Энергетика России в условиях новых вызовов

Россия оказывается наиболее чувствительной к процессам, происходящим на мировых энергетических рынках. На рынках нефти и газа Россия и сейчас, и в обозримом будущем — замыкающий поставщик. И замыкающим Россию делают не столько дорогостоящие природные ресурсы, сколько желание государства налоговыми рычагами снять с этих ресурсов как можно большую прибыль.

Расчет показал, что при текущем уровне затрат и существующей налоговой системе — мировой рынок не возьмет значительную часть наших ресурсов нефти, нефтепродуктов и природного газа. В результате, экономика России с инновационного сценария развития скатывается на традиционный сценарий, который тогда же рассматривался Минэкономразвития, теряя около 1% темпов роста ВВП ежегодно. Россия сохраняется на своем шестом месте, немного отставая от среднемирового тренда, но геополитически выглядит существенно слабее, оставаясь, тем не менее, крупнейшим поставщиком углеводородов и третьим по объему производителем энергетических ресурсов в мире. Эффективность энергетического комплекса резко падает. Спад экономики, естественно, несколько уменьшит и внутренний спрос на энергоресурсы. Общее производство энергоресурсов, хотя и уменьшится из-за падения объема экспорта, но Россия будет, по-прежнему, третьим игроком рынка.

Выручка от экспорта энергоресурсов в рассматриваемых сценариях падает, наиболее быстро до 2020;2025 гг., после чего ситуация стабилизируется. Мировой ценовой прогноз таков, что после 2030;го г., особенно после 2035;го, начинается предчувствие следующей волны роста цен. Можно снизить негативный эффект этого сценария, если снизить налоговую нагрузку на экспортеров, ополовинить экспортную пошлину на нефть, и отказаться от 30% экспортной пошлины на газ. Но, восстановив присутствие на рынках, Россия проиграет ВВП и получит ослабление социальных программ в стране.

Реальным выходом из положения может быть только снижение затрат на развитие энергетики, топливно-энергетического комплекса. В России сейчас тратится 6% ВВП в виде капиталовложений в топливно-энергетический комплекс. Мир тратит сейчас 1,3%. Вот цена обремененности нашей экономики энергетическим комплексом. Борьба за компенсацию, противодействие рискам мировых энергетических рынков, должна сосредоточиться именно на факторах, связанных с капиталоемкостью проектов.

Корпоративные данные по капиталовложениям, прочим затратам на проекты в нефтегазовом секторе России в 2−2,5 раза, при всех прочих равных условиях, превышают данные мировой статистики. Заявленный Восточный проект, заявленные проекты на Ямале дороже тех, которые для аналогичных условий оценивают эксперты на Западе. Наши энергетические проекты десятилетиями выходят на проектную производительность — например «Голубой поток», который 10 лет был не полностью загружен.

Детальная проработка эффективности и рисков наших проектов, плюс жесточайший контроль за издержками — это единственный путь, который остается стране. Имея расчетную базу, осуществление мер по приведению стоимости наших инвестиционных проектов в энергетике хотя бы наполовину в соответствие с международными аналогами позволит России остаться на достойных позициях на мировых энергетических рынках, предусмотренных в инновационном сценарии.

Происходит глобальный переход от «рынка продавца» в сфере энергетики к «рынку покупателя». Совершенно иные правила, Россия не может диктовать рынку свои условия, как прежде, поэтому, она теряет позиции. В мире происходит переход от рынка энергетического сырья к рынку энергетических commodities, услуг и технологий и от этого меняется его структура, доходы, которые можно получать с этого рынка, от этого меняются и структурные правила его организации и функционирования. В условиях, применительно к тем вызовам, которые ставит перед нами мировая энергетика, в России должен быть сформулирован принципиально иной подход к внутреннему рынку, который должен перестать быть приложением к экспорту, как это происходит в настоящее время.

У нас уже есть перед глазами опыт, как ресурсно-инновационное развитие можно применить на практике. Это сегодняшний опыт Соединённых Штатов Америки. Соединённые Штаты Америки имеют для внутреннего рынка относительно дешёвые энергоносители (сланцевый газ, теперь уже сланцевая нефть), которые позволяют им удерживать на протяжении последних десяти лет цены на электроэнергию на приемлемом уровне, и роста цен там не происходило, в отличие от европейского рынка и российского рынка в частности.

Относительно дешёвые энергоносители позволяют Соединённым Штатам проводить неоиндустриализацию, развитие энергоёмких отраслей, таких как нефтехимия и нефтепереработка, газохимия. Но это делается не на принципах энергетической расточительности, а на принципах энергетической эффективности, на новых технологиях, на принципиально новых технологиях организации энергетических систем.

Сланцевая революция должна стать для газовой отрасли России стимулом значительного снижения издержек производства и транспорта газа, без дешевого газа экономика России может стать неконкурентоспособной. Энергетической безопасности России угрожает не столько сланцевая революция как таковая, сколько общее технологическое отставание страны, невосприимчивость к продуцированию новых, прорывных технологий.

Всемирный Банк подготовил огромную модель — экологические последствия, экономические последствия вступления России в ВТО, с однозначным выводом: Россия будет использована как сырьевой придаток. В России вырастет топливно-энергетический комплекс и природоэксплуатирующие секторы экономики и сократится роль обрабатывающих и инфраструктурных секторов. Все наши правительственные стратегии и программы, курс на диверсификацию, модернизацию, инновации, уменьшение удельного веса сырьевого сектора, в том числе и топливно-энергетического, не согласуются с вступлением в ВТО, которое несёт нам иную реальность. Россия должна или согласиться с этой реальностью, или в соответствии с имеющимися программами проводить другой курс.

Истощение природного капитала — то, что мы добываем нефть, газ, уголь — это идёт в минус, это вообще не в плюс ВВП, а это истощение природного капитала с учётом долгосрочной перспективы. Лозунги, что стране нужно больше, нефти, газа, угля — это старые лозунги, и на самом деле нам нужно здоровое население с высоким уровнем благосостояния. Это абсолютно другая политика, абсолютно другие экономические подходы. Индикаторы такие есть, и Всемирного Банка, и ООН, которые позволяют включить природный капитал и экологическую составляющую.

Как показывают имеющиеся исследования, и российские, и зарубежные — Россия может зарабатывать больше, не добывая больше. 40−50% энергопотребления может быть сэкономлено благодаря энергоэффективности, и упущенный экспорт составляет в среднем сто миллиардов долларов.

Очень важная проблема в связи с вступлением в ВТО — это проблема возникновения жёсткого экологического протекционизма. Россия сжигает попутный газ — 25% всех мировых объёмов. Если учесть, что, например, в Европе штраф составляет 30 евро за одну тонну сжигаемого газа, то экологические параметры могут стать очень жёсткими ограничениями наряду с политическими, которые бы ограничивали наш экспорт.

Как только мы начинаем учитывать человеческий фактор в общей картине развития, у нас получаются абсолютно другие выводы. Вот почему, учет человеческого фактора становится необходимым. В энергетическом секторе России занято около 2 млн. человек, включая семьи. С точки зрения продолжения традиционного инерционного энергетического развития люди в России не нужны.

Ресурсно-инновационная модель развития предполагает диверсификацию экономики, Если мы сейчас захотим создать наукоемкие отрасли на базе энергетического сектора, отрасли с высокой добавленной стоимостью — у нас просто нет специалистов. Необходимо абсолютно менять систему образования, для того, чтобы создать нормальную новую экономику и получить тот мультипликативный эффект от развития энергетического сектора.

Есть показатель Всемирного банка — скорректированные чистые накопления. Он рассчитывается для всего мира. Вложения в человеческий капитал минус ущерб, загрязнение окружающей среды и истощение энергетических ресурсов.

Очень успешный год для России — 2007;й. ВВП вырос на 7,4%. Скорректированные чистые накопления минус 13,8%. Если вы истощаете свой природный капитал для будущих поколений, то это развитие нельзя считать успешным.

Сейчас показатели, спрогнозированные действующей энергостратегией стали существенно отличаться от фактических показателей, и это наиболее наглядно видно на примере одной из важнейших проблем — проблемы формирования рационального топливно-энергетического баланса, снижения доли газа и адекватного увеличения доли угля. Эта задача была поставлена в последней энергостратегии, были фиксированы основные инструменты реализации этой цели. Это равнодоходность поставок газа на внутренний и внешний рынки и обеспечение соотношения цен на газ и уголь.

Энергостратегия давно не соответствует действующим прогнозам социально-экономического развития страны. Эта динамика определяется в рамках прогноза социально-экономического развития практически без оглядки на энергостратегию. Энергостратегия не встроена в систему прогнозных документов в государстве.

Резко обострилась проблема энергетической безопасности в европейской части страны. Доля газа в балансе электростанций достигла критической величины уже около 95%. Из сорока трёх электростанций, которые работают на угле и на газе, на двух видах топлива, осталось одиннадцать, которые работают на угле, все остальные уже перешли на газ. В европейской части России исчезает угольная энергетика.

Газовая энергетика модернизируется в направлении внедрения ПГУ, которые проектируются и вводятся без резервного топлива. В результате европейская часть страны, становится заложником трубы. Этот вопрос нужно обязательно предусматривать в новой энергостратегии, необходимо находить решения, стимулировать, сохранять угольную энергетику в Европе, необходимо стимулировать внедрение чистых угольных технологий.

Энергетическая стратегия должна быть встроена в систему документов, которые обеспечивают её эффективную реализацию. Это, конечно, генеральные схемы и это корпоративные стратегии и инвестиционные программы. Сейчас они регулируются разными документами. Эти документы не связаны между собоймежду энергостратегией и генсхемой, с одной стороны, и миром корпоративных инвестиционных программ с другой, гигантский разрыв. Надеюсь, что закон о государственном стратегическом планировании позволит создать систему, и кроме системы документов, реализующих энергостратегию, этот закон позволит саму энергостратегию сделать инструментом в реализации планов социально-экономического развития. Пока, ни одна энергостратегия, ни одна генсхема не принимались в условиях, имевшихся на тот же самый горизонт времени прогнозов социально-экономического развития. Вот недавно, 23 марта 2013 г., впервые в стране был официально Правительством России принят прогноз до 2030 года. Это, большое достижение, но социально-экономическое стратегирование сильно отстаёт от стратегирования энергетического.

Новые вызовы для энергетической стратегии России можно сформулировать в виде вопросов. Энергетика для экономики России — это локомотив или тормоз? Будет ли энергетика тянуть за собой нашу промышленность за счёт заказов? Будет ли она тянуть наш бюджет за счёт соответствующего развития и пополнения этого бюджета реализацией товарной продукции, выпускаемой топливно-энергетическим комплексом, или инвестиции, которые вложены в ТЭК, являются тормозом и могли бы быть более эффективно использованы в других отраслях? ТЭК своими заказами в первую очередь может поднять нашу промышленность. Никакими другими финансовыми вливаниями промышленность нашу, и не нефтяные сектора нашей экономики поднять не удастся.

Ожесточённая конкуренция и торможение спроса на экспортных рынках. К чему это, для России, может привести и какие из этого делать выводы для российской долгосрочной политики?

Роль технологического уклада и новые технологические направления. Как они могут обеспечивать или тормозить развитие нашей энергетики?

Предусмотреть какой-то один сценарий развития энергетики России на столь долгосрочную перспективу не представляется возможным. Ресурсно-экспортный инерционный путь ведет в никуда. Путь неоиндустриального развития, развитие других отраслей экономики, принижение роли ТЭК, тоже не очень перспективен. Ресурсно-инновационное развитие, на наш взгляд, является тем вариантом, который может вывести и наш энергетический комплекс из тупика, и вывести нашу экономику к новым горизонтам.

Идёт дискуссия о временных рамках новой энергетической стратегии. Сегодня можно и должно говорить о стратегии до 2050 года. Но эта Стратегия-2050 должна быть разбита на три части. Вначале — до 2020 года — это количественное уточнение тех прогнозов, которые сегодня нуждаются в существенных корректировках. Это долгосрочные оценки до 2035 года на основе сценарных вариантов и рисков их реализации. И, наконец, концептуальное видение энергетики будущего, в том числе и за счёт новых технологических укладов. Стратегия-2050 в нашем представлении это три взаимосвязанные работы, сориентированные на конечный результат.

Ключевые вопросы — видение энергетики будущего. Грозит ли нам закат нефтяного бизнеса? Перейдёт ли мир на электромобили — и, следовательно, снизится ли спрос на моторное топливо в традиционном исполнении? Ясно, что надо идти от рынка сырья к рынку услуг и технологий. Инфраструктура представляет собой сочетание экономики и геополитики. Что из них тормозит, что из них главнее? Все энергетические стратегические решения сегодня определяются не ресурсными, не экономическими, не технологическими решениями. Они определяются в первую очередь политическими решениями, а вслед за этим идёт развитие технологий, структурная перестройка рынка, ценовые подвижки и т. д. Инфраструктура для России — это обуза или долгосрочный геополитический шаг? энергетический рынок экономика отрасль Какова роль ТЭК в процессе перехода к ресурсно-инновационной модели развития? Должна ли новая энергетическая стратегия быть чисто отраслевым документом, документом для специалистов, или это должен быть документ общественного согласия? Это немаловажный момент, потому что он заставляет по-иному подходить ко всем проблемам энергетического развития.

Энергетическая стратегия в ближайшее время будет, наконец, превращена в регулярный процесс государственного стратегического планирования — сказал А. А. Макаров — первое чтение соответствующего законопроекта прошло.

Т.А. Митрова дополнительно обратила внимание на необходимость для России иметь постоянный, регулярно обновляемый прогноз мировых рынков. В стране не востребована и не создана система прогнозирования. Речь должна идти о национальной системе постоянного мониторинга.

В конце 2012;го года была запущена трубопроводная система ВСТО до порта Козьмино, и Россия получила уникальную систему трубопроводов от океана до океана через всю страну, что создало достаточно фундаментальную возможность для наших нефтяных компаний фактически равнозначно выходить и на рынки Европы, и Азиатско-Тихоокеанского региона, возник профицит трубопроводных мощностей, возникли определенные запасы, которые позволяют нефтяным компаниям гораздо более гибким образом выстраивать свои стратегии.

Для вхождения в энергетический рынок АТР российским компаниям в первую очередь нужно понять, что это рынок не для слабых игроков. По оценкам экспертов Россия не может претендовать больше, чем на 2−3% объема продаж нефти и газа, СПГ. Если эта доля прочно закрепится за Россией, то это можно считать большой победой. Чтобы не испытывать пресса поставщиков-монополистов, действующих на рынке АТР, а с другой стороны, избавиться от ценового шантажа, для России наиболее выигрышной стратегией является развитие собственного сектора нефтегазового рынка в АТР на Дальнем Востоке России, путем создания собственной нефтегазоперерабатывающей промышленности. Нужно также иметь собственную промышленность для строительства танкеров для нефти и сжиженного газа, иметь собственные терминалы у себя и в других странах. И рассмотреть возможности открытия свободных экономических зон на Дальнем Востоке.

Объем производства российского СПГ на Дальнем Востоке может составить не менее 25 миллионов тонн в год, и объем поставки российского СПГ на рынок будет определяться только потребностью рынка, а не возможностями ресурсной базы, которая гарантировано обеспечена. Целевыми рынками для этой поставки являются страны АТР — Япония, Республика Корея, Китай, страны Юго-Восточной Азии, а также Индия. Не противопоставляя поставки СПГ и сетевого газа, «Газпромом» проводятся переговоры по поставкам трубопроводного газа с «Китайской национальной нефтегазовой корпорацией» — подписан Меморандум о понимании в области сотрудничества по проекту трубопроводных поставок газа в Китай по восточному маршруту. Объем поставок может составить не менее 38 миллиардов м3 в год со сроком начала поставок в 2018 году. Подписанный документ имеет стратегический, долгосрочный характер, и стороны планируют подписать юридически обязывающие основные условия контракта, и сам контракт, в 2013 году. Таким образом, в результате развития поставок сетевого газа и СПГ на рынки АТР «Газпром» рассчитывает стать крупным поставщиком природного газа в этом регионе.

Развитие газовой отрасли на Дальнем Востоке происходит в условиях неразвитой транспортной и энергетической инфраструктуры, удаленности региона, поэтому для нормального развития нефтегазового бизнеса в регионе требуется совершенствование налоговой системы, — в частности, восстановить нулевую ставку НДПИ на газ и на нефть нефтяных оторочек нефтегазоконденсатных месторождений региона, применить к новым проектам в рамках Восточной газовой программы льготы (в том числе по налогу на прибыль), которые государство планирует предоставить в налоговой области предприятиям, которые будут создаваться в регионе. Такие меры будут иметь важное значение для поддержания высоких темпов формирования и газодобывающих производств, и газотранспортных мощностей, и газоперерабатывающих заводов. Для новых проектов газовой отрасли в регионе важно поддерживать нулевые ставки налога на имущество по вновь вводимым объектам.

Введение

стимулирующих мер необходимо, чтобы российская продукция была конкурентоспособна.

Сейчас производители газа не очень заинтересованы в развитии производства газа на Дальнем Востоке, поскольку внутренний рынок газа в регионе достаточно сильно регулируется. Поэтому, требуется более активное применение рыночного ценообразования на газ, для того, чтобы заинтересовать производителя к развитию поставок газа внутренним потребителям.