Эпилог: кошмар детерминизма

При описании классической механики мы уже несколько раз сталкивались с тем, что образ мыслей физиков отражает дух того времени, в котором они жили. То, что их идеи, в свою очередь, влияют на дух времени, может показаться удивительным, поскольку физика обычно рассматривается как абстрактная по своей сути наука, ограниченная областью изучения природы. Но благодаря философии, физическая мысль действительно, время от времени, проникает в общий интеллектуальный мейнстрим Мемйнстрим (в дословном переводе с английского — основное течение) — преобладающее для определённого отрезка времени направление в научной, культурной, музыкальной или какой-либо другой области. Термин употребляется для обозначения массовых, популярных тенденций для контраста с альтернативными (андеграунд) и элитарными направлениями. -прим. перев. Будет уместно завершить обзор истории классической механики некоторыми замечаниями об её воздействии на общественную мысль.

Захватывающий взлет физики в течении двух столетий, предшествовавших Викторианской эпохе, вызывал в широких кругах думающей общественности (интеллигенции) всё возрастающее доверие к её возможностям. Казалось, что физическая теория вполне заслуженно претендует на универсальность. Провозглашаемый классической физикой «взгляд на Мир» (физическая Картина Мира) предполагает, что все, что случается во Вселенной, является не более чем проявлением движения и взаимодействия атомов, составляющих материю. Движением и взаимодействием атомов управляют полностью детерминистическиеот лат. determinans — определяющий. Детерминированность (определяемость) закона подразумевает, что он существует, хотя, может быть, ещё и не открыт. -прим. перев. законы. Французский математик Лаплас Пьер-Симомн Лапламс (1749 -1827 гг.) — французский математик и астроном, один из создателей теории вероятностей. -прим. перев. полагал, что если бы существовала возможность в некоторый момент времени зафиксировать положение каждого атома во Вселенной, и узнать его скорость, то и в будущем и в прошлом не было бы тайн. Иными словами: вся История, вплоть до мельчайших деталей, была предопределена в тот момент, когда Вселенная была приведена её Творцом в движение. Возвышение и падение империй, неудачи давно забытых любовных историй и интрижек — всё это не более, чем результат неотвратимой работы законов физики. Вселенная — это гигантский часовой механизм!

Где же тогда место для Свободной Воли человека, для Добра и Зла, для Спасения и Проклятия, для Любви и Ненависти, если самый пустяковый поступок человека был предопределен 10 миллиардов лет назад? Этот вопрос давал мыслителям девятнадцатого столетия, занимавшихся проблемами этики, обильную пищу для размышлений. По общему признанию, было непостижимо, как можно реально достичь того «всеведения», о котором рассуждал Лаплас. Но сам факт, что это было в принципе возможно, рассматривался материалистически ориентированными философами как подлинный кошмар.

Далее мы увидим, что современная физика, по крайней мере частично, решила эту дилемму, введя элемент случайности в само сердце «адского часового механизма», и сделав в самой основе современной физической теории различие между тем, что может быть известно в принципе и тем, что фактически известно, то есть определено посредством наблюдений. Мы ещё вернемся к обсуждению этого в контексте квантовой механики.

Но даже те мыслители, которых особо не беспокоил общепризнанный кошмар механического детерминизма, почувствовали на себе воздействие физической мысли. Действительно, впервые все детали огромного массива природных явлений были поняты с помощью удивительно небольшого количества базовых принципов. Классическая физика надолго стала образцом того, каким должно быть человеческое знание. Многие из социальных мыслителей девятнадцатого столетия пытались имитировать универсальность и точность физической теории. Они тоже искали самые общие (базовые) законы для того, чтобы объяснить с их помощью историю и человеческое поведение. Загляните, например, в труды Карла Маркса Карл Гемнрих Маркс (1818 -1883 гг) — выдающийся немецкий философ, экономист, политический журналист, общественный деятель. По данным Библиотеки Конгресса США, Марксу посвящено больше научных трудов, чем любому другому человеку. По данным опроса общественного мнения, проведенного в 1999 году BBC, К. Маркс был назван величайшим мыслителем тысячелетия. -прим. перев. Рассмотрите также усилия Фрейда Зимгмунд Фрейд (1856 -1939 гг) — австрийский психолог, психиатр и невролог, основатель современной школы психоанализа. -прим. перев объяснить такие аспекты общества как религия и мифология в терминах его картины человеческого разума.

Такой социальный детерминизм нашел яркое отражение в тактике знаменитого адвоката Кларенса Дэрроу Кларенс С. Дэрроу (Clarence S. Darrow, 1857 — 1938гг.) -знаменитый американский юрист, адвокат, участник многих громких уголовных процессов и знаменитого «обезьяньего процесса» (1925 г.) прим. перев. Защищая клиентов, заведомо виновных в совершении тяжких преступлений, Дэрроу нередко призывал Суд рассматривать своих подзащитных, как пленников своей собственной наследственности, помещенных к тому же в среду, которую они не сами для себя выбрали. При таких обстоятельствах, вытекающих из цепи причин, уходящих в незапамятные времена, — обычно продолжал Дэрроу, — что может означать «ответственность за свои действия?» И, вообще, как общество, само и создавшее эту ситуацию, может допускать наказание человека за его действия в сложившейся ситуации, если он столь же бессилен изменить свою судьбу, как стрелки часов бессильны отказаться поворачиваться?

Но, как мы вскоре увидим, двадцатое столетие преподало физикам урок: при переходе в исследовании природы с одного уровня окружающей нас действительности к другому законы и понятия сами должны меняться. Хотя законы, описывающие свойства и поведение атомов, могут служить (по крайней мере, в принципе), основой для описания поведения больших (макроскопических) объектов, практически это будет неудобно, а подчас и невозможно. На основе этого урока физик наверняка сообразит, что, даже если бы психология, например, стала когда-нибудь совершенно точной наукой, то это имело бы небольшую ценность для понимания общества. Большинство проблем человеческого знания должно решаться на их собственном, «естественном» уровне. Смотреть на «более глубокий» уровень проблемы может быть поучительно само по себе, но редко помогает решить ту проблему, ради которой начиналось само исследование.