Проблема соотношения социального и биологического в личности преступника

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА Проблема соотношения социального и биологического в личности преступника Студент:

Дефинский Сергей Николаевич ОГЛАВЛЕНИЕ

• ВВЕДЕНИЕ
• ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО И БИОЛОГИЧЕСКОГО В ЛИЧНОСТИ ПРЕСТУПНИКА
• 1.1 Постановка вопроса соотношения социального и биологического в личности человека
• 1.2 Преступник и личность преступника
• ГЛАВА 2. ХАРАКТЕРИСТИКА ОСНОВНЫХ БИОЛОГИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ
• 2.1 «Антропологическая» школа в криминологии
• 2.2 Иные теории клинической направленности
• ГЛАВА 3. ЛИЧНОСТЬ ПРЕСТУПНИКА
• 3.1 Понятие личности и ее структура
• 3.2 Личность преступника как объект криминологического изучения
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ
• СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Актуальность исследования. В каждой сфере человеческих знаний есть проблемы, которые никогда «не стареют». К ним постоянно обращается и будет обращаться разум человека в попытках понять смысл жизни, раскрыть тайну человеческого поведения. И всякий раз, по мере накопления знаний, под влиянием новых идей и фактов будет находить в них новые аспекты.

Именно такой проблемой является проблема соотношения социального и биологического в личности человека.

Изучение личности преступника, ее особенностей и процессов формирования, механизма преступного поведения, негативных социально-психологических свойств личности преступника является одной из центральных тем криминологии. Без учета этой информации невозможно понять и правильно охарактеризовать причины и условия преступности вообще и конкретного преступления.

Степень разработанности темы. У каждого человека социальная программа, заданная внешним миром, преломляется через интеллект и чувственно-эмоциональную сферу, постепенно становится внутренним содержанием личности. Биологическое в человеке выступает в качестве материальной предпосылки для развития его социальной сущности. Однако к подобному выводу в криминологии пришли не сразу.

Фундамент биологической теории преступности составляет так называемая уголовно-антропологическая теория.

Сущность уголовно-антропологической теории, развитой ее основателем итальянским профессором судебной медицины Ломброзо. Он считал, что преступление — есть биологическое явление, подобное рождению, смерти и другим неизбежным явлениям и процессам. Причины преступного поведения он искал в самой природе человека, а преступление по Ломброзо есть проявление особых свойств человеческой природы. Ими обладает не каждый человек, а только люди «преступного» типа.

Несколько позднее в Европе пользовалась известностью «френология» Галля, из которой выходило, что по особенностям черепной коробки человека можно определить его внутренний мир, наклонности и способности.

Теория «клинической криминологии», автором которой являлся Гарофало, в книге «Критерии опасного состояния» объяснил преступность неким «опасным состоянием личности», а позднее французский ученый Пинатель описал клинические проявления такого состояния. В зависимости от степени выраженности клинической картины, преступная способность может быть незначительной, средней и повышенной. Наличие и степень выраженности опасного состояния диагностируется по силе влияния биологических факторов на социальные и социальных на биологические по принципу «больше-меньше».

Предрасположенность к преступлению по Пинателю связана с биологической структурой личности, проявление которой возможно при определенных условиях. Тем самым он обосновал возможность мер безопасности к лицам, находящимся в опасном состоянии.

В ХХ в. по мере накопления научных знаний о человеке появляются новые биологические теории, объясняющие преступное поведение, то деятельностью желез внутренней секреции, то аномальным набором хромосом у лиц, совершающих насильственные преступления (хромосомная теория).

Другое направление биологических и биосоциальных воззрений на преступное поведение связывает его с психологической структурой личности.

В основе этих концепций лежит психоанализ Фрейда. Согласно Фрейду, преступление есть внешнее проявление глубинных подсознательных психических процессов (инстинктов), данных человеку от рождения. Среди них инстинкты разрушения и насилия, сексуального влечения, страха смерти, жестокости и агрессивности.

Подсознательное стремление к удовлетворению указанных инстинктов и наклонностей сталкивается с правовыми, моральными, социальными ограничениями и запретами.

К фрейдизму примыкает и теория психопатологических причин преступности, сторонники которой утверждают, что преступник — либо психопатологическая личность, либо умственно отсталый человек.

Объектом данного исследования являются вопросы обобщения опыта исследований криминологами сущности личности человека, в том числе и преступника, уяснения сложного механизма противоправного поведения, а также попытка ответа на вопрос — что является определяющим в выборе вариантов поведения.

Предмет исследования — анализ конкретных криминологических теорий, рассматривающих поведение человека как результат биологических либо социальных влияний.

Основная цель работы состоит в том, чтобы на основе изучения проблемы соотношения социального и биологического в личности преступника, характеристики основных биологических теорий, рассмотрения личности преступника как объекта криминологического изучения ответить на вопрос — что является определяющим в личности человека при становлении ее на путь совершения преступлений — социальное или биологическое.

Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи исследования:

рассмотреть вопрос соотношения социального и биологического в личности человека и его значение для решения проблемы ответственности в человеческом обществе;

проанализировать «антропологическую» школа в криминологии и иные теории клинической направленности, показать влияние, которое оказывали эти взгляды на вопроссоотношения социального и биологического в личности преступника;

рассмотреть общесоциологическое понятие личности человека, показать ее социальную сущность, определить пределы изучения личность преступника как объекта криминологического изучения Теоретической базой исследования являются научные труды в области криминологии, уголовного права, философии, социологии, психологии относящиеся к проблематике дипломной работы.

Методологической основой исследования является диалектический материализм как наиболее общий фундаментальный метод познания, а также использование общенаучных методов: анализа и синтеза, индукции и дедукции и частнонаучных: формально-логического, исторического, причинно-следственного. При изучении личности преступника особенно используется общественно-исторический подход, в соответствии с которым личность, как и преступность, как и конкретные преступления, в любом обществе имеет социальный характер, социально обусловлена. Личность человека представляет собой не только физическую категорию, она также имеет социальное содержание. Личность формируется под воздействием всей совокупности политических, идеологических, правовых, нравственных, материальных, бытовых, семейных, культурных, эстетических и других общественных отношений, влияющих на общественное сознание человека. Личность человека характеризуется как социальным статусом (принадлежность к определенной социальной группе), так и ее отношением к социальной действительности, к обществу, к закону и нормам морали, к труду, к своим гражданским обязанностям, коллективу, семье, другим людям, к себе и т. д.

Нормативную основу исследования создают Конституция Российской Федерации, отечественное уголовное законодательство.

Значимость дипломной работы в том, что ее можно использовать как основу для дальнейшей практической деятельности, либо для написания более глубоких исследований по данной теме.

Структура работы. Работы состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы и изложена на 69 страницах машинописного текста.

ГЛАВА 1. ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО И БИОЛОГИЧЕСКОГО В ЛИЧНОСТИ ПРЕСТУПНИКА

1.1 Постановка вопроса соотношения социального и биологического в личности человека

Много веков назад Сократ сформулировал знаменитый тезис: «…я решил, что перестану заниматься изучением неживой природы и постараюсь понять, почему так получается, что человек знает, что хорошо, а делает то, что плохо» См.: Диалоги продолжаются. Серия «Общество. Человек. Земля и космос». М.: Политиздат, 1989. С. 118.. И в наши дни это во многом остается такой же загадкой, как и в те далекие времена. Споры велись и ведутся в основном вокруг двух противоположных точек зрения.

С одной стороны, многие ученые все свое внимание концентрируют на внутренних, физиологических пусковых механизмах человеческого поведения (прирожденный преступник, генетическая предрасположенность), игнорируя способность социальных факторов эффективно регулировать поступки человека. С другой стороны, существуют концепции, которые полностью игнорируют внутреннюю обусловленность поведения и представляют себе личность всего лишь как «продукт» внешних условий существования, обучения, воспитания.

В криминологии эта проблема получила название «соотношение социального и биологического в личности преступника», где речь шла о том, что является определяющим: социальное или биологическое в человеке, совершившим преступление, с точки зрения понимания его преступного поведения; во-вторых, каковы пределы изучения в криминологии медико-биологических характеристик преступников.

Вопрос о соотношении социального и биологического в личности преступника — это один из самых сложных вопросов. Он имеет принципиальное значение для объяснения мотивации и причин человеческого поведения и его природы, для решения, по существу, всех криминологических проблем.

Эта проблема имеет также философский и правовой аспекты Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответственность. Л., 1968. С. 9.

Философское значение вопроса связано с проблемой личной ответственности. Человек осуществляет выбор варианта своего поведения под влиянием внутренних и внешних факторов, в условиях их взаимодействия. Он ответствен за преступное поведение во всех тех случаях, когда внешний фактор — среда, конкретная жизненная ситуация — давал ему возможность для альтернативного решения и когда человек был в состоянии сделать этот выбор. Если поведение человека, в том числе и преступное, вызвано плохой наследственностью, то личная (уголовная) ответственность теряет всякий смысл так же, как и положительная коррекция социальной среды и форм взаимодействия с ней лиц, совершивших преступление.

Юридическое значение этой проблемы сводится к тому, что лицо, у которого нарушение уголовного запрета связано с медико-биологическими особенностями, не может быть субъектом преступления, ибо они заранее однозначно определяют характер поведения человека как противоречащий социальным нормам. Такие лица должны признаваться невменяемыми. Если же эти особенности заранее не определяют возможный характер поведения человека, то он должен нести ответственность, и причина его поведения носит уже социальный характер.

Понимание личности не связано с отрицанием роли биологического в ее структуре, а социальное и биологическое выступают здесь во взаимодействии и взаимообусловленности. При этом определяющими являются социальные условия.

Биологическое — это не обязательно генетическое. Биология человека — это и строение тела, и функции внутренних органов, некоторые психические процессы, здоровье и болезни, потребности и возможности в определенной сфере, многие связи с окружающей средой (питание, дыхание, и т. д.), да и сам организм — часть живой природы. Биологическое начало тесно переплетается с социальным в таких свойствах человеческой личности, как эмоции, черты характера, особенности нервной системы, воля, память, способности и т. д. Не вызывает сомнения биологическая природа половых и возрастных различий, физического, а иногда и психического состояния человека.

Влияние природных особенностей на формирование личности, развитие ее способностей, склонностей и интересов настолько очевидно, что в настоящее время никто из ученых не отрицает их детерминистического значения. Однако сам по себе факт признания роли биологического в личности еще ничего не решает. Механизм взаимодействия социального и биологического не сводится к простому сложению социальной и наследственной программ поведения. Это единый процесс, в котором социальное и биологическое (среда и наследственность) выступают в тесном взаимодействии. Причем это взаимодействие происходит на всем протяжении развития личности. Однако на разных этапах проявляется по-разному Кудрявцев В. Н. Причинность в криминологии. (О структуре индивидуального преступного поведения): монография. М.: ТК ВЕЛБИ, Изд-во Проспект, 2007. С. 56.

Детерминистическая трактовка личности и ее поведения обусловлена двусторонним воздействием на личность эволюции вида и среды.

Ребенок, родившийся на свет, является человеком, и в то же время он таковым не является, а становится им, когда освоит человеческие условия существования. Если родившийся ребенок попадает в среду, не соответствующую таким условиям, то человеческие свойства в нем не развиваются. Многочисленные примеры «Маугли» — наиболее яркое тому доказательство. От рождения мозг человека заключает в себе не те или иные конкретные специфические способности, в том числе и нарушение социальных норм, а лишь способность к формированию этих способностей. Если бы генетически были заложены жесткие врожденные структуры поведения, то человек не смог бы приспособиться к меняющейся жизни. Такие программы свойственны лишь насекомым, а социальное поведение не может быть запрограммировано, ибо в социальной жизни внешние раздражители иногда меняются чаще, чем поколения людей. Как разовьются психические особенности человека, решает не генетический код, а последующее формирование личности, т. е. социальная среда. По мере того, как человек усваивает опыт предшествующих поколений, он осознает себя как личность.

Если допустить, что преступность имеет наследственное происхождение, то, очевидно, что изменения, которые происходят в ней с течением времени, должны находиться в тесных соотношениях с изменениями в генофонде человечества. Однако рост преступности в нашей стране в начале 90 гг. ХХ в. на 30−40% ежегодно убедительно свидетельствует, что определяющим для качественных изменений преступности являются изменения исторических, социально-экономических, политических условий жизни, а не изменения в генофонде человека последние 10−20 лет. Наукой доказано, что биологическая наследственность прямо не распространяется на те приобретения в сфере психического развития на протяжении последних 40 тыс. лет, когда сложился биологический тип людей.

Процесс взаимодействия социальных и биологических начал не заканчивается ранним периодом становления личности. Это взаимодействие продолжается постоянно. Своеобразие этого взаимодействия и определяет особенности развития психики человека в различные периоды его жизни.

От биологических особенностей, главным образом, зависит то, что возьмет личность из окружающей среды, какие общественные отношения войдут в ее структуру Кудрявцев В. Н. Указ. соч. С. 59. Иными словами, природа наделяет людей своеобразными фильтрами, через которые не каждый социальный фактор может пройти. Биологическое выступает как обстоятельство, под воздействием которого формируется система общественных отношений, составляющих сущность личности.

С этих позиций нужно подходить к оценке так называемого близнецового метода. Еще в начале XX в. ряд исследователей стремился доказать наследственный характер преступности на основе анализа поведения так называемых однояйцовых близнецов, характеризующихся полной идентичностью наследственных признаков. Исследования показали, что у них вдвое чаще (72% против 34%) встречались случаи сходного поведения, чем у близнецов неидентичных Фридрих В. Близнецы. М., 1985. С. 143.

Утверждалось, что это подтверждает наследственную передачу «склонности к преступлению». Некоторые авторы, используя результаты исследования поведения близнецов, в особенности их противоправного поведения, доказывают, что преступность и наследственность неразрывно связаны, что решающее значение в противоправном поведении человека имеют его биологические особенности. Другие же объявляют данный метод не достойным внимания, поскольку близнецов, тем более правонарушителей, чрезвычайно мало, что не позволяет сделать достоверных выводов.

Совершенно очевидно, что ни тот, ни другой выводы не являются правильными, и не только потому, что оба они основаны на крайностях, а, главным образом, потому, что они свидетельствуют об упрощенном подходе к проблеме.

Близнецовый метод свидетельствует, что наследственность не является пассивной при становлении личности, формировании ее психических особенностей, способностей, потребностей, склонностей, интересов Волков Б. С. Детерминистическая природа преступного поведения. М.: Издательство: «Издательство Российского Университета дружбы народов, 2004. С. 48. От наследственности, главным образом, зависит, что войдет во внутреннюю структуру личности, какие особенности, накладывающие отпечаток на ее поведение, получат в ней свое закрепление и развитие. Поэтому совершенно отвергать этот метод, как и преувеличивать его значение, было бы неправильно. Наряду с другими факторами он может оказать существенную помощь в решении проблемы о роли биологического в личности и мотивации поведения.

1.2 Преступник и личность преступника

Ни один криминолог, какую бы научную школу он ни представлял, не может обойти проблемы, связанной с человеком, совершающим преступления. Назовем такого человека для краткости преступником. Это понятие будет использоваться как формальное, т. е. вовсе не отражающее наличие у него каких-то особых преступных характеристик.

В понятии «человек» воплощено неразрывное единство разных сторон его существа: социальной и биологической. В понятии «личность» фиксируются только специфически социальные признаки. Личность — это «социальное лицо человека», то, кем он стал в процессе социального развития, формирования и деятельности в обществе. Таким образом, при употреблении понятия «личность преступника» следует иметь в виду именно «социальное лицо» человека, совершившего преступление. И ничего более.

Имеет ли личность преступника присущие только ей специфические черты, отличаются ли преступники от непреступников — это уже другие вопросы и при ответе используются иные понятия, как будет показано ниже.

В криминологии изучение преступника, личности преступника подчинено выявлению закономерностей преступного поведения, преступности как массового явления, их детерминации, причинности и разработке научно обоснованных рекомендаций по борьбе с преступностью.

Каковы же аспекты и пределы криминологического изучения преступника? И в XX веке, как в эпоху Ломброзо, эта проблема решалась неоднозначно.

Клиническое направление при изучении преступности и преступника далеко себя не исчерпало. Оно существует и развивается, хотя все больше учитывает социальный фактор. Профессор криминологии Неапольского университета Ф. Склафани оценивает современное развитие криминологических теорий следующим образом: «Этиологические научные изыскания отрицают любые косвенные теоретизирования относительно преступления, которые основываются лишь на индивидуальных или социальных причинах, они развиваются по пути создания сложных гипотез, интегрирующих антропологические и социологические направления, синтеза познавательного и научного наследия различных криминологических школ» Склафани Ф. Криминологические исследования в Италии //Криминологические исследования в мире. М." 1995. С. 72. Во Франции один из наиболее ярких его представителей — профессор Пинатель.

Дискуссия о соотношении биологического и социального в личности преступника имела непосредственный выход на практику. Автор работы «Об организации криминологической службы в ФРГ» Г. Рименшнейдер отстаивал идею порождения преступления сочетанием предрасположения субъекта к преступной деятельности и влияния окружающей среды. При этом, отдавая предпочтение биологическому фактору, он делал вывод о ведущей роли при изучении преступника психиатра, психолога, применения биотехнических приемов, тестов (1961 г.).

В начале 60-х годов Буза и Пинатель писали, что антропологическая теория, рожденная ломброзианским учением, утвердила существование наследственной предрасположенности к преступности. Такая предрасположенность состоит в некотором специфическом содержании, которое еще не определено.

Исследования ученых в Англии, США, Австралии и других странах выявляли повышенный процент хромосомных аномалий среди обследованных преступников по сравнению с контрольной группой. Если в среднем кариотип XVV встречался среди населения примерно в 0,1−0,2% случаев, у специально подобранных групп правонарушителей они отмечались в 2% и более. При этом, как правило, подбирались преступники или с умственными аномалиями, или высокого роста, что характерно для носителей указанной аномалии, отличавшихся, по мнению исследователей, агрессивностью и жестокостью поведения.

Определенный «взрыв» среди отечественных криминологов в 70-е годы вызвали публикации профессора И. С. Ноя из Саратова, который писал: «Независимо от среды человек может не стать ни преступником, ни героем, если родится с иной программой поведения» Ной И. С. Методологические проблемы советской криминологии. Саратов, 1975. С. 107.

В.П. Емельянов сделал следующий вывод: «Только определенный состав экономических, идеологических, социальных, биологических факторов дает реакцию, называемую преступлением… Причина преступности — это синтез различных явлений социального и биологического свойства…» Емельянов В. П. Преступность лиц с психическими аномалиями. Саратов, 1980. С. 33.

Ной И.С., Емельянов В. П. имели активных сторонников из числа известных отечественных генетиков: Эфроимсона В. К., Астаурова Б. Л., Беляева Д. Н. Позднее, после активных дискуссий, в частности с академиком Дубининым Н. П., Беляев Д. Н. писал, что «наличие генетической программы и врожденных потенций не означает, что эти потенции автоматически сформируются в реально осязаемое свойство психики или форму поведения человека. Для этого необходимы еще соответствующие условия среды, жизненные условия, под влиянием которых природные потенции человека либо разовьются, либо, наоборот, погаснут. Оценивая значение генетической программы для формирования самого поведения, надо иметь, конечно, в виду, что нет специальных генов, однозначно определяющих, например, альтруизм, эгоизм или антисоциальное поведение…» Политическое самообразование. 1982. № 2. С. 40.

Вообще вопрос крайне сложен. У первого осужденного в Европе с генетической аномалией XVV отмечался целый ряд заслуживающих внимания моментов: в возрасте 4 лет он перенес энцефалит и страдал нервными припадками, родился с деформацией ступни, что повлекло нарушение двигательных функций, и был предметом насмешек братьев, сестер, товарищей; в пубертатном возрасте получил глубокую травму, которая не изгладилась из его памяти и была даже причиной попытки самоубийства; не имел возможности приобрести профессиональные навыки и получить определенную постоянную работу, работал с 15 лет и с этого же времени употреблял спиртные напитки.

Вопрос о неодолимости влияния хромосомных аномалий в этом клубке различных неблагоприятных факторов утопает, на него не удается получить ясного и доказательного ответа.

В то же время генетик Н. П. Дубинин полагает: «Человек не получает от рождения готовой социальной программы, она создается в нем общественной практикой в ходе его индивидуального развития» Дубинин В. П., Карпец И. И., Кудрявцев В. Н. Генетика, поведение, ответственность. М., 1982. Иногда ссылались в качестве доказательства приоритета биологического, наследственного в жизненной программе человека, в том числе механизме его преступного поведения, на исследования близнецов. Но немецкий психолог и социолог В. Фридрих на основе обширных исследований близнецов сделал, например, вывод: «Интересы и установки определяются общественной средой и развиваются в социальной деятельности человека» Фридрих В. Близнецы. М., 1985. С. 172.

Наряду с антропологическим в криминологии всегда существовал и преобладал другой подход, жестко отрицающий биологизацию преступного поведения. В начале XX века А. А. Пионтковский писал, что нельзя объяснять изменчивое социальное явление — преступление постоянными свойствами природы человека, в том числе «преступного человека"См. Марксизм и уголовное право. М., 1928. С. 31. По мнению А. А. Герцензона, криминологу незачем погружаться в глубинную сущность личности, искать биологические истоки поведения См. Герцензон А. А. Уголовное право и социология. М., 1970. Ф. М. Решетников отмечает, что трактовка преступления как симптома биологических или психологических недостатков преступника означает игнорирование действительной природы преступления как социального явления, порожденного социальными же причинами См. Уголовное право буржуазных стран. М., 1967. Вып. 3.

В.Н. Кудрявцев, И. И. Карпец вместе с Н. П. Дубининым написали книгу «Генетика, поведение, ответственность», изданную дважды в России, а также за рубежом. В ней они доказывали социальную обусловленность преступности. В период кризисных состояний общества преступность резко растет (в России в 1876—1890 годах число уголовных дел росло на 4% ежегодно в среднем (+57%), ранее — на 1% в год в среднем. С укреплением капиталистического способа производства везде росла преступность: в Германии в 1882—1898 годах преступность росла вдвое быстрее численности населения, во Франции в 1831—1880 годах в семь раз быстрее численности населения росло число обвиняемых См.: Тарасов К. Е., Черненко Е. К. Социальная детерминированность биологии человека. М., 1979. С.98−103.

За конкретными преступниками эти авторы видели особо неблагоприятные условия социального формирования и жизнедеятельности.

Так все-таки следует ли криминологу в таком случае ограничиваться только изучением того, что формируется в человеке, живущем в обществе, т. е. исследованием личности преступника?

До сих пор исследователи его решают по-разному. В России Ю. М. Антонян последователен в своем внимании к психофизиологическим, психологическим характеристикам преступников. В работе «Жестокость в нашей жизни» он приходит к выводу о вечном характере жестокости и практически присоединяется к цитируемому выводу Ф. Ницше: «Люди, теперь жестокие, должны рассматриваться как сохранившие ступени прежних культур. У отсталых людей мозг благодаря всевозможным случайностям в ходе наследования не получил достаточно тонкого и многостороннего развития. Они показывают нам, чем мы все были, и пугают нас; но сами они столь же мало ответственны, как кусок гранита, за то, что он — гранит» Антонян Ю. М. Жестокость в нашей жизни. М., 1995. См. также: Антонян Ю. М. Преступник как предмет криминологического изучения // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1981, вып. 34.

Человек совершает преступление, будучи таким, каков он есть. И, конечно, при формировании личности значимо, красив человек или он уродлив от рождения. У него бывает разная среда общения в зависимости от этих факторов, разные жизненные пути. Одни люди импульсивны, другие тщательно взвешивают свои поступки. Не ввяжется в коллективную драку физически слабый человек, и не удавалось встречать удачливого мошенника с низким уровнем интеллектуального развития. И биологические, и социальные особенности человека, несомненно, участвуют в детерминации преступности. Не случайно в уголовном судопроизводстве проводятся судебно-психологическая, судебно-медицинская, судебно-психиатрическая и иные экспертизы, при изучении преступности, ее детерминации и причинности осуществляются междисциплинарные и комплексные исследования преступников.

Однако наряду с учетом разных характеристик преступников надо все-таки разграничивать преступников, т. е. вменяемых лиц, достигших определенного возраста и способных осознавать фактический характер, общественную опасность своих действий, руководить ими, и лиц, не обладающих такими способностями или невменяемых. Последние не являются объектом изучения криминологии.

Криминологу не стоит оспаривать по существу выводы других специалистов о наличии прирожденных программ поведения и совершении под их влиянием общественно опасных деяний. Ему важно знать, действительно ли человек не мог руководить своими действиями, осознавать их характер, действительно ли они жестко заданы его биологическими особенностями. Если это так, то такой человек перестает быть объектом его внимания, ибо он — не преступник в уголовно-правовом смысле. Науки о человеке будут развиваться и давать нам все более полные знания о природе поведения человека. Известно влияние на разных специалистов идей Фрейда и его последователей. В последние годы стали высказываться идеи о «космическом программировании» поведения каждого человека на Земле. Многое еще будет открыто и должно учитываться теми, кто занимается человеком. Но указанный выше подход криминолога носит неизменный характер. Он должен отвечать на вопрос о причинах преступного поведения вменяемых лиц, действовавших в ситуациях, допускавших помимо криминального иные варианты поведения Криминология. Учебник для юридических вузов./ Под ред. А. И. Долговой. М-НОРМА. 1997. С 249.

Очевидно, что данные генетики, биологии, медицины должны в первую очередь учитываться судебными психологами и судебными психиатрами при решении вопросов о вменяемости. Необходимо четко проводить границу между психической болезнью и неболезненными проявлениями, между мерами наказания и принудительным лечением, на что указывали известные психиатры.

Итак, применительно к преступникам, способным правильно оценивать характер своих поступков, руководить ими, возникает вопрос: почему же избран криминальный вариант поведения? Это уже вопрос не о детерминации, а о причинности. Здесь значимы именно социальные характеристики преступников. Вот почему такое большое внимание криминологами уделяется личности преступника. В наименовании многих криминологических работ или их глав значится не «преступник», а «личность преступника» См.: Сахаров A.B. О личности преступника и причинах преступности в СССР. М., 1961; Игошев К. Е. Типология личности преступника и мотивация преступного поведения. Горький, 1974; Личность преступника. М., 1975; Курс советской криминологии. Т. 1. М., 1985. С. 248−359.

ГЛАВА 2. ХАРАКТЕРИСТИКА ОСНОВНЫХ БИОЛОГИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ

2.1 «Антропологическая» школа в криминологии

В 70 — 80 гг. XIX в. в уголовном праве возникло новое направление, которое в противоположность классическому иногда называют позитивистским. Оно было представлено двумя основными школами: «антропологической» и «социологической». «Антропологи» (Ломброзо, Ферри, Гарофало), выступившие впервые в 70 гг. XIX в., рассматривали преступность как биологическое явление, а преступников — как особую породу людей, которую можно распознать по особым физическим признакам («стигматам»).

«Социологи», выступившие несколько позже, в 80 гг. XIX в., заявляли, что преступность есть результат взаимодействия множества факторов («физических», «индивидуальных» и «социальных») и что существует категория людей, находящихся в опасном состоянии, от которых общество должно защищаться до того, как они совершат преступление. «Антропологи» и «социологи» предлагали коренным образом реформировать уголовное право и процесс. Они предлагали отбросить как «устаревшие» важнейшие принципы и институты уголовного права: принцип «nullum сrimen sine 1еgе» (нет преступления без закона), принцип соответствия наказания тяжести содеянного, понятия состава преступления, вины, вменяемости и т. п. То обстоятельство, что новые течения в буржуазном уголовном праве появились именно в 70−80 гг. XIX в., не было случайностью. В этот период обостряются противоречия во всех западных государствах, усиливаются экономические кризисы, растет безработица и нищета народных масс. Как неизбежное следствие этого неуклонно растет преступность, прежде всего, профессиональная преступность, политическая, и резко увеличивается преступность среди молодежи.

Господствовавшая до этого в уголовном праве «классическая» школа не могла объяснить невиданного роста преступности, да и не пыталась этого сделать, так как свое основное внимание она сосредоточивала на чисто юридическом анализе преступлений и отдельных институтов уголовного права.

В то же время в этот период широкое распространение получает учение марксизма, согласно которому ответственность за рост преступности лежит на капиталистическом обществе, и только с его уничтожением возможно надеяться на полное искоренение преступности в жизни человеческого общества. Все это вызывало необходимость появления новых идей, которые бы не отмежевывались от вопросов причин и сущности преступности, а, наоборот, ставили бы эти вопросы.

В основе идей «антропологической» и «социологической» школ лежали самые различные философские, социологические и общеюридические теории.

«Антропологи» заимствовали некоторые мысли философов Бюхнера, Фогга, Молешотта, в которых те отождествляли законы природы с законами общества. «Антропологи» трактовали преступление как биологическое явление, присущее не только человеческому обществу, но и животным и даже растениям.

Большую роль в формировании и обосновании взглядов «антропологической» школы сыграло учение философа и социолога Спенсера. Согласно Спенсеру человеческое общество, подобно животному организму, подчинено биологическим законам. На этом основании Спенсер делал вывод о естественном и вечном характере человеческого общества и присущих ему явлений.

Взгляды «антропологов» и «социологов» находятся также под сильным влиянием социал-дарвинизма — направления в социологии, которое пыталось использовать учение Дарвина о борьбе за существование в мире животных и растений при объяснении закономерностей общественного развития. Опираясь на положения социал-дарвинизма, «антропологи» и «социологи» рассматривали преступность как проявление борьбы за существование между преступником и обществом и поэтому обосновывали право общества наказывать вредных ему лиц, независимо от их вины, правом всякого организма на существование, на самозащиту. Преступники представляют собой людей, не приспособленных к жизни в обществе, поэтому их необходимо уничтожить или, по крайней мере, изолировать от общества Кузнецова Н. Ф. Современная буржуазная криминология. М., 1976. С. 48.

Мальтузианская теория народонаселения также была использована «антропологической»" школой. Опираясь на ее положения, «антропологи»" требовали принятия мер к тому, чтобы ликвидировать якобы существующую «расу преступников». Лучшим способом для достижения этой цели они объявили стерилизацию и физическое уничтожение преступников. «Антропологическая» школа пытается доказать существование рас, предрасположенных к преступности или к отдельным видам преступлений. Эта сторона учения «антропологической» школы в дальнейшем была широко использована германским фашизмом, поставившим цель уничтожить целые расы и народы.

«Антропологическая» школа возникла первоначально в Италии, где у нее оказалось большое число приверженцев. Основателем новой школы стал итальянский врач Чезаре Ломброзо, опубликовавший в 1876 г. работу «Преступный человек в его соотношении с антропологией, юриспруденцией и тюрьмоведением». В 1881 г. была опубликована «Криминология» итальянского юриста Гарофало, и в том же 1881 г. под названием «Новые горизонты уголовного права и процесса» вышла в свет основная работа итальянца Ферри «Уголовная социология» Решетников Ф. М. Уголовное право буржуазных стран. Классическая школа и антрополого-социологическое направление. М., 1985. С. 69.

С 1880 г. Ломброзо и его единомышленники начали издавать свой журнал «Архив уголовной психиатрии и уголовной антропологии». С этого же времени начинают собираться международные конгрессы уголовной антропологии, организуемые Ломброзо и его сторонниками.

Надо сказать, что взгляды Ломброзо не представляли собой чего-то абсолютно нового. Так, еще в конце XVIII — начале XIX в. широкое распространение получила френология — теория австрийца Галля. Согласно Галлю существуют люди с дурной организацией мозга — преступники, которых можно выявить по строению их черепа. Галль предлагал уничтожать таких людей, изучив их череп и убедившись в том, что они представляют собой врожденных неисправимых преступников.

Одним из предшественников «антропологической» школы является французский психиатр Деспин. По его мнению, преступники представляют собой людей «нравственно помешанных», т. е. со здоровым, но «порочным» состоянием мозга. Это «нравственное помешательство» выражается во врожденном отсутствии нравственного чувства, в отсутствии раскаяния и угрызений совести и в крайней непредусмотрительности.

Важнейшим источником «антропологической» школы послужило также учение французского психиатра Мореля, выдвинувшего теорию прогрессирующего вырождения человеческой расы, которое находит свое выражение в передающихся по наследству душевных болезнях и преступности.

Таким образом, многие исходные положения «антропологической» школы были сформулированы задолго до Ломброзо. В его работах эти положения были уже возведены в ранг «основополагающей» криминологической теории, и из них были сделаны радикальные выводы для организации уголовной репрессии.

Одним из важнейших постулатов «антропологической» школы является трактовка преступления в качестве вечного и естественного явления. Так, Ломброзо утверждал, что преступление является естественным и необходимым феноменом, как зачатие, рождение, смерть, душевные болезни.

Для «антропологов» преступление свойственно всякому обществу, на любой стадии развития человечества, человеческое общество не в состоянии избавиться от язвы преступности, а может только в той или иной мере ослабить тот вред, который причиняется преступлением.

Более того, для сторонников «антропологической» школы преступление есть явление, свойственное не только человеческому обществу, но и животному и даже растительному миру. В частности, у животных Ломброзо обнаружил существование 22 видов убийств: из корысти, ради пропитания, «детоубийство» и т. п. Ему «удалось» выявить «прирожденных преступников» среди животных, отмеченных аномалиями черепаСм.: Решетников Ф. М. Указ. соч. С. 74. Например, к числу «преступных» он относил норовистых, злых лошадей с узким убегающим лбом. Данная Ломброзо биологическая трактовка преступления полностью игнорировала принципиальную противоположность между характером отношений, складывающихся в человеческом обществе во взаимоотношениях людей, и той борьбой за существование, которая имеет место в условиях животного и растительного мира.

Исходя из этой ложной установки о биологической сущности преступления Ломброзо выдвинул утверждение о существовании особого типа человека, «прирожденного преступника», отличающегося по своим физическим и психическим данным от обычных людей. «Антропологи» рассматривали «прирожденных преступников» как совершенно самостоятельную расу людей, резко отличающуюся от остального человечества, когда превращение нормального организованного человека в преступника так же невозможно, как невозможно превращение шимпанзе в гориллу.

Подвергнув сравнительному исследованию заключенных в тюрьмах и обычных граждан (солдат, пожарных, студентов), Ломброзо заявил, что им обнаружен тип «прирожденного преступника» (примерно 40% из всех заключенных), которого легко обнаружить по определенным физическим признакам («стигматам»). К таким признакам Ломброзо относил, прежде всего, особенности черепа: глубокие лобные пазухи, очень объемистые скулы, громадные глазные орбиты, многочисленные затылочные углубления, птицевидный тип носового отверстия, так называемый «лемуров» придаток челюсти и т. п. Лицо «прирожденного преступника», согласно Ломброзо, имеет следующие признаки: отвислые уши, косые глаза, кривой нос, скошенный лоб, узкие губы, богатая шевелюра на голове и жидкая борода.

Чуть ли не каждый из указанных Ломброзо признаков стал предметом специального изучения со стороны многочисленных его последователей. Например, Оттоленги, изучая носовую кость черепа, пришел к выводу, что по ней можно различать не только преступников и обычных граждан, но и воров, убийц и т. п. В частности, у большинства воров он обнаружил короткий, широкий, сплющенный нос, который во многих случаях отклонялся в сторону. Детально изучив морщины на лице, он пришел к выводу, что «прирожденного преступника» можно выявить по специфичной скуловой морщине, проходящей посреди щеки, которую назвали «морщиной порока» См.: Ломброзо Ч. Преступление. М.: Фирма «Спарк», 1994. С. 143.

Другой последователь Ломброзо — Фригерио — всецело посвятил себя изучению ушей преступников при помощи специально изобретенного им «отометра» (от латинского «ото» — ухо).

Исследованием рук преступников занялся еще один «ученый» — Марро, который установил, что у убийц обычно бывают толстые и короткие руки, а у воров, наоборот, — тонкие и длинные.

Ломброзо и другие «антропологи» не ограничились чисто «внешним» изучением преступников. Они заявили, что вес мозга и количество извилин мозга у преступника меньше, чем у нормальных людей; они находили особенности даже в желудке, сердце и других внутренних органах преступника; по их утверждениям, преступник по весу и росту отличался от нормальных людей и т. д.

Ломброзо подверг исследованию зрение, вкус, обоняние, осязание, развитие сосудистой системы, даже способность преступника краснеть и пришел к выводу, что все виды чувствительности у преступников притуплены. На основании всего этого «антропологи» заключили, что все истинные преступники обладают определенным, причинно связанным рядом телесных, антропологически доказываемых, и душевных, психофизически доказываемых, признаков, которые характеризуют их как особую разновидность, собственно, антропологический тип человека и обладание которыми с неизбежной необходимостью делает их носителя преступником, совершенно независимо от всех социальных и индивидуальных условий жизни.

Следует отметить, что, согласно Ломброзо, черты «прирожденного преступника» по-разному проявляются у различающихся по своим «стигматам» основных преступных типов: воров, мошенников и убийц. При этом он заявлял, что в наиболее опасном «преступном типе» — убийце — сосредоточены все характерные черты «прирожденного преступника».

Положения «антропологической» школы о существовании особого типа «прирожденного преступника» с присущими ему физическими и психическими признаками были опровергнуты уже в конце XIX в. многими криминалистами с помощью фактов и статистических данных. В частности, они показали, что признаки, якобы отличающие «прирожденных преступников», без труда можно обнаружить у людей, никогда не совершавших преступлений, у людей, нравственность и поведение которых безупречны даже с точки зрения «антропологов». В то же время на фактах было показано, что среди самых матерых убийц, воров-рецидивистов и т. п., встречаются такие, которые совершенно лишены многочисленных признаков, указанных «антропологами» в качестве отличительных особенностей «прирожденного преступника».

В чем же видела «антропологическая» школа причину появления «прирожденного преступника»?

С помощью фальсифицированных данных «антропологи» старались доказать, что преступник по строению мозга и черепа близок к первобытному человеку Фокс В. Указ.соч. С. 265.

«Антропологи» также старались доказать сходство между преступниками и жителями некоторых районов Африки, искажая при этом различные научные данные. В качестве одного из «доказательств» этого сходства фигурировала даже склонность преступников к татуировке. Однако ясно, что татуировка, распространенная у некоторых народов, связана с определенным уровнем культурного развития, традициями, религиозными представлениями и не имеет ничего общего с татуировкой у преступников. Последняя вызвана отнюдь не врожденными качествами преступников, а условиями тюремной жизни.

Все эти утверждения «антропологов» о сходстве преступников с первобытными людьми понадобились им для того, чтобы выдвинуть положение об атавистической сущности преступления. Так, Ломброзо и Ласки писали, что в преступнике можно видеть проявление преатавизма, восходящее к плотоядным и грызунам.

Политический же смысл такой трактовки преступления состоит в стремлении доказать, что поскольку преступник есть проявление атавизма, то человеческое общество не виновато в его преступлении, а с преступником можно обращаться как с получеловеком, не связывая репрессию «человеческими» рамками. Единственное, что общество может обещать преступнику, — это измерить, взвесить и повесить его.

Наряду с этим они попытались использовать утверждение Деспина о том, что преступление есть вид «нравственного помешательства», т. е. помешательства, которое, не проявляясь в области душевной деятельности, затрагивает исключительно нравственность человека. Согласно Ломброзо нравственная позиция, которая делает ее носителя не борцом за интересы общества вообще, а борцом за интересы только класса (группы людей — С.Д.), должна рассматриваться как нравственное помешательство.

Ломброзо предложил еще одно объяснение преступности — эпилепсию. Все преступники были им объявлены больными эпилепсией в той или иной форме. Однако и это утверждение Ломброзо было опровергнуто криминалистами и врачами после довольно серьезного изучения данной гипотезы.

Таким образом, современниками Ломброзо были опровергнуты его утверждения о том, что преступность — это атавизм, «нравственное помешательство» или эпилепсия. Противники его теории указывали, что никак нельзя объяснять появление «прирожденного преступника» такими исключающими одно другое состояниями, как атавизм, «нравственное помешательство» и эпилепсия. Остается отметить, что все эти «гипотезы» понадобились Ломброзо и его единомышленникам для того, чтобы доказать, будто преступники представляют собой особую расу людей, специфическую биологическую разновидность, тем самым отрицая социальную природу преступности.

Специального рассмотрения заслуживает вопрос об оценке «антропологами» политической преступности, ее причин, характера и методов борьбы с нею.

Ломброзо и его единомышленники проповедовали путь реформ и отказа от революций. Под «революцией» они понимают постепенные реформы; под «бунтом» — массовые движения народа за свои права, в том числе и вооруженныеСм.: Решетников Ф. М. Указ. соч. С. 79. «Антропологи» пытались отрицать, что причина политических преступлений лежит в человеческом обществе и его пороках. Кроме того, они считали, что усиление эксплуатации, ухудшение материального положения народных масс даже способствует борьбе с политическими преступлениями. Так, Ломброзо утверждал, что, с точки зрения политических преступлений, крайние степени бедствий и несчастий имеют гораздо более благоприятное влияние на человека, чем довольствие и счастье.

Причиной политической преступности «антропологи» объявляли существование особой разновидности людей, якобы страдающих «политическим сумасшествием». Это видно из той оценки, которую дал в свое время Ломброзо участникам Парижской коммуны, утверждая, что они — преступники, сумасшедшие, пьяницы и восстали лишь ради удовлетворения своих аморальных аппетитов.

Предупредительными мероприятиями против революционного движения «антропологи» называли проведения самой суровой репрессии в отношении его участников. Смертная казнь, ссылка на необитаемые острова и в болотистые местности — вот те меры, которые они заслуживают.

При огромном росте детской преступности в то время Ломброзо первым провел исследование этого вида преступности. Его позиция сводилась к тому, что моральные аномалии, которые создали бы применительно к взрослому преступность, проявляются у детей в гораздо больших размерах и с теми же признаками, особенно благодаря наследственным причинам. В этом отношении ничего не может сделать воспитание: оно дает детям, самое большее, внешний блеск, что является источником всех наших иллюзий. Оно не может изменить тех, кто родился с извращенными инстинктами.

Несмотря на ошибочность положения Ломброзо о существовании прирожденных преступников, нельзя отрицать его вклад в развитие криминологии. Некоторые западные криминологи считают началом становления криминологии как самостоятельной науки работы именно этого ученого. Известный французский криминолог М. Ансель отмечал, что существенной новизной явились не теория прирожденного преступника и не доктрина об атавизме в преступности, значение имел перенос центра тяжести в оценке преступления на человека, совершающего этот акт. Именно Ломброзо начал исследовать фактический материал, поставил вопрос о причинности преступного поведения и о личности преступника Ансель М. Новая социальная защита. М., 1976. С. 187. В более поздних работах Ломброзо отказался от своих радикальных взглядов, практически восприняв позицию «социологов» См.: Ломброзо Ч. Преступление. М.: Фирма «Спарк», 1994. С. 166.

2.2 Иные теории клинической направленности

Несмотря на то, что в XIX в начале XX в. при объяснении преступного поведения использовались разные подходы — экономический, социологический — на развитие появившейся криминологии сильное воздействие оказывали и биологические воззрения. Начинают применяться простейшие виды тестов по определению коэффициента умственного развития для измерения передаваемых по наследству способностей, используются хромосомные различия и мозговые ритмы. Еще одним проявлением биологического подхода стали хирургические методы воздействия, такие, как нейрохирургия и кастрация. До сих пор сохраняются пришедшие к нам из XVIII в. и более ранних веков представления о воздействии на биологические функции внешних сил, могущих в известной мере влиять на поведение. К ним относятся погода, климат и воздействие луны.

Физическая конституция и эндокринология. Мысль о том, что строение тела и другие особенности физической конституции человека составляют биологическую основу поведения, не нова. Еще в V в. до н. э. Гиппократ выделял два типа людей: коренастых и плотных, подверженных апоплексии, и стройных, худощавых, подверженных респираторным заболеваниям. Во II в. н.э. Гален, которого часто называют отцом современной медицины, говорил о четырех широко известных типах темперамента: сангвиническом, холерическом, флегматическом и меланхолическом, которые он связывал с преобладанием в организме одной из четырех жизнетворных жидкостей. Теории, связанные о особенностями физической конституции человека, привлекали в XIX в. внимание многих ученых. В 1912 г. Карл Юнг предложил выделить два наиболее общих биологических типа: интроверта, поведение которого определяется воздействием внутренних факторов и психическая энергия которого направлена внутрь, и экстроверта, поведение которого определяется внешними факторами, а психическая энергия направлена вовне. Немецкий психиатр Эрнест Кречмер разработал классификацию типов, оказавшую, наиболее сильное влияние. Согласно этой классификации, существует ряд типов: пикнический (большой корпус с короткими ногами), атлетический (хорошо развитое, пропорциональное тело), лептосомический или астенический (удлиненные формы и небольшой вес) и диспластический (отличающийся анормальностями развития). Каждому типу соответствует свой темперамент См.: Склафани Ф. Криминологические исследования в Италии //Криминологические исследования в мире. М." 1995. С. 173.