Строительное дело и архитектура

В Казанском ханстве, прежде всего в его столице Казани, широкое развитие получили строительное дело и архитектура, в том числе и монументальная. Это подтверждается сообщениями очевидцев, данными писцовых книг середины XVI века, некоторыми выдающимися архитектурными памятниками, сохранившимися на территории Казанского кремля, а также обнаруженными там при археологических исследованиях фундаментами тогдашних строений и некоторыми архитектурными деталями.

А.Курбский писал про ханский дворец, что он «зело крепок, между палат и мечетей каменных». Известный татарский историк архитектуры, доктор искусствоведения Ф.X.Валеев полагал, что это было двухэтажное здание с аркадой-галереей, т. е. длинным балконом на колоннах, и имело сходство с подобными сооружениями Крыма и Турции того времени. Общеизвестны слова Курбского о «зело высоких» «мурованных», т. е. каменных мечетях с очень высокими минаретами, где, как он сообщает, были погребены их умершие «цари» — ханы. А автор «Казанской истории», описывая внутреннее убранство Муралеевой мечети, принадлежавшей названному выше знаменитому карача бию Нурали Ширину, отметил, что «на царьских гробех покровы драгие, усаженные жемчюгом и камением драгим» .

Писцовые книги 1563 — 1568 годов зафиксировали на территории кремля несколько мечетей, сохранившихся от разрушений при завоевании Казани, среди них названная выше Муралеева и мечеть у ханского дворца. Последняя, видимо, являлась Соборной — это та восьмиминаретная мечеть, о существовании которой писал крупнейший татарский историк прошлого столетия Ш. Марджани на основании каких-то известных ему национальных источников. Знаменитый казанский историк М. Г. Худяков высказал вполне резонное предположение о том, что эта мечеть послужила прообразом для московского храма Василия Блаженного на Красной площади, сооруженного в 1555 — 1560 годах в честь взятия Казани. Девятый, центральный купол этого храма, возвышаясь над остальными восемью, олицетворял победу креста над полумесяцем — русских над татарами в 1552 году. Сохранились сведения о том, что те восемь куполов, снятые с казанской Соборной мечети, были привезены тогда в Москву на двенадцати подводах.

О существовании мечетей монументальной застройки не только в кремле, но и в самом городе, в его пригородах-слободах, например, в слободе Кураишево, даже в сельском Заказанье, свидетельствуют некоторые данные писцовых книг и отдельные рисунки подобных сооружений чуть более позднего времени. Помимо ханского дворца и мечетей, были, особенно на территории Казанского кремля, и другие сооружения кирпично-каменной кладки. Часто упоминаются в источниках различные «палаты», т. е. дворцы, среди них того же Нурали Ширина («Муралеева палата»).

Выдающимся памятником культового зодчества Казанского ханства, сохранившимся на территории кремля города Казани, является знаменитая башня Сююмбике. Было много споров среди историков, архитекторов, представителей общественных кругов о времени сооружения, культурной принадлежности и о назначении этой овеянной легендами башни, иными словами, когда, кем и для чего она построена. Каких-либо татарских или русских документов, иных материалов, свидетельствующих о сооружении башни Сююмбике в тот или иной период, нет. Татарских нет потому, что архив Казанского ханства, где могли бы быть подобные данные, увезен в Москву и его дальнейшая судьба неизвестна до сих пор. Русские источники молчат о построении этой башни уже в так называемый русский период, т. е. во второй половине XVI — XVIII веков, хотя возникновение ряда крупнейших русских памятников этого времени известно точно. Это — Благовещенский собор, Спасская башня и некоторые другие объекты кремля (вторая половина XVI века), Дрябловский дом (XVII век), Петропавловский собор (XVIII век). Если бы и башня Сююмбике была построена в один из этих периодов, то это стало бы известно так же, как и названные только что памятники. К тому же строительство такого крупного, самого высокого в Казани сооружения, как эта башня, непременно вызвало бы резонанс в общественном мнении того или иного русского периода. Однако никогда русские не считали ее своей, не слагали про нее песни, легенды, другие произведения фольклора, никогда не поклонялись ей, не освящали ее.

Целая плеяда русских историков-ученых прошлого столетия и представители православного культа (К.И.Невоструев, С. М. Шпилевский, М. Н. Пинегин, Н. П. Загоскин, П. Е. Заринский, П. Невзоров и др.), не говоря уж о татарских историках-востоковедах, особо отмечали, что башня Сююмбике является объектом предельно уважительного отношения к ней со стороны татарского, а не другого народа, что именно татары столетиями придавали ей священное значение. Следует подчеркнуть, что она не случайно названа именем той царицы-мусульманки, которая являлась убежденным и активным борцом за свободу и независимость своего государства, которая была и остается героиней татарского народа.

Наконец, по своему архитектурному решению, стилевым особенностям, композиционным приемам и деталям оформления башня Сююмбике является ярко выраженным памятником татарского зодчества. Как справедливо отметил один из известных знатоков русской и национальной архитектуры профессор В. В. Егерев, контрастная ярусность и резкая ступенчатость отличают эту башню (в этом плане она близка к архитектурному стилю известной Черной палаты XIV века на территории Булгарского городища) от памятников русского культового зодчества с их плавным подчинением составных частей.

Чем же являлась эта башня? На этот вопрос, к сожалению, до сих пор точного ответа нет. Одни исследователи считают ее минаретом соединенной с ней мечети Нурали, другие — грандиозным намогильным памятником, сооруженным Сююмбике над прахом своего мужа, казанского хана Сафы-Гирея. Вполне возможно, что она была использована в качестве наблюдательного пункта в трудные для Казани времена — в 1552 году и в последующие периоды. Необходимо также отметить, что в 1991 году по решению правительства Республики Татарстан на башне Сююмбике был восстановлен полумесяц.

На территории Казанского кремля сохранился еще один памятник культового зодчества татар — это здание бывшей, уже не раз упомянутой мечети Нурали (в настоящее время оно используется в качестве столовой). Долгие годы после падения Казани эта старая мечеть служила артиллерийским складом, потом ее превратили в церковь Введения, а в 1854 году отреставрировали под Дворцовую церковь, тогда она была значительно изменена в своей верхней половине. Однако о былых татарских временах свидетельствуют такие яркие элементы национальной архитектуры фасада второго этажа, как система и формы колоннад между окнами со скосами в верхней части.

Данные археологических исследований показывают, что архитектура Казани обогащалась резной орнаментацией, облицовкой стен мозаичными и майоликовыми плитами, а также узорными кирпичами и облицовочными плитами с изящным орнаментом. Материалы раскопок не оставляют сомнений в существовании в средневековой Казани ремесленников-художников, более того, целой школы этих мастеров по изготовлению перечисленных выше видов декорировки дворцов, палат, мечетей, мавзолеев и иных сооружений. Массовым видом ремесла, доведенного до уровня искусства, была резьба по камню. Помимо архитектуры, она нашла весьма широкое применение в художественном оформлении намогильных камней — эпиграфических памятников второй половины XV и особенно первой половины XVI веков. Эти памятники отличаются от эпитафий более раннего времени, т. е. от булгарских, богатством и разнообразием мотивов и узоров, используемых в их резном декоре. Тонкая растительная орнаментация и пышные надписи поражают не только рядового зрителя, но и тонкого знатока средневекового камнерезного искусства.