Историография взглядов П.Б. Струве

Писать «Манифест РСДРП» и с почтением говорить о Маркове 2-м, товарищески кофейничать с Ильичом и быть отцом архимандрита, родиться в немецкой семье и стать русским националистом… Все эти характеристики органически переплелись в неполных трёх четвертях столетия, отведённых Господом одному удивительному человеку, получившему из уст вчерашних соратников прозвище «ренегата», на какой-то момент сделавшего его «тезоименитым» Карлу Каутскому, с которым, к слову, он также был знаком…

Характеризуя личность самого П. Б. Струве, необходимо еще вначале данной исследовательской работы коротко отметить о всех его жизненных этапах и достижениях: «Струве Петр Бернгардович (1870−1944), российский политический деятель, философ, экономист, историк, публицист, академик РАН (1917, в 1928 исключен). В 1890-х гг. теоретик „легального марксизма“, вел полемику с народниками, автор Манифеста РСДРП (1898). С начала 1900;х гг. лидер российского либерализма, редактор журнала „Освобождение“, один из руководителей „Союза освобождения“. С 1905 член партии кадетов и ее ЦК. Депутат 2-й Государственной думы. С 1907 фактический руководитель журнала „Русская мысль“, участник сборника „Вехи“ (1909), инициатор сборника „Из глубины“ (1918). После октября 1917 вел борьбу с большевиками, один из идеологов белого движения, член „Особого совещания“ при генерале А. И. Деникине, министр в правительстве генерала П. Н. Врангеля, организатор эвакуации его армии из Крыма. С 1920 в эмиграции, редактор журнала „Русская мысль“ (Прага), газеты „Возрождение“ (Париж) и др., преподавал в Пражском и Белградском университетах. Автор работ по социально-экономической истории России, проблемам российской интеллигенции и др.».

Деятель конца XIX — начала XX вв., он прошел долгий путь, в ходе которого происходило становление, а подчас и изменение его политико-философских воззрений.

Известно, что интерес к политике возник у юного Струве очень рано. Так, уже в 14-летнем возрасте, в своём дневнике он пишет такие строки:

«…Я имею сложившиеся политические убеждения, я последователь Аксакова, Юрия Самарина и всей блестящей фаланги славянофилов. Я — национал-либерал, либерал почвы и либерал земли. Лозунг мой — самодержавие. Но у меня есть ещё лозунг: долой бюрократию и да здравствует народное представительство с правом совещания (право решения принадлежит самодержцу).».

И если с течением времени Струве стал последовательным западником, то в остальном он и в 14, и в 74 оставался национал-либералом (пожалуй, не исключая даже периода сотрудничества с социал-демократией). Исследователь жизни и творчества П. Б. Струве Ричард Пайпс, назвав первую часть его политической биографии «Левый либерал», вторую поименовал иначе — «Правый либерал». Однако мировоззренческая эволюция Струве всё же сложнее, нежели изменение «левого либерала», а потому на ней стоит остановиться несколько подробнее.

Уже сам факт приятия 14-летним Струве идеи самодержавия говорит о многом. Как известно, в те годы идеалы столичной общественности были далеки от консервативных, а для того, чтобы провозгласить себя монархистом, уже требовалась значительная сила воли. Уже в 1892 году молодой мыслитель начинает борьбу с самодержавием в рамках литературного (легального) марксизма. В «манифесте легального марксизма» в статье «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (1894). Критика самодержавия молодым Струве, несмотря на свою жёсткость и полемичность, отнюдь не носила революционный характер. Известно, что, ещё в период сотрудничества с социал-демократией, в 1894 году, он составил анонимное «Открытое письмо Николаю II», где выступил выразителем взглядов либеральных земцев, что также наглядно демонстрирует ту черту мировоззрения мыслителя, которую П. П. Гайденко метко охарактеризовала фразеологизмом «Под знаком меры». Именно эта умеренность взглядов позволяет судить о строгой последовательности их трансформации.

Говоря о мировоззренческой эволюции П. Б. Струве, которая, в основном, протекала в русле социальной и политической философии, нельзя не упомянуть о базовых философских воззрениях мыслителя. Существует ещё одна распространённая схема, согласно которой переход от марксизма к метафизическому идеализму осуществлялся у Струве через неокантианство; также отмечается то, что в «марксистский период» мыслитель сочетал марксизм с критическим позитивизмом. Однако и эта схема во многом грешит односторонностью. В своих ранних Струве разделяет неокантианские «положения об ограничении научного познания сферой опыта („Эмпиризм как научная методология“) и о господстве в научном познании принципа причинности». И хотя эти положения, в значительной степени, мыслитель разделял до конца своих дней, отождествлять его философию с неокантианством вряд ли возможно. Ещё сложнее подвести воззрения молодого Струве под систему критического позитивизма, чьи идеи он жёстко критикует уже в своей статье «К характеристике нашего философского развития», вошедшей в широко известный сборник «Проблемы идеализма» (1902). В этой работе мыслитель утверждает непростое отношение своего «позитивно-критического марксизма» к позитивизму и отмечает уже произошедшие изменения в его философском становлении: «…Струве… открыто перешёл к метафизике, т. е. отпав от позитивизма, в философском отношении перестал быть и марксистом».

В дальнейшем общефилософские взгляды П. Б. Струве фактически не подвергались значительным трансформациям, что, однако, нельзя сказать о социально-политическом мировоззрении мыслителя. Уже в 1901 году он публикует статью «В чём истинный национализм?», выступая с позиции убеждённого национал-либерала. Справедливости ради стоит отметить, что в рассматриваемый период как либерализм, так и национализм Струве носили ярко выраженный оппозиционный характер, хотя в это время его оппозиционность начинает эволюционировать от непримиримости к конструктивности. Именно первое десятилетие XX века было ознаменовано переходом от социализма к либеральному консерватизму целой плеяды русских философов, наиболее известные из которых стали участниками сборника «Вехи» (1909), активное участие в организации которого принял П. Б. Струве. Стоит также отметить, что годом раньше в «Русской Мысли» вышла его программная статья с претенциозным названием «Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могущества». В ней философ впервые органично совместил западничество, русский национализм и либеральный консерватизм, а также чётко обозначил собственное видение геополитических ориентиров Российской Империи.

Нельзя не сказать о том, что вплоть до 1915 года П. Б. Струве входил в состав ЦК Конституционно-демократической партии, являясь самой яркой фигурой её правого крыла. Однако с началом Первой мировой войны мыслитель отошёл от кадетов и сблизился с октябристами и некоторыми монархистами (в частности, с В.В. Шульгиным). Оставаясь либеральным консерватором, Струве окончательно убеждается в целесообразности для России монархической формы правления. Эта убеждённость ещё больше окрепла после трагедии 1917 года, разрушившей упования философа на идеал Великой России.

В изгнании П. Б. Струве избежал серьёзных мировоззренческих колебаний. Несмотря на активную политическую деятельность, выразившуюся во взаимодействии с широким спектром антибольшевицкой эмиграции, в основном, более правой, чем он сам, взгляды мыслителя не изменились. До конца своих дней Струве оставался, во-первых, искренне верующим православным человеком, во-вторых, метафизическим идеалистом (а в некоторых вопросах и неокантианцем, хотя сам этого и не акцентировал) в философии, и, наконец, западнически настроенным русским националистом и либеральным консерватором в политике. Кроме того, ко всем этим характеристикам стоит добавить прилагательное «умеренным», ибо вся жизнь и творчество выдающегося философа и общественного деятеля прошли «под знаком меры».

Историографию развития взглядов П. Б. Струве изучали многие исследователи, среди них особенно можно выделить Ричарда Пайпса, автора капитального исследования о Струве. Он утверждал, что национализм был «одним из незыблемых столпов его интеллектуальной биографии, можно сказать, ее константой, тогда как в отношении остального его политическая и социальная точки зрения постепенно менялись». Это высказывание является итогом историографии развития взглядов П. Б. Струве.