Судьба членов и идеи учредительного собрания

Большой интерес представляет судьба членов Учредительного собрания и их деятельность после роспуска «хозяина земли русской» .

Депутаты, стоявшие на платформе Советской власти, получили возможность интегрироваться в советскую представительную и законодательную систему — 1/3 состава распущенного Учредительного собрания стала полномочными делегатами Третьего Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а в состав новоизбранного ВЦИК вошло около 60 учредиловцев.

Многие члены Учредительного собрания, в первую очередь правые эсеры, встали на путь вооруженной борьбы с советской республикой. Так, уже в феврале 1918 г. в Томске для объединения антисоветских сил и подготовки антибольшевистского восстания образовался Западно-Сибирский комиссариат Временного сибирского правительства в составе членов Учредительного собрания правых эсеров М. Я. Линдберга, Б. Д. Маркова, П. Я. Михайлова и председателя Томской уездной земской управы В. О. Сидорова, которые установили тесную связь с офицерскими организациями. После мятежа в мае 1918 г. власть во многих районах Западной Сибири перешла к Западно-Сибирскому комиссариату, который продекларировал, с одной стороны, возвращение ко многим положениям политики, проводившейся при Керенском, а с другой — обязывался оказывать всемерное содействие скорейшему возобновлению работы Всероссийского Учредительного собрания. 30 июня 1918 г. власть от Западно-Сибирского комиссариата перешла к Временному сибирскому правительству, которое по своей политической сущности фактически являлось кадетским, а военной опорой у него стали белогвардейцы, казачьи формирования и чехословацкие легионеры. Новая власть аннулировали все декреты cоветской республики, возвратила капиталистам и другим частным собственника национализированнное у них имущество, восстановила смертную казнь [78].

Не только в Сибири, но и в других регионах России члены Учредительного собрания выступили вдохновителями и организаторами еще несколько антисоветских правительств. В частности, на юге России в Екатеринодаре был создан Комитет членов Учредительного собрания во главе с правым эсером, бывшим главой Петроградской думы Г. И. Шрейдером. В Архангельске с помощью вооруженных сил США, Англии и Франции возникло проучредиловское Временное правительство Северной области, состоящее в основном из правых эсеров, во главе с депутатом Учредительного собрания энесом Н. В. Чайковским [79].

Наибольшую известность в годы Гражданской войны получил Комитет членов Учредительного собрания (Комуч) в Самаре. Сперва он существовал нелегально, а после свержения с помощью чехословаков в июне 1918 г. Советской власти объявил себя Временным правительством на территории Самарской губернии, впоследствии он даже пытался придать себе статус всероссийской власти. В начале Комуч состоял из 5 членов Всероссийского Учредительного собрания, а уже в сентябре того же года в нем значилось 96 учредиловцев, по партийной принадлежности они являлись в основном правыми эсерами. Председателем Комуча стал эсер В. К. Вольский [80].

Красные банты, которые многие граждане России нацепили на грудь после Февральской революции, и красные знамена, вокруг которых собирались на митинги и собрания наиболене активная часть населения, еще не потеряли своей привлекательности и в первой половине 1918 г. Поэтому не случайно Комуч пришел к власти, прикрываясь красным знаменем с начертанным на нем лозунгом «Власть народу — власть Учредительному собранию», при этом он объявлял себя поборником демократии. Но уже вскоре от слов о свободе и демократии Комуч перешел к политике массовых репрессий против большевиков, революционно настроеннных рабочих и крестьян, — вспоминал член меньшевистской партии, министр труда в составе Комуча И. М. Майский. — Началась денационализация банков и промышленных предприятий, осуществлялось массированное давление на крестьян, чтобы они возместили «убытки» помещикам. Комуч фактически ликвидировал даже элементарные буржуазно-демократические свободы, ввел смертную казнь в отношении своих противников.

28 августа 1918 г. Ижевский эсеро-меньшевистский Совет (который пришел к власти незадолго до этого в результате антибольшевистского восстания) сложил с себя власть, передав ее Временному прикамскому комитету членов Учредительного собрания. Последний признал над собой юрисдикцию Комуча и стал своего рода его филиалом. Многие рабочие Ижевска и в соседнем Воткинске попали под влияние эсеро-меньшевистской пропаганды и приняли активное участие в формировании двух рабочих армий численностью до 30 тыс. чел. Эти вооруженные формирования даже воевали против советских войск под красными знаменами.

В дальнейшем Комуч попытался объединить вокруг требования возобновления работы Учредительного собрания контрреволюционные региональные правительства России. Первый шаг в этом направлении был сделан 23 августа 1918 г., когда в Челябинске открылось государственное совещание с участием глав антисоветских правительств Урала, Сибири, Волги и Северного Казахстана для создания единой всероссийской власти. В его работе приняла деятельное участие делегация Комуча в составе 20 членов Учредительного собрания во главе с Вольским. Более результативным в деле консолидации антисоветских сил было Уфимское государственное совещание, открывшееся 8 сентября 1918 г. Для работы в нем прибыло 170 чел., в т. ч. около 60 членов Учредительного собрания. На левом фланге этого форума находились меньшевики, на правом — казачьи генералы с Дутовым во главе, между ними были правые эсеры. Правые эсеры и правые меньшевики, по определению Майского, представляли демократическую контрреволюцию. Дутов, а в последствии Колчак, Деникин и тяготеющие к ним кадеты олицетворяли крайне правую, реакционную диктатуру.

Согласно решению Уфимского совещания создавалось Временное всероссийского правительство из пяти лиц (Директория). Большинство современников и историков считали, что Директория символизировала поражение эсеров в борьбе за власть, выражала интересы крайне правых политических сил, была правительством буржуазии и помещиков. Как показал в своем исследовании М. В. Шиловский, члены Директории имели следующие партийные ориентации: Н. Д. Авксеньев (председатель) был членом ЦК ПСР, В. М. Зензинов также являлся членом ПСР, В. Г. Виноградов имел статус члена ЦК кадетской партии, генерал В. Г. Болдырев и профессор В. В. Сапожникова (которого затем сменил беспартийный глава Временного сибирского правительства П.В. Вологодский) были беспартийными. Первые двое к тому же являлись депутатами Учредительного собрания. По своим политическим симпатиям члены Директории соотносились следующим образом: два эсера, один кадет, стоящий на позиции коалиции с правосоциалистическими партиями, один беспартийный (Вологодский), входивший до 1917 г. в ПСР, один кадровый военный. Членами Временного всероссийского правительства оказались в основном личности, склонные к компромиссам, утратившие четкую партийную принадлежность. Эта точка зрения Шиловского дает возможность понять причины неприятия Директории со стороны Временного сибирского правительства и других крайне правых политических сил, видевших в Директории орган, неспособный вести решительную и бескомпромиссную борьбу с Советской властью и революционным движением.

Уфимское государственное совещание приняло еще одно важное решение в отношении Временного всероссийского правительства. Директория должна была дать отчет о своей деятельности Учредительному собранию после возобновления последним своих заседаний. При этом декларировалось, что Всероссийское Учредительное собрание возобновляет свое заседание 1 января 1919 г., если к этому времени будет иметься на лицо 250 депутатов или 170 членов Учредительного собрания к 1 февраля 1919 г. «Делая эти уступки, — вспоминал Майский, — правые решительно ничем не рисковали: они понимали прекрасно, что не удастся собрать этот кворум.» При этом Комуч, который являлся оплотом эсеров, должен был распуститься. Правда, Уфимское совещание провозгласило, что вместо Комуча все члены Учредительного собрания в совокупности образуют Съезд членов Всероссийского Учредительного собрания, представляющий собой постоянно действующее государственно-правовое учреждение. Съезд имел своей целью обеспечить возобновление деятельности «хозяина земли русской» к 1 января 1919 г. или в крайнем случае на месяц позже. Майский считал, что Съезд членов Учредительного собрания, таким образом, был вторым правительстывом в скрытом виде. Очевидно, эту потенциальную опасность для себя понимали и руководители Директории и особенно Временного сибирского правительства, во всяком случае на эту мысль наводят все их последующие шаги в отношении нового депутатского форума.

Съезд членов Учредительного собрания, как вспоминал Майский, с грехом пополам обосновался в Екатеринбурге и находился на положении бедного родственника. «В конечном счете Съезд прожил в Екатеринбурге около месяца буквально на бивуаках. Не зная, что делать и на что решиться. Какое жалкое положение занимал Съезд можно судить по тому, что ему так и не удалось получить в Екатеринбурге хоть сколько-нибудь подходящее здание для своих занятий» , — с грустью писал министр труда Комуча. Местная буржуазия встретила депутатский форум «в штыки», а воинские части Временного сибирского правительства вынашивали планы ареста учредиловцев. Спасал Съезд членов Учредительного собрания от враждебного окружения Чешский национальный совет, который был одним из главных центров реальной силы на Среднем Урале.

Сгущались политические тучи и над Директорией. В октябре 1918 г. она прибыла в Омск для того, чтобы взять власть в Сибири и прилегающих регионах в свои руки. Но квартирьеры Директории даже не могли найти помещения для ее размещения. Поэтому Директория долго находилась в вагонах на одной из железнодорожных веток омского транспортного узла. Казачьи атаманы смеялись: «Вот оно, воробьиное правительство на „ветке“, дунешь — и улетит». Директория успела только создать Совет министров во главе с Вологодским (военным и морским министром был назначен вице-адмирал А.В.Колчак) и издать указ о прекращении деятельности временных правительств на востоке России. Не имея в своем распоряжении никакой реальной силы, Директория пала жертвой заговора крайне правых сил в лице казачьих атаманов, белогвардейских офицеров и кадетов. В ночь с 17 на 18 ноября 1918 г. члены Директории были арестованы, Совет министров принял на себя всю полноту власти и передал ее Колчаку, присвоив ему звание верховного правителя.

Это знаковое событие стало роковым для Съезда членов Учредительного собрания. Как только информация о перевороте Колчака поступила в Екатеринбург, то черносотенно настроенные офицеры воинских частей Сибирского временного правительства арестовали учредиловцев. Но последним повезло, ибо чехословаки случайно узнали об этом инциденте, освободили депутатов силой и отправили их в Челябинск, где находилась основная часть чехословацкой военной группировки на Урале. 23 ноября члены Учредительного собрания добились отправки в Уфу, где еще существовали, как они считали, «последние остатки демократии» (там базировались сохранившиеся ведомства правительства Комуча). Однако зловещая тень политической и даже отчасти физической смерти уже витала над учредиловцами. В ночь с 2 на 3 декабря 1918 г. в Уфе появились колчаковские отряды и арестовали депутатов, не успевших уйти в подполье, попутно они разогнали оставшиеся структуры правительства Комуча. Арестованные члены Учредительного собрания, являвшиеся по партийной принадлежности эсерами и меньшевиками, были отправлены в омскую тюрьму. Здесь им пришлось испить до дна горькую чашу расплаты за заигрывание с реакционными силами в борьбе с Советской властью [88].

22 декабря 1918 г. в результате антиколчаковского восстания политзаключенные получили свободу, среди которых были и арестованные в Уфе члены Учредительного собрания. Но восстание оказалось неудачным и колчаковские власти издали приказ о возвращении в тюрьму под угрозой расстрела освобожденных заключенных. Часть эсеров и меньшевиков, среди которых была и группа членов Учредительного собрания, решила не испытывать судьбу и добровольно вернулась в тюрьму. В ночь с 22 на 23 декабря реакционные офицеры из окружения Колчака забрали из тюрьмы около 10 сдавшихся депутатов и расстреляли их без суда и следствия. На словах Колчак осудил этот самосуд и даже создал следственную комиссию для расследования произошедшей трагедии. Но имеются серьезные основания считать, что Колчак незримо стоял за этой расправой. Ведь он смертельно ненавидел всех социалистов, от большевиков до эсеров включительно. Колчак часто с большим раздражением вспоминал как члены Учредительного собрания начали свое первое заседания с исполнения «Интернационала». В конечном счете колчаковские власти спустили дело об убийстве депутатов на тормазах, никто из убийц не был наказан и все случившиеся списали на недоразумения. «Такова была трагедия „демократической контрреволюции“: по существу она сама вложилам топор в руки своего будущего палача» , — трудно не согласиться с этой оценкой историка Г. З. Иоффе.

Колчак поставил крест не только на попавших в его руки депутатах, но и на самой идее сохранения «хозяина земли русской» образца 1917 г. Учредительное собрание, говорил Колчак в конце 1918 г., «слишком скомпрометировано. Опыт созыва Учредительного собрания дал слишком односторонний партийный состав». В ответ на ноту союзников от 27 мая 1919 г., Колчак был вынужден согласиться на созыв нового Учредительного собрания «после восстановления порядка», но решительно отвергал возможность возобновления деятельности «Учредилки» 1917 г. А если оно соберется самочинно, говорил «верховный правитель», то его разгонит, а тех, кто не будет повиноваться, то и повесит.

Также негативно относились к Учредительному собранию и многие другие лидеры белого лагеря. Например, организатор Добровольческой армии на юге Росссии генерал М. В. Алексеев писал еще в июне 1918 г. монархисту В. В. Шульгину: «Относительно нашего лозунга — Учредительное собрание, необходимо иметь в виду, что выставляли мы его лишь в случае необходимости. От прежнего лозунга мы отказываемя». Когда в Екатеринодаре осенью 1918 г. образовался местный Комуч, то А. И. Деникин пытался некоторое время использовать знамена «демократической контрреволюции», чтобы привлечь к себе слои населения, находившиеся еще в плену демократических иллюзий. Переворот Колчака положил конец всякому заигрывания окружения Деникина с социалистами. Деникинские офицеры считали зазорным для себя иметь дело с эсерами и меньшевиками. Екатеринодарский Комуч был разогнан, а многие его члены арестованы.

Протасову удалось проследить судьбу основной части членов Учредительного собрания. «Именной список учредиловцев — это и своего рода политический мартиролог, отражающий ожесточение межпартийной борьбы и социальной розни» , — пишет этот исследователь. Далеко не каждому из них выпало дожить до старости и умереть естественной смертью. В Гражданской войне погиб примерно каждый десятый из депутатов. В эмиграцию ушло свыше ста человек: почти все кадеты и многие эсеры и меньшевики. У остальных в жизненных судьбах отчетливо прослеживаются две главные линии. Одни, по своей воле или в силу обстоятельств остались в России, но не приняв существующего режима, кратковременное пребывание на свободе чередовали с тюрьмами и ссылками. Другие, проявившие хотя бы показную лояльность Советской власти, заняли более или менее видные посты в новой политической элите, но лишь единицы из них пережили 1937 год. По неполным данным, в сталинских тюрьмах и лагерях погибли не менее 60 эсеров, 16 прочих социалистов, 6 либералов. Большой удельный вес физически уничтоженных был и среди членов большевистской фракции Учредительного собрания. По меньшей мере 62 депутата-большевика погибли насильственной смертью, главным образом от рук представителей сталинских спецслужб.

В заключение этого сюжета остановимся еще и на судьбе идеи Учредительного собрания в период, последующий после того как Учредительное собрание образца 1917 г. в основном исчерпало свой политический потенциал. В годы Гражданской войны в Сибири существовали партизанские отряды, руководимые эсерами, которые выдвигали лозунг созыва Учредительного собрания. В марте 1921 г. в числе требований участников антисоветского восстания в Тамбовской губернии, руководимого А. С. Антоновым, был и лозунг восстановления Всероссийского Учредительного собрания. Требование созыва Учредительного собрания выдвигал в том же году и ряд сторонников эсеров среди участников кронштадтского мятежа.

В то же время в конце Гражданской войны в нескольких периферийных регионах бывшей российской империи состоялись выборы в свои местные Учредительные собрания. Так, весной 1920 г. такой законодательный и представительный форум заложил основы латышской государственности. Аналогичная форма государственного строительства использовалась и в самых восточных российских регионах. Для конституирования главных институтов Дальневосточной республики ее организаторы провели выборы в Учредительное собрание, которое приняло в апреле 1921 г. конституцию этого государственного образования. Само же Учредительное собрание было преобразовано в Народное собрание — постоянно действующий парламент ДВР.

После Гражданской войны идея Учредительного собрания ушла в политическое небытие в советском обществе. И лишь иногда эта тема проскальзывала в разговорах в так называемых обывательских кругах и среди представителей старой либеральной интеллигенции. В частности, появление разговоров о целесообразности созыва Учредительного собрания вызвала смерть Ленина в 1924 г. [95].