Геополитика Пути и Стены

Китайская цивилизация является самой протяженной во времени. Главная геополитическая особенность последней из оставшихся древних цивилизаций — здесь границы культуры, религии и государства в основном совпадают. История Китая — единственный в своем роде пример более или менее непрерывного развития государства-цивилизации на протяжении четырех тысячелетий. Китай с численностью населения в 1,3 млрд. жителей обладает исключительной демографической мощью, являющейся гарантом его сохранения.

Возрождение великой державы-цивилизации происходит на основе сочетания мировых достижений и местных культурно-исторических традиций, богатого философского наследия. Поднебесная обладает бесценным богатством, сложившимся более двух тысячелетия назад, когда Земля только что облучилась первыми лучами христианства, а ислам еще не родился. Имя этому богатству — мировоззрение и менталитет традиционной китайской цивилизации. Стратегический геополитический ресурс Китая заложен в силе духа и стабильности исторической традиции, в имманентной ориентации на Великий порядок, основанный на социальной гармонии и справедливости. Соединенные Штаты Америки с двухсотлетней историей не только не обладают таким богатством, но и выглядят наивными дилетантами в своем стремлении претендовать на мирового господство.

Китай создал Великую цивилизационную геополитику, основанную на философии Великого китайского порядка. Поднебесная на протяжении многих веков стремится к сохранению единых границ государства и цивилизации, сочетанию избирательной открытости к внешнему миру с защитой китайских традиций и менталитета от внешних воздействий. Символами этой геополитики и крупнейшими материализованными памятниками международным отношениям стали Великий Шелковый путь и Великая Китайская стена.

Великий Шелковый путь — величайшая мировая торговая коммуникация на Евразийском континенте в древнем мире и средневековье. Крупнейший материальный памятник открытости цивилизации к внешнему миру и международным экономическим отношениям. Шелковый путь обеспечивал не только торговый, информационный и культурный обмен, но и служил гарантом мира на рубежах евразийских цивилизаций. В зависимости от геополитической обстановки межцивилизационный диалог то возрастал, то затухал. Встречая политические и экономические препятствия, торговый путь, созданный волей целеустремленного человека, подобно реке, выбирал новый маршрут.

Великая Китайская стена — материальный памятник технологии властвования, закрытости цивилизации от внешнего мира. Воспитанные в духе рационализма европейцы рассматривают её как определенное чудачество китайцев и, как часто бывает у самоуверенных людей, глубоко ошибаются. Можно оспаривать эффективность возведения гигантского фортификационного сооружения в географическом пространстве. Однако Стена, выполняющая барьерные функции, в многомерном коммуникационном пространстве Поднебесной служила преградой для степных «варваров» и ограничивала деятельность китайцев за её пределами, в географии являлась границей субтропиков и сухих степей, а в душе человека — символом барьера против чужеродных заимствований в духовной сфере.

Китайская геополитика Пути и Стены основывается на интегральной геополитической мощи государства. Она включает наряду с политической стабильностью, военной, экономической, технологической мощью, главную составляющую — силу духа¹ и Великий порядок в душе. В этом отношении Китай является дважды «закаленным» государством — закаленным коммунистической идеологией и конфуцианством/буддизмом. Коммунистическую идеологию исповедует крупнейшая в мире политическая партия (73 млн. членов КПК). Это в Европе бродил призрак коммунизма, споткнувшийся на восточноевропейской равнине, а в Китае коммунистические идеи заложены в одном из течений древнекитайской философии. Что позволило Поднебесной, не отказываясь от своего прошлого, после проб и ошибок избежать заимствования чужой модели Запада, куда с тупым упорством и известным результатом рванули некоторые новые независимые государства, образованные на обломках СССР.

Современная китайская цивилизация решает геостратегические задачи в собственной, а не западной логике. И к этому в Европе и Америке пора привыкать. Мышление тысячелетней цивилизации пронизано ощущением времени не знакомом европейцам, оно течет в Поднебесной плавно и медленно: «Черное постепенно переходит в белое и наоборот». Когда человек живет под знаком тысячелетий государственности, у него нет нужды торопить время. Куда спешить, если все принадлежит вечности. Остается только сосредоточиться перед важным делом². Если по западной формуле «время — деньги», то конфуцианская традиция толкует время как постепенность: «чем больше спешки, тем труднее достичь цели».

При коммунистическом руководстве Китая действует Центр изучения развития, концентрирующий научные кадры аналитиков высшей квалификации. Центр практически обладает министерскими полномочиями в области стратегического развития. Члены Политбюро систематически заслушивают на теоретических семинарах ведущих китайских ученых, что позволяет своевременно корректировать тенденции развития страны³. В России и новых независимых государствах, как правило, слушают преимущественно доморощенных или заокеанских политтехнологов, игнорируя профессионализм ученых и системную аналитику. Отсюда и сомнительные очередные тактические победы при устойчивых геостратегических утратах.

К руководству в КПК в ближайшем времени придет пятое поколение. В Советском Союзе к этому поколению коммунистических лидеров относился Михаил Горбачев. Поэтому на Западе задают резонный вопрос, не появится ли китайский «буревестник общечеловеческих ценностей», который «успешно» доведет до самоубийства коммунистический Китай? Можно однозначно сказать, что не появится. Китайская цивилизация за тысячелетия своей истории выработала иммунитет против заимствований в духовной сфере. И если появится китаец, который только подумает о «заимствованиях», он будет объявлен государственным преступником. В Китае не возможно такое распространенное явление на постсоветском пространстве, когда руководители государства выступают в качестве агентов влияния («шестерок») Запада.

Китайцы выступают против европоцентризма и американизма, направленных на «вмешательства во внутренние дела» под лозунгом борьбы за «права человека», трактуя их как элементарное право на кров и пищу. Их раздражает самодовольная уверенность американцев в превосходстве принципов западной демократии и культуры. В Великом Китае, чьи реформы стали для многих примером для подражания, немыслимо, чтобы иностранцы учили китайцев жить. В конце 80-х годов в Пекин, после событий на площади Тяньамынь, из Москвы с официальным визитом прибыл Михаил Горбачев и начал учить китайское руководство демократии и призывать к перестройке в общественной жизни. Где теперь та страна и тот «буревестник»? В подходах к общественному развитию отмечаются существенные различия между европейцами и китайцами. Динамичная, взрывная европейская модель, особенно «зарекомендовавшая» себя у восточных братьев-славян, когда требуется «до основанья мир разрушить», неприемлема в условиях государства-цивилизации.

Современная интерпретация геополитики Пути и Стены включает две составляющие. Концепция «стратегических границ жизненного пространства» подразумевает сосредоточенность на наращивании геополитической мощи внутри Стены, ведущей к единству государственных и цивилизационных границ. Здесь Пекин следует завету Дэн Сяопина во внешней политике — «выжидать и не высовываться», что являются, по сути, конфуцианской традицией. Вторая составляющая Пути — «идти вовне» путем экономической экспансии.

Главная геополитическая цель Китая — воссоединение в единых границах китайского государства и цивилизации на основе формулы «одна страна — две системы» при минимизации внешнего воздействия в духовной сфере. После возвращения бывших колоний — британского Гонконга и португальского Макао, главной геополитической целью осталось воссоединение Тайваня с континентальным Китаем. Пекин считает Тайвань одной из своих провинций, и провозгласил в 80-х годах курс на мирное объединение на основе принципа «одно государство — две системы». Однако время работает не в пользу Пекина. Сегодня на Тайване доминирует поколение, рожденное на острове и ощущающее себя частью самостоятельной нации. Либерализация политической жизни и высокий уровень материального благосостояния ускорили рост национального самосознания. Вместо родительской ностальгии по оставленной родине, новое поколение по-другому воспринимает Китай. Между островом и континентом существуют не только различия в уровнях жизни, но невидимая граница прошла через души людей. Современный Тайвань в отличие от коммунистического Китая находиться в другом социально-экономическом пространстве, где правит демократия, и существуют «права человека». В результате здесь появилась новая формула отношений с материковым Китаем «один народ — два государства», вызывающая негативную реакцию коммунистических властей в Пекине.

Главной геополитической цели Китая подчинено создание специальных экономических зон преимущественно в приморских регионах, призванных обеспечить постепенную поэтапную трансформацию разных экономик. Китайская власть стремится, чтобы современным фасадом коммунистической страны стал не бывший колониальный Гонконг, а Шанхай, где динамично развивается зона экономического и технологического развития Пудун и формируется новый мировой (азиатский) финансовый и экономический центр.

В геополитической стратегии «иди вовне» главным союзником Пекина является мировое этническое сообщество, получившее название Большой Китай, включающий Китай-Континент, Китай-Остров (Тайвань, Гонконг, Сингапур) и Китай-Диаспору. По своей экономической мощи (ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности) это надгосударственное образование или неведомая Западу транснациональная корпорация сопоставима с США. Китайская диаспора (хуацяо) насчитывает по разным оценкам до 300 млн. человек. Китай проводит исключительно мудрую и дальновидную политику в отношении своих соотечественников за границей, защищает согласно Конституции честь и достоинство всех выходцев из Поднебесной. В отличие от других мировых диаспор Китай-Диаспора может выступить в качестве самостоятельного геополитического игрока. Она выделяется исключительной экономической и интеллектуальной мощью, сопоставимой с континентальным Китаем, осуществляет не менее 75% иностранных инвестиций в Поднебесную. Но если для еврейской диаспоры главной ячейкой общества является семья, то для хуацяо — китайское государство. Согласно исторической традиции, все представители китайской диаспоры де-факто являются гражданами Китая. Хуацяо исключительно успешно адаптируются к разным политическим режимам.

Свою стратегию «идти вовне» традиционно исповедуют китайские триады. Это самая организованная мафия в мире, крупнейшая группировка мирового этнического бизнеса. Триады контролируют и защищают китайский бизнес от местного рэкета (в том числе государственного) по всему миру. Криминальная «философия» ставит в центре мировой теневой экономики триады, обеспечивающие нерасторжимость китайского бизнеса. При этом разрекламированная в голливудских фильмах сицилийская мафия может отдыхать. Триады чувствуют себя особенно благополучно в странах с высоким уровнем коррупции в Юго-Восточной Азии. Перспективным регионом для триад являются страны криминально-коррумпированной демократии в Восточной Европе, Центральной Азии и Южном Кавказе, где имеются в наличии продажные «элиты в законе».

Одним словом, Большой Китай становится крупным самостоятельным геополитическим игроком, способным с помощью хуацао поставить мат на мировой шахматной доске где-нибудь в тылах Запада или евразийского пространства. Если по команде из Пекина наступит час Икс.

Геополитика Китая в 21 веке перешагнула свои национальные границы и активной экономической деятельностью стала влиять на перераспределение сфер влияния мировых центров силы (США, Европа) в свою пользу, вытесняя их из многих регионов, где они до недавнего времени доминировали. В связи с этим не только ученым, но и политическим элитам других стран просто полезно знать и учитывать в своих внешнеполитических планах представления Китая о мировой геополитической архитектонике, месте своей страны в иерархии интересов второй державы мира. Китайский исследователь пространственных взаимоотношений государств, главный редактор журнала «Contemporary International Relations» Китайской академии современных международных отношений Лю Липин (Liu Liping), например, приходит к выводу, что в современном мире существуют четыре типа государств — сверхдержавы, сильные, средние и слабые. Кпервой, группе сверхдержав («'ґ?‘еЌ‘»), относится всего одна страна — США. Для выполнения функции «международного жандарма» Америке приходится сохранять высокий уровень военных расходов. Политика США соответствует теории реализма, а также теориям геополитики и «морского могущества» Мэхэна. Для защиты своих глобальных торгово-экономических интересов США должны руководить выработкой международных законов. В связи с тем, что политика США носит глобальный характер, американским ученым волей-неволей приходится вырабатывать «правила игры», поэтому почти все главные теории международных отношений выдвинуты американцами, о чем в своем докладе говорил Дугин А. Г. Вторую, группу «сильных стран» («Л­Ќ‘»), составляют Англия, Франция, Германия, Япония, Китай, Россия, Индия, Бразилия и др. Комплексная мощь каждой из этих стран меньше американской, но все они занимают места в первой двадцатке мировых держав. Они принимают участие в глобальных делах, но основные усилия направляют на свои регионы. В этой ситуации главное положение реализма, в т. ч. теория баланса сил особенно подходят сильным державам. Использование принципа «баланса сил» в качестве цели заключения союзов или реальный союз и даже угроза заключения союза стало главным способом противодействия Китая Америке. США весьма чувствительно относятся к китайско-российским отношениям и китайско-российско-индийским контактам. Поэтому сильные державы в качестве своей стратегии должны использовать теорию баланса сил. Участие Китая в ШОС и БРИКС, учитывая вышеизложенное, можно рассматривать как пример противодействия Китая гегемонии США. К третьей группе относятся «страны среднего уровня» («'†"™Ќ‘‰Ж»). Это самая многочисленная группа. В международной политической архитектонике они представляют средний класс, который включает в себя обычные страны Северной и Восточной Европы, Ближнего Востока, Центральной и Юго-Восточной Азии, Африки и Латинской Америки. У каждой из этих стран практически отсутствует возможность самостоятельно влиять на решение глобальных и даже региональных проблем. Главные их дипломатические усилия концентрируются на двухсторонних и пограничных проблемах, а строительство вооруженных сил направленно на решение пограничных проблем путем ограниченных по масштабу военных действий. Эти союзы совсем не похожи на союзы сильных держав, построенных на принципе баланса сил. Союзы средних стран как минимум должны включать в себя более десяти стран и только тогда они могут считаться эффективными. Это можно назвать «стратегией волчьей стаи». И последняя — четвертая группа стран. Это маленькие и очень маленькие «карликовые» («weising») страны. Например, Люксембург и Андорра в Европе, Бутан и Бруней в Азии, Гамбия и Свазиленд в Африке, а также островные государства Океании и Карибского района Центральной Америки. У этих стран не имеется подходящей международной арены для выражения собственного мнения. Подавляющее большинство из них «участники», а вернее сказать «сторонние наблюдатели» международной политики. Они либо занимают позицию нейтралитета, либо опираются на поддержку сильных держав. Для этих стран имеет смысл «теория примыкания» к великим державам. Из этого анализа видно, что вторая группа стран — так называемые, сильные страны, фактически в будущем могут стать центрами мировой политики и многополярности.

Вот как оценивает ситуацию в мире еще один аналитик Китайской академии современных международных отношений Ван Хунган (Wang Honggang). После мирового финансового кризиса в Китае стали пересматривать свою оценку роли США в мировой политике. Китай пришел к однозначному выводу, что США больше не являются непререкаемым арбитром в мировых делах. Другие западные страны также теряют свое влияние. Новые поднимающиеся державы, такие как Россия, Китай, Индия и Бразилия играют всё более важную роль на глобальном уровне. В мировой политике происходит существенное изменение баланса сил, однако международные институты остаются до сих пор без изменений. Это связано с тем, что западные страны доминируют в международных организациях, а поднимающиеся представлены весьма слабо, поэтому глобальное управление становится разбалансированным и неэффективным. Эта ситуация требует своего разрешения «главными глобальными регуляторами — США и Китаем». Эту фразу «главные глобальные регуляторы» нам с вами стоит запомнить надолго, так как в ней квинтэссенция реального представления Китая о себе и мире.

За последние десять лет Китай постепенно превратился в один из центров мировой геополитики и был признан в этом качестве всем международным сообществом. Этому в первую очередь способствовали впечатляющие изменения геополитических параметров Китая. Так, по уровню ВВП Китай уверенно занимает место второй экономики мира (47% от уровня ВВП США, по результатам 2011 г.) и первое по многим другим показателям: промышленному производству (обогнал США в реальном секторе экономики), золотовалютным резервам (3,2 трлн. долл.), объему внешней торговли (3,75 трлн. долл.), выданных кредитов (больше чем МВФ), армии (2,3 млн.чел.), возможности проводить глобальные операции (за короткий период с 22 февраля по 5 марта 2011 г. из Ливии самолетами военно-транспортной авиации и кораблей НОАК было вывезено 36 тыс. граждан КНР), введению в боевой состав ВМС кораблей проекции силы (десантно-высадочного корабля-дока водоизмещением около 20 тысяч тонн).

Такой потенциал позволяет Китаю оказывать реальное воздействие на ход мировых процессов и действовать на международной арене без оглядки на многочисленных «стратегических» партнеров и вполне самостоятельно, хотя, при необходимости, он охотно использует свой растущий вес и влияние в глобальных международных объединениях (ООН, МВФ, «Группа 20», БРИКС) и региональных организациях (АПЕК, АСЕАН+1, ШОС). Несмотря на совместные декларации о многополярном мире, в глобальной политике Китай объективно ассоциирует себя с новым центром силы мировой политики (наряду США и ЕС) и, естественно, он никогда не будет вступать в равноправные политические альянсы и блоки, в т. ч. указанные выше, без претензий на лидерство и доминирование. Слишком большая разница между Китаем и его партнерами по международному сотрудничеству. В 2010 году экономический потенциал КНР (ВВП — 5,9 трлн. долл) превзошел совокупные возможности других членов БРИКС (5,4 трлн. долл). Пока очевидно только одно — происходит формирование нового мирового полюса силы во главе с Китаем, а все остальные страны рядом с ним (в ШОС и даже БРИКС) могут выступать только в качестве статистов и наблюдателей глобальной экономической и финансовой борьбы между США и КНР.

Учитывая нарастающие масштабы своей экспансии в глобальную экономику, Китай уже сейчас формирует свое геополитическое пространство сравнимое с любой великой империей древности. Китай создает зоны свободной торговли более чем с 20 странами (критикуемые американцами как структуры параллельные ВТО), выдает кредиты на двухсторонней основе в масштабах больших, чем МВФ (и явно конкурируя с ним), привязывает любую помощь странам ЮВА, Африки и Латинской Америки жесткими требования закупки исключительно китайских товаров (формируя зависимость от КНР). Всё это элементы «мягкой» силы, используемые Китаем для глобального контроля своего жизненного пространства.