Обреченности буржуазного мира (по рассказу и.а. Бунина «господин из сан-франциско»)

Тема обреченности человека отчетливо звучит на протяжении всего рассказа «Господин из Сан-Франциско» и особенно обостренно в финале. Для более подробного рассмотрения этой темы обратимся к финалу этого произведения.

В финале рассказа «Господин из Сан-Франциско» неожиданно звучит новая тема, которая рождает яркий смысловой контраст со всем произведением в целом. Создается впечатление того, что автор в нем поведал читателю совершенно иную историю, очень похожую на миф, на древнее предание, вплетая один сюжет в другой. Финал рассказа вполне самодостаточен и самостоятелен, и при первом прочтении кажется, что он избыточный, лишний. Но именно эта видимая нелогичность конца рассказа обращает на себя внимание и убеждает в том, что само повествование и его финал не только дополняют, но и полнее раскрывают друг друга. Но при этом символический смысл финала отбрасывает символические отблески на весь рассказ. В нем авторский взгляд достигает предельного масштаба, охватывает события не только реальные, но и ирреальные, события мира иного, потустороннего. Финал рассказа — это своеобразный взлет творческой мысли писателя, ведь именно здесь И. Бунин пишет о постижении тайн бытия, о связи человека с космосом и о том, насколько неподвластен окружающий мир человеку, и что весь мир, созданный руками человека обречен на гибель, он недолговечен перед другим, вечным миром. И это не случайно, другой мир живет по законам, исключающим человека и человечество из него самого, а потому таит в себе много загадок и опасностей.

Здесь, в финале автор максимально сгущает трагические краски повествования, и поэтому здесь возрастает символичность образов, значимость всех описываемых событий. Именно здесь таинственный Дьявол со скал наблюдает за кораблем, идущим в море, и стережет его, как стережет все человечество.

Тема связи времен входит в финал рассказа. Но входит она не случайно, тема преемственности здесь тесно связана с темой обреченности человека. И происходит это следующим образом. Название парохода «Атлантида» — мифического острова с высокоразвитой культурой, становится символом современной цивилизации.

Цивилизации, обреченной на гибель. Именно так, через образы-символы передается ощущение обреченности и так же раскрывается тема гибели человечества. Атлантида олицетворяет все человечество в целом.

Вместе с образами Атлантиды и Дьявола входят образы и темы «пира во время чумы», бала среди вьюги, которые приобретают иное значение, всечеловеческое. Они становятся главнейшими не только в финале, но в контексте всего рассказа. Апокалипсические образы вьюги, Дьявола усиливают и полнее раскрывают ее. Вьюга становится некой мистической стихией, дьявольской силой, атрибутом того ирреального мира, который торжествует над миром людей. В нем все находится в стихийной «гармонии», во всем чувствуется дыхание дьявола: гуле океана, напоминающем погребальную мессу, в волнах, похожих на траурные серебряные горы.

Использовав прием олицетворения, автор оживляет вещи. Среди ночи и мрака в рассказе сияют «глаза корабля», видны «широкогорлые трубы», корабль приобретает черты человеческого характера и организма. Даже неодушевленный мир ощущает присутствие Дьявола.

Не случайно звук сирены поход на «тяжкие завывания» и «яростные взвизгивания», синие огни «вспыхивают» на корабле «с трепетом и сухим треском». Все говорит о том, что корабль с символическим названием «Атлантида» подходит к «воротам двух миров». И как отблески адового огня, светятся машины в «подводной утробе» корабля. Но никто из экипажа не замечает вешней бури — в этом-то и заключается трагедия человека и всего человечества, вокруг них разыгрывается трагедия, они обречены, а они сами этого не видят. Автор, рисуя эту картину, говорит нам о слабости человека перед лицом природы, ее всеразрушающих силах. По Бунину, единичная человеческая жизнь хрупка, как и существование всего человечества, она непрочна, она всего лишь игрушка в руках Дьявола, природных стихий, всего мира. Блистательная современная цивилизация существует в ограниченном и искусственном пространстве, прочным только в воображении людей. Отгородившись от внешнего мира, человек перестает верить в его реальную силу, становится слепым ко всему.

Пароход «Атлантида», с его залами, изливающими «свет и радость», с «говором нарядной толпы» становится символом современного мира. Но что же ожидает эту цивилизацию? Корабль уходит в «ночь и вьюгу», очевидно, это же ждет и весь мир. И. Бунин подчеркивает, что у него нет будущего. И тема конца, гибели вводится им вместе с образами погребальной мессы, апокалипсическими образами.

Во время первой мировой усиливается ощущение катастрофичности человеческой жизни, суетности поисков «вечного» счастья. Это чувство обострялось растущей неприязнью писателя к безнравственности и античеловечности буржуазного порядка. Впечатления путешествий по Европе и Востоку дали ему материал для широких социально-философских обобщений.

Гибель мира, преступившего нравственные законы человеческого «братства», мира, в котором личность утверждает себя за счёт других, мира, в котором растеряно представление о «смысле бытия», «божественном величии вселенной», предсказывается И. А. Буниным ещё в рассказе «Братья"(1914). Эта же философская концепция лежит и в основе рассказа «Господин из Сан-Франциско». В словах эпиграфа «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!» раскрывается основной смысл рассказа. «Эти страшные слова Апокалипсиса неотступно звучали в душе моей, когда я писал «Братьев» и задумывал «Господина из Сан-Франциско», — вспоминал позже Бунин. Пророчество о божьем суде над Вавилоном, этой «великой блудницей», погрязшем в богатстве и грехе, придаёт рассказу огромный обобщающий смысл.

Громада океанского парохода с символическим названием «Атлантида», на котором путешествует семья безымянного миллионера из Сан-Франциско, — это и есть современный Вавилон, мир, гибель которого неотвратима, так как жизнь его бесцельна и призрачна. Неслучайно и название парохода, символизирующее погибшую неизвестно по каким причинам цивилизацию, и отсутствие имени у миллионера, вроде бы главного действующего лица. А зачем имя тому, кто не отставил на земле ничего доброго, весомого, значимого для людей, которые хранили бы это имя в памяти?

Символика Бунина указывала на невозможность дальнейшего существования вопиющих общественных контрастов: «Девятому кругу была подобна подводная утроба парохода, — та, где глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие своими раскалёнными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них облитыми грязным потом и по пояс голыми людьми; а тут, в баре, беззаботно закидывали ноги на ручки кресел, цедили коньяки, ликеры, плавали в волнах пряного дыма, в танцевальной зале всё сияло и изливало свет, тепло и радость, пары то крутились в вальсах, то изгибались в танго…». Таким образом, подчёркнутая бытовая контрастность сочетается здесь у Бунина с широкими символическими обобщениями.

Социальная тема неприятия мира, построенного на ужасающих социальных контрастах, переплетается у Бунина с его темой «вечных» законов человеческого бытия, с позиции которой он и судит современность, её общественное устройство, буржуазную цивилизацию. Миллионер не просто умирает, его тут же забывают даже самые близкие. Гроб с его телом перевозится в трюме рядом с обычными вещами, багажом и никакими привилегиями он больше не обладает, никто перед ним не преклоняется. Вот такому же забвению, по мнению автора, следует предать весь этот буржуазный строй, основанный на тяжелом труде одних и власти денег других. Больше всего автор ставит в вину буржуазному обществу именно отсутствие истинных человеческих чувств.

Даже в семейных отношениях на первом месте деньги и необходимость их наживы или сохранения, а никак не забота об очаге и любви в доме.

Рассказ «Господин из Сан-Франциско» вместе с другими был вершиной критического отношения Бунина к буржуазному обществу и новым этапом развития его реализма.