Ход постфевральского развития России. 
Свержение самодержавия

3 апреля в Петроград прибыл вождь большевистской партии В. Ленин (Ульянов, 1870—1924). На следующий день он выступил на собрании большевиков в Таврическом дворце с докладом «О задачах пролетариата в данной революции». Свои мысли Ленин изложил в форме тезисов. Это и были исторические «Апрельские тезисы».

Ленин потребовал не оказывать никакой поддержки Временному правительству, заявив, что оно является правительством капиталистов и не прекратит войну. Ленин выдвинул лозунг «Вся власть Советам!». Через Советы было куда проще прийти к власти, чем через парламент. Это были органы чисто повстанческого, социалистического движения, в выборах в Советы участвовало не более 5% избирателей. Сложившуюся ситуацию Ленин расценил как переходную — от буржуазно-демократической революции к социалистической, которая, на его взгляд, даст власть пролетариату и беднейшему крестьянству. Таким образом, Апрельские тезисы представляли собой стратегический план захвата власти большевиками. революция февральская октябрьская российский Ленин столкнулся с сопротивлением умеренных большевиков, прежде всего Л. Каменева. Однако оно было недолгим: личный авторитет Ленина в партии, ее готовность к насилию сделали свое дело. В конце апреля VII конференция большевистской партии одобрила тезисы Ленина. Его победе помог и апрельский кризис, показавший слабость Временного правительства.

Большевики же организовали 20—21 апреля антиправительственные демонстрации. В первых рядах шла вооруженная «фабричная милиция». «Военная организация» большевиков, возглавляемая Н. Подвойским, вызвала в город кронштадтских матросов. Командующий Петроградским военным округом генерал Л. Корнилов был готов расстрелять толпу. Убежденные, что справятся с волнениями мирными средствами, Исполком Совета и правительство не позволили открыть огонь. 21 апреля Исполком запретил на двое суток все шествия. В тот же день бунтовщики рассеялись, столкнувшись с более многочисленными проправительственными демонстрациями.

Казалось, власть избрала правильную тактику. Но в ней имелся важный изъян. Сценарий Ленина заключался в том, чтобы спровоцировать беспорядки и свергнуть правительство — как в феврале. Эта цель не была достигнута.

Экономический кризис между тем разрастался. Рабочие бастовали. Крестьяне захватывали помещичьи земли. Повышение зарплаты, осуществленное правительством по настоянию Совета, ускорило инфляцию. Пытаясь сплотить страну 'в патриотическом порыве и восстановить доверие союзников, Временное правительство — уже в согласии с Советом — решило предпринять крупное наступление. Керенский объездил весь Юго-Западный фронт, убеждая солдат, что победа — скорейший путь к миру.

Но тут начала действовать простая закономерность, должным образом не оцененная новой властью. Войско, ставшее источником власти, меняет правителей в зависимости от своих эгоистических интересов. Так поступали преторианцы в Древнем Риме, гвардия в России в XVIII в., так стал вести себя и Петроградский гарнизон. Расширение боевых действий делало сомнительным обещание властей не выводить его войска на фронт. Тогда и для этих войск теряло смысл оказывать поддержку Совету. Солдаты и матросы многих частей Петроградского округа стали искать контакты с теми, кто гарантировал бы им пребывание в тылу и скорейшее заключение мира. Такие гарантии предлагали большевики. А им нужна была военная сила для завоевания власти.

Плодом подобных контактов стало решение большевистского руководства и верных ему военных частей провести 10 июня в Петрограде так называемую вооруженную демонстрацию. В это время проходил I Всероссийский съезд Советов.

Не усматривая принципиальной разницы между вооруженной демонстрацией и мятежом, съезд большинством голосов ее запретил. Авторитет Советов был еще высок, и приказу съезда подчинились и воинские части, оставшиеся в казармах, и большевики, неуверенные в своих силах.

Демонстрация 18 июня показала, что в столице большевики располагают значительным влиянием и побудила их вскоре предпринять новую попытку захвата власти.

В тот же день русская армия перешла в наступление на Юго-Западном фронте. Поначалу развивавшееся успешно, оно быстро захлебнулось. 6 июля Тарнопольский прорыв немцев обратил русские войска в бегство. Дезорганизация, вызванная Приказом № 1, стала причиной катастрофы. Боеспособность сохранила лишь 8-я армия, которой командовал Корнилов.

Поражение грозило частям Петроградского гарнизона отправкой на фронт. Солдаты 26 частей на фронт идти отказались и решили свергнуть Временное правительство, вновь назвав мятеж вооруженной демонстрацией. 3 июля вооруженные солдаты и матросы заполонили город. Произошли кровавые перестрелки бунтовщиков с верными правительству подразделениями. Однако мятежники не имели четкого плана действий и твердого политического руководства.

Те самые полки, что первыми выступили в феврале — Волынский, Павловский, Преображенский, — поднялись на защиту Временного правительства. Вскоре им на помощь прибыли подразделения с фронта. Повстанцам пришлось отступить.

Были арестованы Л. Каменев, Ф. Раскольников — предводитель кронштадтских матросов и другие большевистские вожди, был арестован Л. Троцкий — лидер близкой к большевикам «Межрайонной организации». Был отдан приказ об аресте Ленина и Г. Зиновьева. Они скрывались в поселке Разлив под Петроградом, затем Ленин уехал в Финляндию. Впрочем, их особенно не разыскивали.

Идеализм Временного правительства, его мягкость по отношению к большевикам, продолжающийся хаос активизировали правых, консервативных политиков. Они считали, что лишь авторитарный режим в состоянии подавить анархию. Это мнение разделяли многие кадеты, в частности, Милюков. Лидером правых стал генерал Корнилов, назначенный в июле Верховным главнокомандующим. Вскоре он представил правительству собственную программу преодоления кризиса. Она предусматривала:

восстановление единоначалия в армии;

введение

военного положения на железных дорогах, большинстве шахт и заводов;

отправку рабочих на фронт за невыполнение нормы;

запрет митингов и забастовок;

создание концлагерей для расформирования ненадежных частей;

восстановление смертной казни в тылу и на фронте.

Это была программа военной диктатуры.

Корнилов ускорил переброску к Петрограду верных ему частей — 3-го конного корпуса генерала Крымова, Кавказской кавалерийской (Дикой) дивизии генерала Багратиона. Предлогом передислокации была необходимость обороны города от немцев, действительной задачей — осуществление государственного переворота. Встретившись 23 августа в Могилеве, Корнилов и Савинков, представлявший министра-председателя, договорились по всем вопросам. Корнилов одобрил разработанные Савинковым законы. Правительство передавало под непосредственное командование Корнилова Петроградский военный округ, за исключением самого Петрограда, и согласилось ввести в столицу 3-й конный корпус. Он мог быть использован и для обороны города — 20 августа пала Рига, и для подавления Совета и социалистов.

Тем временем между Корниловым и Керенским по собственному почину курсировал В. Львов, депутат III и IV Государственных Дум, обер-прокурор Синода в первых двух составах Временного правительства. Он пытался сколотить «национальное» правительство с участием и Корнилова, и Керенского и занять в нем какой-либо пост. То ли Корнилов, слишком рано ощутив себя победителем, проболтался о своих намерениях, то ли вправду поручил В. Львову изложить Керенскому ультиматум, но, вернувшись в Петроград 26 августа, Львов заявил министру-председателю, что Верховный главнокомандующий требует передачи ему всей полноты власти, предлагает Керенскому должность в новом правительстве и приглашает его и Савинкова в Ставку.

Желая получить подтверждение от самого Корнилова, министр-председатель связался с ним по телеграфу. Сообщив правительству о заявлении В. Львова и своем разговоре с Корниловым, но умолчав о переговорах с ним Савинкова, Керенский потребовал и получил всю полноту власти. 27 августа он объявил Корнилова мятежником и приказал ему сдать должность.

Однако терять заговорщикам было нечего, и они выступили открыто. В своем заявлении, переданном по радио из Ставки, Корнилов обвинил Временное правительство в том, что оно действует «под давлением большевистского большинства Советов… в полном согласии с планами германского Генерального штаба»; призвал всех, «у кого бьется в груди русское сердце…, кто верит в Бога, в храмы», встать за спасение Родины, клялся, что ему, сыну «казака-крестьянина … лично … ничего не надо», что он хочет лишь одного — «довести народ путем победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам … выберет уклад … государственной жизни».

Никто не успел откликнуться на этот призыв. Мятежники столкнулись с единым социалистическим фронтом. Корниловская угроза заставила эсеров и меньшевиков пойти на союз с большевиками. Вместе они образовали «комитеты народной борьбы с контрреволюцией», оказавшиеся под контролем большевиков как партии самой организованной.

В мятежные части были направлены сотни агитаторов-социалистов.

Они убеждали солдат не подчиняться Корнилову, уверяя, что он хочет войны, восстановления дисциплины и смертной казни, тогда как Керенский стоит за народ, мир и свободу.

Железнодорожники блокировали движение поездов с корниловскими частями, телеграфисты нарушили их связь.

Без единого выстрела уже к 31 августа путч был подавлен. Не выступила и «пятая колонна» корниловцев в самом Петрограде. Крымов застрелился, Корнилов был арестован и вместе с другими руководителями заговора помещен в тюрьму в городе Быхове под Могилевым.

Целью Корнилова было наведение порядка и предотвращение большевистской революции — маловероятной после июльских событий. Катастрофические последствия поражения правого путча создали для нее все условия.

Почти окончательно развалилась армия. Подозревая всех офицеров в сочувствии Корнилову, солдаты перестали подчиняться их приказам и толпами уходили домой.

Развернулась стихийная аграрная революция. Крестьяне убивали или изгоняли помещиков, жгли их усадьбы, захватывали и делили их земли. Часто это делали вооруженные дезертиры, возвращавшиеся в свои деревни.

Бастовали рабочие, требуя повышения зарплаты, рабочего контроля над производством, отставки Временного правительства и перехода всей власти Советам. Противясь попыткам установить рабочий контроль, а также из-за нехватки сырья и энергии, капиталисты закрывали предприятия; десятки тысяч людей лишались работы.

Были дискредитированы кадеты — их обвиняли в пособничестве Корнилову. В действительности мятежников поддерживала часть партии — группа сторонников Милюкова.

Разразился правительственный кризис. Многие, хотя не вес, меньшевики и эсеры требовали удалить из правительства кадетов, упрекая их в сочувствии Корнилову и предпочитая им большевиков. «Демократическое совещание» представителей Советов, партий, земств, дум, профсоюзов, кооперативов, созванное 12—14 сентября ВЦИКом (Всероссийским центральным исполнительным комитетом) Советов с целью формирования правительства, окончилось провалом. Оно смогло лишь избрать Временный Совет Российской Республики, более известный под названием Предпарламент. В качестве совещательного органа он должен функционировать при правительстве до созыва Учредительного собрания. Совещание, однако, согласилось включить в Предпарламент либералов. Последнее обстоятельство позволило Керенскому воссоздать коалицию эсеров, меньшевиков, кадетов — 25 сентября он объявил новый состав Временного правительства. На преодоление кризиса, таким образом, ушел почти месяц.

Ленинский вывод о неизбежном перерастании первого этапа революции во второй полностью подтвердил последующий ход событий. Одним из факторов, обусловивших этот процесс, стало двоевластие, представленное безвольным Петроградским Советом и беспомощным Временным правительством. Симбиоз того и другого обернулся для России фактически безвластием, неизбежным завершением которого могли стать либо установление диктаторской власти правого и левого толка, либо торжество анархии и разгул стихии. В первом исходе были заинтересованы все ведущие политические партии страны, что объяснялось осознанием пагубности второго исхода, вероятность которого была весьма великой. Объективно оценив обстановку, сложившуюся в стране после свержения самодержавия, французский исследователь Ж. Элленстейн отметил: «Россия пережила целый демократический период, который среди прочего таил и неизбежную угрозу анархии и хаоса». Реальность же упомянутой угрозы побуждала и правых, и левых стремиться положить конец разгулу постфевральской демократии, все больше приобретавшей охлократический характер (вырожденная форма демократии, основанная на меняющихся прихотях толпы, постоянно попадающей под влияние демагогов).

Таким образом, весь ход постфевральского развития России убедительно свидетельствует о закономерности октябрьского взрыва. Его неизбежность и закономерность признавали и непримиримые оппоненты большевиков. Тот же Бердяев, например, считал Октябрьскую революцию неизбежной и справедливой, мучительной, но необходимой операцией во имя спасения смертельно больной страны. Несчастье он видел не в её преждевременности, а в её запоздалости. С точки зрения Бердяева, большевики «не столько непосредственно подготовили революционный переворот, сколько им воспользовались».

В целях усиления негативного отношения к Октябрю современные критики пытаются развести его с Февралём по разные стороны баррикад. В их изображении Февраль предстаёт революцией, открывшей для России путь к демократии и процветанию. Октябрь же на его фоне рисуется как источник бед и страданий.

Тем не менее, общность между Февралём и Октябрём обусловливалась:

их однотипным характером. Ещё в апреле 1917 года будущий революционный взрыв Ленин рассматривал как второй этап буржуазно-демократической революции. Этим видением он и его партия руководствовались в процессе вызревания и осуществления Октябрьской революции. И она изначально носила именно такой характер. Доказательством тому служат первые декреты и первые практические начинания Советской власти. Среди них не было ни одного, который бы носил социалистический характер. Оценивая Октябрь, Ленин признавал, что «наша революция до лета и даже до осени 1918 года была в значительной мере революцией буржуазной»;

Февраль и Октябрь был идентичны и по способу своего осуществления. И в том, и в другом случае это было вооруженное восстание, то есть насильственное низвержение старой власти. Однако Февралю противостояла власть, легитимированная трёхсотлетней российской историей, а Октябрь низвергал правительство, вся легитимность которого состояло в таком моменте: оно вышло из «Временного комитета членов Государственной думы», а стало быть, являлось не более чем частным учреждением;

Октябрь унаследовал не только программу Февраля, но и его тактические приёмы. Именно из арсенала демократического Февраля были заимствованы вооруженный способ разгона антиправительственных демонстраций, закрытие неугодных газет, преследования и ареста политических оппонентов, продразвёрстка, продотряды, высылка опасных для строя элементов за границу и др.