Права человека в Китае

Содержание Введение Глава 1. История развития вопроса о правах человека в Китае

1.1 Вопрос о правах человека в Китае в период демократизации и реформ Глава 2. Общая характеристика конституционных прав, свобод и обязанностей граждан КНР Глава 3. Права человека в Китае: официальная позиция

3.1 Права человека в Китае: реальное положение вопроса о правах человека в Китае. Демократическая оппозиция официальным заявлениям Глава 4. Права человека в Китае на современном этапе. Оценка мирового сообщества реализации прав человека в КНР

4.1 Вопрос о соблюдении прав человека в Китае согласно «Всеобщей декларации прав человека»

4.2 Преследования религиозного движения Фалуньгун Заключение Список использованной литературы Приложение

Введение

Идея универсальности человеческих прав, проистекающая из убежденности в их естественном происхождении, была провозглашена в двух важнейших в истории западной цивилизации документах — Декларации независимости Соединенных Штатов Америки и французской Декларации прав человека и гражданина и закреплена Генеральной Ассамблеей ООН во Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года. Она закладывает основы единого понимания прав человека и позволяет проявлять заботу и беспокойство об их соблюдении во всех странах мира. Права человека в настоящее время стали одной из ключевых научных проблем, которые изучаются с самых широких и разнообразных позиций: с философско-гуманистической точки зрения, в аспекте сущности и явления власти, принципов перестройки правовой системы, проведения экономической и культурной политики, борьбы с экологическими угрозами и преступностью и т. д. На права человека возлагают решение ряда внутренних, международных и глобальных задач. Вместе с тем, права человека в разных частях света реализуются далеко не одинаково. Происходит это, главным образом, вследствие их нарушения в условиях господства антидемократических режимов тоталитарных или авторитарных, коммунистических или фундаменталистских, либо вследствие анархического безвластья. Существенную роль также играет и то обстоятельство, что во многих странах, позже вступивших на путь модернизации и развития, ценность прав человека осознается лишь постепенно, по мере того, как общество расстается с традиционным прошлым. Быстрее этот процесс проходит в тех частях общества, которые теснее всего связаны с современностью — в городской среде, среди интеллигенции, медленнее — в архаичных структурах. Большое значение имеют разносторонние — культурные, политические, экономические связи со странами Запада. Всеобщность фундаментальных прав человека не дает, однако, оснований полностью игнорировать проистекающее из разного культурного опыта неодинаковое толкование отдельных прав и свобод человека и, особенно, их неодинаковую ценностную иерархию.

Не стоит забывать, что у каждого народа свой взгляд на мир, свое понимание вещей, а различные условия жизни предопределяют различие образов мышления, которые, в свою очередь, оказывают обратное воздействие на жизнь людей. Не только социально-политические и экономические, но и духовно-культурные факторы влияют на общественное развитие, которое затем формирует господствующее мировоззрение и идеалы. Многообразие мира предполагает многообразие форм его отражения. Именно поэтому понимание реализации прав человека в классической западной трактовке не может в полной мере быть осознано (а, соответственно, и воплощено в жизнь) в умах восточных людей. Сопоставление результатов развития Востока и Запада показывает, что противоположность их способов производства сопровождается и дополняется противоположностью мировоззренческих моделей, основанных на различных системах духовно-культурных ценностей: на Западе — общечеловеческие ценности на базе приоритета прав отдельной личности и ее суверенитета; на Востоке — общенациональных цивилизационных ценностей на базе приоритета национально-государственных, общественных, корпоративных интересов перед правами индивида. Именно поэтому Востоку всегда было чуждо понятие прав человека вообще.

Права человека обнаруживают свое присутствие практически в каждой сфере жизнедеятельности человека. И если в юридической литературе демократических стран Запада права человека, конституционно-правовой статус личности, механизмы и процедуры его защиты довольно подробно исследованы, то правовая регламентация правового статуса личности в странах Востока практически не исследована. Чтобы восполнить пробел, рассмотрим вопросы реализации прав человека с теоретической и практической точек зрения в Китайской народной Республике.

" Различные общества формулируют свою концепцию прав человека на разнообразных культурных идиомах" , — пишет в своей книге известный этнограф Асмаром Легессе. И действительно, как утверждает китайский исследователь Чун Шуло, китайский язык даже не испытывал потребности в термине «права», пока не появилась необходимость искусственно ввести его в язык, для перевода западной концепции в конце девятнадцатого столетия, тем не менее замечая, что отсутствие данного термина в языке «не подразумевает, что китайцы никогда не требовали прав или не обладали основными правами человека». Удивление вызывает тот факт, как китайцы могли требовать права, не имея в своем языке даже подобного термина. Поэтому утверждение о том, что они обладали основными правами, кажется полностью неправдоподобным. Имели ли китайцы эти права, пользовались ли ими или могли только «обладать» этими правами?

Чунь Шуло утверждает, что «идея прав человека развивалась в Китае давно», особенно право на восстание, которым «неоднократно пользовались на протяжении всей истории Китая». Но цитаты, которые он приводит из классических текстов, свидетельствуют только о том, что правитель «имеет обязанности перед небесами заботиться об интересах людей». Таким образом, единственным правом, которое ему удалось доказать, является не всеобщее право, а обязанность правителя перед небесами, которая сильно отличается от прав людей в отношении правителя. Аналогично Шао Чуаньлэн утверждает, что «китайская политическая теория санкционировала народные восстания против репрессивных правителей», но он также не в состоянии доказать, что подобная возможность была основана на правах человека. Вместо этого он просто предполагает, что демократия, в очень свободном смысле данного термина, может быть приравнена к правам человека. Например, после выделения элитарного, иерархического и основополагающего характера традиционных китайских социальных отношений и конфуцианской политической и социальной философии Шао Чуаньлэн добавляет, что «в китайской цивилизации также существовали и демократические черты», несомненно относя это к демонстрации существования прав человека.

Хотя на правителей действительно были возложены тяжелые обязанности и обязательства, тем не менее, это являлось только одной стороной отношений, основанных на праве. Обязательства сами по себе даже не предполагают, не говоря о том, что устанавливают, существование прав для тех, в чьих интересах они должны действовать. Традиционная китайская доктрина почти полностью выражена в перечислении обязанностей правителей, но китайские исследователи относятся к этому только как к «различным подходам к правам человека». Фактически это является альтернативным подходом к проблеме человеческого достоинства; подходом, который не включает в себя права человека. Существует поразительное сходство между традиционными китайскими, африканскими и исламскими ценностями, с одной стороны, и идеями естественного права досовременного Запада, с другой. Например, размышления Фомы Аквинского о тирании являются фактически идентичными с китайской теорией «мандата Неба». В дополнение необходимо отметить, что средневековые понятия о естественном праве не включают в себя концепцию прав человека.

Рассматривая проблему прав человека в такой загадочной для многих обывателей стране как Китай, необходимо помнить об историческом процессе развития Срединной империи и о ее культурном прошлом. В последние годы руководство Китайской Народной Республики все большее внимание уделяет вопросам прав человека. С 1991 г. пресс-канцелярией Государственного совета было опубликовано свыше десяти официальных «Белых книг», посвященных этой тематике. Например, в 2005 г. была опубликована «Белая книга о прогрессе Китая в области защиты прав человека в 2004 году». Целью ее публикации, по сообщениям агентства «Синьхуа», было «углубленное ознакомление международного сообщества с нынешним положением в области защиты прав человека в Китае». На 2-ой сессии Всекитайского собрания народных представителей 10-го созыва, прошедшего в марте 2004 г., было принято решение включить в Конституцию КНР следующее положение: «государство уважает и гарантирует права человека» .

В опубликованной 19 октября 2005 г. «Белой книге» — «Развитие демократии в Китае» говорится, что китайский народ сегодня пользуется всесторонними, реальными и достаточными правами человека. Согласно этому документу, Конституция м законы КНР защищают свободу вероисповедания, слова, печати и собрания граждан, признают и защищают права граждан на имущество, честь, имя, личное достоинство, неприкосновенность личности и жилья. В «Белой книге» подчеркивается, что Конституция и законы КНР гарантируют права граждан на труд, отдых, равенство и одинаковую заработную плату мужчин и женщин, интеллектуальную собственность, социальные гарантии, получение материальной помощи, образование, свободу бракосочетания и развода, а также права на научно-исследовательскую, литературно-художественную и другие формы культурной деятельности. В документе обращается внимание на то, что в Китае разработаны законы, нацеленные на защиту прав человека и интересов представителей «слабых групп», таких как пожилые, женщины, несовершеннолетние, инвалиды и др., и что КНР присоединилась к 21-й Международной Конвенции о правах человека.

В то же время многие международные правозащитные организации, оппозиционно настроенные граждане КНР, проживающие как внутри страны, так и за ее пределами, а также ряд западных правительств подвергают ситуацию с правами человека в Китае серьезной критике. Интересно, что и КНР не оставляет своих критиков без ответа. Так, в марте 2005 г. пресс-канцелярией Госсовета был опубликован доклад «Права человека в США — 2005», в котором обращалось внимание на большое количество жертв преступлений с применением насилия и другие проблемы американского общества.

Внимание властей по вопросам прав человека, которые ранее провозглашались происками буржуазной пропаганды, свидетельствуют о том, что критика не проходит без внимания. Анализ вышеприведенных документов позволяет сделать вывод о том, что, с одной стороны, традиционное стремление «дать отпор», но с другой — реальное желание улучшить правовое положение граждан и приглушить остроту правозащитной проблематики в отношениях с западными демократиями, развитие которых крайне необходимо для продолжения экономических реформ в стране.

Глава 1. История развития вопроса о правах человека в Китае В Общей программе Народного политического консультативного совета Китая, провозгласившего в 1949 г. создание Китайской Народной Республики, декларировалось, что граждане КНР пользуются правами: свободы убеждения, слова, собраний, организации обществ, переписки, личности, проживания, передвижения, вероисповедания и демонстраций. В Конституции КНР, принятой в 1954 г. эти права в основном были подтверждены, за исключением права передвижения, которое к тому времени все более ограничивали, и права личности, которые не поддавались точной регламентации. В дальнейшем основные права человека и гражданина также фиксировались конституциями и другими законодательными актами КНР.

В 1955 г. премьер Госсовета Чжоу Эньлай на Бандунгской конференции стран Азии и Африки заявил, что Китай уважает права человека. Конференция приняла декларацию, среди десяти принципов которой был пункт об уважении «основных прав человека». Однако очень скоро в Китае началась массовая политическая кампания борьбы с «правыми», в ходе которой права человека попирались самым жестоким образом. «Культурная революция» подвела под такую практику и теоретическую базу, объявив права человека «предметом роскоши и драпировкой капитализма». Так продолжалось до 1979 г., когда официальное, идеологически обоснованное поношение прав человека почти полностью исчезло. По меньшей мере власти и официальная печать стали призывать к уважению этих прав.

Еще в 1948 г. гоминьдановское правительство подписало принятую 3-ей сессией Генеральной Ассамблеей ООН Всеобщую декларацию прав человека. В 1971 г. КНР была принята в ООН, а с 1981 г. стала членом Комитета ООН по правам человека. Китай подписал ряд документов ООН, осуждавших дискриминацию женщин, расовую дискриминацию, апартеид, использование пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство человека видов обращения и наказания. Однако Пекин надолго затянул присоединение к принятым ООН в 1966 г. Международному пакту о гражданских и политических правах и Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах.

Когда в 1988 г. отмечалась 40-я годовщина принятия Всеобщей декларации прав человека, в Китае было опубликовано немало материалов по правам человека. В середине мая 1989 г. премьер Госсовета КНР Ли Пэн заявил: «Мы не считаем свободу, демократию, права человека прерогативой капитализма. Социалистические государства также должны быть свободными, демократическими, где человек пользуется полными правами». Однако спустя несколько дней после этого заявления в Пекине было объявлено чрезвычайное положение, а затем произошла и трагедия на площади Тяньаньмэнь.

После этих событий китайская печать стала предостерегать «небольшую группу людей на Западе» от вмешательства во внутренние дела Китая под предлогом защиты прав человека. Согласно официальной точки зрения, выраженной в «Белой Книге по правам человека в Китая», полное владение правами человека представляется «идеалом, к которому давно стремится человечество». Вместе с тем, «развитие ситуации с правами человека, на которое накладывают ограничения исторические, социальные, экономические и иные условия, представляет собой исторический процесс. Поскольку в разных странах исторический фонд, общественный строй, культурные традиции, экономическое развитие сильно различается, поскольку и понимание прав человека очень часто неодинаково» .

Ряд китайских исследователей и публицистов в этой ситуации вновь принялись отстаивать тезис о несовместимости «социалистической» и «буржуазной» трактовок прав человека. В 1992 г. печатный орган Пекинского университета опубликовал подборку статей с комментариями официальной позиции. В редакционном примечании, предварявшем эту подборку, отмечалось, что теоретические исследования в данной области, разграничивая марксистское и либеральное понимание прав человека, должны помочь народам мира, и особенно народам развивающихся стран, понять классовую ограниченность и ложность буржуазных толкований и подвигнуть их на борьбу за подлинные права человека в мире. В одной из представленных в подборке статей выделялись две основные идеологические подходы к правам человека: буржуазный, или западный, и марксистский, присущий социалистическим государствам, и два производных: один — зафиксированный в международном праве, в международных договорах и соглашениях, которые являются результатом сотрудничества, борьбы и компромисса западных государств с социалистическими или со странами «третьего мира»; другой — распространенный в странах «третьего мира», где часто смешиваются два основных подхода в сочетании с местной спецификой. Сторонники этой позиции утверждают, что при капитализме ущемляются «коллективные» права человека, т. е. права, которые затрагивают интересы миллионов людей и которые поэтому неизменно выше прав индивидуальных.

Кроме того, причины разного подхода к правам человека усматриваются также в несходстве культурных традиций, господствующих в обществе ценностных представлений. Такие позиции выглядят более убедительными, нежели апелляция к классовому противоборству. Особенно когда они сопровождаются призывами к сближению разных культурных установок путем очищения их от односторонности и к взаимному обогащению. Так, недостатком западных представлений о правах человека, в основе которых лежит идея свободы, считается то, что сама эта идея проистекает из потребностей общества обмена, в который вступают частные собственники товара, и поэтому имманентно несет в себе зародыши постоянного противоборства между людьми. В Китае человек не мыслится вне присущего ему морально-этического долга, вне ориентации на человеколюбие и взаимопомощь. Эти идеи способствовали формированию единства китайской нации, но они же и служат подавлением автономной активности индивида. Объединение позитивного потенциала разных культурных позиций — в интересах всего человечества.

Признание универсального характера прав человека не может служить основанием для пренебрежения культурной спецификой. Ведь даже привычные для одной политической культуры понятия и термины в инородном культурном контексте могут приобретать совсем другой смысл. Само восприятие индивида, его прав и обязанностей, его поведения, определяемое патриархально-родовой структурой или государственной иерархией, в Китае на протяжении тысячелетий было во многом иным, чем на Западе, и нельзя ожидать, чтобы оно полностью трансформировалось в сечение считанных десятилетий. Человек существовал здесь всегда лишь в соотношении и во взаимоотношениях с другими людьми, занимая строго отведенное ему место в обществе.

Здесь, очевидно, сказывается куда большая, чем на Западе, привычка неукоснительно следовать общественно установленным нормам и правилам. Отступление от этих норм и правил может восприниматься как «свобода», что далеко не всегда позволительно и во всяком случае заслуживает порицания. Конечно, положение личности в обществе по мере его модернизации постепенно меняется, и молодежь иначе воспринимает свою индивидуальность, чем старшие поколения, но все же до кардинальных изменений в структуре общественных ном и приоритетов еще далеко.

Историко-культурная традиция Китая, как и всего остального мира, на первое место ставит право на жизнь и здоровье. Это право регламентируется Гражданским кодексом, а также законодательством о государственном здравоохранении, спорте, охране окружающей среды, безопасности на транспорте, контроле над качеством продуктов питания, качества лекарств, страховании и т. п. Приоритет этого права неоспорим для всех групп населения, однозначен для Китая и Запада. Однако в трактовке его имеются и некоторая специфика, неадекватное восприятие которой может вести даже к международным спорам.

Как известно, ни на современном Западе, ни тем более в мире нет единого, общепризнанного и фиксируемого правом понимания, что есть жизнь человека, с какого момента ее нужно считать таковой и кто вправе ею безраздельно распоряжаться. Это обнаруживается, с одной стороны, в неодинаковом отношении разных обществ к проблеме абортов, а с другой — в неоднозначном восприятии смертной казни и с недавних пор — также проблем эфтаназии, трансплантации органов и генной инженерии. В различных культурных и религиозных традициях отсчет жизни человека ведется с разной исходной точки: иногда — с момента зачатия, иногда — с момента «одушевления» («шевеления плода»), иногда — с рождения, а то и позже. В зависимости от этого по-разному оцениваются и те временные границы, в которых женщина имеет право прерывать беременность. В современном Китае, с его жесткой политикой ограничения рождаемости, эти границы сильно расширены по сравнению с Западом, что вызывает там, подчас, отрицательный общественный резонанс, — как, впрочем, и вся политика Китая в области демографии.

Если исключить политически активную часть общества, преимущественно интеллигенцию, для которой в ценностной иерархии прав следом за правом на жизнь идут, скорее всего, политические свободы, и если отвлечься от насущно необходимых для всех социальных групп коллективных прав, то дальнейшие китайские приоритеты существенно отличаются от западных. По мнению некоторых китайских юристов, второе по важности право человека в Китае — это «право на имя». Данное право закреплено в Гражданском кодексе КНР. По закону, нельзя принуждать кого-либо взять какое-то имя. Китайской судебной практике известны случаи, когда насильственно навязанное имя аннулировалось. Закон запрещает также брать чье-либо имя без его согласия (т.е. нельзя стать тезкой намеренно).

Необходимо заметить, что право на имя восходит к очень давним традициям. История основных китайских фамилий насчитывает тысячелетия. В древности фамилии передавались по материнской линии. Это было связано с тем, что потомки по материнской линии не имели права вступать в брак. В китайской традиции имя тесно связано с судьбой человека, поэтому к выбору имени подходили с особой скрупулезностью и тщательностью.

С традицией связано и еще одно необычное для европейского человека право — право на собственное изображение, также фиксируемое Гражданским кодексом. Без согласия гражданина нельзя получить любой вид его изображения (фотографию, потрет, скульптуру) и, тем более, делать их достоянием публики — в целях рекламы, в качестве товарных знаков, на обложке книг и журналов или в витринах магазинов. Это не относится, однако, к государственным руководителям, политическим деятелям, дипломатам, ученым, деятелям искусства, спортсменам и другим известным личностям, изображения которых обнародуются в информационных целя, преступников и связанных с преступлением лиц, а также изображениям, публикуемым в целях «воспитания» и «просвещения» (например, жертв транспортных катастроф или нарушителей общественного порядка). Не касается запрет также участников и зрителей общественных собраний и митингов, натурщиков, фотомоделей и всех тех, кто получает плату за свое изображение. Не запрещены и карикатуры.

Очень важно, с точки зрения как традиционной, так и современной, право на защиту репутации, ограждающее человека от унижений и клеветы. Китайцы вообще всегда очень тонко различали личное достоинство, поддержание которое есть непременный атрибут поведения человека в обществе, и его репутацию, которая больше зависит от внешних обстоятельств. Имевшее для китайца всегда первостепенное значение «сохранение лица» зависело, прежде всего, от него самого, но понятно, что ущерб, нанесенный внешней репутацией, не может не вредить внутреннему самоощущению человека, его достоинству. Отсюда и вытекает столь высокая общественная оценка этого права.

Право на сохранение личной жизни в Китае регламентируется, но не как единое целое, а фрагментарно. Так, в Конституции КНР декларируется неприкосновенность жилища, охраны свободы и тайны переписки. Соответствующие статьи также содержатся и в Гражданском и Уголовном кодексах. Что же касается соединения в тайне всей совокупности личной жизни, то здесь существуют определенные сложности, связанные отчасти с традицией, которая с подозрением относится к попыткам уклониться от социального контроля, а еще более — с утвердившейся в последние десятилетия системой тотального наблюдения над всеми действиями и помыслами человека.

Вместе с тем в данном случае не следует забывать, что сама сфера личной жизни, в которую не допускается вторжение «посторонних», в Китае совершенно иная, чем-то, что на Западе называют «privacy». В китайской деревне, где на крохотном пространстве лепятся друг к другу сотни семей, да и в городах на севере, где в одном квадратном дворике сходятся жилища нескольких семей, для «privacy» просто нет элементарных условий. К этому добавляется и старинный дух китайской общинной взаимозависимости.

конституционный право демократический религиозный

1.1 Вопрос о правах человека в Китае в период демократизации и реформ С самого начала реформ вопрос о правах человека был темой, неразрывно связанной с вопросом демократизации политической системы, устранения господствующего при Мао Цзэдуне беззакония и произвола, создания правового общества. Благодаря призывам Дэн Сяопина к раскрепощению мысли (т.е. освобождение от догм Мао Цзэдуна, от установок «культурной революции», от философии классовой борьбы), у многих деятелей культуры (писателей, журналистов) «развязались языки» и они с невиданной доселе открытостью и смелостью характеризовали режим Мао Цзэдуна как открыто феодально-фашистский и требовали проведения кардинальных социально-политических преобразований. До поры до времени, Дэн Сяопин и другие руководители КПК поддерживали эти требования.

В дискуссиях о политической реформе, проходивших в 1980;х гг., когда вольнодумство достигло расцвета, ученые-политологи пытались вскрыть и объяснить причины господства в стране деспотического режима и его пагубного влияния на развитие китайского общества по демократическому пути; для создания гражданского общества, в котором права человека должны соблюдаться и обеспечиваться конституционными нормами. Так, например, один известный политически деятель руководства КПК Чжао Цзыян писал, что проблема модернизации страны напрямую связана с успешным преодолением традиций прошлого. По его мнению, модернизация правовой системы — это основное условие общей модернизации и общего обновления социально-экономической жизни страны. Начать необходимо с модернизации правового сознания. Он подчеркивал, что новое правовое сознание должно иметь в своей основе принцип «тысяча глаз лучше одного». Именно поэтому, подводит автор, необходимо, чтобы весь народ участвовал в управлении страной, а не один человек, не одна партия. Он критиковал принцип «Государство — основа», полагая, что это влечет за собой культ государства и принижение индивида. Самым большим пороком системы он видел в том, что «правительство подменяет собой закон, правит человек, а не закон» .

События на площади Тяньаньмэнь весной-летом 1989 г. показали, что общая оценка так называемой социалистической демократии в стране оставляет желать лучшего, политическую систему как не отвечающую современным нормам и стандартам, признание нарушения прав человека следствием отсутствия зрелых представлений о сущности и формах демократии. Военное подавление мирных студенческих выступлений показали грубое нарушение руководства страны в курсе на соблюдение прав человека, о защите которых призывало тогдашнее руководство страны. Власти страны «закрыли глаза» на кровавые события и в Китае началась новая волна «восхваления социалистической демократии». После событий 1989 года на площади Тяньаньмэнь западные страны начали осуществлять политику сдерживания Китая, нарушали китайский суверенитет, вмешивались во внутренние дела страны, используя проблему Гонконга, вопрос о правах человека и проблему Тайваня.

Глава 2. Общая характеристика конституционных прав, свобод и обязанностей граждан КНР Правовой статус человека в КНР зависит от двух обстоятельств.

Первым из них является то, к какой категории относится данное лицо — к гражданам, иностранцам или лицам без гражданства. Причем иностранцы и апатриды даже формально не приравнены к гражданам в целом в отношении какой-либо части прав и свобод. Конституционное регулирование основ статуса иностранцев содержится, как отмечалось, в гл. 1 «Общие положения», и этот законодательно-технический прием обеспечивает то, что с точки зрения организации текста Конституции правовой статус иностранцев никаким образом не пересекается с правовым статусом граждан.

Вторым важным обстоятельством для определения статуса является то, на какой территории проживает данное лицо, поскольку правовой статус жителей особых административных районов значительно, а особых экономических зон по ряду параметров отличается от общего статуса граждан. Реализация принципа «одно государство — две системы» не могла не сказаться на статусе человека и гражданина. Тем не менее Конституция в частях второй и третьей ст. 33, устанавливая равенство граждан перед законом, указывает, что каждый гражданин пользуется правами, предусмотренными Конституцией и законами, и в то же время должен выполнять предусмотренные Конституцией и законами обязанности.

Конституционное регулирование прав и свобод в КНР отличается рядом особенностей как по сравнению с западными конституциями (что вполне понятно), так и по сравнению с классической социалистической моделью. Можно выявить следующие особенности:

— в конституционном перечне отсутствует ряд важнейших прав и свобод, в большинстве стран вынесенных на конституционный уровень (право на жизнь, свобода мысли и др.);

— политические права сформулированы предельно кратко, без традиционных для социалистического государственного права «материальных гарантий», в отличие от наделенных такими «гарантиями» формулировок, скажем, социально-экономических прав (причем особенно подробно урегулировано право на труд);

— на ряд конституционных формулировок (например, упоминавшейся выше ст. 38 о защите чести и достоинства граждан) наложили свой отпечаток последствия «культурной революции» , — периода террора и репрессий, сопровождавшихся публичным унижением многих выдающихся лиц;

— в Конституции имеются нормы о правовом статусе китайцев, проживающих за границей, и китайцев-репатриантов. Наличие данных норм показывает, какое большое значение придается в КНР связям с китайской диаспорой;

— в конституционной характеристике права собственности (и наследования) акцент сделан на его общественной функции, что соответствует доминированию коллективистских начал в жизни Китая. Это право также записано не во второй главе, регулирующей статус граждан, а в гл. 1 «Общие положения» ;

— для Конституции КНР характерно довольно подробное регулирование обязанностей граждан. Большая часть этих обязанностей носит ярко выраженный социалистический характер и отражает социалистические реалии (например, обязанность трудиться или соблюдать трудовую дисциплину), а обязанность «охранять честь и интересы Родины» наряду с ее безопасностью представляет собой по существу запрет любой оппозиции, ибо носителем чести и интересов является высшая власть Родины.

Необходимо отметить, что в китайской литературе дается иная по сравнению с общепринятой трактовка правового статуса человека в КНР. Обычно подчеркивается, что при оценке положения с правами человека в КНР нужно учитывать историю и реальности этой страны, часто встречается и апелляция к представлениям китайского народа, которые и воплощены в законодательстве (в данном случае о роли Коммунистической партии не упоминается, КПК как бы отходит в тень, а правовой статус человека выступает как реализация интересов только народа): «У китайского народа сложились свои представления о правах человека, эти представления вытекают из исторических условий и конкретных реалий страны, основываются на длительном опыте. В соответствии с этими представлениями в Китае были разработаны соответствующие законы и политические установки» .

Глава 3. Права человека в Китае: официальная позиция В официальных заявлениях китайское руководство утверждает, что оно уважает и соблюдает права человека, считая, как и международное сообщество в лице ООН, эту проблему важнейшей, а потому поддерживает и высоко оценивает все мероприятия по практическому осуществлению прав личности в мире. Вместе с тем, в заявлениях подчеркивается необходимость учитывать национальные особенности (исторические, социально-экономические, культурные) каждой отдельной страны, которые влияют на конкретное воплощение в жизнь общей концепции о понимании и соблюдении прав человека.

И действительно, в стране, где население веками влачило жалкое существование и угроза голодной смерти нависала над крестьянством (составляющим большую часть населения страны), особенно в периоды стихийных бедствий и годы междоусобных войн, поддержание жизни было главной заботой руководства Китая. Поэтому народная власть придает главное значение именно этой проблеме — обеспечению людей питанием и одеждой. И хотя еще не все проблемы в этом отношении решены, все же Китай, будучи страной развивающейся, добился огромных успехов в этой области. При этом в Китае традиционно задачи обеспечения государства в целом, коллектива являются приоритетными по сравнению с удовлетворением потребностей отдельного человека. Это — аксиома, которой Китай придерживался в монархический период, и который перешел в республиканский. Известный китайский революционер-демократ Сунь Ятсен также был убежден, что интересы нации выше, чем благополучие отдельного человека. По этому правилу, несмотря на внешнее выражение полного согласия со странами Запада в вопросе прав человека и подписания соответствующих соглашений, правительство Гоминьдана, правившее страной с 1927 по 1948 гг., и коммунисты, пришедшие к власти в результате победы в гражданской войне в конце 1940;х г., также неизменно следовали этому пути.

Следует заметить, что для коммунистов, как и для их предшественников, обычным было говорить об интересах нации, народа, масс, но не о правах и интересах личности. Укоренившаяся со времен Конфуция и Мэн Цзы формула «Народ — основа государства (власти)» были восприняты и мыслителями и политическими деятелями 20 в. Она подразумевала, что интересы (особенно материальные) народа выше интересов властителей (императора, чиновника). Конечно, в реальной жизни этот принцип не соблюдался.

Формально, провозглашая главным правом человека (народа) право на жизнь и материальное благополучие, Коммунистическая партия Китая наследует традиционное отношение правителей к интересам народных масс. Личность сама по себе не считается самоценной, независимой, самостоятельной. Такова сила традиционной политической культуры, и она принималась и признавалась не только властью, но и основной массой населения — крестьянством, для которого идеалом выступали достаток в пище и одежде. В основном (но не полностью) компартия покончила с голодом, хотя, как отмечают исследователи, до 2006 года за гранью бедности по официальным данным числилось 70−80 млн. человек.

За период реформ уровень материального благополучия резко возрос по сравнению с прежними временами, когда бедность воспевалась и восхвалялась самим Мао Цзэдуном. И все же нужда и потребность в одежде остается для многих крестьян постоянной и трудно разрешимой проблемой.

Интересно в этой связи то, что официальная пропаганда в стране неизменно утверждает, что вопрос о поддержании жизни, представляющийся главным в правах человека, полностью решен и речь может идти об улучшении материальных условий жизни, достижения уровня развитых стран. Выдвинутый Дэн Сяопином лозунг построения общества «малого достатка», его призыв «Обогащайтесь!» заменили собой проповедовавшиеся Мао Цзэдуном слова «Бедность содержит революционный дух» и внедрявшийся им принцип уравниловки.

Настаивая на том, что жизнь является главной чертой обеспечения прав человека, китайская пропаганда при этом подчеркивает, что в стране полностью обеспечиваются и политические права личности. Хозяином страны, в отличие от предыдущих режимов, стал народ, обладающий всеми демократическими свободами.

После 1949 г. в Китае установилась подлинная демократия с присущими ей национальными особенностями. По мнению составителей основного официального документа о правах человека в Китае, утвердившиеся в Китае социалистическая демократия и правовая система полностью соответствует национальной специфике и обеспечивает широкие политические права всех граждан. Это гарантирует и Конституция КНР. Лишь вскользь упоминая о «культурной революции» (и вовсе не говоря о других политических кампаниях, которые жестоко нарушали права человека и конституционные нормы), авторы пишут о том, что КПК исправила эти ошибки при поддержке народа, и в целом можно говорить об удовлетворенности народа социалистической демократией и правовой системой, утвердившейся в стране. Принципом этой системы является единство прав и обязанностей. И это также соответствует национальной специфике. В Китае не ограничивается ни свобода слова, ни свобода печати, ни свобода союзов и организаций, кроме тех случаев, когда явно нарушается закон. Правовая система постоянно совершенствуется и улучшается. Это наиболее ярко проявляется после начала политики реформ, в ходе которой меняется и обновляется вся политическая система, что обеспечивает в еще большей мере права граждан и повышает их участие в управлении государством.

Как пишет известный профессор, главный научный сотрудник Института международных исследований МГИМО (У) Лев Делюсин, китайское руководство, доказывая, что граждане страны обладают всеми экономическими, культурными и социальными правами, полным равноправием, что, в свою очередь, способствует росту их трудовой активности, непременным условием соблюдения прав человека называет медицинское обслуживание, пенсионное обеспечение. Обеспечиваются также права женщин и детей. Все это гарантируется Конституцией, которая неукоснительно соблюдается. И в этом — отличие нового Китая от старого, при этом учитываются добрые традиции прежней культуры и социальной жизни, что особенно проявляется в уважении к старикам.

Вопреки заявлениям западной печати в Китае, как утверждается в официальных документах КНР, нет политических заключенных, а есть лишь лица, понесшие уголовные наказания. И вся судебная система на практике строится на соблюдении законных прав граждан. Судебным же преследованиям и наказаниям подвергаются лишь те «контрреволюционные элементы», угрожающие национальной безопасности, что в Китае приравнивается к уголовным преступлениям.

Самым значительным и существенным китайская пропаганда считает право на труд, закрепленное в Конституции страны. Без труда невозможно было бы обеспечить и право на жизнь, и материальное благополучие. По сравнению со старым Китаем, произошла и важная, принципиальная перемена в положении женщин, что особенно отмечается в официальных документах. Они не только получили возможность трудиться, но и стали получать равную с мужчинами зарплату, чего раньше не было.

Права и интересы рабочих защищают и обеспечивают государство и профсоюзы. Они успешно разрешают конфликты и споры между рабочими и администрацией предприятий, как правило, в пользу трудящихся.

Согласно заявлениям правительства в Китае полностью соблюдаются права в области вероисповедания. Это гарантируется конституцией. Более того, государство оказывает финансовую помощь различным религиозным организациям. Преследования, которые обрушились во времена «культурной революции» на религиозные организации, осуждены и их деятельность полностью восстановлена. Более того, правительство и партия добиваются того, чтобы в стране воцарилось взаимоуважение между различными конфессиями, их мирное сосуществование, чтобы не велось никакой враждебной пропаганды между ними.

Особое внимание, и это постоянно подчеркивается, уделяется правам национальных меньшинств. Во многих сферах им предоставляется больше привилегий, чем национальным ханьцам (коренной национальности). Это, в частности, проявляется в политике ограничения рождаемости, которая не распространяется на малые народности.

3.1 Права человека в Китае: реальное положение вопроса о правах человека в Китае. Демократическая оппозиция официальным заявлениям Официальный документ, подробно разбирающий вопрос о правах человека в Китае, был опубликован в ноябре 1991 г. с тех пор правительство Китая неоднократно возвращается к этому сюжету, давая отпор «вражеской» пропаганде, особенно американской, обвиняющей Китай в нарушении прав человека. Во всех заявлениях, по существу, повторяются и воспроизводятся основные положения, содержащиеся в первоначальном документе. Добавляются лишь встречные обвинения в адрес США и других западных стран в нарушении прав человека и в ущербности демократии и ущемлении свободы личности, в наличии контроля и цензуры над прессой, чего якобы нет в Китае.

Новый лидер партии и государства Ху Цзиньтао, пришедший к власти после 16 съезда КПК (2002), в своих публичных выступлениях подчеркивает необходимость соблюдения Конституции; провозглашает, что «основой государства является человек»; заявляет, что главной задачей партии и государства является служение народу; что партия должна работать на пользу всего народа; что власть должна выполнять волю народа, полностью учитывать его интересы и мнения. Выдвинутая им идея «гармоничного общества достатка и всеобщего процветания», в котором все равны и все пользуются одинаковыми правами, не сходит со страниц газет и журналов. Подобное заявление нового лидера, в котором не упоминалось о классовой борьбе как движущей силе развития общества, были положительно оценены многими в Китае как свидетельство того, что КПК пойдет вперед по пути политических реформ, социальной справедливости и демократических свобод. Необходимо, также, отметить, что тон и содержание выступлений руководства страны меняется не только в зависимости от внутриполитической ситуации, но и событий, происходящих за пределами Китая. Так, в конце мая 2005 г. Ху Цзиньтао в закрытом докладе дал свою оценку так называемым цветным революциям в Грузии, Киргизии и на Украине. Вину за эти события он возложил на европейские страны и США, предложив усилить контроль за средствами печати.

В первой части доклада Ху Цзиньтао указал на необходимость ввести строгий контроль за средствами массовой информации, особенно теми, которые не слушают указаний ЦК и распространяют идеи «буржуазного либерализма». Во второй части доклада он говорил о необходимости установить более жесткий контроль за теми изданиями, которые проповедуют «буржуазный либерализм», за теми людьми, кто участвует в «движении Фалунгун», и за всеми неправительственными организациями. По его мнению необходимо наносить удар потеем силам, которые не согласны с ЦК и уничтожать их в зародыше. Он особенно акцентировал внимание на необходимости не допускать никакой иностранной поддержки «цветным революциям» в какой бы форме они ни выражались. А также установить контроль над теми фондами, которые используют иностранные деньги. В третьей части доклада он указал необходимость упорядочить издательское дело, с тем чтобы сократить количество негосударственных компаний в области культуры и представить им лишь право на распространение литературы, но не право ее издания. В журнале «Кайфан», перепечатавшем этот доклад отмечалось, что Ху Цзиньтао все более отчетливо проявляет качества, присущие «великому вождю», что дало повод многим китайским демократам расценивать этот доклад как возвращение к эпохе Мао Цзэдуна.

В другом своем выступлении Ху Цзиньтао осудил политику гласности и плюрализма, выдвинутую М. С. Горбачевым после его прихода к власти. Китайский лидер счел необходимым похвалить политику северокорейского диктатора Ким Чэн Ира и вождя кубинской революции Фиделя Кастро, назвав их политику «правильной, достойной изучения и заимствования у них форм контроля над общественным мнением». И это при том, что признал их неудачи в экономической политике.

В то же время в других выступлениях Ху Цзиньтао признал возможным существование личных взглядов членов КПК, отличных от общего мнения, призвал к свободе дискуссии до принятия решения. Как видно, противоречивость выступлений Ху Цзиньтао порождает мнения о нем как о деспотическом правителе, так и о возможном реформаторе-демократе.

Однако благостная, идеальная картина полного, всестороннего соблюдения прав человека, нарисованная официальной пропагандой, решительно отвергается теми китайскими демократами, которые уже давно находятся за пределами КНР и теми, которые остаются внутри страны. Они считают эту картину грубо искажающей реальную действительность и не имеющей ничего общего с истинным положением вещей. Определенная часть интеллигенции отказывается лебезить перед властью и систематически открыто твердит о нарушениях прав человека, о несоблюдении конституционных норм и вообще законов, о бесстыдном, никак не наказуемом произволе чиновников, о растущем недовольстве режимом, пришедшем на смену маоистскому, и называющемуся «бандитско-бюрократическим». Журнал «Чжэнмин» прямо заявляет, что ядро компартии — фашистское. В статье содержатся некоторые параллели между руководителями КПК и Гитлером, а также Лениным — Сталиным, что проявляется в таких аспектах, как формальное выступление за интересы народа, против эксплуатации; выступление против демократии; диктатура вождя; борьба за мировое господство.

Демократические силы, выступающие против монопольного господства в стране и в политике, и в сфере идеологии и культуры, характеризуют политическую систему своей страны как полицейскую, тоталитарную, феодально-фашистскую, в которой народ находится на положении рабов. В статье, опубликованной в гонконгском журнале «Кайфан» в 2005 г., Чжун Цзукан пишет, что вся построенная компартией система школьного и вузовского образования нацелена на воспитание не сознательных, способных самостоятельно думать граждан, а на полностью послушных приказам начальника рабов, обязанностью которых является одобрение и восхваление любых действий властей. Известный политолог Лю Сяобо утверждает, что Китай остается «полицейским государством»: в стране нарушается свобода слова и печати, преследуется политическое инакомыслие. Автор утверждает, что свобода слова — это первая, основная и необходимая свобода. Это — инструмент, объединяющий ценности для охраны свободы личности. Это — главное оружие для поддержания стабильности в обществе. События 1989 г. он рассматривает в свете борьбы за права человека. Те, кто выступают за права человека, обвиняются в нарушении порядка, подрыва стабильности. Ху Цзиньтао, таким образом, продолжает политику Дэн Сяопина и Цзян Цзэмина. Естественно, что в таком государстве права человека не соблюдаются и все официальные заявления об этом являются грубой ложью. Народные массы еще не стали полновластными гражданами, и хотя Ху Цзиньтао заявляет о том, что «основой государства является человек», по-прежнему в пропагандистском обиходе употребляются слова «народ», «массы», а понятие «гражданин» не привилось в сознании людей и партийных бюрократов. Психология свободной, самостоятельной личности наблюдается лишь у отдельных представителей китайской интеллигенции. Все больше звучат слова о том, что создание гармоничного общества произойдет только тогда, когда в Китае воцарится политическая демократия и право. Особенно указывается на то обстоятельство, что за последние годы слово «свобода» стало в Китае запрещенным. Практически идеи Мал Цзэдуна, которые были раскритикованы при приходе Дэн Сяпина к власти, стали господствовать над обществом в виде теории Дэн Сяопина, т. е. до сих пор в Китае нет ни свободы слова, ни свободы печати.

Демократы утверждают, что Ху Цзиньтао, следуя по пути Мао, устанавливает диктатуру над культурой. Это подтверждается его поведением в период пребывания у власти. Журнал приводит пример, когда жена Ху Цзиньтао, прочитав книгу «Исследования крестьянского быта в Китае» о положении современной деревни, расплакалась. На что Председатель тут же отдал приказ агитпропу запретить печать книги. Интересно, что список книг, запрещенных к печати все время пополняется, что дает основания журналу говорить об идеологическом терроре. Где же здесь идея о гармоничном обществе?

Отдел пропаганды ЦК особенно пристально следит за публикациями тех представителей китайской интеллигенции, которые пытаются открыто выступать с критикой существующей политической системы. Ветеранам разрешается писать письма в ЦК, но не разрешается публиковать свои мнения. Практически у этих людей отбирается право на свободу слова.

Под предлогом обеспечения государственной безопасности запрещается публиковать книги, которые покаывают негативные стороны китайской жизни. В статье того же журнала «Кайфан» указывается, что после 4 пленума ЦК КПК были арестованы некоторые из правозащитников и официальная печать, по существу, начала облаву на интеллигенцию под знаменем борьбы против буржуазного либерализма.

Демократы постоянно возвращаются к высказываниям партии и правительства о приоритете в Китае права на жизнь и труд. Так, в апреле 2005 г. в печати была опубликована очередная «Белая книга» о правах человека. В этой связи известный публицист Сюй Син на страницах гонконгского журнала подверг убийственной критике этот документ. Он считает, что «Белая книга» является официальным ответом на международные взгляды на права человека в Китае и не более того. Автор назвал ее лживой, пустой, лицемерной и самохвалебной. В ней правительство указывает, что за прошедшее время в китайскую Конституцию была включена статья о том, что государство уважает и обеспечивает права человека и что это воплощает в себе основные требования социалистической системы. Сюй Син утверждает, что сущность этой системы является деспотическая диктатура. Конституция предусматривает равноправие всех граждан КНР перед лицом закона, но, на самом деле, никакого равенства между законом и, например, Ху Цзиньтао, конечно, нет. И, хотя, Конституция провозглашает право граждан на свободу слова, печати, собраний, создание союзов и демонстраций, но китайские граждане не имеют возможности пользоваться ими, поскольку компартия рассматривает Основной закон государства как некое «украшение» системы.

В «Белой Книге» приводится немало фактов, которые должны свидетельствовать о том, что развитие экономики способствует улучшению жизни народа. И действительно, у части людей в Китае жизнь улучшилась. Но какое это отношение имеет к правам человека, к свободе личности? В своих статьях Сюй Син пишет о том бесправном положении крестьян, пытающихся найти работу в городах. В 2005 г. таких людей было более 110 млн. Автор приводит и такой пример: в результате строительства на Янцзы в районе «Трех ущелий» было переселено почти 2 млн. человек, мнение которых при этом не учитывалось.

О бесправном положении горожан можно судить по такому факту как насильственное переселение и снос их домов при реконструкции городов. Число жалобщиков, обиженных произволом чиновников, непрерывно растет. Обычно в месяц это бывает 100−200 тыс. человек. Это люди, которые потеряли право на существование.

В целом, Сюй Син ставит под сомнение утверждения «Белой книги», что в Китае обеспечено право на существование. Он приводит еще такой пример. Количество жертв в результате аварий на шахтах и рудниках составило в прошлом около 4 тыс. человек, т. е. 80% мировых жертв в этой области. Плохо обстоит дело и с медицинским обслуживанием населения. Оно намного отстало от других стран. Более миллиарда крестьян практически не имеют медицинского обеспечения. Тем более, что нужно иметь большие деньги, чтобы лечиться в городе. Растет количество нищих.