Мотив двойничества в романах С. Рушди «Флорентийская чародейка» и О. Памука «Белая крепость»

Мотив двойничества в романах «Белая крепость» О. Памука и «Флорентийская чародейка» С. Рушди.

Анализируются произведения Орхана Памука «Белая крепость» и Салмана Рушди «Флорентийская чародейка» с точки зрения композиции: роль мотива двойничества в раскрытии темы востока и запада.

Ключевые слова: Памук, Рушди, постколониальный роман, мотив двойничества, восток и запад.

Постколониальная литература как способ интеллектуального осмысления своей культурной принадлежности.

Ахмед Салман Рушди родился и вырос в Бомбее (Индия) в мусульманской семье. В подростковом возрасте переехал в Англию, где и получил высшее образование в Кембриджском университете. Произведения британского писателя индийского происхождения давно и прочно вошли в анналы мировой литературы. Уже второй его роман, «Дети полуночи» (1981), был удостоен Букеровской премии — наиболее престижной награды в области англоязычной литературы, а также премии «Букер из Букеров» как лучший роман из получивших эту награду за последние двадцать пять лет. Салман Рушди является обладателем французского Ордена литературы и искусства. В 2007 году королевой Великобритании ему был пожалован рыцарский титул, а в 2008 году Рушди получил почетную премию «Лучший Букер», учрежденную в честь 40-летнего юбилея Букеровской премии. Наибольшее влияние на биографию Рушди оказал его роман «Сатанинские стихи» (1988), против которого иранский духовный лидер Аятолла Хомейни вынес ему смертный приговор, обвинив писателя в клевете на ислам. На протяжении многих лет Рушди пришлось скрываться в подполье, что, однако, никак не повлияло на его мировоззрение.

Жизнь С. Рушди является ярким примером биографии постколониального писателя, творчество которого объединяют традиции таких стран, как Индия, Пакистан, Великобритания, что позволило ему практически осмыслить сложности мигрантской жизни. Конфликт следует рассматривать не столько как религиозный, сколько цивилизационный, то есть конфликт между мусульманским миром и западной цивилизацией. В противоборство вступают не идеологические (религиозные) позиции, а социальные традиции, где полем борьбы является искусство, в данном случаелитература, которая «отражает историческое и психологическое противостояние Запада и Востока».

Еще одним ярким примером контаминации западных и восточных мотивов является турецкий писатель Ферит Орхан Памук, который родился в Стамбуле, отучился в американском колледже Robert Collegе. Но О. Памука нельзя назвать постколониальным писателем, в отличие от Салмана Рушди, так как Турция не входила в пространственные границы возникновения, развития и существования постколониальной литературы, которые установили Б. Эшхрофт, Г. Гриффитс и Х. Тиффин.

С. Рушди с О. Памуком сближают не только ключевые темы творчества (столкновение западной и восточной парадигм мышления, проблемы межконфессионального и межэтнического противостояния, борьба с фанатизмом в вопросах религии и веры), но и те страницы биографии, где писатели подвергались гонениям со стороны властей. Поводом травли О. Памука стала позиция в признании геноцида армян и курдов со стороны Турции. Эту позицию он неоднократно отстаивал в своих романах и многочисленных интервью. Судебный процесс вызвал много споров в европейском сообществе, поставив в тупик переговоры о вступлении Турции в Евросоюз. Была собрана коалиция из восьми всемирно известных писателей, подписавших обращение в поддержку О.Памука. Суд вынес турецкому писателю приговор в виде уплаты штрафа. Сейчас О. Памук не только самый знаменитый современный писатели Турции, лауреат нескольких национальных международных премий, в том числе Нобелевской премии по литературе (2006), но и политическая фигура, активно эксплуатирующаяся как символ «свободы слова».

Диалог культур Востока и Запада приобрел поистине общечеловеческую значимость в наши дни. Нельзя не вспомнить события, произошедшие 15 апреля 2013 года на финише Бостонского марафона, в его зрительной зоне. С интервалом в 12 секунд произошло два взрыва, в результате которых погибло три человека и пострадало более 280 человек. Террористический акт совершили братья Царнавевы, бывшие граждане Киргизии, имеющие смешанное чеченско-аварское происхождение. Они являлись самостоятельной радикальной группой. Джохар Царнаев рассказал, что их действия были мотивированы исламским экстремизмом и войнами США в Ираке и Афганистане.

Значимость тематики обусловлена тем, что сегодня, в современном мире, проблема «Восток-Запад», столь волновавшая ученых во все времена, не менее, если не более актуальна. Понятия «межнациональный конфликт», «исламский терроризм», увы, прочно входят в нашу жизнь. И это касается не только России, для которой, как для многонационального государства, расположенного как в Европе, так и в Азии, их активизация крайне опасна. Человечество, не смотря на все его необычайное многообразие, мечется между двумя культурными полюсами. Непонимание или нежелание понять особенности культуры, национального характера и другого менталитета приводят к страшным последствиям. Это уже становится философским вопросом, ведь только исследование и осмысление процессов, явлений, закономерностей, противоречий и тенденций культурного бытия — единственная и прямая возможность сущностного постижения человека.

В своем постмодернистском романе «Флорентийская чародейка» английский писатель индийского происхождения стремится отразить всю полноту чувств, «реальность опыта» личности, оказавшейся на стыке культур, религий и мировоззрений. Временной пласт романа (XVI-XVII века), выбран писателем не просто так. Именно с эпохой Возрождения связан политический и экономический расцвет наций, близких писателю: правление Елизаветы I в Англии, расцвет искусства в Италии и укрепление Империи Моголов во главе с Акбаром на территории Индии. С. Рушди не просто гармонично сочетает в своем романе два совершенно разных мира, разделенных столетием, но и вплетает в повествование исторически-реальных личностей: Великого могола Акбара, представители семейств Веспуччи и Медичи, Никколо Макиавелли. Достаточно вольно обращаясь с персонажами, он вдыхает в них жизнь, придавая объем характеру. Сплетение реального и вымышленного, включая магические элементы, позволяет отнести «Флорентийскую чародейку» к магическому реализму, также писатель использует черты поэтики плутовского романа для сближения и сопоставления Востока и Запада. Ключевым лицом, в данном случае, оказывается Никколо Веспуччи, светловолосый чужеземец, прибывший во дворец императора Акбара, чтобы поведать секрет о том, что они приходятся друг другу родственниками, в чем Никколо убежден, веря в красивую легенду отца. Поведение, жизнеописание и роль в развитии сюжета Веспуччи дает возможность С. Рушди «всеохватно показать интересующую действительность через путешествие одного из центральных персонажей и сохранить ощущение вымышленности повествуемых событий, а точнее, размытости границ между правдой и вымыслом.» Странствия Никколо объединяют существующие независимо друг от друга цивилизации эпохи Ренессанса. постколониальный литература двойничество произведение Чужеземец, который так взбудоражил жизнь во дворце, оказывается очень близок Великому Акбару по духу, ведь он едва ли не сделал его своим наследником.

Мотив двойничества занимает ключевое место в композиции романа. Он связан с «наличием сущностного единства, душевного или духовного сродства персонажей». Свои истоки мотив двойничества берет в античной литературе, где рассматривается вопрос о его разновидностях (удвоение и раздвоение). «Эти истоки коренятся в представлении человека о дуализме всех явлений действительности. В мифологии этот дуализм отражается, в частности, в близнечных мифах о культурном герое и трикстере.».

*Трикстер — англ. trickster— обманщик, ловкач) в мифологии, фольклоре и религии — божество, дух, человек или антропоморфное животное, совершающее противоправные действия или, во всяком случае, не подчиняющееся общим правилам поведения. Как правило, трикстер совершает действо не по «злому умыслу» противления, а ставит задачей суть игрового процесса ситуации и жизни. Не сама игра жизни, но процесс важен для трикстера. В художественных произведениях трикстеры часто выступают в роли антигероев.

Могор является героем-трикстером, что прослеживается еще с первых страниц романа. Когда «чужеземец» появляется во дворце правителя Хиндустана, назвавшись послом, и окружающие характеризуют его бранными словами: «мошенник», «наглая свинья» (5, с. 79−80), только Великий Акбар проникся глубокой симпатией к этому «самозванцу», можно назвать чувство, которые испытал правитель некой тягой к своему духовному отражению: «Это была любовь с первого взгляда — или что-то весьма на нее похожее. Сердце его забилось учащенно, словно у влюбленной девы, он испустил глубокий вздох, и на щеках его заиграл румянец. Как он красив, этот молодой повеса, как уверен в себе, как независим!» (5, стр. 82).

Литература

эпохи Возрождения может представлять двойников, чья внешность определяется резким контрастом. Внешние черты Могора соответствуют европейским стандартам: «желтоволосый» и «тучный», со «строгим профилем» (5, с.77), в то время как падишах Империи Великих Моголов является образцом восточной (индийской) внешности («У императора были большие с прищуром глаза… Припухлые, по-женски чувственные губы», «несмотря на женственные черты лица, он был мужчиной… с могучим, крепким телом» (3, стр. 42)). Однако сущность их продолжает составлять содержательное целое. С. Рушди использует именно этот тип двойничества, чтобы подчеркнуть тот факт, что, несмотря на абсолютное различие культур, религий, внешности и менталитета, у представителей разных цивилизаций остается нечто схожее, что кроется именно в тонкой связи двух душ. В финале романа император, размышляя о личности Могора Дель Аморе (имя Веспуччи при дворе), замечает: «… Веспуччи доказал свою преданность ему тем, что после всего не уехал, а остался. Он не бродяга, ищущий, где посытнее» (19 «Он потомок Адама, а не Мухаммада», стр. 364).

Итак, С. Рушди подводит итог в отношениях двух персонажей, которые являлись олицетворением абсолютно различных цивилизаций, акцентируя внимание на их сходствах.

«Возможно, проклятие рода человеческого заключается не в том, что все мы разные, а именно в том, что все мы очень похожи.»

(«Флорентийская чародейка», 10).

Также пример мотива двойничества в постмодернистской литературе можно наблюдать в творчестве турецкого писателя О. Памука на примере его романа «Белая крепость», действие которого происходит в XV—XVI вв.

Образы двойников — Ходжи (турка) и Венецианца, хозяина и раба, мусульманина и христианина, представляют собой символы двух культур, которые смотрят друг в друга как в зеркало, видят собственное сходство, но остаются недоступными друг для друга, как зеркальные отражения. Они очень похожи внешне, это сходство заставляет людей считать их братьями-близнецами, а читателя — сомневаться в том, что это два человека, а не один. Но их мысли, поступки и отношение к людям различны. Сам падишах в романе издевательски спрашивает героя, возможно ли, что в двух, настолько разных мирах, существуют настолько похожие люди. Изображение внешне схожих персонажей внутренне различными, подчеркивает в человеке индивидуальное начало. Если говорить о типе двойников, который использовал О. Памук, то это «двойник-антагонист», чаще всего проявляющий себя именно на фабульном уровне. Его можно считать самым распространенным. Для антагонистического двойничества характерны особые типы взаимоотношений героев: законный сын/ бастард, соседи, господин и слуга, хозяин и раб («Белая крепость»), а также борьба темного и светлого начал внутри индивида, в нашем случае — это противопоставление и одновременно сопоставление западного и восточного человека и их мировосприятия.

Настоящее в романе Памука теряет свою центрирующую роль. Призрачность настоящего в «Белой крепости» подчеркивают балы-маскарады, в которых постоянно принимают участие главные герои, обилие зеркал, в которых силуэты персонажей переходят друг в друга, и снов, которые замещают им реальную жизнь, а смена ролей героев оставляет финал истории открытым, отвечая тем самым постмодернистскому принципу неопределенности, незавершенности. Помимо этого остается открытым вопрос об истинном авторе рукописи, в которой изложена история Ходжи и Венецианца.

Таким образом, и О. Памук, и С. Рушди в своих произведениях отразили тему востока и запада, для раскрытия которой использовали такое композиционное средство, как мотив двойничества, но каждый сделал это по-своему уникально.

В вышеназванные писателей поднимают в своих произведениях не только вопросы противоборства идеологий, национальных систем, а более личные и глубокие темы, тем самым истинные художники слова раскрывают вопросы, обладающие значимостью для любой из существующих наций, подчеркивая некую идентичность людей всего мира.