«Советская власть снова придушила несколько газет, враждебных ей» — это факт, который Горький комментирует безапелляционно: «Бесполезно говорить, что такой прием борьбы с врагами — не честен, бесполезно напоминать, что при монархии порядочные люди единодушно считали закрытие газет делом подлым, бесполезно, ибо понятия о честности и нечестности, очевидно, вне компетенции и вне интересов власти, безумно уверенной, что она может создать новую государственность на основе старой произволе и насилии». Бесчестие, подлость, произвол и насилие — таковы черты, замечаемые Горьким в своем времени. Их дополняет нетерпимость к гласности, этим актом малодушия, которым «нельзя задержать рост настроений, враждебных господам комиссарам и революции». При этом Горький постулирует: «голос революционной демократии, голос чести и правды», а также открывает глаза пролетариев на простую вещь: закрывая рот противникам, пролетарии «творят мучеников в среде врагов». Обращает на себя внимание мысль Горького о том, что «украшая растущую реакцию ореолом мученичества, они насыщают ее притоком новой энергии и создают оправдание подлостям будущего, подлостям, которые обратятся не только против всей демократии, а главным образом против рабочего класса», который вызывает у Горького сочувствие. Вердикт Горького неумолим: «уничтожая свободу слова, господа комиссары не приобретут этим пользы для себя и наносят великий вред делу революции». Также в этой статье Горький обвиняет пролетариев в малодушии при помощи риторического вопроса: «Реальные политики, способные, казалось бы, правильно учесть значение сил, творящих жизнь, неужели они думают, что сила слова может быть механически уничтожена ими?»; неопытности, дилетантстве: «Люди, опытные в делах подпольных, они не могут не знать, что запрещенное слово приобретает особую убедительность» и трусости: «неужели они до такой степени потеряли веру в себя, что их страшит враг, говорящий открыто, полным голосом, и вот, они пытаются заглушить его хоть немножко?» Как настоящий гуманист проявляет себя Горький в настоящее статье, резюмируя: «Дайте свободу слову, как можно больше свободы, ибо, когда враги говорят много — они, в конце концов, говорят глупости, а это очень полезно».
6) О загадочной русской душе Горький пишет в статье (XLII), где разбирает высказывания матроса Железнякова и Пр. Романа Петкевича о жестокости и безрассудстве, которые всегда найдут доступ к чувствам невежды и дикаря.
Матрос Железняков перевел свирепые речи пролетарских вождей на простецкий язык человека массы и сказал, что для благополучия русского народа можно убить и миллион людей.
Для Горького это заявление не хвастовство, он допускает, что в России могут убить миллион и больше «свободных граждан». Разъяснения своих мыслей Горький, естественно, избегает, ограничиваясь вопросом, предполагающим риторичность: «Почему не убивать?» Горький отвечает на свой же вопрос подчеркнуто цинично, но за этим кажущимся цинизмом живая боль гражданина: «Людей на Руси — много, убийц — тоже достаточно, а когда дело касается суда над ними, власть народных комиссаров встречает какие-то таинственные препятствия, как она, видимо, встретила их в деле по расследованию гнуснейшего убийства Шингарева и Кокошкина». Жесткое замечание буревестника революции «Поголовное истребление несогласномыслящих — старый, испытанный прием внутренней политики российских правительств» сегодня воспринимается как страшное кровавое пророчество. Небезынтересна и галерея властителей, которая, впрочем, лишена главного душегубца… «От Ивана Грозного до Николая II этим простым и удобным приемом борьбы с крамолой свободно и широко пользовались все наши политические вожди: почему же Владимиру Ленину отказываться от такого упрощенного приема?»
Горький опять отвечает на свой вопрос: «Он и не отказывается, откровенно заявляя, что не побрезгует ничем для искоренения врагов». И здесь Горький не может умолчать или ограничиться риторическим вопросом, он беспощадно прочит озверение того поколения, которое взрастит пролетарская революция: «Но я думаю, что в результате таких заявлений мы получим длительную и жесточайшую борьбу всей демократии и лучшей части рабочего класса против той зоологической анархии, которую так деятельно воспитывают вожди из Смольного». Пугает Горького и упрощение политических теорий, сведение их до наивного мужицкого восприятия («Вот чем грозят России упрощенные переводы анархокоммунистических лозунгов на язык родных осин»). Это еще раз подтверждает его убежденность в том, что русский народ к социалистической революции не готов.
В этой же статье Горький приводит выдержки из письма прапорщика или профессора Романа Петкевича, который, упрекая Горького в том, что его борьба с большевизмом глубочайшая ошибка. Но главное Петкевич упрекает Горького в том, что он боретется «против духа нации, стремящегося к возрождению». По мнению Петкевича «в большевизме выражается особенность русского духа, его самобытность». Перечисляя самобытные методы социальной борьбы разных наций, Горький, будучи новым пророком, обращается к пророчеству великих русских учителей Достоевского и Толстого, согласно которым русский народ является «народом-Мессией, на который возложено идти дальше всех и впереди всех. Именно наш дух освободит мир из цепей истории». Заканчивает свою статью Горький пронзительным риторическим восклицанием: «До чего же бесприютен русский человек!»
Заключение
Общими темами размышлений и замечаний Горького, объединенных под заголовком «Несвоевременные мысли», были следующие:
неприятие революционной борьбы, которая заключается в практике насилия, лишения свободы;
неподготовленность русского народа к революционной борьбе;
невозможность признаков духовного возрождения у революции.
По мнению большинства исследователей «Несвоевременных мыслей» в своих статьях Горький представил двойственный портрет русского народа. С одной стороны он жесток и жестокость его деятельная. Мечтательный, мягкотелый, ленивый, тёмный народ с лёгкостью совершает гнусное насилие. С другой стороны — у русского народа превосходные уникальные духовные качества, главным из которых, по мнению Горького, является талантливость. Причем эта талантливость была взращена и сохранена в условиях закрепощения и несвободы. Русский народ ещё свободно не работал, а революция открывает возможность свободного труда.
Публикуя на страницах «Новой жизни» свои статьи, Горький стремился выработать свою объективную позицию и отношение к революционной действительности, новой и чуждой для России.
Список литературы
:
Горький М. Несвоевременные мысли. — М.: Азбука-классика, 2008.
Амфитеатров А. В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. — В 2 т.: Т. 1. — М.: Новое литературное обозрение, 2004.
Кузнецов И. В. История отечественной журналистики (1917;2000). — М.: Флинта, Наука, 2002
Максим Горький. // Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. — Москва: Рипол Классик, 2000.
Максим Горький: pro et contra / Вступ. ст., сост. и примеч. Ю. В. Зобнина. — СПб.: РХГИ, 1997.
Михайловский Б. В. Максим Горький. — URL:
http://maximgorkiy.narod.ru/mihaylovsky.htm
Нефедова И. М. Максим Горький. Биография писателя. — Л.: Просвещение, 1971.
Овсепян Р. П. История новейшей отечественной журналистики // Под редакцией Я. Н. Засурского. — М.: МГУ, Наука, 2005.
Творчество М. Горького. — ФЭБ «Русская литература и фольклор». — URL:
http://feb-web.ru/feb/ivl/vl8/vl8−0622.htm
Шикман А. П. Максим Горький. // Деятели отечественной истории. Биографический словарь-справочник в 2 кн. Кн.1 (А — К). — Москва: АСТ-ЛТД, 1997.
