Различные концепции интринсивной и экстринсивной мотивации

Какого-либо единства взглядов по вопросу о том, чем различается интринсивно и экстринсивно мотивированное поведение, до сих пор не существует (что подтвердили, например, материалы опроса, проведенного среди специалистов по психологии труда. Можно выделить, по меньшей мере, шесть различных концепций, выдвигающих на первый план разные аспекты различий или в поведенческих проявлениях, или в отношении основополагающих процессов. Общим для всех них является лишь понимание интринсивно мотивированного поведения, как совершающегося ради себя самого или ради тесно с ним связанных целевых состояний, как не могущего быть лишь простым средством достижения инородной по отношению к такому поведению цели.

Влечения без редукции влечения В первой концепции утверждается лишь то, что интринсивно мотивированное поведение не направлено на удовлетворение физических потребностей типа голода, жажды и избегания боли. Одновременно постулируются упомянутые выше дополнительные влечения типа исследовательских, манипулятивных и т. п., которые не подчинены восстановлению организмом нарушенного гомеостаза. Подобные влечения не связаны с редукцией влечения, а значит, им можно инструментально выучиться и без такой редукции, что делает возможным наблюдение их проявлений во внешнем поведении.

Свобода от цели.

Вторая, родственная первой концепция рассматривает в качестве интринсивно мотивированной всякую представляющуюся бесцельной активность, не постулируя присущих только этой активности влечений или мотивов. Обширные области деятельности, особенно у подрастающего живого существа, создают впечатление «самоцельности», например игра. Активности, направленные на получение индивидом наибольших эффектов при взаимодействии с окружением, принадлежат основному потоку поведения, лишь по необходимости прерываемому редуцирующими влечения действиями. Основополагающей для такого рода активности считают " мотивацию действенностью" . При этом мотивирующим является ощущение эффективности, а результатом активности — возрастание разного рода компетентности. Из общей мотивации действенностью позднее выделяются более конкретные мотивы, такие, как достижения или самоутверждения. Такому пониманию соответствует и классификация Мак-Рейнолдса, в которой инструментальность поведения еще более кардинально используется в качестве критерия для различения. Согласно этой классификации интринсивно мотивированными являются лишь такие формы поведения, которые осуществляются только ради протекания самой деятельности. Экстринсивно же мотивированным оказывается все, что направлено на достижение какого-либо конечного состояния или цели. В качестве интринсивно мотивированных, несущих удовлетворение в самих себе остаются лишь «развлекательные» виды активности; типа игры и эстетического переживания.

Оптимальный уровень активации или рассогласования Согласно третьей концепции, то или иное поведение считается интринсивно мотивированным в том случае, когда существует регуляция, направленная на поддержание или восстановление некоторого оптимального уровня функционирования. Разрабатываемые в этом русле отдельные теоретические подходы различаются между собой по их связи с исследовательскими традициями. Так, работа Хебба и более поздняя работа Фиске и Мадди, выполненные в русле теории активации центральных нервных процессов, выдвигают положения об «оптимальном возбуждении (активации)». В работах Ханта, выполненных в Духе теории когнитивного развития Пиаже, анализируются психологические процессы и постулируются положения об «оптимальной рассогласованности» между текущим потоком информации и каким-либо стандартом (схемой, ожиданием, уровнем адаптации). И наконец, работы Берлайна с их объяснительным понятием «потенциал возбуждения» объединяют в себе оба подхода и обращают внимание, как на физиологические, так и на психологические процессы.

Если Хебб определяет преследуемое поведением оптимальное состояние на нейрофизиологическом уровне посредством понятия среднего уровня активации, то Берлайн делает это на психологическом уровне через понятие «средний потенциал возбуждения», т. е. через средний уровень рассогласованности входящего потока информации, что соответствует не среднему уровню активации (как у Хебба), а низкому. Оптимальное рассогласование как принцип интринсивной мотивации фигурирует не только в подходах Берлайна и Ханта, но и в близких им концепциях, авторы которых вместо рассогласования говорят о сложности в смысле отклонения потока стимуляции от ожидаемого, как, например, это делается в работах Дембера, Ирла и Уолкера. Близкие положения можно найти даже в первоначальном варианте теории мотивации Мак-Клелланда и его коллег, согласно которой малые отклонения «восстановленных» ключевых стимулов от некоторого релевантного им уровня адаптации приводят к положительным эмоциям и, следовательно, к поисковому поведению, а сильные отклонения — к отрицательным эмоциям и тем самым к поведению избегания.

Помимо Берлайна, свой вклад в разработку теории интринсивной мотивации сделал также и Хант, привлекший большое количество данных, прежде всего из психологической теории Пиаже. Хант рассматривает человека как систему по переработке информации, для наиболее продуктивного функционирования которой требуется наличие некоторого оптимального уровня рассогласования. Внутренняя мотивация возбуждается в том случае, когда рассогласование между воспринимаемой информацией и некоторым внутренним стандартом (в форме уровня адаптации или ожидания) оказывается не слишком большим и не слишком малым. Актуализованная посредством такого рассогласования внутренняя мотивация должна запускать редуцирующее это рассогласование поведение и поддерживать активность до тех пор, пока рассогласование не будет ликвидировано.

Самоутверждение.

Четвертая концепция представлена работой де Чармса. Он видит первичную мотивацию в том, чтобы чувствовать свою эффективность, ощущать себя источником изменений в окружающем мире. Это стремление быть причиной собственных действий представляет собой не какой-либо особый мотив, а некоторый руководящий принцип, который пронизывает различные мотивы. Требования окружения, обещанные вознаграждения и возможные наказания, внешнее давление — все это может снижать уровень переживаемого самоутверждения, вплоть до появления ощущения полной зависимости (ощущения себя пешкой). Человек стремится противостоять этому, и чем лучше ему это в конкретном случае удается, тем сильнее он ощущает себя хозяином положения, тем больше он получает радости от своей деятельности и тем значительнее его интринсивная мотивация; но чем хуже ему это удается, тем сильнее он ощущает себя игрушкой внешних обстоятельств, тем больше он воспринимает свою деятельность (даже и успешную с внешней стороны) как обесцененную и мотивированную лишь внешне. Отсюда де Чармс делает два вывода о воздействии внешних подкреплений, которые могут показаться пародаксальными. Как мы увидим ниже, эти выводы решающим образом повлияли на дальнейшие исследования и в основных своих чертах подтвердились. Первый вывод гласит: если человек вознаграждается за нечто, что он делает или сделал по собственному желанию, то такое вознаграждение будет способствовать ослаблению интринсивной мотивации. Второй вывод гласит: если человек не вознаграждается за неинтересную, предпринятую им только ради вознаграждения деятельность, то интринсивная мотивация к ней может усилиться.

Если за некоторую активность, которую человек и так охотно проявляет, он получает дополнительное вознаграждение, то свое действие он воспринимает как " сверхподтвержденное" и начинает сомневаться: совершил бы он его по одной только доброй воле? Второй вывод де Чармса (о повышении интринсивной мотивации после несостоявшегося вознаграждения) можно получить как следствие из объяснительных возможностей теории недостаточного подтверждения, разработанной в русле исследований когнитивного диссонанса. Для характеристики интринсивной мотивации действия Деси использовал два вида переживаний, которые Уайт поставили в центре своих теорий мотивации, — ощущение своих возможностей (Уайт) и самоутверждение (у де Чармса — субъектная каузальность). Чем выраженное эти два переживания в сознании действующего субъекта, тем сильнее он внутренне мотивирован. Таким образом, решающей оказывается внутренняя локализация (в смысле теории атрибуции) тех причинных факторов, которые субъект считает ответственными за результат, к которому он стремится или которого он достиг. Внешней же мотивация является или становится тогда, когда достигнутый результат субъект приписывает внешним причинам (а не своим возможностям) и (или) когда он предпринимает действие не столько по своему собственному желанию, сколько в силу внешних последствий типа вознаграждения и наказания. Такое понимание интринсивной мотивации весьма близко концепции мотива как системы самооценки. В частности, деятельность достижения в этом случае оказывается тем сильнее мотивированной интринсивно, чем значительнее ее ориентированность на успех, т. е. чем больше она определяется внутренней локализацией причин результата действия, связанной с проверкой своих возможностей и не нуждающейся ни в каких внешних подкреплениях.

Радостная поглощенность действием В пятой концепции еще более усиливается значимость сопровождающего действие переживания как критерия, причем — переживания, связанного не с «Я» (типа субъектной каузальности), а с действием. Интринсивная мотивация означает в этом случае, как отметил еще Вертхаймер в своем исследовании продуктивного мышления, что человек с радостью отдается данному делу, что он полностью погружен в переживание продвигающегося вперед действия.

Чиксентмихали в своей работе, озаглавленной «По ту сторону скуки и тревоги», предложил в качестве характеристики интринсивной мотивации определенное эмоциональное состояние — радость от активности. При этом он основывался не на теоретических объяснительных подходах с их искусственными конструктами, адекватность которых требует экспериментальной проверки, а на описательно-феноменологическом анализе, к которому в современной психологии мотивации относятся несколько пренебрежительно.

Чиксентмихали попросил шахматистов, хирургов, танцоров и альпинистов описать свои профессиональную и осуществляемую на досуге деятельности и прошкалировать то радостное ощущение, которое они испытывают при этом. Выявившееся при опросе центральное описательное понятие он обозначил как «поток», который представляет собой радостное чувство активности, когда индивид, как бы полностью растворяется в предмете, с которым имеет дело, когда внимание всецело сосредоточено на занятии, что заставляет забывать о собственном «Я». «Поток» есть «целостное ощущение, испытываемое людьми, когда они полностью отдаются своей деятельности». [11, c.240−242]

Если возможности резко превышают сложность задания, то возникает скука, в противном случае появляется тревожность. Если же сложность задания превышает возможности субъекта лишь незначительно, то налицо условие для переживания «потока». Это условие соответствует предпочитаемому уровню притязаний ориентированных на успех людей, оно максимизирует внутреннюю локализацию причин достигнутого результата действия. Оно приводит также, к размыванию различий между игрой и работой. Переживание «потока» не есть какое-либо исключительное событие, оно появляется также в форме «микропотока», в различных мелких и незначительных повседневных эпизодах, таких, как мечтания (или фантазии), напевание, посвистывание и т. п. Чиксентмихали просил испытуемых в течение дня подавлять такого рода эпизодические активности и обнаружил, что депривация «потока» делала людей усталыми и утомленными, усиливала головные боли и раздражительность, мешала расслаблению и сосредоточению. Повседневная рутинная деятельность становилась человеку в тягость, а спонтанная творческая активность уменьшалась.

Однородность тематики (эндогенность) действия и его цели Согласно последней, шестой концепции, вопрос заключается в том, переживает ли субъект, и если да, то в какой мере в этом переживании отражена содержательная и неотъемлемая взаимосвязь между действием и его целью, или основанием. Таким образом, здесь ставится вопрос о самоатрибуции мотивации. Интринсивно мотивированным действие является в том случае, когда средство (действие) и его польза (цель действия) тематически связаны друг с другом; иными словами, когда цель тематически однородна с действием, так что последнее осуществляется ради своего собственного содержания. В частности, действие достижения будет интринсивно мотивированным, если оно предпринимается только ради результата, которого предстоит добиться, поскольку тем самым будет решена задача или произойдет оценка собственных возможностей. Тем самым результат действия — определенное достижение — не становится, в свою очередь, средством осуществления недостиженческой по своей тематике цели (например, помощь другому человеку, стремление понравиться ему, получение определенной суммы денег, нужных для еще какой-либо цели), добиться (или добиться с меньшими затратами) которой иным способом субъект в данный момент не в состоянии. Если результат действия достижения является средством, то действие сохраняет интринсивно мотивированный характер лишь в том случае, когда результат оказывается средством в смысле необходимого промежуточного звена на пути к достиженческой по содержанию цели более высокого порядка.

Вместе с тем действие будет мотивированным экстринсивно, если средство (действие) и его польза (цель действия) тематически не совпадают друг с другом, т. е. если цель и действие тематически разнородны, так что действие и его результат оказываются лишь средством на пути к некоторой тематически отличной от них цели. Этот характер средства является чисто внешним, он задается произвольно и может быть, по существу, любым. Например, агрессия будет экстринсивно мотивированной, если человек нападет на кого-то не для того, чтобы отомстить (это было бы интринсивной мотивацией), но для того, чтобы овладеть деньгами, которые этот другой держит при себе. Исследователи агрессии говорят в этом случае об «инструментальной» агрессии, которую не следует смешивать с собственно (т.е. в принятой здесь терминологии — интринсивно мотивированной) агрессией.

То же различение проводит Круглянски, противопоставляя друг другу эндогенные (внутренне мотивированные) и экзогенные (внешне мотивированные) действия. К этому различению он пришел на основе столь же остроумной, сколь и справедливой критики исходящих из теории атрибуции попыток разделить действия на имеющие внутренние и внешние причины.

Однако на деле действия и лежащие в их основе намерения всегда обусловлены только внутренне. Это относится и к тем случаям, когда в соответствии с обоими различаемыми здесь параметрами ковариации — специфичностью и согласованностью-напрашивается внешняя локализация причин (свойства объекта или обстоятельства), т. е. когда наличествует высокая специфичность либо в отношении объекта действия (особые свойства), либо в отношении обстоятельств ситуации (например, назначенное за выполнение действия вознаграждение) или когда в данной ситуации все поступают таким образом (высокая согласованность).

Круглянски различает действия и события, подразумевая под последними фактические результаты действий. Теоретико-атрибутивное подразделение внутренних и внешних каузальных факторов уместно применять лишь в отношении результатов действия (событий). Действия и лежащие в их основе интенции могут, разумеется, осуществляться в расчете на внешние факторы, однако последние не являются их «побудителями». В отличие от них результат действия не полностью зависит от субъекта, так как его наступление всегда обусловлено отчасти внутренними (зависящими от субъекта) и отчасти внешними (зависящими от окружения) факторами. Действиям же может быть приписана только эндогенность или экзогенность. Действие эндогенно (или интринсивно мотивировано), если цель содержится в самом его осуществлении и результате. Действие экзогенно (или экстринсивно мотивировано), если его осуществление и результат являются средством к достижению некоторой другой цели, которая не имманентна действию, но соединена с результатом действия произвольно возникшим отношением инструментальности. Впрочем, уместнее было бы, как замечает Басе, говорить не об эндогенных и экзогенных действиях, а об эндогенных и экзогенных основаниях действия.

До сих пор мы исходили из простейшего случая: существует лишь одна цель, которая тематически либо однородна (эндогенна), либо разнородна (экзогенна) действию, причем всегда можно однозначно определить, имеем ли мы дело с первым или со вторым вариантом. Однако в реальности сосуществует, как правило, не одна цель, а несколько, и квалификация их как эндоили экзогенных не всегда, особенно при оценке действия другого человека, оказывается бесспорной. Кроме того, при понимании интринсивной мотивации в смысле 6-й из перечисленных концепций одна и та же цель может мотивироваться как внутренне, так и внешне, т. е. при атрибуции собственной мотивации цель может переживаться как отчасти эндогенная, а отчасти экзогенная. Что касается количества различимых или предполагаемых целей действия, то здесь срабатывает келлиевский принцип обесценивания. Чем в большей степени учитывается существование наряду с некоторой эндогенной целью других, экзогенных, тем сильнее атрибуция интринсивно мотивированного действия обесценивается за счет экстринсивно мотивированного. Вместе с тем уверенность в наличии в том или ином случае эндогенной цели и знание того, каковы экзогенные цели, могли быть подтверждены с помощью предложенного Келли различения ковариационной информации по параметрам стабильности, специфичности и согласованности.