Представление качества человека в жанре «популярный психологический тест»

Представление качества человека в жанре «популярный психологический тест»

Н.Д. Федяева Жаворонок или сова, трудоголик или лентяй, оптимист или пессимист, верный муж или вечный изменник, обжора или аскет etc. — помочь читателю в определении его истинной сущности обещают популярные психологические тесты, ставшие обязательным элементом глянцевых журналов и других печатных СМИ. Конечно, оценка личных качеств с помощью таких тестов не может заменить консультации высококлассного психолога, однако имеет почтенный статус доли истины, которая, как известно, содержится в каждой шутке. Популярные психологические тесты, апеллируя к жизненному опыту и здравому смыслу читателей, эксплицируют обыденные представления о сущности человека. В их основе лежит идея градуируемого характера человеческих качеств, которую можно конкретизировать в следующих положениях:

• • качество рассматривается как некоторое пространство признака;
• • это пространство ограничено полярными проявлениями признака;
• • пространство можно разделить на зоны, которые различаются степенью проявления признака, близостью к одному из двух полюсов;
• • различные проявления признака имеют различный аксиологический знак, также возможно сочетание оценок.

Такое восприятие качества находит регулярное выражение в основных композиционных элементах жанра. Например, заголовки тестов строятся по моделям, семантической основой которых является идея дуальности — градуальности качества. К таким моделям можно отнести:

• • альтернативный вопрос (модель «А или Б?», где, А и Б — крайние проявления признака): Ты эгоистка или альтруистка?; Вы оптимист или пессимист?;
• • градуирующий вопрос (модель «Насколько P?», где Р — качество, подлежащее измерению): Насколько ты жизнелюбива?; Насколько вы хорошая жена?;
• • общий вопрос, требующий ответов ответа «да» или «нет», которые соответствуют полюсам исследуемого качества: Не отпугиваете ли вы мужчин?; Заслуживаете ли вы похвалы?

Названные типы заголовков, таким образом, эксплицируют представления о семантическом пространстве признака, ограниченном полюсами — оппозитивами и подлежащем градуированию. Эта идея закрепляется в следующей части теста — преамбуле, которая регулярно строится по модели альтернативного вопроса «А или Б?»: Стремитесь ли Вы упорно к желанной цели, сметая все на своем пути, или же чаще растрачиваете себя по пустякам, подскажет тест; Вы вечно чем-то недовольны или даже в неприятной ситуации находите положительные моменты. Лучше узнать себя поможет тест.

Являясь вводными компонентами жанровой структуры, заголовок и преамбула формулируют исходные сведения об исследуемом качестве. Необходимым элементом здесь является блок информации о полярных проявлениях данного качества, а также о возможности его градуирования. Результатом теста становится распределение по группам в зависимости от количества набранных очков. В большинстве случаев авторы теста предлагают выделять на шкале градации три или четыре сегмента. В зависимости от аксиологической характеристики каждого сегмента реконструируемую шкалу можно отнести к одному из следующих типов:

• • «плохо — золотая середина — плохо»;
• • «хорошо — средне — плохо»;
• • «хорошо — скорее хорошо, чем плохо — скорее плохо, чем хорошо — плохо».

Одной из особенностей жанра является смягченный характер оценки, что объясняется особенностями популярных психологических тестов. Это в большей степени развлекательный, нежели познавательно-исследовательский жанр, следовательно, категоричность оценки по отношению к испытуемому — читателю неуместна. Необходимость указать на недостатки в мягкой форме определяет обращение к особым аксиологическим моделям. Основой этих моделей является противительная конъюнкция. Как известно, в таких случаях союзы объединяют предикаты с противоположным оценочным знаком, а характер итоговой оценки зависит от аксиологического знака предиката, находящегося в постпозиции к союзу. В текстах исследуемого жанра наиболее частотны следующие модели:

«хороший, НО плохой»: Конечно, надо и о себе думать, но ты не тратишь ни времени, ни сил, чтобы проявить сочувствие; ты согласишься помочь коллеге, но мало кто рискнет покушаться на твое свободное время;

«плохой, НО хороший»: Вы не лишены комплексов, но прекрасно с ними справляетесь, это вызывает крайний дискомфорт у мужчин-деспотов, но другие это ценят;

«ХОТЬ хороший, НО плохой»: Хоть ты и общительна, но в определенных ситуациях тебе бывает не по себе (заметим, что оценочный предикат, присоединяемый союзом «хоть» имеет меньшую значимость, чем но-конъюнкт);

«хороший, НО плохой, НО хороший»: Ты умеешь сочетать личные интересы с обязанностями службы и дружбы, но нередко отдаешь предпочтение собственному «я», но даже в состоянии стресса у тебя не пропадает желание получать удовольствие от жизни (компонент со значением отрицательной оценки окружен компонентами с оценкой положительной, в связи с чем, недостаток на фоне многочисленных достоинств представляется незначительным.

Использование в аксиологических моделях противительной конъюнкции отражает представление о возможности сочетания в одном субъекте противоположных по аксиологическому знаку черт, причем сочетание достоинств и недостатков может быть различным: либо недостатки обесценивают достоинства, либо, напротив, достоинства превалируют над недостатками.

Характеристика той или иной степени проявления признаки нередко сопровождается ее номинацией. Наличие имени — показатель освоенности понятия, следовательно, можно предположить, что в тестах получают название такие степени качества, которые хорошо освоены обыденным сознанием и — далее — естественным языком. Характеризующая номинация в нашем случае представляет собой некий аксиологический итог. Попытаемся представить некоторые собственно языковые характеристики номинаций качеств.

По лексическим, семантическим, грамматическим характеристикам можно выделить номинации:

• • Фразовые, представляющие собой распространенные предикативные единицы: Наши поздравления — есть над чем поработать — уноси ноги.
• • Словесные, представленные непредикативными единицами, среди которых можно произвести дальнейшее деление, основываясь на частеречной принадлежности: так, частотны адъективы (невозмутимая, застенчивая) и субстантивы. Субстантивы могут относиться к именам как нарицательным (бесстыдница), так и собственным. В последнем случае мы имеем дело с прецедентными именами (мать Тереза, Золушка).

По выдержанности принципа номинации можно выделить случаи единообразного и смешанного наименования.

• • Единообразие номинаций качества может быть семантическим и/или синтаксическим. Так, номинации Мисс беспечность — мисс эталон — мисс ответственность однотипны по построению и значению: в основе каждой — модель «мисс + существительное со значением опредмеченного признака». Номинации Кошка, которая гуляет сама по себе — черепашка — белочка — муравей семантически однотипны (в основе каждой — зооморфная метафора), но различны с синтаксической точки зрения.
• • Смешанный характер имеет ряд наименований, различных как семантически, так и синтаксически. Например, в ряду Мать Тереза — леди щедрость — мисс умеренность — жадина-говядина для наименования качества используются и прецедентное имя реального человека, и прецедентное фольклорное имя, и составные номинации со словами «мисс», «леди».

По соотнесению с действительностью выделим номинации прямые и переносные (метафорические).

• • Прямые: Вечно несчастная — застенчивая — невозмутимая — бесстыдница (во всех случаях слова, называющие степень проявления качества человека, специально для этого предназначены: это прилагательные и существительное со значением лица — обладателя признака).
• • Метафорические, среди которых частотны метафоры зооморфные и социальные. Остановимся подробнее на подобных наименованиях.

Зооморфная метафора В тесте, предлагающем оценить степень хитрости, дана следующая цепочка номинаций: Настоящая лиса — гибкий угорь — прямолинейная медведица — бесхитростная овечка. Ключевую роль в данном случае играет образ лисы — традиционного символа хитрости, коварства. Переносное значение «о хитром, коварном человеке» является языковой метафорой, давно и надежно зафиксированной лексикографами. Остальные метафоры далеко не столь очевидны и традиционны.

Так, лексема «угорь» подается толковыми словарями как однозначная с конкретным значением «рыба со змеевидным телом». Очевидно, что контекстуальная метафора основана на сходстве производимого впечатления: внешние качества рыбы сопоставляются с внутренними качествами человека, таким образом, наблюдается пересечение пластов «человек» — «животное», «внешнее — внутреннее». У лексемы «медведь» зафиксировано переносное значение — «о неуклюжем, неповоротливом человеке», однако в приведенном ряду номинаций реализуется иное значение «не умеющий хитрить, прямолинейный, прямодушный». По-видимому, имеет место перенос, в основе которого синестезия «внешнее — внутреннее». Слово «овца» относится лексикографами к однозначным. Лексема традиционно находилась на периферии образности: так, во фразеологизмах «заблудшая овца», «невинная овца» смысловой вес имеют атрибутивные характеристики. Однако в конце XX века хит «Бедная овечка» вывел слово на первые позиции среди зоолексем, используемых для обозначения человека. В представленной цепочке слово реализует типичное для современного этапа развития языка значение — «наивный, бесхитростный человек, которого легко ввести в заблуждение». Благодаря номинации «лиса», задающей семантическую область значений, остальные характеристики оказываются очевидными. Таким образом, языковая метафора становится в данном случае тем ориентиром, который определяет специфику контекстуальной интерпретации. Между тем необходимо отметить различный уровень контекстуальности значений: так, переносное значение слова «овца» заслуживает кодификации, а реализованная метафора «медведь», действительно, разовая. В целом же данную цепочку номинаций можно счесть весьма успешной (одновременно образной и понимаемой).

К сожалению, номинативной деятельности не всегда сопутствует успех. Так, в тесте, оценивающем уживчивость, общительность, склонность к одиночеству, предложен ряд наименований Кошка, которая гуляет сама по себе — черепашка — белочка — муравей. Базовых образа здесь два: кошка, которая гуляет сама по себе и муравей. В обоих случаях за словом — мифологема культуры. Однако номинации «белочка» и «черепашка» с трудом толкуются даже в контексте. Так, черепаха — традиционный символ медлительности (что отражено в соответствующем переносном значении), в этом же случае основанием метафоры является иной признак — наличие панциря, в который можно спрятаться. Произошла перефокусировка взгляда на объект, которая вряд ли оправданна и потому, что традиционная метафора оказывается сильнее, и потому что для реализации значения «скрытный, любящий таиться» в русском языке используется другая зоолексема — «улитка». Белка, несмотря на распространенность этого животного, в русской культуре не стала олицетворением какого-либо качества. Использованная метафора «белочка» — «о подвижном, общительном человеке» — вообще слабо мотивирована, что в принципе можно рассмотреть как коммуникативную неудачу: даже в цепочке номинации метафорическое значение выявляется с трудом. Таким образом, несмотря на образный потенциал зоолексем, его актуализация удачна в разной степени.

Социальная метафора Цепь наименований адвокат — свидетельница — подсудимая — прокурор представляет такое качество, как отношение к себе и окружающим, склонность к критике и самокритике. В толковых словарях для всех лексем зафиксированы только прямые значения. Между тем в обыденном словоупотреблении явно отражается тот факт, что фигуры адвоката и прокурора представляют собой определенные социальные типы, с которыми постоянно происходит сравнение. Полярность этих фигур, многократно подчеркнутая в произведениях массовой культуры, порождает некоторое семантическое пространство, характер которого легко предсказать, основываясь на этих двух номинациях. Очевидно, что для слов «адвокат» и «прокурор» можно рекомендовать пополнение словарных статей переносными значениями. В заданном базовыми лексемами направлении легко предугадать и характеристику третьего участника — подсудимого, отличающегося от первых двух фигур пассивностью. Что касается четвертого имени — «свидетельница», то тут, как и в случае с номинацией «белочка», имеет место неудачное наименование.

Социальная метафора реализована и в следующем ряду наименований: мачо — супермен — амиго — мучачо. Такова классификация мужчин, которая призвана помочь читательницам в построении близких отношений. Персонажи классификации — герои иностранной массовой культуры. Освоенность этих имен и — шире — понятий в нашей культуре различна. Так, супермен и мачо — уже знакомые фигуры, мучачо и амиго — нет. Соответственно непонятны и оценочные нюансы характеристик. Осознавая это, автор теста сопровождает каждую характеристику этимологическим комментарием. Во всех случаях перед нами, очевидно, варваризмы. Что касается перспектив этих слов в русском языке, то они, вероятно, вполне радужные у слов «супермен» и «мачо». Кстати, автор теста полагает, что понятие «мачо» на русской почве приобрело особые черты и оценочные характеристике. Например, говорят об особом явлении — «мачизме».

Итак, различные степени проявления того или иного качества могут получать специфические наименования. В основе этих наименований часто лежит метафора. Появление метафоры, по мнению ученых, знак того, что «в недрах образа зародилось понятие» [1]. Назвать — значит познать; наличие имени подтверждает освоенность некоторого фрагмента действительности. Метафорические наименования призваны представить своеобразные эталоны качеств, между тем далеко не всегда выбранная номинация удачна, то есть отражает связи явлений, действительно существующие в сознании носителя русского языка.

Библиография

жанр метафора качество человек.

1. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. — М., 1999. — С. 346.