Происхождение древнерусского государства

Происхождение древнерусского государства

рюрик древнерусский археологический

Цель данного реферата: определить какому мнению отдают предпочтение современные историки.

Задачи:

· рассмотреть личность Рюрика.

· ознакомиться с историческим летописями и археологическими находками.

· рассмотреть гипотезы.

Становление древнерусского государства является дискуссионным вопросом и по наш день. Учёные историки задаются этим вопросом уже не одну сотню лет и конкретного ответа до сих пор нет. В связи с тем, что нет ответов на вопросы по данной теме, то логично предположить возникновения гипотез, о том, как это было.

В результате различных факторов появилось несколько, хорошо известных нам, теорий о становлении древнерусского государства:

1)Норманская;

2)Центристская;

3)Антинорманская;

И в ходе реферата мы рассмотрим каждую из них и к концу определимся, какая является наиболее вероятной и возможной для нашей Российской истории.

Первоначальное значение слова «история» восходит к древнегреческому термину, означавшему «расследование, узнавание, установление». История отождествлялась с установлением подлинности, истинности событий и фактов. В Древнеримской историографии (историография в современном значении — отрасль исторической науки, изучающая её историю) это слово стало обозначать не способ узнавания, а рассказ о событиях прошлого. Вскоре «историей» стали называть вообще всякий рассказ о каком-либо случае, происшествии, действительном или вымышленном.

Истории, популярные в той или иной культуре, но не подтверждаемые сторонними источниками, например, легенды о короле Артуре, считаются обычно частью культурного наследия, а не «беспристрастным исследованием», которым должна быть любая часть истории как научной дисциплины.

Слово история пришло из греческого языка (?уфпсЯб, historia), и происходит от праиндоевропейского слова wid-tor-, где корень weid-, «знать, видеть». В русском языке представлен словами «видеть» и «ведать».

Вот и «узнаем», что таит в себе эта тема, что бывает если не вести летописи.

1.Рюрик

Рюрик — летописный основатель государственности Руси, варяг, князь новгородский с 862 года и родоначальник княжеской, ставшей впоследствии царской, династии Рюриковичей.

Впервые имя Рюрика упоминается в «Житии святого князя Владимира», написанном предположительно около 1070 года монахом Иаковом Черноризцем: «самодержцю всея Рускыя земля Володимеру, вънуку же Иолъжину (княгини Ольги) а правнуку Рюрикову"[1]. Самый ранний летописный свод из дошедших до нас, «Повесть временных лет», был написан примерно на сорок лет позже, и там подробно излагалась история варяга Рюрика. Историкам не известны другие независимые источники по князю Рюрику, за исключением попыток связать его с викингом Рёриком Ютландским из Западной Европы.

Под сомнение в разное время ставилась и хронология призвания Рюрика, и реальность Рюрика и его братьев, и их происхождение, и, особенно, сама политическая идея «призвания варягов» — властителей-иноземцев. В историографии XIX? XX веков (особенно советской) этот вопрос был излишне идеологизирован. Заявлялось, что версия об иноземном происхождении первых князей — «антинаучная норманнская теория», якобы призванная доказать, что славяне не могли самостоятельно создать государство.

По мнению, сложившемуся в современной историографии, легенда о призвании варягов в том виде, в каком она появляется в «Повести временных лет», является искажённой. Призвание для княжения варягов, набег которых был только что отбит (Повесть временных лет: «В л? то 6370 изгнаша Вар? гы за море и не даша имъ дани и почаша сами в соб? волод? ти»), некоторым историкам представляется маловероятным. Так, историк Б. А. Рыбаков полагает, что один из набегов увенчался успехом, и предводитель скандинавской дружины захватил власть в Новгороде; летописец же представил дело так, что новгородцы сами призвали варяжскую власть, чтобы править ими. По другому мнению И. Я. Фроянова, в действительности имело место приглашение варяжского конунга с дружиной с целью оказания военной помощи. По мнению историка, после окончания военных действий варяжский конунг Рюрик свергнул словенского князя Вадима Храброго и захватил власть.

Некоторые историки полагают, что Синеус и Трувор, обозначенные в летописи как братья Рюрика, в действительности не существовали. Так, Синеус не мог быть белоозерским князем с 862 по 864 год, поскольку археологически существование города Белоозера прослеживается только с X века. Рыбаков считает, что имя «Синеус» представляет собой искажённое «свой род» (швед. sine hus), а «Трувор» — «верная дружина» (швед. thru varing). Таким образом, Рюрик приходит княжить не со своими двумя братьями, а со своим родом (в который входит, например, Олег) и верной дружиной. Д. С. Лихачёв предполагал, что Рюрик, Синеус и Трувор должны были, по замыслу летописца, стать «мистическими пращурами» Новгорода, как Кий, Щек и Хорив для Киева[2].

Таким образом мы уже наблюдаем разделение мнений по вопросу образования государства. Разветвляющееся на три популярных теории: Норманская, Славянская (антинорманская) и Центристская.

2.Норманская теория

Норманнская теория (норманизм) — теория, развивающее концепцию того, что народ-племя русь происходит из Скандинавии периода экспансии викингов, которых в Западной Европе называли норманнами.

Сторонники норманизма относят норманнов (варягов скандинавского происхождения) к основателям первых государств восточных славян — Новгородской, а затем Киевской Руси. Фактически это следование историографической концепции Повести временных лет (начало XII века), дополненное идентификацией летописных варягов как скандинавов-норманнов. В 862 г. для прекращения междоусобиц племена восточных славян (кривичи и ильменские словене) и финно-угров (весь и чудь) обратились к варягам-русь с предложением занять княжеский престол. Откуда призвали варягов, летописи не сообщают. Можно примерно локализовать местожительство руси на побережье Балтийского моря («из-за моря», «путь к варягам по Двине»). Кроме того, варяги-русь ставятся в один ряд со скандинавскими народами: шведами, норманнами (норвежцами), англами (датчанами) и готами (жители о. Готланд — совр. шведы):

«И сказали себе словене: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к Руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные голландцы, — вот так и эти."[3].

3.Антинорманская теория

Славянская (антинорманская теория, национальная концепция) — теория, сторонники которой отвергают и опровергают норманистические концепции происхождения первой правящей династии Руси и создания русского государства. Не отрицая участия скандинавов в политических процессах на Руси, антинорманизм критикует преувеличенное, в рамках норманнской теории, значение такого участия. Одним из недавних трудов сторонников антинорманизма стала монография В. В. Фомина. Начиная с В. Н. Татищева и М. В. Ломоносова, сторонники антинорманизма подчеркивали и подчеркивают проявление отечественной государственности в Скифии и Сарматии, Готии и Гуннии, Боспорском царстве и Приазовской Болгарии, Тюркском каганате и Хазарии, «северных архонтствах» раннесредневековой Византии.

М. В. Ломоносов отождествлял Русь (россы) с пруссами, последних причисляя к славянам. В этом Михаил Васильевич полагался в первую очередь на свое личное мнение о сходстве «их (пруссов) языка со славенским», а также ссылался на Претория и Гельмольда, почитавшим «прусский и литовский язык за отрасль славенского"[4].

Используя «Окружное послание патриарха Фотия», опровергал норманскую теорию. В указанном сочинении упоминаются «вагры». Ломоносов приравнивает их к варягам. В религиозных верованиях роксоланов присутствует поклонение Перуну. Отсюда, отождествление их со славянским населением. Кроме того, «варягами» назывались многие народы, живущие по побережью Балтики. Вывод[кто?]: были варяги-русы и варяги-скандинавы. В русском языке отсутствуют элементы скандинавских языков[источник не указан 661 день]. Следовательно, нет оснований говорить о том, что варяги, упоминаемые в «Повести временных лет», — скандинавы. Этногенез русских вообще, по его мнению, происходил на основе смешения славян и т. н. «чуди» (в терминологии Ломоносова — это финно-угры). Местом начала этнической истории русских, по его мнению, является междуречье Вислы и Одера[5].

Основной труд по истории — «Древняя Российская история». М. В. Ломоносов сравнивает российскую историю с историей Римской Империи. Сравнительный анализ античных верований и верований восточных славян. Множество сходных элементов. По его мнению, корни формирования языческого пантеона одни и те же.

Виднейшим антинорманистом XIX века был Д. И. Иловайский. Летописный рассказ о призвании варягов считался им полностью легендарным, и на основании этого отвергалась всё связанное с Рюриком. Д. И. Иловайский являлся сторонником южного происхождения руси. Отстаивал изначальное славянство болгар, большую роль славян в Великом Переселении Народов и важную роль славян в союзе гуннов.

Славянская гипотеза была сформулирована В. Н. Татищевым и М. В. Ломоносовым. Она исходит, во-первых, из другого фрагмента «Повести временных лет»:

из тех же славян — и мы, русь… А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской.

Хотя из этого отрывка можно констатировать лишь то, что ко времени написания «Повести временных лет» русский народ считался славянским. И что этнос XI века русь произошёл от славян-полян, а от варягов-руси получил свой этноним, что не решает проблему происхождения собственно руси IX века.

Во-вторых, из сообщения арабского географа Ибн Хордадбеха, чьи данные о Восточной Европе являются одними из древнейших (840-е годы), и который считал, что русы — славянский народ — Хотя это единственный арабский автор относивший русь к славянам, остальные арабские авторы описывают их отдельно, а Аль-Масуди, например, прямо причисляет их к урманам[5].

4.Истории споров и мнений

В русской историографии XIX века славянская теория не имела широкого распространения. Двумя наиболее видными её представителями были С. А. Гедеонов и Д. И. Иловайский. Первый считал русов балтийскими славянами — ободритами, второй подчёркивал их южное происхождение. В последующее время (особенно с 1930;х годов) это направление, тесно увязанное с критикой норманнской гипотезы, развивалось советскими историками.

В советской историографии родиной русов считалось Среднее Поднепровье, они отождествлялись с полянами. Эта оценка имела официальный статус. Из современных концепций известна теория В. В. Седова о «Русском каганате», который на археологическом материале помещает русь в междуречье Днепра и Дона (волынцевская археологическая культура) и определяет как славянское племя.

В юго-восточной части Ютландского полуострова обитали в начале средневековья до своего переселения в Британию англо-саксы (отсюда «земля Агнянска» летописи, сохранившаяся в названии нынешней провинции Angeln земли Шлезвиг-Гольштейн ФРГ), с которыми на Балтике долго ассоциировались датчане, а мифологическими родоначальниками этих народов считались Дан и Ангул. С англосаксами на востоке соседили «варины», «вары», «вагры», населявшие Вагрию. По исследованиям А. Г. Кузьмина и других специалистов, они и были раннесредневековыми варягами. Затем варягами стали называть на Руси всю совокупность славянских и славяноязычных народов, проживавших на южном побережье Балтики от польского Поморья до Вагрии включительно (наследников античных венедов).

Южнобалтийские и славянские истоки руси отражают и сравнительно поздние памятники, зафиксированные в XVII в. в Малороссии. Бело-Церковский универсал Богдана Хмельницкого (28 мая 1648 г.) констатировал, что руссы «из Русии, от помория Балтийскаго альбо Немецкаго…». Далее говорит о неком князе, под началом которого древние руссы взяли Рим и четырнадцать лет им обладали. Канцелярист Войска Запорожского С. В. Величко в 1720 г. в своем «Сказании о войне козацкой з поляками» передал слова «Универсала» о родине руссов в несколько иной редакции: «…руссов з Ругии от помория Балтицкого албо Немецкого…». Назвал и имя предводителя руссов — «Одонацера», то есть Одоакра, в 476 г. свергшего последнего императора Рима и в течение тринадцати лет владевшего Северной Италией. После четырёхлетней борьбы (489—493) он был убит вождем остготов Теодорихом. Историк VI в. Иордан причислил Одоакра к ругам (genere Rogus), а в позднем средневековье он герой именно западнославянских исторических домыслов, где именуется «славянским» князем, но чаще всего «русским» (польский историк XV в. Я. Длугош называл Одоакра «русином») или «ругским» князем, герулом с острова Рюген (Южная Балтика), известного по источникам ещё как Русия (Russia), Ругия (Rugia), Рутения (Ruthenia), Руйяна (Rojna). Необходимо отметить, что у подавляющего большинства современных историков нет сомнений в том, что ругии — восточногерманское племя и что имя Одоакр (*Audawakrs) имеет несомненное германское происхождение. Знаменитый тем, что он стал первым не-римским правителем Италии, ассоциация с ним и с ругами (ругием его считал Иордан) считалась престижной средневековыми историками. Память об Одоакре есть в «Повесть о взятии Царьграда фрягами», читаемая в НПЛ под 1204 г., и где в числе руководителей Четвёртого крестового похода назван Бонифаций, маркиз Монферратский: «Маркос от Рима, в граде Бьрне, ид еже жил поганыы злыи Дедрик».

Традиция, видящая в варягах славянских насельников Южной Балтики, отразилась и в отечественных источниках первой половины XVIII в. По свидетельству М. П. Погодина, у него на руках имелись списки описания русских монет, поднесенных Петру I, где в пояснении к указанию хрониста Гельмольда (XII в.) о проживании славян в Вагрии добавлено — «меж Мекленбурской и Голштинской земли… И из выше означенной Вагрии, из Старого града князь Рюрик прибыл в Новград…». Старый град — это Старгард, в 1157 г. переименованный (скалькированный) в немецкий Ольденбург (Oldenburg) в Голштинии, в древних землях вагров, что на западном берегу Балтийского моря. Информацию о Вагрии совсем необязательно связывать только с Гельмольдом. Своими корнями она уходит в русскую историю. Так, в древнейшем списке «Хождения на Флорентийский собор» (2-я четверть XVI в.) уточняется, что когда митрополит Исидор и его свита плыли в мае 1438 г. из Риги в Любек морем, то «кони митрополичи гнали берегом от Риги к Любку на Рускую землю».

Иоакимовская летопись, относимая списком к 1740-х гг., представляет варяга Рюрика славянином, сыном средней дочери Гостомысла Умилы и правнуком Буривоя. Ещё И. И. Срезневский заметил, что имя Гостомысл встречается у балтийских славян. А. Г. Кузьмин совершенно оправдано заострял внимание на том факте, что «сами имена Гостомысла и Буривоя (его отца) известны только у западных славян».

Эти сюжеты отразил и Сигизмунд Герберштейн, посол Священной Римской империи, посещавший Россию в 1517 и 1526 годах. Интересовался Вагрией и Г. В. Лейбниц, отметивший в одном из писем 1710 г. страну, откуда появились варяги. Это «Вагрия, область, в которой находится город Любек, и которая прежде вся была населена славянами, ваграми, оботритами и проч.». Отмечая, что «Вагрия всегда была страною с обширною торговлею, даже еще до основания Любека», ученый заключил: «Поэтому название этой страны у славян легко могло сделаться названием всего моря, и русские, не умевшие, вероятно, хорошо произнести звук гр, сделали из Вагрии варяг». Ныне тщательно эти сюжеты изучает и С. Н. Азбелев.

Немецкие источники не стеснялись славянских корней местных немецких княжеств: «ободритского» в Мекленбурге и «сербского» в Бранденбурге. В 1708 г. вышел в свет первый том знаменитых «Генеалогических таблиц» И. Хюбнера, неоднократно затем переиздаваемых (в 1725 г. был опубликован четвёртым изданием в Лейпциге). Династию русских князей он начинает с Рюрика, потомка вендо-ободритских королей, пришедшего около 840 г. с братьями Синаусом и Трувором в Северо-Западную Русь. В 1753 г. С. Бухгольц, проведя тщательную проверку имеющегося у него материала, привел генеалогию вендо-ободритских королей и князей, чьей ветвью являются сыновья Годлиба Рюрик, Сивар и Трувар, ставшие, по словам ученого, «основателями русского дома».

Хюбнер и Бухгольц, выстраивая родословную русских князей, не связывают их происхождение со Скандинавией, хотя тогдашняя Европа была в курсе её якобы шведского начала, о чём особенно много говорили во второй половине XVII — 30-х гг. XVIII в. шведские историки. В начале XVIII в. в Германии звучали дискуссии по поводу народности Рюрика. Так, в 1717 г. между учеными из северонемецкого г. Гюстрова Ф. Томасом и Г. Ф. Штибером вспыхнула полемика, в ходе которой Томас отверг мнение о скандинавском происхождении Рюрика и вывел его из славянской Вагрии.

Славянство руси констатируют применительно к очень раннему времени и западноевропейские памятники. В «Житии Кирилла», написанном в 869—885 гг. в Паннонии (Подунавье), рассказывается, как Кирилл в Корсуне в 860—861 гг. приобрел «Евангелие» и «Псалтырь», написанные «русскими письменами», которые помог ему понять русин. Речь здесь идет о глаголице, одной из славянских азбук. Славянство руси зафиксировал Раффельштетгенский устав (904—906). В этом таможенном документе, написанном в сугубо деловом стиле, в числе купцов, торгующих в Восточной Баварии, названы «славяне же, отправляющиеся для торговли отругов или богемов…». А. В. Назаренко выводит основную денежную единицу устава «скот» (skoti) из славянского языка, что указывает на весьма давнее знакомство немцев со славяно-русскими купцами, начало которому было положено в IX, а может быть, в VIII веке. В отношении того, о каких русах идет речь в уставе, нет сомнений: по мнению ряда зарубежных и отечественных ученых,[какие?] имеются в виду подунайские руги, пришедшие сюда из Прибалтики. Русин, с которым в Корсуне встретился Кирилл, явно тяготеет к тем «русским» областям, которые связаны с Причерноморьем. Очень трудно сказать что-либо конкретное по поводу русов арабских известий. Как заметил А. Г. Кузьмин, «„руссами“ восточные авторы в разных местах и в различные периоды называли не одно и то же население».

На просторах Европы второй половины первого и начала второго тысячелетия многочисленные источники локализуют, помимо Киевской Руси, Русь Прикарпатскую, Приазовскую (Тмутаракань), Прикаспийскую, Подунайскую (Ругиланд-Русия), в целом, более десятка различных Русий. Но особенно много их предстает на южном и восточном берегах Балтийского моря: Любек с окрестностями, о. Рюген (Русия, Ругая, Рутения, Руйяна), район устья Немана, побережье Рижского залива (устье Западной Двины) и западная часть Эстонии (Роталия-Руссия) с островами Эзель и Даго. И именно с балтийскими Русиями, в пределах которых проживали славяне и ассимилированные ими народы, связан сам факт призвания варяжской Руси, чего упорно старается не признавать норманизм.

Спор между «норманистами» и «антинорманистами» никогда не существовал в рамках чистой академической науки, он всегда выходил в плоскость идеологии, превращаясь в спор между «патриотами», которые не могли допустить и мысли об участии выходцев из Скандинавии в процессе образования русского государства и «космополитами», допускавшими такую возможность. Споры были страстными, накал эмоций — нешуточный. Особенно остро полемизировали во второй половине XVIII в. Например, Ломоносов в 1764 г. писал: «Миллер требовал, чтобы диссертацию его рассмотреть всем академическим собранием, что и приказано от президента. Сии собрания продолжались больше года. Каких же не было шумов, браней и почти драк! Миллер заелся со всеми профессорами, многих ругал и бесчестил словесно и письменно, на иных замахивался в собрании палкою и бил ею по столу конференцскому. И наконец у президента в доме поступил весьма грубо, а пуще всего асессора Теплова в глаза бесчестил» ².

Драматичным было противостояние между «норманистами» и «антинорманистами» и в советскую эпоху. Марксистская идеология предполагала, что государство возникало как результат внутренних экономических процессов в обществе и никакое вмешательство извне не могло повлиять на этот процесс. Таким образом, места призванным из-за моря князьям и дружинам в ранней русской истории не оставалось. Официально признанная концепция обязывала ученых к обоснованию постулата, который может быть сформулирован так: да, древности северного, скандинавского происхождения на территории Древней Руси есть, но их немного, роль выходцев из Скандинавии в исторических процессах, происходивших на территории Восточной Европы, незначительна и сводится, в основном, к участию в наемных княжеских дружинах. В 1950 — 1970;е гг. любое отступление от официальной концепции являлось своего рода диссидентством. Статья, посвященная анализу скандинавских древностей на территории Древней Руси, была поступком, иногда даже чреватым неприятными последствиями. В 1960;е гг. при создании новой экспозиции Государственного Исторического музея в витрину, посвященную исследованию курганов Ярославского Поволжья, автор раскопок, М. В. Фехнер, поместила схему, в которой были показаны курганы, содержавшие вещи скандинавского происхождения³. Эта схема вызвала обвинение в космополитизме и затяжное разбирательство в партийной организации музея, но, к счастью, обошлось без репрессий.

Тем не менее, на излете советского периода нашей истории и после его завершения вышло множество работ, в которых были обобщены результаты многолетних археологических исследований, соотнесены источники письменные и вещественные и в итоге адекватно оценена роль выходцев из Скандинавии в образования Древнерусского государства⁴. Данная небольшая статья посвящена лишь археологическому аспекту проблемы и, не претендуя на исчерпывающий охват всего материала и практически не касаясь историографии⁵, адресуется не археологам (которым и так ясна суть дела), а историкам.

Основа для спора об этнической принадлежности «варягов» заложена уже в самой «Повести Временных лет», где сказано, что варяги были призваны из-за моря, но не уточнено откуда именно. Это позволило выдвигать различные варианты истолкования этих слов. Историки, опирающиеся в своих исследованиях на письменные источники, вынуждены пользоваться косвенными свидетельствами, выстраивая систему доказательств, сопоставляя различные документы, привлекая данные других наук, прежде всего, филологии. Историки ограничены прежде всего тем, что корпус письменных памятников давно известен и обнаружение новых источников, касающихся эпохи образования Древнерусского государства, маловероятно. Между тем, источниковая база археологии в процессе регулярных полевых исследований постоянно увеличивается. Если отвлечься от свидетельств письменных источников и идеологической нагрузки и рассмотреть лишь мир вещественных источников, то получим картину, лишенную тенденциозности. Итак, необходимо дать обзор восточноевропейских древностей, связанных с двумя основными претендентами на роль «варягов» — скандинавами и западными славянами (Фомин, вслед за А. Г. Кузьминым, «варягами» считает славян южного побережья Балтики).

5.Обзор фактов

В рамках той или иной эпохи существуют критерии выделения предметов различной этнической окраски. Далеко не все предметы поддаются точной атрибуции, однако среди древностей эпохи образования Древнерусского государства на территории Восточной Европы четко выделяются наборы предметов, связанных с различными этническими массивами. Славянский мир характеризуется прежде всего набором специфических керамических форм. Кроме того, известна металлическая гарнитура славянского женского костюма — это, прежде всего, височные кольца определенных типов. Инородные элементы на фоне мира славянских древностей выделяются очень хорошо.

Типология и хронология скандинавских древностей эпохи викингов разрабатывается уже на протяжении полутора веков. Украшения, декорированные тератологическим орнаментом, в рамках которого выделяется целый ряд стилей (Усеберг, Борре, Еллинг и др.), оружие, амулеты (гривны с подвесками в виде молота Тора, щитообразные и кресаловидные подвески и др.) — все это яркие предметы, атрибутировать которые не составляет труда. На территории Древней Руси встречены все основные виды металлических деталей женского скандинавского убора. Это прежде всего фибулы, среди них наиболее распространенными являются овальные (их найдено не менее 200 экземпляров). Они использовались лишь как функциональная деталь одного из вариантов скандинавского женского костюма — ими крепились лямки к сарафану, в славянском же костюме, состоявшем из рубахи и юбки, им места не было. Данный тип украшений не мог быть предметом импорта и свидетельствует о присутствии женщин-скандинавок на территории Руси⁶. Доказан и факт изготовления этого вида украшений непосредственно на территории Древней Руси⁷. Особую категорию украшений составляют амулеты, которые были связаны с системой религиозных представлений и не могли составлять интереса в качестве объекта купли-продажи. Наиболее распространенной находкой являются железные гривны, на части которых зафиксированы различные подвески, в том числе «молоточки Тора». Железных гривен и их фрагментов на территории Восточной Европы обнаружено не менее 100 экземпляров⁸. Остальные виды скандинавских языческих амулетов, которые представлены, в основном, миниатюрными копиями различных предметов — кресал, щитов, мечей и пр., найдены в значительно меньшем количестве, однако суммарное число находок также не меньше 70 экземпляров⁹. Отметим при этом, что славянские металлические языческие амулеты IX — начала XI в. не известны вовсе.

Примечательно вооружение древнерусских дружинников. Все мечи раннего периода (IX-XI вв.) относятся к так называемому «каролингскому» типу. По мнению основного исследователя древнерусского оружия А. Н. Кирпичникова, клинки этих мечей могли быть откованы на территории Западной Европы¹⁰, но их распространение на территории Руси исследователи связывают с выходцами из Скандинавии¹¹. Находка меча — событие нечастое, однако мечей «каролингского» типа на территории Руси найдено 114¹², причем мечи концентрируются на памятниках, где встречены и другие предметы скандинавского происхождения. В славянских погребениях «доваряжского» периода мечи не известны совсем. Среди наконечников стрел выделяются типы, характерные для Северной Европы: ланцетовидная форма наконечников в Скандинавии была известна еще в VII—VIII вв. На территории Восточной Европы они получили достаточно широкое распространение: в Гнездове, например, они составляют около 40% всех наконечников стрел¹³.

Кроме очевидно этнически окрашенных предметов и некоторых видов оружия, есть еще ряд признаков, прежде всего технологических, позволяющих отнести некоторые изделия к предметам северного происхождения. Особенности технологии производства характеризуют ту или иную ремесленную традицию, к таким традициям относится, например, использование «трехслойного пакета» при изготовлении железных изделий, и прежде всего, ножей. Эта технологическая схема предполагает использование трех полос металла: двух железных и стальной между ними. Нож получался «само-затачивающимся» — железные полосы по мере использования стачивались, все больше обнажая стальную сердцевину. Истоки этой технологии восходят к Скандинавии, где они встречаются с VII в. Западным славянам (Великая Моравия), балтам и финнам такой способ изготовления железных изделий неизвестен. Многолетние исследования выявили большие серии ножей, изготовленных по этой технологии, в ранних культурных напластованиях многих древнерусских городов, прежде всего, северо-запада и северо-востока. Например, в Новгороде они составляют 79%, в Полоцке — 81, в Пскове — 63, в Ростове — 71%¹⁴.

Кроме железных изделий, с выходцами из Скандинавии может быть связано и распространение односторонних роговых гребней. Л. И. Смирнова, проанализировавшая распространение находок подобных гребенок на территории Древней Руси, показала, что эти предметы личной гигиены на раннем этапе встречены только на памятниках, где зафиксированы и другие свидетельства проживания выходцев с севера¹⁵.

Кроме предметов, скандинавский «след» фиксируется и в других областях материальной жизни Древней Руси. Было установлено, что городская жизнь Киева изначально возникла на Нижнем городе — Подоле, а не на территории Верхнего города. А между тем, принцип планировки Подола (застройка вдоль речной береговой линии, наличие усадеб площадью 300 — 320 кв. м со стабильными, несмотря на многочисленные перестройки, границами) оказывается аналогичен структуре расселения в городах средневековой Швеции, таких, например, как Сигтуна¹⁶. Следы скандинавского влияния в строительстве жилищ фиксируются в Старой Ладоге, где обнаружены крупные двухкамерные дома площадью до 60 — 80 кв. м, состоявшие из основного отапливаемого сруба и холодной пристройки. Центральную часть отапливаемого помещения занимал прямоугольный в плане очаг, а вдоль стен тянулись нары. По мнению Кирпичникова, происхождение таких построек скандинавское, и их можно рассматривать в качестве предшественников классических русских изб-пятистенок¹⁷.

География находок скандинавского происхождения довольно широка, но, как уже давно замечено, памятники со скандинавским элементом в составе материальной культуры тяготеют к основным речным магистралям Восточной Европы — волжскому, волхово-днепровскому и донскому путям.

В списке пунктов находок скандинавских древностей есть все крупнейшие древнерусские города — Ладога, Киев, Рюриково Городище (ранний Новгород), Гнездово (ранний Смоленск), а также крупные и мелкие укрепленные и неукрепленные поселки. Т. А. Пушкина, предлагая обзор скандинавских находок на территории Древней Руси, говорит о более чем 650 находках оружия, ювелирных украшений и бытовых предметов, которые найдены в 150 пунктах и относятся к периоду от VIII до XI в.¹⁸ Шведский исследователь И. Янссон приходит к выводу о том, что виды деятельности скандинавов на территории Восточной Европы были чрезвычайно многообразны, но прежде всего дальняя международная торговля и участие в военных действиях самого разнообразного характера. Об интересе к сельскохозяйственной деятельности свидетельствуют находки скандинавских древностей в окрестностях Владимира и Суздаля, в местах, удобных для земледелия, но отстоящих от магистральных речных путей¹⁹. Еще один тип деятельности — создание «факторий» для торговли ценной пушниной — зафиксирован на территории Юго-Восточного Приладожья²⁰.

Общим местом историографии является утверждение, что подвижные гребцы-скандинавы сыграли существенную роль в освоении речных путей Восточной Европы. Не случайно, что материальная культура всех ранних ключевых торговых пунктов на Волхово-Днепровском и Волжском путях несет на себе скандинавскую «вуаль». В относительно недавней работе И. И. Еремеева рассмотрены скандинавские древности с территории системы волоков между верховьями Днепра и Ловатью. Автор полагает, что несмотря на интеграцию древностей североевропейских типов в местный этнокультурный контекст, сам факт их наличия указывает на участие норманнов в торговле серебром²¹. Как свидетельство процесса установления контроля над основными речными путями интересен один памятник — городище Супруты (Тульская обл.). Супруты являлись составной частью сети славянских поселений, обслуживавших северную часть Донского пути. Однако городище отличается от других синхронно существовавших поселков обилием находок оружия и торгового инвентаря, наличием изделий из драгоценных металлов и монет²², что указывает на функцию городища в качестве административного центра округи. При этом состав находок однозначно указывает на наличие группы выходцев из Скандинавии в составе жителей, хотя скандинавы не были среди основателей поселка. Поскольку регион лежит на границе сфер влияния Хазарского каганата и варяжских дружин, представляется, что материалы супрутского городища являются уникальной иллюстрацией картины борьбы за овладение крупнейшими трансъевропейскими речными путями. Вероятно, скандинавские древности свидетельствуют о том, что в какой-то момент скандинавы захватили этот ключевой пункт на данном отрезке донского пути²³.

О масштабах иммиграции выходцев из Скандинавии в Восточную Европу свидетельствуют исследования в области погребального обряда²⁴. Ю. Э. Жарнов, анализируя скандинавские погребения в Гнездове, приходит к выводу, что скандинавы составляли не менее четверти гнездовского населения. Полагая, что размеры курганной насыпи в целом верно отражают прижизненный социальный статус погребенного, он делает заключение о сложном, достаточно неоднородном социальном составе скандинавов, погребенных в Гнездове. Они являлись органичной частью гнездовского общества, преобладая только в «верхушке» общества — все «большие» курганы принадлежат скандинавам. Археологические источники не подтверждают вывод о постепенной ассимиляции скандинавов в славянской среде, напротив, наблюдается постоянный приток норманнского элемента, нашедший свое отражение в синхронности типов украшений в Скандинавии и на Руси, сменяемости ранних более поздними типами²⁵.

Такова характеристика скандинавского населения Гнездова, одного из крупнейших раннегородских центров Древней Руси. Другой памятник — Тимерево (Ярославское Поволжье) — поселение совершенно иного масштаба²⁶. Оно лишено укреплений, его площадь не превышает 10 га (для сравнения: площадь застройки в Гнездове не менее 20 га), курганную группу составляют около 500 насыпей (в Гнездове насчитывалось не менее 4 тыс. насыпей в начале XX в.). Когда было подсчитано количество точно этнически определимых женских скандинавских погребений в Тимерево, выяснилось, что процентное соотношение оказалось сопоставимым со шведской Биркой. Конечно, это никак не свидетельствует о том, что все погребенные в Тимерево — шведы, но определенно указывает на существенное присутствие скандинавов в регионе²⁷.

В заключение коснемся следов материальной культуры западных славян на территории Восточной Европы — других претендентов на роль «варягов». Свидетельства контактов западных и восточных славян, конечно же, известны. Общие черты в материальной культуре поморских славян и северо-западных регионов Руси обнаруживаются еще в VIII—IX вв. Часть керамических сосудов из погребального инвентаря культуры новгородских сопок находит аналогии в культуре славян междуречья нижней Вислы и Эльбы. Однако В. В. Седов полагает, что это обстоятельство не может служить поводом для предположения о расселении славян в Приильменье из региона балтийских славян. Более вероятной является гипотеза о том, что керамика ильменских славян и глиняная посуда балтийских славян имели одну основу (возможно, эти отдаленные территориально группировки раннесредневековых славян вышли из одного древнего региона славянства, определить который затруднительно)²⁸.

Позже, в период формирования раннегончарного производства (освоения гончарного круга) на территории северо-западной Руси, в трех городских центрах этого региона — в Новгороде, Рюриковом городище и Пскове — на разных стадиях освоения гончарного круга заметно присутствие единичных фрагментов посуды западнославянских форм или групп сосудов, возникших под их влиянием²⁹. Западнославянские формы, происхождением своим связанные с южным побережьем Балтики, и подражания им в северных русских городах X в. свидетельствуют о влиянии западнославянского гончарного производства. Важно отметить, что западнославянские гончарные традиции оказали влияние не только на Новгородскую землю, но и на другие территории Балтийского региона, включая и скандинавское общество³⁰. Например, керамические коллекции шведской Бирки (IX-X вв.) и Сигтуны (конец X — начало XI в.) обнаруживают существенные западнославянские влияния. Причины этих культурных связей В. М. Горюнова усматривает в конкретных исторических событиях, прежде всего, в усилившемся после середины IX в. натиске германских племен на земли западных славян. Это повлекло за собой отток населения, начало активных набегов, например, на территорию Дании. Исследования показали, что славянская керамика первоначально появляется в Дании случайно, в единичных экземплярах, с конца же X в. распространяется повсеместно³¹.

Итак, беглый обзор только одних материальных свидетельств (без привлечения других видов источников) конца IX — начала XI в. с территории Восточной Европы показывает, что в этнополитических процессах этого региона принимали участие представители различных этнических общностей. Наряду с восточными славянами значительную роль в этих процессах играли выходцы из Скандинавии. Древности, носителями которых были выходцы с севера, имеют широкое распространение на рассматриваемой территории, встречаясь в составе культурного слоя как мелких населенных пунктов, так и крупнейших древнерусских городов, прежде всего, расположенных вдоль основных речных трансъевропейских путей. Археологические источники показывают, что скандинавы входили в состав древнерусской элиты (причем на ранних этапах образования Древнерусского государства составляли в ней значительную, если не преобладающую часть). Что же касается западнославянского элемента в материальной культуре Восточной Европы, то он также, безусловно, присутствует, но на ограниченной территории (на северо-западе Руси). Влияние это читается, в основном, в традициях изготовления керамических сосудов, что, вероятно, в первую очередь, связано с общими процессами освоения гончарных традиций во всем балтийском регионе. Конечно, отнюдь не исключены и переселения отдельных групп населения с западнославянских территорий. Однако дает ли это основание переименовывать путь, названный уже летописцем «из варяг в греки», в путь из «ободрит в греки»? В рамках данной небольшой работы мы сознательно касались (в соответствие с профессиональной принадлежностью) лишь археологических источников, но даже и этот ограниченный материал неизбежно приводит к выводу об особой роли выходцев из Скандинавии в ранней русской истории[6].

Заключение

Существуют две основные гипотезы образования Древнерусского государства. Согласно норманской теории, опирающейся на Повесть временных лет XII века и многочисленные западноевропейские и византийские источники, государственность на Русь была привнесена извне варягами — братьями Рюриком, Синеусом и Трувором в 862 году.

Антинорманнская теория основывается на концепции невозможности привнесения государственности извне, на идее возникновения государства как этапа внутреннего развития общества. Основоположником этой теории в русской историографии считался Михаил Ломоносов. Кроме того, существуют различные точки зрения на происхождение самих варягов. Учёные, относимые к норманистам, считали их скандинавами (обычно шведами), часть антинорманистов, начиная с Ломоносова, предлагает их происхождение из западнославянских земель. Существуют и промежуточные версии локализации — в Финляндии, Пруссии, другой части Прибалтики. Проблема этнической принадлежности варягов независима от вопроса возникновения государственности. В современной науке преобладает точка зрения, согласно которой жёсткое противопоставление «норманизма» и «антинорманизма» во многом политизировано. Предпосылки исконной государственности у восточных славян не отрицались ни Миллером, ни Шлёцером, ни Карамзиным, а внешнее (скандинавское или иное) происхождение правящей династии — широко распространённый в Средневековье феномен, никак не доказывающий неспособности народа к созданию государства или, конкретнее, института монархии. Вопросы о том, был ли Рюрик реальным историческим лицом, каково происхождение летописных варягов, связан ли с ними этноним (а затем и название государства) Русь, продолжают оставаться дискуссионными в современной российской исторической науке.

Список литературы

1.Анохин, Г. И. Новая гипотеза происхождения государства на Руси / Г. И. Анохин // Вопросы истории. — 2000. — № 3. — С. 51−61.

2.Грот, В. П. Варяги и варяжская Русь: к итогам дискуссии по варяжскому вопросу / В. П. Грот // Вопросы истории. — 2006. — № 10. — С.169−173.

3.Фомин, В. В. Народ и власть в эпоху формирования государственности у восточных славян / В. В. Фомин // Отечественная история. — 2008. — № 2. — С.170−190.

4.В. В. Мурашева. «ПУТЬ ИЗ ОБОДРИТ В ГРЕКИ…» (археологический комментарий по «варяжскому вопросу») / В. В. Мурашева //Российская история, № 4, 2009, C. 174−180