Теоретико-методологические подходы к изучению политических репрессий в СССР 1930-х годов

История ГУЛАГа: основные тенденции отечественной историографии

Тема «Политические репрессии в СССР» хронологически почти совпадает с периодом существования советского государства (1917 — 1991 гг.): 1918 — 1985 гг. В самом конце 1917 г., через полтора месяца после Октябрьской революции была создана Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК при СНК РСФСР), в сентябре 1989 г. была отменена уголовная ответственность за «антисоветскую агитацию и пропаганду». Первые концлагеря для врагов Советской власти были созданы в 1918 г.; в январе 1987 г. состоялось массовое помилование политических заключенных.

Литература

по истории ГУЛАГа насчитывает тысячи наименований.

Отечественную историографию на лагерную тему можно разделить на два основных периода: советский и современный (постсоветский), в рамках которых выделяются различные этапы и подходы в исследовании проблемы.

Советский период, в свою очередь, исследователи «лагерной темы» традиционно делят на три этапа.

Первый из них — это литература и публицистика 1920;х годов. «На этом этапе, — пишет Е. А. Тимохова, — тема лишения свободы и принудительного труда не входила в число запретных и довольно активно, хотя и под определенным (партийно-классовым) углом зрения, обсуждалась в открытой печати. Публиковались работы по исправительно-трудовому праву, издавались материалы съездов работников пенитенциарных учреждений, анализировались перспективы развития пенитенциарного дела в СССР, ставились вопросы ликвидации преступности и исправления преступников». Например, в 1928 г. вышла книга А. А. Гершензона, посвященная борьбе с преступностью в РСФСР. В разделе, отведенном описанию мест заключения, автор отмечал факт перенаселенности лагерей.

Второй этап рассматриваемой советской историографии — это 1930;е — середина 1950;х годов. С начала 1930 г., с момента возникновения ГУЛАГа, обсуждение лагерей и репрессивной политики в СССР прекращается. Цензура, в лице Главлита, вводит в действие «Краткую инструкцию с перечнем по охране государственных тайн в печати». Согласно этому документу, обязательному к исполнению для СМИ, не разрешается сообщать в печати о забастовках на советских предприятиях, массовых антисоветских выступлениях (а ведь начало 1930;х гг. — это период коллективизации с широким спектром протестов против насильственного насаждения колхозов), о концентрационных лагерях, о беспорядках и волнениях в них, о состоянии мест заключения. Также запрещены сообщения об административных высылках «социально-опасного элемента» (СОЭ), под который подпадают «кулаки», подкулачники и другие.

Сведения о деятельности концлагерей ОГПУ и о жизни заключенных в них давались только с разрешения ОГПУ. Строгий режим государственной секретности, в котором работали советские органы внутренних дел и госбезопасности, предопределил тот факт, что о деятельности этих структур не имели полной и достоверной информации не только посторонние лица, но и сами сотрудники «органов».

«Этот факт следует иметь в виду при анализе зарубежной литературы, в которой в качестве первоисточника используется информация бывших чекистов-перебежчиков (особенно это касается сообщаемых ими сведений о численности заключенных)» — пишет Г. М. Иванова.

Все публикации этих лет, посвящённые лагерной тематике, — особенно про перековку осужденных на строительстве Беломорско-Балтийского канала (1931;1933 гг.) — содержали апологетику советской системы исполнения наказания, и содержали информацию о том, как труд на строительстве канала превращает вчерашних уголовников в «настоящих» советских людей, строителей социализма. Но при этом некоторые сведения о тогдашней лагерной системе исследователи отыскивают и в них. Например, в публикации генерального прокурора СССР А. Я. Вышинского, а также в книге Б. С. Утевского представлены данные об использовании принудительного труда заключенных в СССР и о масштабах гулаговского хозяйства. Но это были последние данные подобного рода, опубликованные в СССР.

Публикации этого времени о политических репрессиях 1930;1940;х годов по своему содержанию не выходят за рамки официальных установок: вся ответственность за те или иные действия и решения карательного характера возлагалась на И. В. Сталина, политика которого не подлежала общественной критике, в том числе и научной.

Третий этап советской историографии лагерной темы начинается в середине 1950;х гг., после известного «закрытого» доклада Н. С. Хрущева на ХХ съезде КПСС в феврале 1956 г.

В начале 1960;х гг. «лагерная тема» раскрывается в мемуарной и художественной литературе. Достаточно вспомнить публикацию рассказа А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» в ноябре 1962 г. и ряд публикаций воспоминаний бывших политических заключенных в последующие два года. В период с 1965;1985 гг. упоминание массовых репрессий и лагерей встречается изредка в научной исторической литературе, в публицистике. Но в основе этих публикаций лежала все та же дозволенная и одобренная модель.

С началом «времени гласности» и с отменой цензуры в 1987 г. начинается третий этап советской историографии по лагерной тематике. Огромное число публикаций историко-публицистического характера, мемуарной литературы привело к тому, что тема массовых репрессий, ГУЛАГА, жизни заключенных в лагерях стала одним из основных трендов общественной мысли второй половины 1980;х гг. По содержанию это часто была антисталинская, антикоммунистическая литература эмоционального характера, резко разоблачительная, в ущерб объективному и взвешенному подходу, который все-таки присутствовал в ряде исследований рубежа 1980; 1990;х годов.

Интерес к данной проблематике в современной историографии вызван введением в научный оборот множества архивных данных, которые раньше были недоступны для широкого круга исследователей.

В начале 1990;х гг. значительный вклад в освоение темы внесла справочная литература. Одним из таких первых справочников является «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР». В данной публикации представлен блок статей о лагерной системе ГУЛАГа, как о местах заключения, так и о управлении центрального аппарата ОГПУ-НКВД-МВ.

Современные исследования позволяют нам всесторонне рассмотреть пенитенциарную систему в СССР 1930;х годов. В монографии В. И. Коротаева «На пороге демографической катастрофы: принудительная колонизация и демографический кризис в северном крае в 30-е годы XX века» возможно увидеть социально-демографический аспект рассмотрения лагерной системы. В данной работе автор выдвигает гипотезу о том, что одной из причин обострившейся ситуации на Севере, стала принудительная колонизация, которая осуществлялась без создания и соблюдения жилищно-санитарных и социально-бытовых норм и условий для проживания такого большого количества заключённых.

Особое внимание уделяется такому явлению, как феномен ГУЛАГа — его сущности, происхождению, экономической выгоде и оценке деятельности. Чаще всего феномен ГУЛАГа ассоциируют с советским тоталитарным государством, периодом репрессий, сталинизмом и политическим террором. Но в связи с политической ситуацией в стране в 1930;е годы такое явление как ГУЛАГ предстаёт как неизбежное, но осуждаемое.

Тема в последние годы изучается и на местном материале. Среди последних необходимо выделить работы Н. В. Упадышева, посвящённые становлению и распаду данной системы на Севере России (Архангельской, Вологодской областях, Коми АССР) в 1930;1960;е годы. В работе анализируется тот вклад, который спецпереселенцы и заключённые внесли в социально-экономическое развитие региона и роль, которую сыграла система ГУЛАГа в экономическом и социокультурном развитии советского государства. Особенно историк отметил триединую функцию: репрессивную, пенитенциарную и экономическую, — которую был призван выполнять ГУЛАГ.

А.А. Киселёв в своей работе «ГУЛАГ на Мурмане. Репрессии 1930;1950; х годов на Кольском полуострове» представил историю мест заключений, лагерей, колоний в 1930;е годы на Европейском Севере. Монография представляет собой путешествие по местам заключения с воспоминаниями самих узников. Автор исследует историю Соловецкого лагеря особого назначения, строительство Беломоро-Балтийского канала и т. д.

Исследования Л. И. Гвоздковой посвящены изучению лагерей Кузбаса. В диссертации «Сталинские лагеря на территории Кузбаса» рассматривается эволюция пенитенциарной системы в ключевые периоды: 1920 — первая половина 1930;х гг., 1938 — 1940 гг., 1941 — 1945 гг., 1946 — 1950;е гг. В работе содержатся схемы расположения лагерей на территории Кемеровской области, данные по численности, возрасту и социальному составу заключённых. Гвоздкова рассматривает ГУЛАГ как часть народного хозяйства СССР, отдельно прослеживает регрессивное влияние на развитие региона.

Благодаря расширению источниковой базы историки начали изучать такие аспекты, которые раньше не затрагивались.

В работе Горчевой А. Ю. «Пресса ГУЛАГа (1918;й -1955;й) рассмотрены внутрилагерные публицистические издания. Из-за жёсткой цензуры написанное в изданиях в корне отличалось от реальных событий. Б. А. Нахапетов в статье «К истории санитарной службы ГУЛАГа» на основании архивных документов изучил характер медицинского обслуживания и соблюдения санитарных норм в лагерях и пришёл к выводу о практически полном их отсутствии, результатом чего были массовые эпидемии тифа, чахотки, пневмонии и, конечно, главный враг — голод.

Завершить историографический обзор современной отечественной историографии хотелось бы монографией Г. М. Ивановой, имеющей основополагающее теоретическое значение для настоящей работы. Галина Михайловна имеет репутацию крупнейшего исследователя пенитенциарной советской системы.