Лжедмитрий I и народное движение

Народ не забыл странных обстоятельств гибели царевича. Возникают слухи, что Дмитрий чудом остался жив и должен вернуться на трон, преступно занятый Борисом.

Эти слухи извели царя. Он стал подозрительным, начал поощрять доносчиков. Слугу одного боярина, донесшего на хозяина, Годунов наделил имением. Число доносчиков росло с каждым днем: жены доносили на мужей, дети на отцов, брат на брата. Многие боярские семьи угодили в ссылку.

В это время в Брагине, владении могущественного польского князя Адама Вишневецкого, тяжко занемог один из слуг. Под строгим секретом он сообщил исповедующему его священнику, что является не кем иным, как наследником московского престола, сыном Грозного. Услышанное настолько поразило священника, что он немедленно сообщил об этом князю. Больной выздоровел, и Адам, владения которого находились у границы с Россией, принял в нем горячее участие.

К Вишневецкому стекались эмигранты-москвичи — дворяне и холопы, желающие отомстить Годунову. Они подтверждали истинность «царевича»: ведь только с ним они могли рассчитывать на почетное возвращение домой.

Адам ввел Лжедмитрия в круг высшей польской знати, которая была не прочь ослабить Россию политической интригой. Здесь самозванец знакомится с Мариной Мнишек и влюбляется в нее. По договору с отцом Марины Лжедмитрий обязуется, достигнув престола, дать своему будущему тестю миллион злотых для покрытия имеющихся у того долгов и богатые земельные пожалования на Смоленщине.

В марте 1604 состоялась первая аудиенция самозванца в Кракове у польского короля. Лжедмитрий обещал отдать Смоленск и часть Северской земли, заключить вечный союз между государствами, разрешить свободу католической пропаганды в России и помочь Сигизмунду вернуть шведскую корону, отнятую Карлом IX.

Открытому участию Сигизмунда III в интриге мешало отрицательное отношение других влиятельных государственных деятелей, требовавших строгого соблюдения 20-летнего мирного договора. Поэтому король решил помогать тайно. Намерения идти на завоевание престола во главе чисто казачьего войска казалась ему химерой. Он хотел, чтобы «царевича» посадили на престол если не королевские войска, то хотя бы польские добровольцы.

Борис Годунов предпринимал дипломатические шаги к разоблачению самозванца: отправил в Краков Смирного-Отрепьева, дядю Григория, для очной ставки с самозванцем, однако тот неизменно уклонялся от встречи со Смирным. Тем не менее, сомнения в подлинности претендента были посеяны, и только быстрый успех мог упрочить его шаткое положение.

В августе 1604 года Лжедмитрий с отрядами выступает в большой поход, а в октябре уже переходит Днепр, служивший границей между Россией и Польшей. Уже к ноябрю на стороне самозванца были Моравск, Чернигов, Путивль, Рыльск, Курск, Севск, Комарицкая волость и Кромы. Сопротивление было встречено только в Новгород-Северском, однако и там самозванец одержал победу. Но после этого польские войска, которых интересовала не столько слава, сколько деньги, ушли.

Лжедмитрий отошел в богатую и гостеприимную Комарицкую волость, но 21 января 1605 года потерпел серьезное поражение в атаке на армию Мстиславского. Значительная часть войска самозванца была уничтожена, остальные бежали, а сам он едва не попал в плен.

Лжедмитрий I, пав духом, бежал в Путивль, где узнал о признании Осколом, Валуйками, Воронежем, Белгородом, Ельцом, Ливнами…

Лжедмитрий получил поддержку в антифеодальном движении, охватившем южные районы и избравшем своим знаменем имя «царевича Дмитрия».

13 апреля 1605 царь Борис почувствовал себя плохо: изо рта, ушей и носа у него хлынула кровь. Внезапную кончину Годунова молва приписывала действию яда, но, вполне вероятно, смерть была следствием болезни. Недолговечным преемником Бориса на царском престоле стал его сын Федор. Уже в июне было публично объявлено, что царица-вдова и ее сын отравились.

В Москву самозванец вступил под перезвон всех колоколов. Торжество сразу же было омрачено заговором Шуйских, о котором Лжедмитрий узнал. Шуйских сослали, но позже Марфа, мать Дмитрия, и бояре уговорили Лжедмитрия вернуть Шуйских в столицу.

Соловьев так описывал начало правления Лжедмитрия: «Не проходило дня, в который бы царь не присутствовал в Думе. Иногда, слушая долговременные бесплодные споры думных людей о делах, он смеялся и говорил: „Столько часов вы рассуждаете и все без толку! Так я вам скажу: дело вот в чем!“ — и в минуту, ко всеобщему удивлению, решал такие дела, над которыми бояре долго думали.».

Представляют интерес две несколько противоречивые части указа от 1 февраля 1606 года: согласно первой, крестьяне, бежавшие или выдавшие на себя служилые кабалы во время голода 1601−1603 возврату прежним владельцам не подлежат — это отражало интересы южного дворянства. Вторая же удлиняла урочные годы, что отвечало желаниям дворянства центральных уездов.

По указу от 7 января 1606 года запрещалось писать кабалы на имя отца с сыном или братьев в обход указа 1597 года о личном и пожизненном характере кабальной зависимости. Этому указу была придана обратная сила: предписывалось освобождать холопов, на которых уже были составлены кабалы с указанием нескольких имен холоповладельцев.

Самозванец, руководствовавшийся в своих религиозных симпатиях исключительно соображениями политического интереса и личной выгоды, подчас допускал высказывания, повергавшие православных ревнителей благочестия в ужас, и наносил удары материальным интересам церкви.

Сев на престол, Лжедмитрий I предпринял практические шаги к организации противотурецкого похода, однако, рассерженный отказом Сигизмунда III признать его императором, начал подумывать о том, чтобы обрушить собранные войска на Польшу. Лжедмитрий уже не мог и помышлять о выполнении своих территориальных обещаний.

Охлаждением отношений между недавними союзниками воспользовался вернувшийся из ссылки Василий Шуйский.

Положение самозванца становилось все более шатким: бездумные траты денег вызывали недовольство, налоги становились слишком тяжелыми.

Попав в такое положение, самозванец прибег к рискованным мерам: включил в подготовлявшийся Судебник статью о крестьянском выходе и вызвал в Москву казаков. При всей противоречивости интересов, Лжедмитрий и казаки сходились в одном пункте: желании обуздать боярство.

Переписка обеспокоила бояр, с осуществлением заговора надо было спешить.

Приезд Марины Мнишек и последовавшая за ним свадьба только ускорили трагическую развязку. Женитьба на католичке, нарушение обрядов, вызывающее поведение поляков — все это заставляло ненависть закипать в сердцах москвичей.

На рассвете 17 мая в Москве ударили в набат. Полыхало восстание против поляков, а отряд заговорщиков — бояр и дворян — ворвался в Кремль с целью воспользоваться суматохой и убить самозванца.

Стрельцы и немцы-алебардщики сразу разбежались, выскочивший навстречу заговорщикам с саблей Басманов был убит. Застигнутый врасплох самозванец, пробегая мимо комнаты Марины, успел только крикнуть: «Сердце мое, измена!». Когда Лжедмитрий поспешно спускался из бани за покоями Марины по высокому столбу во двор, он сорвался, подвернул ногу и потерял сознание. Упавшего подобрали стрельцы, которые не вняли мольбам самозванца поставить его лицом к лицу с «миром» на Красной площади, а выдали боярам. Один из заговорщиков выстрелил Лжедмитрию в живот, другие начали колоть и рубить еще корчившееся в предсмертных судорогах тело. Затем с мертвого самозванца сорвали одежду и выволокли за ноги из Кремля, положив на Лобное место для всеобщего обозрения.

Василий Шуйский устраивался на престоле, а симпатии населения окраин относились к Лжедмитрию, не только обещавшему блага, но и начавшему кое-что в этом направлении делать. Новому царю предстояло ответить перед восставшим народом за многолетнюю закрепостительную политику, политические ошибки и злоупотребления властью, имевшие место при Грозном и Борисе Годунове…