Иностранцы о культуре и жизни Санкт-Петербурга

Л.Ю. Эренмальм и Ф.Х. Вебер

Приехав из родного Выборга в главный город Финляндии Або (финское название — Турку), по всей вероятности, в 1702 г. и поступив весной 1703 г. в Абоскую академию (университет), скорее всего, на юридический факультет, он учился там до 1707 г. По окончании курса Л. Ю. Эренмальм определился на гражданскую службу, а 8 января 1708 г. стал аудитором при артиллерии финляндской армии, которой командовал тогда генерал Г. Любеккер (Либеккер). В том же году Л. Ю. Эренмальм участвовал в крайне неудачном походе на Петербург, затем служил в выборгском гарнизоне и в июне 1710 г., со сдачей шведами крепости, оказался в русском плену. Будучи отправлен осенью в Петербург, он пробыл там до начала 1711 г., после чего его увезли в Москву. В июне 1712 г. швед, выкупившись, по его словам, из плена, вновь прибыл на берега Невы. С этого момента его следы теряются на довольно продолжительное время; он объявляется в Стокгольме только в 1714 г. (вероятно, где-то в России или на территории, ею контролируемой, ожидал возможности выехать в Швецию). По приезде в шведскую столицу Л. Ю. Эренмальм передал в королевскую Кансли-коллегию объемистую рукопись, посвященную России и составленную в 1712—1714 гг.

Судьба этого автографа неизвестна, но существует еще один авторский экземпляр, который Л. Ю. Эренмальм переслал спустя десятилетия своему другу. Этот экземпляр хранится теперь в Государственном архиве Швеции (Стокгольм); полный список, выполненный рукой Й. Седеръельма, есть в Библиотеке Упсальского университета (Швеция). Как сообщают сотрудники Государственного архива Швеции, сверившие стокгольмский и упсальский тексты, расхождения между ними — лишь орфографического характера. Большая (около 300 убористых страниц) рукопись, писанная готическими буквами на шведском языке, озаглавлена была самим автором так: «Заметки о нынешней силе и мощи Русского государства — численности населения, плодородии земли, устроенных мануфактурах, торговле, государственных доходах, имеющейся теперь сухопутной и морской милиции и некоторых иных основаниях, указанных в седьмой книге, — составлены в плену в 1710—1713 годах Л. Ю. Мальмом».

Автор принялся за труд о России из сугубо патриотических побуждений: его намерением было занять годы плена с их неизбежным вынужденным бездельем сбором информации об экономике и военных силах России, чтобы впоследствии предоставить шведскому правительству комплекс столь необходимой информации о стране, с которой Швеция находилась в состоянии затяжной войны. Сочинение состоит из Предисловия и семи глав, названных автором книгами, посвященных разным сторонам российской действительности. Оно является единственным подробным описанием страны на начало 1710-х годов, вышедшим из-под пера современника-западно-европейца. Насыщенная важнейшей и, как показывает сплошная проверка достоверности, почти всегда точной информацией, эта рукопись должна стоять в ряду самых ценных иностранных сочинений о Русском государстве эпохи Петра I. Здесь не место для развернутой характеристики всего обсуждаемого сочинения; мы посвятили ему несколько работ. Кроме того, оно изучено нами в подготовленной к печати специальной монографии. За последней, седьмой, книгой помещено в качестве приложения «Описание города Петербурга, вкупе с несколькими замечаниями», публикуемое здесь. Л. Ю. Эренмальм, готовя рукопись для шведского правительства, уже был знаком с «Точным известием…» и отозвался о нем следующими словами: «Напечатанное в 1713 году описание города Петербурга может быть названо довольно точным, но приведенные там суждения о министрах представляют весьма незначительную ценность». 12 Это подтверждение надежности важно само по себе как единственное свидетельство заинтересованного современника, тоже побывавшего на берегах Невы в те самые годы. Мнение о невысоких достоинствах характеристик, данных немцем российским деятелям, здесь звучит глухо, но Л. Ю. Эренмальм в основном тексте трактата сам предложил гораздо более развернутые характеристики, которые с большим основанием могут быть названы уникальными, не имеющими себе равных среди прочих подобных современных эпохе изображений (таковы созданные шведом характеристики Петра I, А. Д. Меншикова, Б. П. Шереметева, Ф. М. Апраксина, М. М. Голицына, К. И. Крюйса, Я. В. Брюса и др.). Без сомнения, весьма сдержанная оценка характеристик, помещенных в издании 1713 г., имеет свой резон: ведь мы уже знаем, что анонимный немецкий автор составлял свой труд по заданию русских властей. Первоначальным намерением шведа было рассказать на страницах трактата о нескольких главнейших городах России, однако позднее он отказался от такой мысли, и Петербург стал единственным городом, получившим под пером Л. Ю. Эренмальма систематическое изображение: «Я решил полностью во всех частях описать только Петербург, поскольку местоположение этого города многим неизвестно, а рассказы о нем столь различны, и поэтому он заслуживает быть отмеченным, ибо здесь со временем будет, вероятно, стапель и склад для крупнейшей в России торговли; само описание находится в конце этого трактата». 13 И еще: «Это место заслуживает… наибольшего размышления из-за происшедших там больших изменений, а также тех последствий, которые может повлечь за собой переход его к России». 14 Особо отметим замечательное совпадение: шведский военнопленный первый раз находился в Петербурге одновременно с автором «Точного известия…» — тоже с осени 1710 по начало 1711 г. Похоже, что, будучи знаком с «Точным известием…», Л. Ю. Эренмальм намеренно избежал многих повторов, но привнес дополнительно ряд деталей и наблюдений, опущенных или упущенных предшественником. Относительно первого немецкого описания С. П. Луппов справедливо заключил: особенное его значение состоит в том, что оно знакомит с городом в момент завершения первого этапа его строительства (по определению И. Э. Грабаря — «деревянного»); 15 второй этап начался именно в 1710—1711 гг., когда после Полтавского триумфа, позволившего уверенно рассчитывать на благоприятный исход Северной войны и сохранение отвоеванной Ингерманландии (Ижорской земли), приступили к проведению мероприятий по регламентации застройки города. 16 Эта оценка может быть отчасти распространена и на составленное Л. Ю. Эренмальмом описание. Вполне естественно, что впечатления шведа от юного города на Неве оказались шире рамок собственно описания, приложенного к трактату. На его страницах мы встречаем многочисленные сведения о Петербурге, о находившихся там деятелях, об общественной, культурной жизни и многом другом. Точно так же дело обстоит с «Преображенной Россией» Ф.-Х. Вебера, где сведения о Петербурге далеко не исчерпываются приведенными в заимствованном (в основных частях) у Геркенса описании. Однако при всей бесспорной ценности таких сведений, там и сям рассыпанных по немецкому и шведскому сочинениям, ознакомление с ними не предусмотрено задачей настоящей книги.

Точно так же дело обстоит с «Преображенной Россией» Ф.-Х. Вебера, где сведения о Петербурге далеко не исчерпываются приведенными в заимствованном (в основных частях) у Геркенса описании. Однако при всей бесспорной ценности таких сведений, там и сям рассыпанных по немецкому и шведскому сочинениям, ознакомление с ними не предусмотрено задачей настоящей книги. В Швеции Л. Ю. Эренмальм едва ли не сразу поступил на гражданскую службу — стал личным секретарем президента Кансли-коллегии Арвида Горна (Хорна, Хурна). Биографы Л. Ю. Эренмальма не без основания полагают, что предоставлению этой должности совсем еще молодому человеку немало способствовала посвященная России рукопись — ведь шведские правящие круги остро нуждались в достоверной систематической информации о Русском государстве, а добыть ее было весьма затруднительно.

В конце 1719 г. наш автор был возведен в дворянское достоинство, с которым и получил фамилию Эренмальм (можно думать, что эта высокая честь была оказана тоже не без связи с огромным и небезопасным трудом, вложенным в трактат о России). Род Л. Ю. Эренмальма стал № 1759 в «доме дворянского сословия» Шведского королевства. Затем Л. Ю. Эренмальм длительное время энергично занимался общественной и государственной деятельностью, постепенно поднимаясь по служебной лестнице, пока наконец 22 января 1747 г. не был назначен на очень высокий пост ландсхёвдинга (губернатора) лена (губернии) Або—Бьернеборг. Правда, спустя считанные месяцы он по политическим мотивам подал в отставку, затем прожил на покое еще почти три десятка лет и скончался в Або 21 сентября 1774 г. Это был разносторонне образованный человек, обладавший незаурядными способностями, к тому же истинный патриот, не жалевший сил для блага родной страны. По мнению М. Г. Шюбергсона, Л. Ю. Эренмальма «следует расценивать как одного из наиболее достойных памяти людей [в Финляндии] прошлого столетия».

Фридрих Христиан Вебер (Weber;? — 1739) — ганноверский резидент при русском дворе в царствование Петра Великого. После того как ганноверский курфюрст Георг стал английским королём, представлял в Петербурге интересы английского двора.

1714 год — Вебер прибыл в Петербург и пробыл там до 1717 года, когда отправился в Ганновер для получения инструкций. Вернувшись в Петербург в том же году, он пробыл в России ещё два года и выехал окончательно за границу в октябре 1719 года. Сообщаемое во всех сочинениях, в которых говорится о Вебере, известие, что он после кончины Петра провёл ещё несколько лет в России, не подтверждается никакими данными. Значение посольства Вебера в дипломатическом отношении весьма невелико, но мы обязаны ему одним из замечательнейших источников для характеристики петровских реформ; записки его о России, вышедшие под заглавием «Das Verдnderte Russland», в 3-х томах, в 1721, 1739 и 1740 годах, обратили на себя уже внимание современников. Первая часть вышла четырьмя изданиями (1721 и 1729 г., в Ганновере, 1738 и 1744 г. во Франкфурте и Лейпциге) и была переведена несколько раз на французский и английский языки. Сочинение это есть сборник самых разнообразных сведений о России того времени.

Обходя молчанием политические и военные события, автор в первом томе, излагая события до 1720 года, обсуждает значение петровской реформы, которой придаёт громадное значение; второй том обнимает историю последних лет петровского царствования; третий — 1725—1730 годы. Сочинение это, благодаря знакомству автора со всеми выдающимися русскими людьми того времени, даёт нам интересную картину внутреннего преобразования России. Особенно важное значение имеет, однако, лишь первый том, так как второй и третий писаны автором не на основании личных наблюдений. В 1880 году профессор Э. А. Герман издал донесения Вебера (хотя далеко не все), хранящиеся в ганноверском архиве: «Zeitgenцssische Berichte zur Geschichte Russlands. Peter der Grosse und der Zarewitsch Alexei, vornehmlich nach und aus der gesandschaftlichen Correspondenz Friedrich Christian Webers» (Лейпциг). Заглавие не вполне точно, так как, кроме дела царевича Алексея, в донесениях этих затрагивается и многое другое. Они служат как бы дополнением к запискам Вебера, заключая в себе данные для политической истории России. Кроме массы драгоценных данных для истории отношений между Петром и Алексеем мы находим много сведений об отношениях России к Англии, о быте и учреждениях русских, о взглядах общества и народа на петровскую реформу и т. д. В общем, мнение Вебера о Петре и России более оптимистично в его большом труде, чем в донесениях. Первый том сочинения Вебера, за исключением интересного предисловия и приложений, переведён на русский язык Барсовым, в «Русском Архиве» 1872 г.