Республика против фашизма

монархия испанский республиканцы фашизм Республиканцы, как мы помним, всегда страдали от внутренних разногласий. Теперь же, в военных условиях, они не нашли ничего лучше, как бороться с ними «террористически», путем чисток, подобных сталинским. Последнее неудивительно: с первых дней противостояния на ключевые позиции среди республиканцев выдвинулись самые энергичные и беспощадные, то есть ортодоксальные коммунисты, вдохновляемые и наставляемые товарищами из Москвы. В своем собственном лагере они произвели едва ли не большие опустошения, чем во вражеском: первыми жертвами пали анархисты. За ними последовали неблагонадежные члены Рабочей партии марксистского единства (их лидер, Андреу Нин, некогда работал в аппарате Троцкого и, конечно, не мог выжить в окружении советских комиссаров. Его убили в «интернациональном концлагере» в Алькала-де-Энарес 20 июня 1937 года, когда к городу приблизилась линия фронта). Не избежали, конечно, «кары» умеренные социалисты: некоторые из них попадали под дула расстрельных команд прямо из министерских кресел. В каждом «республиканском» городе создавались комитеты и дружины, где заправляли партийные или в крайнем случае профсоюзные активисты. Целью таких «летучих отрядов» открыто провозглашались преследование и экспроприация собственности людей, так или иначе связанных с путчистами, и священников. Причем решать, кто путчист, а кто нет, естественно, предоставлялось им самим по законам военного времени. В результате потоки «случайной» крови пролились прямо на «мельницу» националистов. Вступая в опустошенные «комитетами» местности, те демонстративно отменяли экспроприацию и посмертно награждали замученных «героев». Народ безмолвствовал, но мотал на ус…

Испанская война стала для грандов европейской политики разминкой перед будущей, второй по счету, мировой войной. Так, британское правительство заявило о своем нейтралитете, но английские дипломаты в Испании почти открыто поддерживали националистов. Были даже заморожены все активы республиканского правительства в Соединенном Королевстве. Казалось бы, все в порядке, нейтралитет соблюден — ведь то же касалось и франкистских активов. Однако последние не хранились в английских банках. Подобным же образом объявленный запрет на экспорт оружия в Испанию фактически коснулся только республиканцев — ведь франкистов щедро снабжали не подконтрольные Лондону Гитлер и Муссолини.

Фашистская Италия и нацистская Германия, впрочем, не только нарушили эмбарго, но и открыто послали войска (соответственно, «Корпус добровольческих сил» и легион «Кондор») на помощь Франко. Первый эскадрон самолетов с Апеннин прибыл в Испанию еще 27 июля 1936 года. А в самый разгар войны итальянцы отправили в Испанию 60 000 человек. Действовало и несколько формирований добровольцев из других стран, выступивших за националистов, — например, ирландская бригада генерала Эоина О’Даффи. Таким образом, из-за франко-британского эмбарго, республиканское правительство могло рассчитывать на помощь только одного союзника — далекого Советского Союза, который, по некоторым оценкам, поставил Испании тысячу самолетов, 900 танков, 1500 артиллерийских орудий, 300 бронемашин, 30 000 тонн боеприпасов. Республиканцы, впрочем, заплатили за все это 500 млн. долларов золотом. Помимо оружия наша страна послала в Испанию более 2 000 человек — по большей части танкистов, пилотов и военных консультантов.

Германия и СССР в первую очередь использовали Пиренейский полуостров как полигон для обкатки быстрых танков и испытаний новой авиатехники, которая интенсивно конструировалась как раз в то время. «Мессершмитт-109» и транспортные бомбардировщики «Юнкерс-52» были впервые опробованы тогда. Наши «гоняли» недавно созданные истребители Поликарпова — «И-15» и «И-16». Испанская война явилась также одним из первых примеров тотальной войны: бомбардировка баскской Герники легионом «Кондор» предвосхитила подобные акции времен Второй мировой — воздушные налеты нацистов на Британию и «ковровые» бомбардировки Германии, осуществленные союзниками.

К началу августа 1936;го энергичный Франко сумел доставить по воздуху на полуостров всю свою африканскую армию. То была беспримерная в военной истории операция (впрочем, возможной она стала, конечно, благодаря немцам и итальянцам). Будущий вождь народа планировал немедленно атаковать Мадрид с юга, застав его врасплох, но… «блицкриг по-испански» не удался. Причем, как говорит позднейшая «националистическая легенда», очень популярная в кастильских школьных программах 50—60-х, — из-за маленькой, но героической заминки. Прежде чем направиться в столицу, благородный генерал, верный офицерскому братству, счел себя обязанным освободить цитадель («алькасар») города Толедо, где республиканцы обложили горстку восставших во главе с полковником Москардо, старым товарищем Франко. Отважный полковник со считанными единицами уцелевших бойцов дождался-таки «своих» и встретил главнокомандующего у ворот крепости хладнокровными словами: «В Алькасаре все без изменений, мой генерал».

Между тем один Бог знает, чего стоила Москардо эта простая фраза: за отказ сложить оружие он заплатил жизнью сына, которого республиканцы держали заложником и в конце концов расстреляли. В крепости-дворце под началом и защитой этого несгибаемого командира находились 1 300 мужчин, 550 женщин и 50 детей, не говоря о заложниках — гражданском губернаторе Толедо с семьей и доброй сотне левых активистов. Алькасар держался 70 дней, продовольствия не хватало, были съедены даже лошади — все, за исключением племенного жеребца. Вместо соли использовали штукатурку со стен, а сам Москардо исполнял обязанности отсутствующего священника: вел погребальные обряды. При этом в его осажденном королевстве бывали парады и даже танцевали фламенко. Современная Испания отдает должное такому героизму: в крепости существует военный музей, несколько залов которого посвящены событиям 1936 года.

Боевые действия шли «своим чередом» — с переменным успехом. Франкисты вплотную подошли к столице, но взять ее не смогли. С другой стороны, попытка республиканского флота высадить десант на Балеарских островах была на корню пресечена авиацией Муссолини. Майданик К. Л., Испанский пролетариат в национально-революционной войне 1936—1937 гг., М., 1960.

Впрочем, на помощь — кораблями из Одессы — уже спешила массированная советская подмога, которая внесла необыкновенное оживление в стан левых, можно сказать, преобразила его по боевому большевистскому образцу. По личному требованию Сталина был создан Центральный Республиканский генштаб под руководством все того же «Ленина» — Ларго Кабальеро, в армии появился институт комиссаров, о которых говорилось выше. Официальное правительство, безопасности ради, переехало в Валенсию, а защита Мадрида легла на плечи специальной Хунты национальной обороны, где председательствовал Хосе Миаха — старый генерал. Показывая свою решимость спасти город любой ценой, он даже вступил в Компартию. Он же санкционировал широкое распространение пережившего эту войну лозунга «No pasaran!» («Они не пройдут»), который до сих пор служит символом всякого Сопротивления.

Тысячи политических заключенных из числа заподозренных в «национализме» в те дни демонстративно выводили из тюрем, конвоировали по центральным улицам до пригородов и там расстреливали под звуки франкистской канонады. Тысячи молодых романтиков-интербригадовцев текли им навстречу, к баррикадам, к фронтовым рубежам. Добровольцы со всего мира, в большинстве своем не имевшие ни малейшей боевой подготовки, наводнили столицу. На какое-то время они даже создали республиканской стороне численное преимущество на поле брани, но количество, как известно, не всегда переходит в качество.

Тем временем противник предпринял еще несколько безуспешных попыток полностью блокировать Мадрид, но мятежникам уже стало ясно: воина продлится дольше, чем планировалось. Радиосообщения той кровавой зимы вошли в историю чеканными строками. Скажем, тот же генерал Мола, соперник Франко в лидирующей верхушке националистов, подарил миру выражение «пятая колонна», заявив, что помимо четырех армейских, находящихся у него под ружьем, он располагает еще одной — в самой столице, и она-то в решающий момент ударит с тыла. Шпионаж, саботаж и диверсии в Мадриде действительно достигли серьезного размаха, несмотря на репрессии.

Очевидец героической обороны Мадрида, немецкий историк и публицист Франц Боркенау писал в те дни: «Безусловно, здесь меньше хорошо одетых людей, чем в обычное время, но их все-таки очень много, особенно женщин, которые демонстрируют свои выходные платья на улицах и в кафе без страха и колебания, совершенно не так, как в пролетарской Барселоне… Кафе полны журналистов, государственных служащих, интеллигенции всех видов… Потрясает уровень милитаризации: рабочие с винтовками одеты в новенькую синюю форму. Церкви закрыты, но не сожжены. Большинство реквизированных машин используются правительственными институтами, а не политическими партиями или профсоюзами. Экспроприации почти не было. Большинство магазинов функционирует без какого-либо надзора».

После взятия франкистами Малаги в феврале 1937 года яростные попытки захватить Мадрид решено было оставить. Вместо этого националисты устремились на север: громить основные промышленные узлы Республики. Здесь им сопутствовала быстрая удача. «Железный пояс» Бильбао (бетонные оборонительные сооружения) пал в июне, Сантандер — в августе, а вся Астурия — в сентябре. Неудивительно, что на сей раз «антикоммунисты» взялись за дело всерьез и без сантиментов. Наступление началось событием, совершенно деморализовавшим врага: вслед за Дуранго немецкий авиационный легион «Кондор» стер с лица земли легендарную Гернику (последний город известен всему миру в отличие от первого только благодаря Пабло Пикассо и его великой картине). В конце октября правительству Республики вновь пришлось собираться в дорогу: из Валенсии в Барселону. Стратегическую инициативу оно утратило навсегда.

И международное, как теперь говорят, сообщество почувствовало это, отреагировав со свойственным ему трезвым цинизмом. Республика, с чьими лидерами еще вчера встречались государственные деятели великих держав, была в одночасье забыта, словно и не было ее. В феврале 1939 года правительство Франсиско Франко официально признали Франция и Великобритания. Все остальные страны, за исключением Мексики и СССР, последовали их примеру в течение нескольких месяцев. Коммунисты спешно покидали страну. Оставалось только подписать капитуляцию, условия которой были предусмотрительно опубликованы в Бургосе — временной столице националистов. Приказ о заключительном триумфальном наступлении главнокомандующий отдал 27 марта. Сопротивления почти не последовало: 28 марта атакующие заняли Гвадалахару и вошли в Мадрид, 29-го перед ними открылись ворота Куэнка, Сьюдад-Реаля, Альбасете, Хаэна и Альмерии, на следующий день — Валенсии, 31-го — Мурсии и Картахены. Первого апреля 1939 года была опубликована последняя военная сводка. Пушки смолкли и начались долголетние споры и дискуссии, в которых, увы, не смогли принять участия от 250 до 300 тысяч погибших на этой войне.

1 апреля 1939 года скромный и малозаметный (до поры до времени) служака, ветеран нескольких марокканских кампаний, «дитя» национального унижения, пережитого Испанией после поражения в 1898 году от США и утраты последних колоний на Кубе и Филиппинах, Франсиско Франко Баамонде стал неограниченным правителем. Исчез из политической истории боевой генерал пехоты, любимый своими солдатами, и его «сменил» пожизненный глава государства и правительства, предводитель Фаланги, — «Вождь Испании Божиею милостью». Майданик К. Л., Испанский пролетариат в национально-революционной войне 1936—1937 гг., М., 1960.

Обладал ли простоватый на первый взгляд «дон Пако» (так, сокращенно от Франсиско, его прозвали подданные) достаточным интеллектуальным потенциалом, чтобы вести «корабль Испании» между рифами истории? И да, и нет. Очевидно одно: каудильо везло. Именно везение помогло ему консолидировать власть. Товарищи Франко, которые могли составить ему конкуренцию, — Санхурхо и Мола погибли в подозрительно похожих авиакатастрофах в начале Гражданской войны. Ну, а в дальнейшем вождь не упустил удачу. Он умело манипулировал настроениями приближенных. Проявил себя как виртуоз политики «частичного действия»: никогда не шел до конца, предоставляя право последнего хода партнеру-оппоненту. Как истинный галисиец, всегда «отвечал вопросом на вопрос», что, кстати, помогло ему при личной встрече с Гитлером в Андае, на франко-испанской границе 23 октября 1940 года. Легенда гласит: Франко запутал фюрера до такой степени, что последний вышел из себя и закричал: «Не вступайте в войну! Ни нам, ни вам этого не нужно!» И испанцы так и не «обнажили шпаг» в большой мировой «драке» — единственная Голубая дивизия добровольцев (Division Azul), отправленная на войну против СССР не в счет.