения и взаимные расположения объектов, отношения близости-дальности, понятие направления, как арена событий и действий, универсально содержащая все места и вмещающая объекты и структуры; иногда — как специфическое место, в значительной мере определяющее сущность происходящих в нём событий». В статье рассматривается понятие в общелитературном и бытовом смысле, где пространство «означает объём или территорию, обычно большие, дающие свободу движению (бескрайнее пространство равнины, огромное пространство зала, обширное незастроенное пространство), хотя в смысле размера может быть нейтральным (внутреннее пространство здания, пространство комнаты), а иногда и имеет противоположный смысл: недостаточное пространство, спёртое пространство». Отмечается, что в общелитературный язык постепенно входят научные значения этого слова. Понятие часто применяется в обычном языке метафорически, а в научной терминологии зачастую в весьма абстрактном смысле. Так же в статье отмечается обязательная характеристика трехмерности пространства.

Как видим, понятие данной лексемы многозначно. Во-первых, значение связано с философским пониманием, потому что человек, да и вся материя, находятся в пространстве (и во времени), во-вторых, это и физическая категория, потому что оно имеет «протяженность и объем» (с одной стороны) и, наоборот, — не имеющая границ (с другой стороны). В-третьих, пространство — это еще и некая абстрактная субстанция, некий коллектив, к которому можно обратить свои мысли, чувства. В-четвертых, — это нечто, имеющее границы. В-пятых, — это указание на большой объем, большой размер.

Таким образом, мы видим, что в словарь трактуется «пространство» как многозначное слово, дающее философские, коммуникативные, измерительные характеристики.

Совокупность всех этих значений и составляет концепт «пространство». В романе Д. Глуховского «пространство» используется чаще всего как неизмеримая физическая величина: «на самом краю освещенного пространства» (в значении «место, не ограниченное видимыми пределами»); «занимали пространство в арках»; «пространство низкой и тесной арки»; «обшаривая фонарями пространство перед собой»; «не торопились выходить на открытое пространство»; «затопляющими пространство палатки уютным неярким светом»; «все пространство у подножий циклопических зданий»; «узкое пространство туннеля переполнилось звуком»; «они не могли вытянуть из мрака все видимое пространство»; «узкое пространство туннеля переполнилось звуком»; «пространство вокруг него будет мертво и черно».

Однако для автора пространство играет роль не только в ее первичном значении, чаще всего оно определяется писателем как нечто жизненно важное и поддерживающее мир метро, некая протяженность, существующая лишь благодаря участию в ней. Пространство может быть, как опасным, так и безопасным. Это зависит от враждебности ситуации, от степени открытости закрытости помещения (тоннель, арка, палатка, коридор), окружения. Таким образом, значение лексемы «пространство» сближается со значением «жизнь» как в последнем нашем примере «пространство вокруг него будет мертво и черно». Далее автор будет развивать это отношение. Пространство превратиться в мир со своими законами, условиями и целью.

Пятым по частотности и вторым (с нашей точки зрения) по значимости по нашему мнению является лексема «метро». Возможно, эта лексема претендует на то, чтобы быть первой по значимости, потому что сам роман называется «Метро 2033». Уже в названии романа отражены пространственно-временные рамки: действие происходит в определенном месте и в определенный отрезок времени.

В Толковом словаре С. И. Ожегова нет лексемы «метро», но есть лексема «метрополитен», значение которой следующее: «подземная, наземная или надземная городская электрическая железная дорога». [62]

В Толковом словаре Д. Н. Ушакова определение лексемы метрополитена очень схоже. «Метрополитен — это подземная или на эстакадах железная дорога в крупных городах». Здесь мы видим уточнение значения.

В «Толковом словаре русского языка» под редакцией В. Д. Дмитриевой понятие интересующей нас лексемы дается только в краткой форме — «метро», лексема «метрополитен» в словаре отсутствует. Объяснить это можно ссылаясь на временное преобразование лексемы и ее современный лад. Итак, понятие «метро» в «Толковом словаре русского языка» под редакцией В. Д. Дмитриевой дается в двух значениях:2. Кубрякова Е. С. О понятиях места, предмета и простраснтва // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. Ред: Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. М., 2000.

1. Метро — это городская электрическая железная дорога, обычно подземная.

2. Метро называют станцию этого вида транспорта.

Таким образом, первое определение тождественно трактовке лексемы в Толковых словарях С. И. Ожегова и Д. Н. Ушакова, последнее сближается с определением «станция». Значение лексемы «метро» в романе Д. Глуховского «Метро 2033» практически утрачивает значение, зафиксированное в толковых словарях. Интересно отметить то, что в начале повествования метро действительно выступало в своем первичном определении, но далее трансформировалось в совершенно иное понятие. С одной стороны — это некое физическое пространство: «люди прячутся в московском метро», «по всему метро всякая трехногая, двухголовая и прочая дрянь», «как все родившиеся в метро», «пока серая лава не затопит все метро», «Ведь работники метро были для всех остальных все равно, что проводниками_туземцами» и т. д. С другой — страшный враждебный человеку мир, населенный мистикой и кошмарами: «ты не знаешь, что происходит в самой глубокой точке метро», «если зараза пройдет, все метро вымрет», «если мы заразились, так уже заразились, делать тут нечего», «заразу в большое метро нести нельзя», «следующая возможность приподнять завесу над некоторыми из тайн метро ему представится не скоро», «о, это одно из самых странных мест в метро», «в метро смерть была повседневностью», «метро — это врата в ад, а сам ад лежит немного глубже, и дьявол, значит, их там ждет, надо только до него добраться», «и тогда ад и метро окончательно сольются воедино», «мы, живущие в метро — и есть народ Божий!» и т. д. Сам автор говорит: «Метро — это не просто некогда сооруженное транспортное предприятие, не просто атомное бомбоубежище, не просто обиталище нескольких десятков тысяч человек» и как мы понимаем это понятие подразумевает в себе нечто большее, это словно синтез понятий самого пространства, метро и жизни… человеческих жизней.

Мир Московского метро, в противовес первоначальной идее создания бомбоубежища, способного спасти десятки тысяч жизней, превращается в истерию-утопию, где все человеческое затмевается разумным, но угнетающей попыткой спасения. Д. М. Глуховский описывает искусственно и иллюзорно сплоченный мир, ведущий к гибели, которую скорее удалось отсрочить, но никак не избежать. Дорога человека вьется спиралью, но на самом краю пропасти метро оказывается последним пристанищем человека.

Следующей лексемой, эксплицирующей категорию «пространство «является лексема «туннель».

В Толковом словаре С. И. Ожегова значение лексема «тоннель» характеризуется как «сооружение в виде коридора, по которому проложены пути (под землей, в горах, под каким-н. другим сооружением)».

Ушаков Д.Н. в своем Толковом словаре русского языка называет туннель «коридором, проездом, прорытым под землей, в горах».

В «Толковом словаре русского языка» под редакцией В. Д. Дмитриевой определение данной лексемы отсутствует.

Туннели в романе — это своеобразные сосуды, коммуникативные связи между станциями, между людьми. Пространство туннелей всегда затемненно, оно непредсказуемо и опасно. В другом значении лексема «туннель» — «путь», «дорога» героя, которая ведет к той или иной станции, каждая из которых — это ни на что не похожий, «свой» мир: «туннель за пятисотым метром»; «не спуская глаз с туннеля»; «уходили в туннели и не возвращались»; «туннель петляет»; «безобидные шорохи из туннеля будоражили воображение»; «каждый метр межстанционных туннелей»; «изо всех дыр и туннелей» и т. д. Таким образом, туннель всегда есть протяженное пространство метрополитена, уводящее героя в неизвестность: навстречу опасности или захватывающим приключениям.

Следующей наиболее значимой и частотной лексемой в произведении Д. М. Глуховского «Метро 2033» является лексема «станция». Как мы и рассматривали выше, семантика данного слова тождественна вторичному определению лексемы «станция» в «Толковом словаре русского языка» под редакцией В. Д. Дмитриевой.

Лексема «станция» в Толковом словаре С. И. Ожегова определяется как:

1. Пункт, место остановки на железных дорогах и некоторых сухопутных путях сообщения.

2. Расстояние между двумя такими соседними пунктами, перегон.

3. Название некоторых учреждений, предприятий, пунктов или групп научно-исследовательских учреждений специального назначения.

4. Космический летательный аппарат с научной аппаратурой на борту.

В Толковом словаре русского языка Ушаков Д. Н также дается несколько номинаций лексемы «станция»:

1. Пункт остановки на больших дорогах, почтовых трактах. Пункт остановки железных поездов и др. видов транспорта, специально оборудованный для пассажиров, грузовых операций и для технического обслуживания поездов. Остановка в таком пункте (разг.). Расстояние между двумя такими пунктами, перегон (разг.).3. О метаязыке типологических описаний культуры // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3-х т. Таллин, 1992. — Т.1. — С. 386 — 392

2. Специально оборудованное предприятие или учреждение, являющееся пунктом по обслуживанию в каком-н. отношении какой-н. территории.

3. Место постановки измерительного прибора, нивелира (геодез).

4. Место производства гидрологического исследования, а также само исследование (спец.).

Таким образом, в Толковом словаре С. И. Ожегова мы видим, что определение расширяется дополнительными профессионально-специализированными понятиями. Бытовое понимание лексемы «станция» уложилось в первой номинации, но в романе Д. Глуховского метро — это мир. Оставшийся мир. Это планета. В романе данная лексема получает В «Толковом словаре русского языка» под редакцией В. Д. Дмитриевой лексема «станция» расширяет свое значение:

1. Станцией называется пункт короткой остановки железнодорожных поездов и других транспортных средств на пути следования куда-либо.

2. Станцией называется расстояние между двумя ближайшими остановками железнодорожного пути.

3. Станцией называется распределения сигналов связи.

4. Станцией называется информационный.

5. Станцией называется сервисный на пути следования кого-либо куда-либо.

6. Станцией называется предприятие, учреждение, которое занимается накоплением и последующим распределением чего-либо.

7. Станцией называется научное учреждение, которое ведёт исследовательскую работу.

8. Автоматическая межпланетная станция — это космический летательный аппарат для изучения космического пространства.

9. Орбитальная станция — это автоматический или пилотируемый аппарат, который вращается вокруг небесного тела.

Станция в романе — это конечный, статичный, заселенный узел метрополитена. В отличие от туннеля станция не предполагает движения. Это закрытое и чаще всего безопасное, обжитое людьми пространство. Принадлежность к какой-либо станции зачастую означает причастность к той или иной идеологии. Каждая станция — отдельно взятый мир со своими правилами и законами: «станция имела для коалиции огромное стратегическое значение»; «в таких случаях нейтральной станции»; «которые у нас на станции языком треплют»; «когда они за станцию выходят»; «что на первой же станции их агенты чьи-нибудь не завербуют»; «чтобы освободить эту станцию и гробницу»; и т. д.

Лексема «город» наиболее полное свое понятие получила в Толковом словаре С. И. Ожегова. Здесь она рассматривается в 5 пунктах, где уточняются и учитываются исторические сведения:

1. Крупно населённый пункт, административный, торговый промышленный и культурный центр.

2. Центральная главная часть этого населенного пункта в отличие от окраин и пригородов (разг.)

3. В старину на Руси: огражденное стеной, валом поселение, крепость.

4. Городская местность в отличие от сельской, деревенской.

5. В игре в городки: площадка, на которой ставятся фигуры из городов.

В Толковом словаре русского языка Ушаков Д. Н город это «крупный населенный пункт, управляемый по особому положению, административный, промышленный и торговый центр.

В «Толковом словаре русского языка» под редакцией В. Д. Дмитриевой толкование лексемы «город» значительно шире:4. Матвеева Т. В. Полный словарь лингвистических терминов.- Ростов н/Д.: Феникс, 2010. — 562 с

1. Город — это крупный населенный пункт, большая часть жителей которого работает на промышленных предприятиях (заводах, фабриках и т. п.), а также занята в сфере бизнеса, образования, науки и т. п. (В России город должен насчитывать не менее 12 000 жителей.)

2. Если что-либо расположено, находится и т. п. за городом, значит, за пределами крупного населённого пункта, в его окрестностях.

3. Город-спутник — населенный пункт, сформировавшийся вокруг другого, более крупного, населённого пункта или крупного промышленного объекта, первоначально как место жительства людей, которые работают на данном объекте или в данном крупном населённом пункте.

4. Город-миллионер — крупный населенный пункт, насчитывающий миллион или более жителей.

5. Вечным городом называют Рим.

6. Городом называют часть какого-либо крупного населённого пункта, отличающуюся от других его частей по времени, типу застройки, национальной принадлежности жителей и т. п.

7. Если кто-то говорит какие-то слова ни к селу ни к городу, значит, он говорит не о том, не на тему беседы; в разговорной речи.

В определении учитываются реалии современной действительности, а именно, дается толкование определенного населенного пункта, который отличается определенными чертами. Также уточняются понятия: собственно «город», «город-спутник», «город-миллионер», «вечный город» и т. д. Рассматривается фразеологическая сочетаемость с лексемой «город».

Город в романе — имеет два принципиально различных понимания: во-первых, город это то, что осталось наверху, наследие, которое разрушено и недоступно в силу серьезной опасности, во-вторых, Город это второе название Полиса — центрального и крупного политического объединения. «Подземный город» — место, где еще не забыли «что это значит — „человек“, и как именно это слово должно звучать», оно сохраняет культурные традиции некогда живого мира.

Таким образом, складывается вертикальная парадигма пространства «верх-низ», однако ее значение будет отличным от традиционного культурологического понимания. В произведении, как мы видим, пространство «наверху» опасно и враждебно, оно чуждое и недоступное, пространство «снизу» есть укрытие и спасение человечества. Недаром герой задается вопросом «А ведь в других городах тоже метро есть?».

Итак, Глуховский Д. М. в своем произведении «Метро 2033» создает правдоподобное и объемное изображение концепта «пространство» при помощи лексических единиц, обозначающих пространство. Если быть точнее: закрытое пространство. С помощью пространственной лексики он не только изображает пространство, в котором происходит действие, но и передает эмоциональные состояния героев: страх, тревога, потрясение, испуг и т. д.

2.2 Имена собственные, имеющие пространственное значение

Отдельную группу, входящую в смысловое ядро концепта «пространство», составляют имена собственные. Особое место занимают наименования городских и внутригородских объектов, которые составляют своеобразную и очень сложную систему пространства. В них отражаются не только политические, социальные и другие взгляды общества, но и определенные пространственные отношения, пространственные границы в тексте романа. Названия рассматриваемых внутригородских объектов интересны своей подвижностью. Они выполняют различные функции. Так топонимы в романе не только решают задачи ориентирования и определения местоположения героев, вражеских укреплений, а чаще всего отражают социальные характеристики места.

Мы выбрали из текста романа Д. М. Глуховского «Метро 2033» две группы имен собственных: топонимы и антропонимы. Топонимы романа — это: Ивыгина А. А. Категория пространства и способы ее образной экспликации в текстовом поле Н. А. Дуровой: Дис. — Елабуга, 2012.

1. Названия станций: Ботанический Сад, Медведко, Алексеевская, Проспект Мира, ВДНХ, Рижская, Савеловская, Охотный ряд, Библиотека им. Ленина, Боровицкая, Чистые пруды, Тимирязевская, Павелецкая, Китай-город, Савеловская, Тульская Полянка, Парк Победы, Смоленская, Маяковская, Тверская, Бауманская, Пушкинская, Чеховская, Беговая, Октябрьская, Полежаевская и т. д.

2. Названия линий: Филевская линия, Сокольническая линия, Добрынинская, Южная дуга, Арбатско-Покровская линия, Северная дуга, Курская дуга, Таганская дуга, Октябрьская дуга, Красная линия и т. д.

Проанализируем названия нескольких, ключевых, на наш взгляд, названий станций. Прежде всего, это ВДНХ (на этой станции живет главный герой), Ботанический сад и Проспект Мира, станция которая олицетворяет собой границу.

На первый взгляд, выбор станции, на которой живет главный герой и на которой происходит действие — случаен, но это только на первый взгляд. ВДНХ — выставка достижений народного хозяйства. Эта станция была когда-то символом величия достижений социалистического государства. Главная достопримечательность около метро «ВДНХ» — ВВЦ или Всероссийский Выставочный центр. Он представляет собой огромное пространство, на котором размещены многочисленные выставочные павильоны (в романе это пространство недосягаемое, манящее, но опасное), поэтому, помещая своего героя на данной станции, автор подчеркивает, что это уютный мирок, в котором нет голодных, царит порядок: «На ВДНХ гордились тем, что, несмотря на удаленность от центра, от главных торговых путей, поселенцам удавалось не просто выжить в ухудшающихся день ото дня условиях, но и поддержать, хотя бы только и в пределах станции, стремительно угасающую во всем метрополитене человеческую культуру. Администрация станции старалась уделять этому вопросу как можно большее внимание. Детей обязательно учили читать, и на станции даже была своя маленькая библиотека, в которую, в основном, и свозились все выторгованные на ярмарках книги… И жители ВДНХ с гордостью считали свою станцию одним из последних оплотов культуры, северным форпостом цивилизации на Калужско-Рижской линии». Еще очень важно, что это одна из величественных станций, свод ее просторного зала поддерживают 18 мощных пилонов, облицованных белым с серыми прожилками мрамором. Путевые стены покрыты плиткой желтого цвета сверху и черного снизу. Пол выложен серым и красным гранитом. Зал освещается люстрами с плафонами из прозрачного хрусталя. Украшениями станции служат «своды, элегантные, но сдержанные линии арок, ажурная ковка медных вентиляционных решеток между ними, ряды палаток в зале».

Ботанический сад — это станция Московского метрополитена, расположенная на Калужско-Рижской линии, между станциями «Свиблово» и «ВДНХ». В романе — это станция, от которой исходит опасность, отсюда надвигается угроза на хрупкий мир людей, загнанных под землю, ограниченных в пространстве. Станция Ботанический Сад когда-то не уступала по красоте архитектуре ВДНХ. В южном вестибюле установлены художественные скульптурные цветники из поливной керамики. Стены станции облицованы белым мрамором. Путевые стены украшают пять парных панно с сюжетами на темы природы. На панно отчеканены яблоки, виноград, рута, цветы, выполненные в металле с подсвечиванием. До 2005 года отличительной чертой станции являлось плохое освещение. Она была самой тёмной в московском метро. В произведении станция Ботанический сад самое мрачное и вместе с тем ужасающее место: «Ботанический Сад и ВДНХ (Выставка достижения народного хозяйства, которая располагалась на поверхности, в городе) срослись вместе в одну темную, непроходимую чащобу, среди которой высились облупленные белые купола и крыши павильонов Выставки». Ботанический сад — это своеобразный «проход» из относительно спокойного мира станций в мир города. Внимание героя неустанно направлено в сторону Ботанического Сада, поскольку оттуда что-то угрожает хрупкому равновесию спокойствия замкнутого беспомощного мира «МЕТРО».

Мы выделяем 2 группы антропонимов:

1. Личные (невыдуманные) имена: Артем, Петр Андреич, Андрей, Женька, Михаил Порфирьевич, Ванечка, Марк, Тимофей, Данила, Антон, Олег, Делягин, Оганисян, Михаил, Твалтвадзе, Москвин, Ивашов и др.

2. Вторые имена (прозвища): Хантер, Мельник, Хан и др.

Первая группа многочисленна за счет традиционных имен героев.

Имя главного героя — Артем. У главного героя нет «второго имени», т. е. прозвища, на протяжении романа он остается «Артемом». Однако как-то в диалоге с Ханом он оправдывается:

«- Как зовут тебя?

— Меня — Артем, и я не знаю, кем я был в прошлой жизни. Может, раньше мое имя тоже было позвучнее".

В романе Д. М. Глуховского второе имя или прозвище имеет огромное значение и свою историю, которая отражает социальную и психологическую характеристику персонажа. Данная группа представляет собой особый интерес для анализа, поскольку, как мы и говорили выше, собственно выдуманные имена, прозвища целостно раскрывают характер и деятельность персонажа. Главное, что их объединяет — это сильная концентрация на образе посредством некого «именного таинства». Артем часто задает вопрос о значении вторичных имен, интересуется их возникновением. Благодаря возможностям диалога раскрывается история второго имени героя:

«- Ах, вот для чего… передавай, что Хантер… Хантер спрашивал. Охотник. Привет передавал. — Хантер? Это ведь не имя. Это что, фамилия ваша? Или прозвище? — допытывался Артем.

— Фамилия? Хм… — Хантер усмехнулся.

— А что? Вполне… Нет, парень, это нефамилия. Это, как тебе сказать… Профессия".

Та же ситуация обстоит и с другим участником — Хан.

«- Теперь, пожалуй, мы с тобой можем и представиться друг другу. У меня есть обычное имя, похожее на все те имена, которые окружают тебя в этой жизни. Оно слишком длинно и ничего обо мне не говорит. Но я — последнее воплощение Чингиз Хана, и поэтому можешь звать меня Хан. Это короче.

— Чингиз Хана? — недоверчиво посмотрел Артем на своего собеседника, отчего то больше всего удивляясь тому, что тот отрекомендовался именно последним воплощением, хотя в реинкарнацию он вообще то не верил.

— Друг мой! — оскорбленно возразил Хан, — не стоит с таким явным подозрением изучать разрез моих глаз и манеру поведения. С тех пор у меня было немало иных, более приличных воплощений. Но все же Чингиз Хан остается самой значительной вехой на моем пути, хотя как раз именно из этой жизни, к своему глубочайшему сожалению, я не помню ровным счетом ничего. Евтушенко Е. Н. Концепт «пространственная ориентация» в английской и русской лингвокультурах: Дис. — Волгоград, 2004.

— А почему Хан, а не Чингиз? — не сдавался Артем. — Хан ведь даже не фамилия, а род деятельности, если я правильно помню.

— Навевает ненужные ассоциации, не говоря уже об Айтматове, — нехотя и непонятно пояснил тот, — и между прочим, я не считаю своим долгом давать отчет об истоках своего имени кому бы то ни было".

Таким образом, каждый герой выбирает прозвище, отвечающее его духовному состоянию и виду деятельности. Подразумевается, что носитель гордого и благородного прозвища вбирает в себя те качества, которые вкладываются в его второе имя. Он как бы олицетворяет себя с его значением: немаловажен смысл, звучание, а главное ассоциативная подоплека имени. Прозвище-имя становится своеобразным тотемом, хранителем его носителя, защищающим от неудач, и напротив, приносящий успех. Чего не скажешь, например, о Мельнике: «Его зовут Мельник. Прозвище, наверное», но Артем ошибается. Интересующий нас герой не придумывал себе прозвище, оно образовалось само, естественным путем трансформации фамилии полковника — Мельников. В любом случае всякое второе имя — достойное имя сталкера. Таким образом, автор как бы сближает нас с персонажами такого типа. Для других они недосягаемые легенды, чье имя и слава на порядок опережает их действия, для нас они герои, с которыми нам посчастливилось познакомиться.

В произведении достаточно условно можно выделить третью группу, где участники повествования не имеют личных имен, с ними не происходит знакомство, в произведении они чаще всего встречаются как сопровождающие, начальники караулов, сторожи, часовые и т. д. Например, Ульман, человек, черные и т. д.: «Артем посмотрел на дюжего бойца, идущего по другую сторону носилок, которого сталкер называл Ульманом». Его имя звучит для нас загадочно и отстраненно. Мы можем лишь предполагать о реальности или, напротив, условности этого имени.

Иногда имени и вовсе не существует, здесь мы отстраненно наблюдаем за действиями незнакомцев. Их имена не значат для нас ничего. Так автор поступает с периферийными не сюжетообразующими персонажами. «Давай в машину! — крикнул человек с пулеметом».

Нет имен и у чудовищ, подобных людям. Здесь автор как бы связывает утрату имени вместе с человечностью.

«- А как они вообще выглядят, эти черные? Ты же у нас по этой части специалист, — спросил у Артема Павел.

— Страшно очень выглядят. Как… люди наоборот, — попытался описать тот. — Полная противоположность человека".

С одной стороны — антропонимы, в отличии от топонимов, не связаны с понятием пространства, но, с другой стороны, — именно люди «обживают» пространство: «любил он (Андрей) туннель и знал его хорошо, все ответвления — от пятисотого метра…», «черные сразу вперед бросались», «к нам приближались три фигуры».

Таким образом, имена собственные в своей совокупности играют огромную смыслоорганизующую и «пространствоорганизующую» роль в произведении. Возможности имен собственных позволяют концентрировать смысл данного пространства, раскрывать его сакральное значение. Мы считаем, что имена собственные играют большую роль, воссоздания пространства в произведении, поскольку способны существовать в единстве внешнего и внутреннего значениях. Такую роль выполняют как топонимы, так и антропонимы романа. Кошкина Е. Г. Развитие способов вербализации концепта «пространство» в диахронии: Дис. — М., 2008.

Итак, в романе, благодаря топонимам и антропонимам пространство — это некие места, имеющие названия и несущие сгустки идей, религий, мировоззренческих установок, разнообразных политических, религиозных и общественных коалиций. Благодаря топонимам и антропонимам концепт «пространство» наполняется культурологическим, социологическим, этническим смыслом.

Заключение

Изучив и проанализировав философскую, литературоведческую и лингвистическую научную литературу мы пришли к выводу, что категория (а позже концепт «пространство») по-прежнему интересуют исследователей. В настоящее время пространство всесторонне изучается смежными науками, такими как лингвокультурология, социолингвистика, этнолингвистика, психолингвистика и др. В каждой из вышеупомянутых наук данный термин находит свою интерпретацию, но в последние годы ученые различных гуманитарных наук пользуются термином концепт (который тоже является неоднозначным).

Во второй главе мы проанализировали семантику лексических единиц, которые, на наш взгляд, составляют ядро концепта «пространство» и выделили семантические компоненты, характеризующие значение концепта. Мы считаем, что таким ядром концепта, являются прежде всеголексемы: пространство, метро, тоннель, станция, город. Они образуют «пространство» произведения — тот континуум, в котором происходит действие. Проанализировав каждую лексему по отдельности, мы убедились в том, что ключевым словом, независимо от его частотности, будет лексема «пространство», поскольку ее значение связано со всеми вышеперечисленными лексемами, входящими в ядро концепта. Но в романе Д. М. Глуховского «Метро 2033» пространствоэто не только место, где разворачивается действие, — это еще и некое место, «несущее» сгустки идей, религий, мировоззренческих установок, разнообразных политических, религиозных и общественных коалиций. Важную роль в такой коннотации значения пространства играют имена собственные (топонимы и антропонимы), поэтому имена собственные тоже входят в концепт «пространство». Они образуют смысло организующую и «пространство организующую» роль в произведении. Возможности имен собственных позволяют концентрировать смысл данного пространства, раскрывают его сакральный смысл.

Метафоры и эпитеты в романе реализуют потенциальные возможности пространственных описаний. Их возможности представляют собой наиболее творческую, образную и свободную модель конструирования характеристики пространства. Особое место в романе Д. М. Глуховского «Метро 2033», занимают, так называемые, аудиальные или звуковые эпитеты. Их частотность свидетельствует об осознанном использовании языковой единицы, благодаря чему создается потенциал аудиально-зрительного эффекта, актуализируется смысл воспринимаемого пространства, изображаются уникальные картины мира, воссоздается внутреннее состояние персонажей.

Таким образом, лексическая экспликация концепта «пространство» в литературном проекте «Метро 2033», в частности в романе Д. Глуховского, позволяет понять выражение пространственной картины мира в тексте произведения.

Мы можем сделать вывод о том, что концепт «пространство» в романе Д. Глуховского «Метро 2033», — это сакральное пространство, ощущаемое, осязаемое, эмоциональное. В романе два героя: «Пространство» и «Человек». И неизвестно: кто сильнее.

1. Кошкина Е. Г. Развитие способов вербализации концепта «пространство» в диахронии: Дис. — М., 2008.

2. Кацнельсон, С. Д. Категории языка и мышления [Текст]: Из научного наследия/ С. Д. Кацнельсон. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — 864 с.

3. Евтушенко Е. Н. Концепт «пространственная ориентация» в английской и русской лингвокультурах: Дис. — Волгоград, 2004.

4. Блинникова, И. В. Семантика и процессы порождения речи [Текст]/ И.В. Блинникова// Когнитивная психология. Учебник для вузов/ Под ред. В. Н. Дружинина, Д. В. Ушакова. — М.: ПЕР СЭ, 2002. — С. 145−170.

5. Жучков, В. А. Рецензия на: В. В. Васильев. Подвалы кантовской метафизики (дедукция категорий). — М.: Наследие, 1998, 160 с. [Текст]/ В. А. Жучков, С.А. Чернов// Вопросы философии. — 1999. — № 3. — 148−151.

6. Ивыгина А. А. Категория пространства и способы ее образной экспликации в текстовом поле Н. А. Дуровой: Дис. — Елабуга, 2012.

7. Кубрякова Е. С. О понятиях места, предмета и простраснтва // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. Ред: Н. Д. Арутюнова, И. Б. Левонтина. М., 2000.

8. Лотман Ю. М. Культура и взрыв / Семиосфера. — С.-Петербург, 2000. — с. 12−149

9. Матвеева Т. В. Полный словарь лингвистических терминов.- Ростов н/Д.: Феникс, 2010. — 562 с

10. Мичугина, С. В. Денотативное пространство прилагательных цвета в английском языке: дисс. канд. фил. наук / С. В. Мичугина. — М, 2005, — 206 с.

11. О метаязыке типологических описаний культуры // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3-х т. Таллин, 1992. — Т.1. — С. 386 — 392.

12. Певзнер А. П. Категория пространства как средство выражения подтекстовой информации: Дис. — Ростов-на-Дону, 2007.

.ur