Жанровая специфика повести

Повесть Хемингуэя, обладающую двойственным характером и резко выделяющуюся из всего ранее написанного автором, соответственно не так легко точно отнести к тому или иному жанру. Ее называли: реалистической повестью, символической, повестью-аллегорией, философской повестью.

Сама проблематика свидетельствует о ее философском характере. В ней все важно, все играет значительную роль, нет мелочей. В этой вещи поставлены в обобщенной форме важнейшие темы: человека и природы, внутреннего наполнения жизни, самоощущения человека (другими словами, смысла жизни), преемственности поколений и проекция в будущее. Хемингуэй до крайности ограничивает число действующих лиц и число реалий быта. Само действие происходит без отклонений, что сказывается в четком построении глав и эпизодов. Речь идет не только о старике и мальчике, старике и рыбе, но о человеке и человечестве, человечестве и природе.

Философское значение скудности вещей и их характеристик состоит прежде всего в том, чтобы подчеркнуть, что речь идет о самых основах человеческого существования, данных в максимально обнаженной форме.

Н. Анастасьев, как и самый знаменитый исследователь творчества Хемингуэя И. Кашкин, относит повесть к типу «философской притчи» .

По определению, «притча — дидактико-аллегорический жанр, в основных чертах близкий басне. В отличие от нее форма притчи:

• 1) неспособна к обособленному бытованию и возникает в некотором контексте, в связи с чем она 2) допускает отсутствие развитого сюжетного движения и может редуцироваться до простого сравнения, сохраняя, однако, особую символическую наполненность;
• 3) с содержательной стороны притча отличается тяготением к глубинной «премудрости» религиозного или моралистического порядка, с чем связана 4) возвышенная топика" Аверинцев С. Притча / С. Аверинцев // Краткая литературная энциклопедия: В 8 т.Т. 6. — М.: Сов. энциклопедия, 1971. — С. 19−20. .

С. Аверинцев отмечает, что «притча интеллектуальна и экспрессивна: ее художественные возможности лежат не в полноте изображения, а в непосредственности выражения, не в стройности форм, а в проникновенности интонации» Там же.С. 22.. В различных поэтических системах притча наполняется различным этическим содержанием.

Притча Хемингуэя неотделима от действительной жизни (т.е. насыщена реалиями быта), описательна, и в этом ее особенность и отличие, например, от философской притчи Кафки с ее намеренной масочностью или от исключающей «характеры» и «обстановочность» интеллектуалистической драматургии Сартра, Камю, Г. Марселя.

Н. Анастасьев проводит философские, смысловые и фоновые параллели повести с романом «Моби Дик» Меллвила Анастасьев Н. А. Творчество Эрнеста Хемингуэя / Н. А. Анастасьев. — М.: Просвещение, 1981. — С. 85., поднимая значение повести до метафизического уровня-бунта, в то время как И. Кашкин, напротив, полагает, что «все здесь глуше, примиренней, мягче, чем в прежних книгах. Старик живет в ладу со всеми простыми людьми округи, все его любят („Скажи, что мы все сочувствуем“ , — говорит мальчику бармен. „Я ведь живу среди хороших людей“ , — думает сам Сантьяго; ему приятно слышать, что его искали в океане береговая охрана и самолет). Бывало, Хемингуэй писал об уязвимости и слабости сильных людей, здесь он пишет о моральной силе дряхлеющего старика… Здесь больше веры в человека и уважения к нему, но сама жизнь сведена к узкому непосредственному окружению одинокого старика» Кашкин И. Перечитывая Хемингуэя / И. Кашкин // Кашкин И. Для читателя-современника: Статьи и исследования. — М.: Сов. писатель, 1977. — С. 35. .

Интересно и мнение И. Финкельштейна, который отнес повесть к «вневременному сюжету», а ее стиль нашел стилизованным под библейский слог Финкельштейн И. Л. Хемингуэй-романист: Годы 20−30-е. / И. Л. Финкельштейн. — Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1974. — С. 195. .

В повести намечается попытка обойти тупик послевоенных тягостных противоречий, обратившись к общечеловеческой теме стойкости, почти абстрагированной от текущей действительности. Это тема мужественного труда ради «большой», но узкой цели, которую Хемингуэй пока определил как «большую рыбу». Некоторые усматривали в этом переносный смысл, как заявку на выход автора в большое литературное море за большой добычей.

Исследователи сходятся на гуманистическом характере книги, которая открыта в будущее, проступающее в виде поддержки старика — мальчика Манолина, которому он передает свой опыт. Круговорот природы вбирает в себя и круговорот поколений. Гуманистическим моментом следует отметить и тот факт, что, как отмечает И. Кашкин, «хотя в книге речь идет о старости на самом пороге угасания, на самом деле здесь никто не умирает. Победа, хотя бы моральная, достигнута здесь не ценой жизни» Кашкин И. Перечитывая Хемингуэя / И. Кашкин // Кашкин И. Для читателя-современника: Статьи и исследования. — М.: Сов. писатель, 1977. — С. 36. .