Позиция США в ходе триестского кризиса 1945 г

Позиция США в ходе триестского кризиса 1945 г.

А.А. Костин.

5 марта 1946 г. в городе Фултон У. Черчилль произнёс речь «Мускулы мира». В качестве южной оконечности нависшего над Европой «железного занавеса» экс-премьер Великобритании обозначил город Триест. Его государственная принадлежность, оспариваемая Италией и Югославией, действительно, являлась болезненно острой темой в отношениях между Западом и Москвой. В городе происходили кровавые столкновения между итальянскими и славянскими националистами, местами переходящие в настоящие уличные бои. Американские, английские, итальянские и югославские газеты и радио пестрели сообщениями о произошедших перестрелках, взрывах, нападениях на пограничные и полицейские патрули, а также концентрации войск, в первую очередь танковых подразделений [1].

Американская сторона демонстрировала свою готовность силой оградить спорную территорию от югославских притязаний. В гавани Триеста стоял крейсер «Фарго», самое крупное судно военно-морского флота США в Средиземном море. В водах Верхней Адриатики находились ещё 9 боевых кораблей союзников [2]. В Средиземном море курсировал линкор «Миссури» в сопровождении 6 эсминцев и лёгких крейсеров Тихоокеанского флота [3]. Временно были отменены все увольнительные и отпуска американских военнослужащих, служивших в Триесте и его окрестностях [4].

Опасность военного столкновения между англо-американскими оккупационными войсками в Италии и югославской армией, на помощь которой могли прийти советские войска из Австрии и Венгрии, была чревата войной между союзниками по Антигитлеровской коалиции. Возможность вооружённого конфликта между членами Объединённых наций возникла ещё в апреле — мае 1945 г., во время завершения военных действий в Европе. Тогда в ходе освобождения полуострова Истрия между югославскими и англо-американскими воинскими частями началось острое соперничество, названное главой разведки новозеландских экспедиционных сил в Италии Дж Коксом «гонкой за Триест» [5]. По выражению Л. Я. Гибианского, триестское противостояние 1945 г. явилось «первым международным кризисом холодной войны» [6].

Проблема послевоенного территориального разграничения между Югославией и Италией сыграла определённую роль в развитии всей системы международных отношений после войны. Это обстоятельство обусловило интерес отечественных [7] и зарубежных [8] историков к триестскому вопросу. Геополитическое значение территории Истрии — Триеста определило её место в генезисе «холодной войны», что требует исследования проблемы в ракурсе эволюции американо-советских отношений и выявления подходов двух держав к её разрешению. Советская политика по триестскому вопросу уже получила достаточное освещение в отечественной историографии, чего нельзя сказать об американской позиции.

В Соединённых Штатах вопрос территориально-государственного разграничения между Италией и Югославией стал актуальным с началом освобождения Истрийского полуострова, совпавшего с началом президентства Г. Трумэна. Вводя нового президента в курс триестского дела, военный министр Г. Стимсон сказал, что это «слишком сложный вопрос, чреватый столкновением». По мнению Стимсона, американцам «следовало быть очень осторожными и искать, чем можно сгладить ситуацию, не входя в лобовое столкновение» с Москвой [9]. Исследователь Т. Хиггинс назвал вопрос Триеста и смежной территории «новым диспутом с Советами, символизировавшим последнюю стадию войны на Средиземноморье» [10].

Понимание американским президентом значения триестского вопроса отражено в послании И. Сталину 21 мая 1945 г. В телеграмме советскому руководителю Трумэн подчеркнул: «Мы не можем рассматривать это просто как пограничный спор между Югославией и Италией, а должны смотреть на это, как на принципиальный вопрос, который касается мирного урегулирования территориальных споров и основ прочного мира в Европе» [11]. Проблема осложнялась пребыванием в районах оккупации, которые не были чётко определены, одновременно средиземноморской группировки союзных войск и югославской армии, что, по словам Трумэна, было «чревато опасностью».

Ещё 21 февраля 1945 г. верховному союзному командующему на Средиземноморском театре военных действий фельдмаршалу Г. Александеру и югославскому маршалу И. Брозу Тито удалось достичь договорённости о том, «чтобы Верховное союзное командование в целях устранения влияния того или иного претендента на какое-либо окончательное решение вопроса об этой территории осуществляло управление в районе, включающем Триест, Монфальконе, Горицию и Пулу» [12]. Однако уже в апреле условная линия разграничения югославских и союзных войск, оговоренная Тито и Александером в феврале, стала нарушаться и той и другой стороной.

13 апреля в «Специальном меморандуме» государственный секретарь Э. Стеттиниус информировал только что вступившего в должность президента: «Наша важнейшая проблема в Югославии сейчас — это опережение оккупации важной части северо-восточной Италии югославами, которые своей односторонней акцией ставят под сомнение окончательное, справедливое решение этого территориального спора» [13]. Неразбериха была обусловлена отсутствием какого-либо политического соглашения и точно определённой демаркацией.

Осознавая опасность сложившейся ситуации, маршал Александер запросил Объединённый комитет начальников штабов (ОКНШ) — готовы ли американское и английское правительства использовать силу, чтобы установить союзный военный контроль над всем полуостровом. Не получив ответа, 26 апреля Александер информировал ОКНШ, что будет действовать согласно принципам, определённым в Белграде в феврале, — англо-американские силы особого назначения займут те части Истрии, которые необходимы для военных операций союзников, включая Триест, линии коммуникаций с Австрией и Пулу; в этой части он организует Союзную военную администрацию, поставив маршала Тито в известность о своих намерениях и объяснив ему, что любые югославские части на этой территории будут переведены под командование западных союзников.

28 апреля ОКНШ проинструктировал Александера оккупировать весь Истрийский регион, включая Риеку и острова Кварнеро, и установить власть СВА. В том случае, если югославы окажут сопротивление, маршал должен был связаться с ОКНШ, чтобы получить разрешение на использование силы. Этот план был поддержан обоими правительствами — и английским, и американским. Хотя предложенное определённо требовало советского и югославского согласия, важно отметить, что инструкции позволяли Александеру реализовать план до достижения такого согласия, «если военная необходимость того требует» [14].

Получив сообщение от Александера, 27 апреля Черчилль телеграфировал в Вашингтон: «Жизненно важно взять Триест раньше партизан Тито. Это политико-военная операция. Нельзя ждать ни минуты». Президент согласился с этим предложением при условии советского и югославского одобрения. Однако 29 апреля Москва заявила о признании просоветского временного правительства Австрии, без консультаций с западными союзниками. Это обстоятельство изменило позицию главы Белого дома, который поддержал продвижение английских сил в Триест, не дожидаясь советского или югославского согласия. При этом, подобно Ф. Рузвельту, Трумэн пожелал «избежать использования американских сил в сражениях на балканской арене», ссылаясь на их необходимость в войне с Японией [15].

30 апреля 1945 г. новозеландская, 88-я американская и 56-я английская лондонская дивизии пересекли реку Изонцо и к 3 мая заняли большую часть довоенной итальянской провинции, установив контроль над дорогами между Триестом и Австрией. В Венеции-Джулии союзные войска обнаружили части 4-й югославской армии, уже частично овладевшей регионом. Информированный 30 апреля о союзных намерениях, Тито ответил Александеру, что в состоянии управлять Истрией самостоятельно, но готов обеспечить свободное англо-американское передвижение через Триест в Австрию [16].

Вашингтонские дипломаты восприняли нежелание Тито признать союзное командование над югославскими частями в Триесте и Пуле как отказ от принципа урегулирования территориальных споров мирными и законными средствами. В Соединённых Штатах это могло спровоцировать возмущение американцев итальянского происхождения. Ещё более важной угрозой в Вашингтоне посчитали установление потенциально опасного советского присутствия в регионе. 30 апреля на совещании президента с исполняющим обязанности государственного секретаря Дж. Грю, специальным помощником госсекретаря У. Филлипсом, главой отдела Государственного департамента по европейским делам Ф. Мэттьюсом и адмиралом У. Леги было заключено, что действиями Тито «руководят русские» [17].

Позиция Госдепартамента определялась необходимостью защитить территориальную целостность Италии. «Это не вопросы выбора стороны в споре между Италией и Югославией или вовлечения во внутренние балканские дела», — объяснял 6 мая Мэттьюсу глава Южноевропейского отдела Госдепартамента К. Кэннон. «Проблема, по существу, стоит так: собираемся ли мы позволить советскому правительству через его сателлита Югославию иметь влияние в Средиземноморье и устанавливать любые государственные порядки и границы в интересах СССР. Если Тито и Советский Союз преуспеют в Италии, — продолжал Кэннон, — перед Соединенными Штатами встанут новые проблемы, порождённые подобными требованиями, с одинаково зловещими значениями в отношении Каринтии и Штирии в Австрии, области Банат в Венгрии и греческой Македонии, включая Салонику». Стремясь к предотвращению повторения гитлеровской тактики «присоединения соседней земли», Госдепартамент не исключал возможности «использования подавляющей военной силы союзников для установления эффективного контроля» [18]. Слова Кэннона свидетельствовали о радикальном изменении содержания американской внешней политики, её мотивов, стратегических ориентиров, геополитических расчётов и приоритетов. Речь шла о предотвращении расширения советского влияния на юге Европы.

12 мая 1945 г. и. о. госсекретаря Дж. Грю заявил протест против оккупации Триеста и прилегающей территории югославскими войсками [19]. Днём ранее, 11 мая, американский президент приятно удивил британского премьера, предложив пригрозить югославскому маршалу применением военной силы, если тот не даст союзникам войти в Триест. Черчилль телеграфировал фельдмаршалу Александеру: «Нет нужды говорить, какое облегчение почувствовал я, получив от моего нового коллеги столь драгоценную поддержку» [20]. Такое заявление Трумэна позволило Г. Макмиллану впоследствии записать в «Автобиографии»: «…когда в конце войны мы испытывали значительные затруднения, вызванные оккупацией маршалом Тито Венеции-Джулии и Каринтии и опасной ситуацией вокруг Триеста, американцы дали нам полную поддержку с большим усердием» [21].

Однако дальше угрозы применения военной силы Вашингтон, скорее всего, никогда бы не пошёл. Т. Хиггинс пишет: «Риск возможной войны с Югославией заставил военного министра Стимсона и генерала Маршалла предупредить новичка президента, что применение американских дивизий против Тито, так восторженно воспринимаемое Черчиллем, будет иметь результатом появление в этом регионе превосходящего количества советских частей, а для американцев гораздо важнее война против Японии» [22].

Хиггинс несправедлив по отношению к Трумэну, допуская предположение о том, что тот недооценивал опасность эскалации конфликта. В мае 1945 г. почти ежедневно проходили совещания главы государства с военными, запись которых свидетельствует, что президент осознавал последствия наступательных действий союзных войск в Истрии. Предупреждения о возможных опасных последствиях вмешательства советских частей звучали при обсуждении этого вопроса президентом, исполняющим обязанности государственного секретаря Дж. Грю, генералом Дж. Маршаллом и адмиралом У. Леги 10 и 11 мая в Вашингтоне [23].

По утверждению Б. Коврига, «Трумэн был убеждён, что югославские намерения были инспирированы Советами» [24]. Л. Роуз написал: «Никто в Вашингтоне не мог быть уверен, что за действиями Тито не стоит Кремль. К тому времени уже были свидетельства тому, что он получит поддержку советского правительства» [25].

Р. Донован, посвятивший своё исследование президентству Трумэна, согласен с Хиггинсом в том, что в возможности такой опасности главу Белого дома убедили американские военные: «Маршалл пытался избежать военной акции, Стимсон убеждал действовать осторожно». 16 мая 1945 г. президент телеграфировал Черчиллю: «Я не могу и не готов вовлечь свою страну в войну с югославами, пока они не атакуют нас» [26].

19 мая, во время консультаций с государственным секретарём, Трумэн заявил, что «не намерен направлять американские войска сражаться с Югославией», так как «за спиной Тито стоят Советы». Но в конце беседы Трумэн пришёл к «окончательному заключению, что ввод союзных войск в Триест был неотвратим», поэтому необходимо «обсудить это дело с начальниками штабов и предпринять акцию, которая поставит Тито на место». Признавая опасность последствий такого шага, президент в защиту принятого решения констатировал: «Развитие событий исключило иные альтернативы» [27]. В посольствах США и Великобритании в Югославии стали демонстративно сжигать архивы и готовиться к эвакуации из Белграда, что нужно было рассматривать как подготовку к силовому решению вопроса Истрии — Триеста.

Демонстрация военной мощи должна была сочетаться с дипломатическими усилиями. 14 мая 1945 г. правительства Соединённых Штатов и Великобритании отправили в Белград ноты протеста против югославской оккупации Венеции-Джулии, а 19 мая совместным заявлением информировали маршала Тито, что Триест останется под союзным контролем до решения вопроса на мирной конференции, и потребовали вывести части югославской армии с прилегающей территории [28]. Чтобы предотвратить вооружённое столкновение, президент попытался также достичь соглашения по данной проблеме с Советским Союзом.

19 мая Трумэн попросил Сталина повлиять на нового югославского премьера, чтобы мирно разрешить инцидент. Советский лидер был проинформирован «о позиции Соединённых Штатов в отношении временного управления провинцией Венеция-Джулия». Сообщение, полученное в Москве на следующий день, включало ответ Тито, который с точки зрения американского правительства был «совершенно неудовлетворителен». В нём сообщалось, что югославское правительство не готово «отказаться от права югославской армии, удерживающей территорию до реки Изонцо» [29].

Что касается управления территорией, то Тито предложил решение, которое, по словам Трумэна, «никак не согласуется с изложенными нами принципами». В конце послания президент убеждал Сталина посодействовать «временному урегулированию»: «Как только власть фельдмаршала Александера будет распространена на район Венеции-Джулии и как только таким образом там будет восстановлено спокойствие, мы смогли бы продолжить работу над дальнейшим решением проблемы в духе соглашений, достигнутых в Ялте» [30].

Ответ Сталина, с мнением которого приходилось считаться, был неутешителен. 22 мая Москва напомнила, что «большинство населения этой территории является югославским», и заявила: «.необходимо считаться с тем фактом, что именно союзные югославские войска изгнали немецких захватчиков с территории Истрии — Триеста. Уже в силу этого обстоятельства было бы несправедливым и явилось бы незаслуженной обидой для югославской армии и югославского народа отказывать Югославии в праве на оккупацию территории, отвоёванной от врага».

Сталин предложил оставить на месте югославские войска и действующую югославскую администрацию, при этом установить контроль верховного союзного командующего и определить демаркационную линию по взаимному соглашению между фельдмаршалом Александером и маршалом Тито. Вопрос об административном управлении этой территорией, по его мнению, должен был решаться подчинением имеющейся югославской гражданской администрации югославскому военному командованию [31].

Трумэн был разочарован и сухо констатировал: «Я получил Ваше послание по вопросу Истрии — Триеста и хочу поблагодарить вас за изложение Вашего мнения по этому делу» [32]. 22 мая 1945 г. президент записал в своём дневнике, что после совещания с Дж. Бирнсом и другими советниками по внешней политике он послал Г. Гопкинса встретиться со Сталиным со следующими инструкциями: «Объяснить дядюшке Джо, что я хочу мира во всём мире как минимум на 90 лет и намерен добиться этого. Что Польша, Румыния, Болгария, Чехословакия, Австрия, Югославия, Латвия, Литва, Эстония и другие страны далеко безразличны Соединённым Штатам, пока это не касается мира во всём мире… Что Тито будет остановлен у Триеста и Пулы, и дядюшка Джо сделает всё для этого, без разницы: собирается он сдержать своё слово или нет. Любой уверенный в себе, сильный политический лидер поступил бы так» [33].

Ситуация на полуострове была близка к вооружённому столкновению. Командующий американскими частями в Италии генерал М. Кларк поделился своими ощущениями при встрече с войсками Тито: «Мы проезжали мимо югославского блокпоста, колонна следовала без затруднений, хотя я должен признать, что у меня на несколько минут перехватило дыхание из опасения, что кто-нибудь из югославов мог бы нас обстрелять. Каждый из нас чувствовал одно и то же: никто не хотел стать последним парнем, убитым во Второй мировой войне» [34].

Кризис разрешил югославский премьер, который «уведомил Правительство Соединённых Штатов и Британское Правительство о том, что он согласен на учреждение союзного военного управления под руководством Союзного Верховного Командования на Средиземном море». В Вашингтоне, возможно, посчитали изменение позиции Тито следствием жёсткого президентского заявления Сталину. Трумэн решил извлечь из согласия югославского лидера всё возможное.

В сообщении советскому лидеру, полученном в Москве 31 мая, президент заявил, что для выполнения возложенных обязанностей и защиты интересов всех сторон верховный союзный командующий «должен располагать соответствующей властью. Поэтому мы должны предоставить ему право определять методы осуществления гражданского управления, а также устанавливать численность югославских войск под своим командованием. Он должен располагать властью менять административный персонал по своему усмотрению». В конце Трумэн выразил надежду, что «мы можем выработать решение в этом духе» [35].

Почему Тито согласился подчинить свои силы в районе, включавшем Триест, Горицию, Монфальконе и Пулу, Союзной военной администрации? Л. Роуз полагает, что причинами этого стали: во-первых, демонстрация военной мощи западных союзников, а во-вторых, то обстоятельство, что Вашингтон заручился согласием Сталина. «Чуть более двух недель понадобилось, чтобы сосредоточить бронетанковые части в ущелье Бринне, выходящем на спорную территорию Истрии; одновременно с этим военно-морские силы вошли в Адриатику. После переброски войск Трумэн разрешил Стимсону убедить генерала Александера попросить Сталина о поддержке. Сталин, по-видимому, уступил, Тито резко изменил свою политику, и кризис миновал» [36]. Такого же мнения придерживается Б. Ковриг, говоря о «союзных консультациях и угрозе силой» [37].

Х. Де Сантис отдаёт приоритетное значение дипломатическому давлению на Белград: «Объединенный результат американо-английских заявлений и силовой тон союзной позиции в Венеции-Джулии в конечном итоге заставили Тито в конце месяца вывести его войска из спорной зоны» [38].

Маргарет Трумэн, дочь президента, пишет об использовании «жёсткой тактики», называя демонстрацию военной мощи «проверкой силы воли»: «В целом это выглядело так, как если бы полномасштабная война была неизбежна. Воздушные соединения были приведены в боевую готовность, пять бронетанковых дивизий приготовились пройти через ущелье Бринне, средиземноморский флот был сосредоточен в северной части Адриатики. После этого маршал Тито пересмотрел своё мнение» [39].

Р. Мессер считает успех западных союзников заслугой нового президента, действовавшего нетрадиционно в сравнении с привычной политикой Рузвельта: «Трумэн вначале сильно воспротивился планам военной интервенции, заявляя, что он не намерен впутывать Соединённые Штаты в „балканские политические вопросы“. 10 дней спустя он пересмотрел свои взгляды и согласился, что, если будет необходимо, американские войска вступят на оккупированную югославами территорию и силой ''выбросят их вон». В конце концов применение силы перестало быть актуальным, быстрое изменение ситуации стало следствием непредсказуемого и экспрессивного подхода президента к пока незнакомым для него проблемам" [40].

Оказать давление на Тито мог весь комплекс факторов. Применение западными союзниками военной силы, несомненно, представляло опасность для югославских частей. Решающей в конфликте была позиция Сталина: окажет он военную поддержку партизанскому маршалу или уступит Трумэну и Черчиллю. В первом случае последствия были неожиданными и ужасающими: Англия и США могли пойти на перевооружение германской армии. Союзные гарантии реализации советских интересов на Дальнем Востоке ставились под сомнение. Возможные действия Трумэна, плохо знакомого Москве в качестве международного политика, за исключением его высказывания 22 июня 1941 г., были трудно предсказуемы. По-видимому, Сталин решил не рисковать и, проявив максимум политической гибкости, оставил югославов без поддержки.

2 июня американское и английское правительства выразили свою позицию в ноте Белграду, к которой был приложен проект соглашения. В нём оговаривалось право союзного командующего не только по своему усмотрению использовать или заменять гражданскую администрацию в зоне, которая будет находиться под его контролем, но также ограничить югославское военное присутствие контингентом всего лишь в 2 тысячи военнослужащих. Последние должны были быть размещены в одном из районов, определённом Александером, с запрещением доступа в другие районы [41]. Таким образом, югославы отстранялись от участия в управлении территорией.

Нажим на югославов со стороны Соединённых Штатов был значителен. 5 июня «правая рука Тито» Э. Кардель заговорил с советским послом И. B. Садчиковым о необходимости более тесного сотрудничества Югославии и Советского Союза, основанного на перспективе возможной интеграции двух государств. По мнению Д. Кэмпбела, это предложение было вызвано желанием получить от Москвы максимум поддержки в борьбе за Триест [42].

9 июня 1945 г. в Белграде между правительствами США, Великобритании и Югославии было подписано соглашение об учреждении СВА, соответствовавшее проекту, приложенному к ноте от 2 июня. В этом соглашении, по мнению Вашингтона, был «воплощён принцип, согласно которому вопрос о будущей принадлежности территории Венеции-Джулии остаётся открытым впредь до решения его организованным порядком как части окончательного мирного урегулирования, и ничто в соглашении не предрешает и не затрагивает вопроса об окончательной судьбе этой территории» [43].

Для урегулирования вопроса о военном управлении начальник штаба фельдмаршала Александера должен был встретиться с начальником штаба маршала Тито для разработки деталей, как военных, так и технических [44]. Твердость, проявленная Соединёнными Штатами в выдвижении своих требований как единственно возможных, сделала несбыточными надежды югославов. Перед лицом жесткой западной позиции не получивший советской поддержки Белград вынужден был отступить.

11 июня Вашингтон проинформировал Москву о подписании соглашения с югославами [45]. Лишь спустя десять дней, 21 июня, Сталин выразил своё отношение к переговорам в Триесте, заявив Трумэну, что они, «как видно, зашли в тупик». Послание гласило, «что представители Союзного Командования на Средиземном море не хотят считаться даже с минимальными пожеланиями югославов». Советский руководитель также писал: «Никак нельзя согласиться с тем, что фельдмаршал Александер в официальном публичном обращении допустил сравнение маршала Тито с Гитлером и Муссолини. Такое сравнение несправедливо и оскорбительно для Югославии. Для Советского Правительства был неожиданным также тон ультиматума в том заявлении, с которым англо-американские представители обратились к Югославскому Правительству 2 июня». В заключение Сталин снова выразил надежду, что «справедливые югославские интересы будут удовлетворены, особенно имея в виду то обстоятельство, что в основном вопросе югославы пошли навстречу союзникам» [46].

Явно запоздавшее проявление советской стороной своей позиции, возможно, было обусловлено речью Тито, произнесённой в Любляне 26 мая. В своем выступлении югославский лидер оперировал двусмысленными фразами, критиковал действия союзников по антигитлеровской коалиции, при этом не давая уточнения, кому были направлены эти жёсткие характеристики: либо Англии и США, либо всей коалиции в целом, включая СССР. Высказывания «мы не хотим платить по чужим счетам, не хотим быть разменной монетой, не хотим, чтобы нас вмешивали в политику сфер интересов» и подобные им горько обидели Сталина. Последовавшие за этим объяснения югославских политиков в Москве не смогли разубедить советского лидера во мнении, что Тито настроен воинственно по отношению к нему [47].

Трумэн решил никак не реагировать на послание советского лидера. 26 июня он уведомил Сталина об окончании переговоров в Триесте: «Была признана ответственность югославского командующего, и не было никаких попыток помешать выполнению его обязанностей в переданном в его ведение районе Венеции-Джулии к востоку от согласованной линии. Правда, во время переговоров возникли трудности, поскольку югославский командующий отказался вначале признать власть союзного командующего над администрацией в районе к западу от установленной линии, что было определено статьёй III Белградского соглашения» [48]. Добиться полного контроля над всей Истрией, входившей с 1920 г. в состав Италии, Вашингтону не удалось. Но в западной части полуострова вокруг геополитически важного порта Триест союзники установили свою администрацию. В итоге проблема так и осталась нерешенной. В восточной и центральной Истрии действовали югославские органы власти; западную, меньшую по площади, но экономически и стратегически более значимую часть контролировали войска западных союзников. Камнем преткновения стал Триест.

В апреле — июне 1945 г. вопрос Истрии — Триеста вышел за рамки пограничного спора между Италией и Югославией, проблема переросла в непримиримое столкновение двух идеологических систем, по меньшей мере, двух различных взглядов на понимание принципов послевоенного устройства в Европе. «События второй недели мая в Восточной Европе, боязнь Гарримана, Кеннана и других в отношении будущих советских намерений. а также ужасающее продвижение Тито в Венеции-Джулии очевидно привели к кризису мышления в Государственном департаменте» [49], — так Л. Роуз попытался объяснить позицию американской дипломатии в решении триестской проблемы.

Роуз не прав. Никакого «кризиса мышления» в Вашингтоне не было. Президент и Госдепартамент корректировали свою политику, реагируя на заключение югославско-советского договора и односторонние действия Москвы в Восточной Европе и Белграда в Истрии. На переход Соединённых Штатов к более жёсткому курсу повлияло несколько факторов. Во-первых, это был ответ на советско-югославский вызов.

Заключение

между Москвой и Белградом договора о дружбе и взаимопомощи и факты, свидетельствующие о поддержке Кремлём претензий Тито на Истрию, вынудили американцев активизировать свою политику. Внутри антигитлеровской коалиции нарастало напряжение, складывались предпосылки для преобладания логики Гарримана — Кеннана относительно «сдерживания Советов». Во-вторых, капитуляция Германии привела к принципиальному изменению ситуации: «невоенные» вопросы, рассмотрение которых Соединённые Штаты откладывали до победы над противником, теперь требовали своего решения. Происходила радикальная переоценка степени американской заинтересованности в европейских делах. В-третьих, приход на пост главы Белого дома Трумэна, не связанного никакими личными и политическими обязательствами перед Сталиным, создал возможности для изменения американской политики, необходимость которого назрела в Госдепартаменте ещё в начале 1945 г.

Смена главы Белого дома сыграла определённую роль в преодолении триестского кризиса. Поведение нового президента было трудно предсказуемым для советского и югославского руководства. Если в отношениях с Рузвельтом Сталин мог рассчитывать на определённые уступки, то с новым президентом у советского лидера пока не сложилось такого взаимопонимания: привычные методы взаимодействия с главой Белого дома теперь могли не достичь желаемого результата и привести к ухудшению американо-советского сотрудничества. Трумэна со Сталиным никакие обязательства не связывали. Государственный департамент использовал такую ситуацию для перехода к более жёсткой политике, необходимой для противодействия односторонним акциям Москвы в странах, освобождённых от нацизма Красной армией, и предотвращения расширения советского влияния. К тому же победа над гитлеровской Германией требовала неотложного решения вопросов послевоенного урегулирования, что привело к активизации американской политики в Европе.

Главной задачей Вашингтона на южноевропейском направлении стало распространение власти СВА на оккупированную югославами западную часть истрийского полуострова. Однако союзную военную акцию против югославских войск Соединённые Штаты могли допустить только в случае наступательных действий частей Тито, так как вооруженный конфликт между союзниками разрушал антигитлеровскую коалицию и создавал опасность возникновения новой войны. В отличие от Англии, выступавшей за силовую военную акцию, Соединённые Штаты предпочитали лишь продемонстрировать силу, чтобы заставить Тито отказаться от претензий на Истрию. Согласиться на использование армии Вашингтон мог только в случае югославской агрессии. По объяснению Черчилля, «США пытались избежать нового военного конфликта в Европе, по крайней мере, пока идёт война с Японией» [50]. Чтобы предотвратить возможность военного столкновения и не быть втянутыми в него поспешностью Лондона, американцы в июне 1945 г. добились замены английского полковника Н. Монфорта на посту главы СВА в Истрии американским полковником А. Боумэном. Эту же цель преследовала передача полномочий верховного союзного командующего от Г. Александера генералу У. Моргану [51].

Помимо угрозы применения силы США использовали свой финансовый потенциал, задействовав экономические рычаги воздействия на ситуацию в Истрии. Стремясь оказать давление на Тито, Соединённые Штаты отказались распространить деятельность Администрации помощи и восстановления Объединённых Наций на территорию полуострова, пока там находятся югославские войска. В результате, несмотря на то что грузы Администрации на пути в Австрию, Чехословакию и Югославию шли через Триест, население Истрии никакой помощи не получило [52].

Жёсткая позиция Вашингтона, дипломатическое давление не только на Белград, но и на Москву вкупе с демонстрацией военной мощи позволили западным союзникам достичь главного. США добились распространения власти СВА на наиболее значимую во многих отношениях часть Истрии. Это свидетельствовало о заинтересованности Вашингтона в сохранении контроля над территорией вокруг геополитически важного города Триеста, в отличие от большей по площади, но менее значимой остальной части полуострова Истрия. В конечном счёте, позиция, занятая Соединёнными Штатами в мае 1945 г. по триестскому вопросу, определила последующее решение сложного вопроса о югославско-итальянской границе, являвшейся до разрыва между Сталиным и Тито юго-западным рубежом советского влияния.

американский советский триестский кризис.

Примечания

• 1. АВП РФ. Ф. 56. Оп. 9. П. 152. Д. 369−373.
• 2. АВП РФ. Ф. 56. Оп. 9. П. 152. Д. 371. Л. 39, 157; Ф. 144. Оп. 6а. П. 9а. Д. 1. Л. 24; Newsweek. 1946. May, P. 40−41; July, 8. P. 34, July, 15. P. 40; FRUS. 1946. Vol. II: The Council of Foreign Ministers. Wash., 1972. P. 506−507; Rabel R. Between East and West: Trieste, the United States, and the Cold War, 1941;1954. Durham; L., 1988. P. 90−91; Novak B. Trieste, 1941;1954. The Ethnic, Political, and Ideological Struggle. Chicago, 1970. P. 252−257; Gormly J. From Potsdam to the Cold War: Big Three Diplomacy, 1945;1947. Wilmington, 1990. P. 155.
• 3. АВП РФ. Ф. 56. Оп. 9. П. 152. Д. 370. Л. 161.
• 4. АВП РФ. Ф. 56. Оп. 9. П. 152. Д. 371. Л. 72.
• 5. Cox G. The Race for Trieste. L., 1977; Cox G. The Road to Trieste. L., 1947.
• 6. Гибианский Л. Я. Сталин и триестское противостояние 1945 г.: за кулисами первого международного кризиса холодной войны // Сталин и холодная война. М., 1998.
• 7. Международные отношения после Второй мировой войны: в 3 т. Т. 1: 1945;1949 гг. М., 1962. С. 433- 435, 439, 514, 516; Протопопов А. С. Внешняя политика Италии после Второй мировой войны. М., 1963; Гибианский Л. Я. К истории Триестского кризиса 1945 г. // Славяне и Россия. М., 1972. С. 283−296; Зезюлина Л. И. Политика США и Великобритании по вопросу об оккупации Юлийской Крайны англо-американскими войсками (1944;1945 гг.) // Проблемы истории внешней политики империалистических государств. Томск, 1979. С. 54−62; История международных отношений и внешней политики СССР: в 3 т. Т. 2: 1945; 1970. М., 1986. С. 49−50, 54; Виноградов А. Великие державы и мирное урегулирование с Италией. 1945; 1947 гг. // Вопросы истории. 1987. № 7. С. 62−66; Гибианский Л. Я. Советский Союз и новая Югославия. 1941;1947 гг. М., 1987. С. 177−186; Тахненко Г. А. 50 лет назад заключен мирный договор с Италией // Международная жизнь. 1996. № 10. С. 81−91; Печатнов В. О. «На этом вопросе мы сломаем их антисоветское упорство…» (Из переписки Сталина с Молотовым по внешнеполитическим делам в 1946 году) // Источник. 1999. № 3. С. 93−96; Гибианский Л. Я. Триестский вопрос в конце Второй мировой войны (1944; 1945 гг.) // Славяноведение. 2001. № 3. С. 3−26, № 4. С. 3−30; Системная история международных отношений. События и документы. 1918;2003: в 4 т. / под ред. А. Д. Богатурова. Т. 3: События. 1945;2003. М., 2003. С. 37−38, 58−59; Аникеев А. С. Проблема Словенского Приморья в югославо-итальянских отношениях в 4070-е годы XX века // Европейские сравнительно-исторические исследования: сб. ст. Вып. 2: География и политика / отв. ред. А. А. Улунян. М., 2006. С. 54−88; Печатнов В. О. Сталин, Рузвельт, Трумэн: СССР и США в 1940;х гг.: документальные очерки. М., 2006. С. 429−430; Печатнов В. О. От союза — к холодной войне: советско-американские отношения в 19 451 947 гг. М., 2006. С. 145−146; и др.
• 8. Harris C. Allied Military Administration of Italy, 1943;1945. L., 1957; Coles H. & Weinberg A. Civil Affairs: Soldiers Become Governors. Wash., 1964; Novak B. Op. cit.; Gormly J. Collapse of the Grand Alliance, 1945;1948. Baton Rouge; L., 1987. P. 34−36; Rabel R. Between East and West: Trieste, the United States, and the Cold War, 1941;1954. Durham, 1988.
• 9. Stimson H. & Bundy M. On Active Service in Peace and War. N. Y., 1948. Р. 609.
• 10. Higgins T. Soft Underbelly. The Anglo-American Controversy over the Italian Campaign, 1939;1945. N. Y., 1968. P. 206.
• 11. Переписка Председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941;1945 гг. Т. II: Переписка с Ф. Рузвельтом и Г. Трумэном (август 1941 г. — декабрь 1945 г.). М., 1957. С. 232−233; Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941;1945 гг.: документы и материалы. Т. II. М., 1984. С. 394−395.
• 12. Переписка. С. 317; Советско-американские отношения. С. 538.
• 13. Truman H. Memoirs. Vol. I: Year of Decisions. N. Y., 1955. P. 17.
• 14. Coles H. & Weinberg A. Op. cit. P. 594−595; Harris C. Op. cit. P. 329, 333−334; Ehrman J. Grand Strategy. Vol. VI. L., 1956. P. 128−131; Novak B. Op. cit. P. 195.
• 15. Truman H. Op. cit. P. 239−246; Pogue F. The Supreme Command. Wash., 1954. P. 477−478; Churchill W. The Second World War. Vol. VI. L., 1953. P. 516−519, 551−552; Feis H. Between War and Peace: The Potsdam Conference. Princeton, 1967. P. 39−41; Higgins T. Op. cit. P. 209−210.
• 16. FRUS. 1945. Vol. IV: Europe. Wash., 1968. P. 11 301 131; Herz M. Beginnings of the Cold War. Bloomington, 1966. P. 130−133.
• 17. FRUS. 1945. Vol. IV. P. 1127−1128, 1132−1133.
• 18. De Santis H. The Diplomacy of Silence. The American Foreign Service, the Soviet Union and the Cold War, 1933;1947. Chicago, 1980. P. 149−150.
• 19. United States and Italy, 1936;1946. Documentary Record. Wash., 1946. P. 153−154; Voices of History. 19 451 946. Speeches and Papers of Roosevelt, Truman, Churchill, Attlee, Stalin, De Gaulle, Chiang and Other Leaders. Delivered During 1945 / ed. by N. Ausubel. N. Y., P. 180.
• 20. Truman H. Op. cit. P. 246−253; Grew J. Turbulent Era: A Diplomatic Record of Forty Years, 1904;1945. Vol. II. Boston, 1952. P. 1479−1485; Churchill W. Op. cit. P. 552−561; Feis, H. Op. cit. P. 44−51.
• 21. Macmillan H. Autobiography. Vol. II: The Blast of War. 1939;1945. L., 1967. P. 193−194.
• 22. Higgins T. Op. cit. P. 210−211.
• 23. FRUS. 1945. Vol. IV. P. 1154−1155.
• 24. Kovrig B. The Myth of Liberation. East-Central Europe in United States Diplomacy and Politics since 1941. Baltimore, 1973. P. 63.
• 25. Rose L. After Yalta. N. Y., 1973. P. 29.
• 26. Donovan R. Conflict and Crisis. The Presidency of Harry S. Truman, 1945;1948. N. Y., 1977. P. 57.
• 27. Off the Record. The Private Papers of Harry S. Truman / ed. by R. Ferrell. N. Y., 1980. P. 32; Grew J. Op. cit. P. 1475−1479.
• 28. Voices of History. P. 213−216.
• 29. Переписка… С. 232; Советско-американские отношения… С. 394.
• 30. Переписка. С. 233; Советско-американские отношения. С. 395.
• 31. Переписка. С. 233−234, 293; Советско-американские отношения… С. 395−396, 538−539.
• 32. Переписка… С. 235.
• 33. Messer R. The End of an Alliance. James F. Byrnes, Roosevelt, Truman, and the Origins of the Cold War. Chapel-Hill, 1982. P. 82.
• 34. Clark M. Calculated Risk. N. Y., 1950. P. 447.
• 35. Переписка… С. 237−238; Советско-американские отношения… С. 411−412.
• 36. Rose L. Op. cit. P. 29, 39−40.
• 37. Kovrig B. Op. cit. P. 63.
• 38. De Santis H. Op. cit. Р. 150.
• 39. Truman M. Harry S. Truman. N. Y., 1974. P. 269.
• 40. Messer R. Op. cit. P. 77.
• 41. FRUS. 1945. Vol. IV. P. 1176−1177.
• 42. Campbell J. Tito’s Separate Road. America and Yugoslavia in World Politics. N. Y., 1967. P. 10.
• 43. United States and Italy. P. 155−156; Voices of History. P. 284; Переписка… С. 242, 247−248, 294; Советско-американские отношения… С. 426, 430−432, 539.
• 44. Переписка… С. 242; Советско-американские отношения… С. 426.
• 45. FRUS. 1945. Vol. IV. P. 1184.
• 46. Переписка… С. 246; Советско-американские отношения… С. 429−430.
• 47. Гибианский Л. Я. Триестский вопрос в конце второй мировой войны (1944;1945) // Славяноведение. 2001. № 4. С. 21.
• 48. Переписка. С. 248; Советско-американские отношения… С. 431−432.
• 49. Rose L. Dubious Victory. The United States and the End of World War II. Kent, 1973. P. 182.
• 50. Churchill W. Op. cit. P. 554−557.
• 51. Novak B. Op. cit. P. 204.
• 52. Truman H. Op. cit. P. 219.