Глобальный финансовый кризис и глобальная конкуренция

На нефтяном рынке компании США и России начали конкурировать с момента начала промышленной добычи нефти и газа. В начале 20-го века Россия на короткое время стала страной, производившей самый большой объём нефти. Но первая мировая война и Октябрьская революция подкосили нефтяной бизнес России. Следует отметить, что весомую долю в развитии нефтяной и газовой промышленности России тех лет внесли семейства Нобелей и Ротшильдов [4−7]. В Америке в это же время были открыты новые месторождения в Калифорнии, Техасе, Оклахоме. Компания Standart Oil Group, принадлежащая Джону Рокфеллеру, уже тогда применяла вертикальную интеграцию для установления монополии. США вышли на первое место среди нефтедобывающих стран и удерживали это первенство вплоть до середины прошлого века. Самым крупным потребителем нефти в мире США остаётся и сегодня. Вертикально интегрированные нефтяные компании (ВИНК), известные как «Семь Сестёр» доминируют на мировом рынке: Exxon, Chevron, Mobil, Gulf, Texaco, BP и Shell. К 1949 году нефтяным «Сестричкам» принадлежало четыре пятых известных нефтерезервов, расположенных вне США и СССР, причём они контролировали девять десятых мировой добычи, три четверти перегонки, две трети флота танкеров и владели практически всей сетью нефтепроводов. Монополизация рынка ВИНК нужна была для повышения цены на нефть. Мелкие компании и предприниматели демпинговали ценами, что лихорадило рынок и вызывало частые мелкие кризисы. Крупные кризисы связаны с политическими событиями (войны, эмбарго, национализация недр, создание ОПЕК, распад СССР) и приводили к скачкообразному изменению цен УВ и перестройке рынков [8−19]. Конкуренция ВИНК, преобразованных в транснациональные компании (ТНК) с бюджетом, часто превышающим бюджет ряда европейских стран, велась на межгосударственном уровне и «любыми средствами». Например, в области высоких технологий двойного назначения «холодная война» шла в виде промышленного шпионажа, в виде вброса дезинформации и предоставления технологий с «секретными закладками» для ведения экономических и информационных войн [8−17]. Была создана даже новая отрасль «экономических убийц» [18−19]. Интересно, что в новой парадигме управления людьми, системами и процессами постиндустриального общества конкуренция должна заменяться конструктивным сотрудничеством. Автор новой философии менеджмента У. Эдварс Деминг утверждает: «Мы выросли в условиях конкуренции между людьми, командами, отделами, подразделениями, учениками, школами, университетами. Экономисты учили нас, что конкуренция решит все проблемы. На самом деле конкуренция, как мы теперь видим, деструктивна. Было бы намного лучше, если бы все работали как единая система во имя победы каждого».

Сложилась парадоксальная ситуация. Рынок глобализируется, а нефтяные месторождения привязаны к национальным границам государств-конкурентов, чьи интересы зачастую враждебны. Транснациональные нефтяные компании работают на территориях национальных государств, а информация о запасах нефти и газа объявлена государственной тайной. Население планеты постоянно растёт, а запасы ископаемой энергии и других не возобновляемых ресурсов быстро уменьшаются. Эти парадоксы привели к глобальному финансовому, экономическому, экологическому, ресурсному и научному кризису.

Нефтяные компании в период кризисов начинают избавляться от непрофильных активов. В непрофильные активы попадают геофизические подразделения, относимые к «нефтесервису» [33−35]. В первую очередь выводят в «свободный поиск» геологоразведку по причине урезания затрат на текущие проекты. Отсутствие дешёвых кредитов гибельно для поиска и освоения новых месторождений, особенно удалённых от районов с развитой инфраструктурой. Ведь в таких проектах оборачиваемость капитала низка, средний срок окупаемости вложенных инвестиций от 10 лет. Кризис геологоразведки 90-х годов привел к созданию совместных предприятий российских и иностранных компаний для реализации крупных проектов. «Некое совместное предприятие Роlаr Pacific, созданное трестом „Дальморнефтегеофизика“ и известной американской фирмой Halliburton Geophysical Services, проводило сейсморазведку на шельфах Дальнего Востока. В частности, там, где теперь осуществляются проекты Сахалин 1, 2, 3. Так вот — вся документация испарилась, магнитные носители были вывезены американцами в США, а следов СП найти не удалось даже нашим компетентным органам. Причем российские фигуранты этой истории, включая чиновников областного и федерального уровня, как-то странно путались в показаниях. Но вопрос-то касается региона, в котором сосредоточено, по многим оценкам, 10−13,8 млрд. тонн нефти, то есть фактически будущее российской нефтяной отрасли. Это — самая вопиющая из ситуаций, в которой наглость зарубежных партнеров превысила все мыслимые пределы. Кстати, репутация Halliburton и в США далеко не блестяща. Многие скандальные факты о ее деятельности вылились на страницы американской печати во время предвыборной кампании вице-президента США Ричарда Чейни, который входил в руководство Halliburton» [12]. Не лучший пример «честного» партнёрства-конкуренции. О других примерах несбывшихся ожиданий от качества услуг брендовых компаний Halliburton и Shlumberge упоминалось в [25, 26]. Однако, сотрудничество с иностранными компаниями расширяется несмотря ни на что.

Кризис 2009 -2012 г. г. можно со всех сторон изучить по аналитическим статьям в [33−35]. Представлен широкий спектр оценок кризиса и путей его преодоления. Приводятся рецепты достижения успеха и высокой конкурентоспособности для малых, средних и крупных нефтесервисных компаний от теоретиков и практиков, управленцев и специалистов отечественных и зарубежных. С позиций ответа на главный вопрос: «Зачем геофизика нефтяникам?» — лучший ответ такой: — выявить неосознанный спрос и удовлетворить его в инновационном энергоэкономичном варианте. Если заглядывать вдаль, то геофизиков, решивших задачу альтернативной возобновляемой энергетики, можно будет спросить: зачем нефть геофизикам?