Новые источники, использованные Н. М. Карамзиным в «Истории государства Российского»

Актуальность темы

контрольной работы «Новые источники, использованные Н. М. Карамзиным в «Истории государства Российского» актуальна в связи со следующим. «История государства Российского» — многотомное сочинение Н. М. Карамзина, описывающее российскую историю начиная с древнейших времён до правления Ивана Грозного и Смутного времени. Труд Н. М. Карамзина не был первым описанием истории России, но именно это произведение благодаря высоким литературным достоинствам и научной скрупулёзности автора открыло историю России для широкой образованной публики и наибольшим образом способствовало становлению национального самосознания. «История государства Российского» Н. М. Карамзина (1766−1826) последний и наиболее значительный в его творчестве труд. Этот выдающийся памятник русской культуры представляет собой уникальный сплав исторической и общественно-политической мысли, литературных и языковых исканий конца XVIII — первой четверти XIX в. «История» — крупнейшее для своего времени достижение русской и мировой исторической науки, первое монографическое описание русской истории с древнейших времен по начало XVII в., опирающееся на огромный круг исторических источников. «История» Карамзина и сегодня сохраняет свою общекультурную и историографическую ценность. С неё начиналось приобщение к отечественной старине нескольких поколений русских читателей, из неё черпали сюжеты многие писатели, драматурги, художники и музыканты. И поэтому труд Карамзина входит в корпус тех классических текстов, без знания которых не может быть полноценно понята история русской культуры и исторической науки. Феномен «Истории» объясняется тем, что она явилась синтезом творческой деятельности выдающегося писателя и проницательного историка.

Объект исследования — работа Н. М. Карамзина «История государства Российского».

Предмет исследования — новые источники, использованные Карамзиным в «Истории государства Российского».

Цель контрольной работы — изучить новые источники, использованные Карамзиным в «Истории государства Российского».

Задачи работы: рассмотреть работу над «Историей государства Российского»; раскрыть работу с историческими материалами при написании «Истории государства Российского»; дать перечень Н. М. Карамзиным источников «Истории государства Российского»; дать анализ источниковедческой базы труда Н. М. Карамзина.

При написании контрольной работы была использована литература, авторы которой анализируют новые источники, использованные Карамзиным в «Истории государства Российского»: Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников", Лотман Ю. М. «Сотворение Карамзина», Шмидт Сигурд «История государства Российского».

Глава 1. Николай Михайлович Карамзин как историк

карамзин история российский

1.1 Работа над «Историей государства Российского»

Николай Михайлович Карамзин — выдающийся историк России конца XVII начала XIX вв. В науке, публицистике, искусстве он оставил заметный след. Н. М. Карамзин во многом подготовил успех младших современников и последователей — деятелей пушкинского периода, золотого века русской литературы.

К замыслу создания крупного исторического полотна Карамзин подходил давно. В доказательство давнего существования таких планов приводится сообщение Карамзина в «Письмах русского путешественника» о встрече в 1790 г. в Париже с П.-Ш. Левелом, автором «Histoire de Russie, triee des chroniques originales, des pieces outertiques et des meillierus historiens de la nation» (в России в 1797 г. был переведен только один том). Размышляя о достоинствах и недостатках этого труда, писатель приходил к неутешительному выводу: «Больно, но должно по справедливости сказать, что у нас до сего времени нет хорошей Российской истории». Он понимал, что такой труд невозможно написать без свободного доступа к рукописям и документам в официальных хранилищах, поэтому он обратился к императору Александру I через посредничество М. М. Муравьева (попечитель учебного Московского округа). «Обращение увенчалось успехом и 31 октября 1803 г. Карамзин был назначен историографом и получил ежегодный пенсион и доступ к архивам». Императорские указы обеспечили историографу оптимальные условия работы над «Историей…» [4,с.45].

Работа над «Историей государства Российского» потребовала самоотречения, отказа от привычного образа и уклада жизни. По образному выражению П. А. Вяземского, Карамзин «постригся в историки» [4,с.45]. И к весне 1818 г. первые восемь томов истории появились на книжных прилавках. Три тысячи экземпляров «Истории…» были проданы за двадцать пять дней. Признание соотечественников вдохновило и ободрило писателя, особенно после того, как испортились отношения историографа с Александром I (после выхода записки «О древней и новой России», где Карамзин в некотором смысле критиковал Александра I). Общественный и литературный резонанс первых восьми томов «Истории…» в России и за рубежом оказался настолько велик, что даже Российская Академия, давний оплот противников Карамзина, вынуждена была признать его заслуги [4,с.45].

Читательский успех первых восьми томов «Истории…» придал писателю новые силы для дальнейшей работы. В 1821 г. свет увидел девятый том его труда. Смерть Александра I и восстание декабристов отодвинули работу над «Историей…». Простудившись на улице в день восстания, историограф только в январе 1826 г. продолжил свой труд. Но врачи уверяли, что полное выздоровление может дать только Италия. Собираясь в Италию и надеясь дописать там последние две главы последнего тома, Карамзин поручил Д. Н. Блудову все дела по будущему изданию двенадцатого тома. Но 22 мая 1826 г., так и не уехав Италию, Карамзин умер. Двенадцатый том вышел только в 1828 г. [2,с.88].

Итак, начиная с 1803 г. и до самой смерти в 1826 г. Карамзин почти исключительно занимался написанием «Истории государства Российского». Но еще до 1803 г. он писал на исторические темы, создавал портреты исторических лиц. И в этом проявилась особенность русского сентиментализма как литературного направления: показать человека в его внутренней жизни на фоне истории, на фоне человеческого общества в целом.

1.2 Работа с историческими материалами при написании «Истории государства Российского»

Один историк самостоятельно не может найти и обработать такое большое количество материалов, на основе которых была написана «История государства Российского». Из этого следует, что Н. М. Карамзину помогали многочисленные его друзья. В архив он, конечно, ходил, но не слишком часто: искали, отбирали, доставляли старинные манускрипты прямо на стол историографу несколько специальных сотрудников, возглавляемых начальником Московского архива министерства иностранных дел и великолепным знатоком древности Алексеем Федоровичем Малиновским. Архивы и книжные собрания иностранной коллегии Синода, Эрмитажа, Императорской публичной библиотеке, Московского университета, Троице-Сергиевой и Александро-Невской лавры, Волоколамского, Воскресенского монастырей; сверх того, десятки частных собраний, наконец, архивы и библиотеки Оксфорда, Парижа, Копенгагена и других иностранных центров. Среди работавших на Карамзина (с самого начала и позже) были несколько замечательных в будущем ученых, например, Строев, Калайдович. Они больше других прислали замечаний на уже изданные тома.

В некоторых работах Карамзина упрекают за то, что он работал «не один». Но в противном случае ему потребовалось бы для написания «Истории…» не 25 лет, а намного больше. Эйдельман на это справедливо возражает: «опасно одному судить эпоху по правилам другой» [6,с.10].

«Такие великие люди как Державин присылает ему свои соображения о древнем Новгороде, юный Александр Тургенев привозит нужные книги из Геттингена, старинные рукописи обещает прислать Д. И. Языков, А. Р. Воронцов. Еще важнее участие главных собирателей: А.Н. Мусина-Пушкина, Н. П. Румянцева; один из будущих президентов Академии Наук А. Н. Оленин прислал Карамзину 12 июля 1806 г. Остромирово Евангелие 1057 г.». Но это не значит, что всю работу Карамзина сделали за него друзья: он открывал сам и стимулировал своей работой к розыску других. Карамзин сам нашел Ипатьевскую и Троицкую летописи, Судебник Ивана Грозного, «Моление Даниила Заточника». Для своей «Истории…» Карамзин использовал около сорока летописей (для сравнения скажем, что Щербатов изучил двадцать одну летопись). Также большая заслуга историографа состоит в том, что он не только смог свести воедино весь этот материал, но и организовать де-факто работу настоящей творческой лаборатории [6,с.10].

Труд Карамзина вызвал бурные и плодотворные для развития историографии дискуссии. В спорах с его концепцией, взглядами на исторический процесс и события прошлого возникали иные идеи и обобщающие исторические исследования — «История русского народа» М. А. Полевого, «История России с древнейших времен» С. М. Соловьева и другие работы. Утрачивая с годами собственное научное значение, «История…» Карамзина сохранила свое общекультурное и историографическое значение, из нее черпали сюжеты драматурги, художники и музыканты. И поэтому этот труд Карамзина входит «в корпус тех классических текстов, без знания которых не может быть полноценно понята история русской культуры и исторической науки».

Глава 2. Источниковедческая база труда Н.М. Карамзина

2.1 Перечень Н. М. Карамзиным источников «Истории государства Российского»

Н.М. Карамзин описал в Предисловии к «История государства Российского» источники, по которым была написана «История государства Российского» [3,с.15]:

«I. Летописи. Нестор, инок Монастыря Киевопечерского, прозванный отцом Российской Истории, жил в XI веке: одаренный умом любопытным, слушал со вниманием изустные предания древности, народные исторические сказки; видел памятники, могилы Князей; беседовал с Вельможами, старцами Киевскими, путешественниками, жителями иных областей Российских; читал Византийские Хроники, записки церковные и сделался первым летописцем нашего отечества.

Второй, именем Василий, жил также в конце XI столетия: употребленный Владимирским Князем Давидом в переговорах с несчастным Васильком, описал нам великодушие последнею и другие современные деяния юго-западной России. Все иные летописцы остались для нас безыменными; можно только угадывать, где и когда они жили: например, один в Новегороде, Иерей, посвященный Епископом Нифонтом в 1144 году; другой в Владимире на Клязьме при Всеволоде Великом; третий в Киеве, современник Рюрика II; четвертый в Волыни и около 1290 года; пятый тогда же во Пскове. К сожалению, они не сказывали всего, что бывает любопытно для потомства; но, к счастию, не вымышляли, и достовернейшие из Летописцев иноземных согласны с ними. Сия почти непрерывная цепь Хроник идет до государствования Алексея Михайловича. Некоторые доныне еще не изданы или напечатаны весьма неисправно. Я искал древнейших списков: самые лучшие Нестора и продолжателей его суть харатейные, Пушкинский и Троицкий, XIV и XV века. Достойны также замечания Ипатьевский, Хлебниковский, Кенигсбергский, Ростовский, Воскресенский, Львовский, Архивский. В каждом из них есть нечто особенное и действительно историческое, внесенное, как надобно думать, современниками или по их запискам. Никоновский более всех искажен вставками бессмысленных переписчиков, но в XIV веке сообщает вероятные дополнительные известия о Тверском Княжении, далее уже сходствует с другими, уступая им однако ж в исправности, — например, Архивскому.

II. Степенная книга, сочиненная в царствование Иоанна Грозного по мысли и наставлению Митрополита Макария. Она есть выбор из летописей с некоторыми прибавлениями, более или менее достоверными, и названа сим именем для того, что в ней означены степени, или поколения государей.

III. Так называемые Хронографы, или Всеобщая История по Византийским Летописям, со внесением и нашей, весьма краткой. Они любопытны с XVII века: тут уже много подробных современных известий, которых нет в летописях.

IV. Жития святых, в патерике, в прологах, в минеях, в особенных рукописях. Многие из сих Биографий сочинены в новейшие времена; некоторые, однако ж, например, Св. Владимира, Бориса и Глеба, Феодосия, находятся в харатейных Прологах; а Патерик сочинен в XIII веке.

V. Особенные дееписания: например, сказание о Довмонте Псковском, Александре Невском; современные записки Курбского и Палицына; известия о Псковской осаде в 1581 году, о Митрополите Филиппе, и проч.

VI. Разряды, или распределение Воевод и полков: начинаются со времен Иоанна III. Сии рукописные книги не редки.

VII. Родословная книга: есть печатная; исправнейшая и полнейшая, писанная в 1660 году, хранится в Синодальной библиотеке.

VIII. Письменные Каталоги митрополитов и епископов. — Сии два источника не весьма достоверны; надобно их сверять с летописями.

IX. Послания cвятителей к князьям, духовенству и мирянам; важнейшее из оных есть Послание к Шемяке; но и в других находится много достопамятного.

X. Древние монеты, медали, надписи, сказки, песни, пословицы: источник скудный, однако ж не совсем бесполезный.

XI. Грамоты. Древнейшая из подлинных писана около 1125 года. Архивские Новогородские грамоты и Душевные записи князей начинаются с XIII века; сей источник уже богат, но еще гораздо богатейший есть.

XII. Собрание так называемых Статейных списков, или Посольских дел, и грамот в Архиве Иностранной Коллегии с XV века, когда и происшествия и способы для их описания дают Читателю право требовать уже большей удовлетворительности от Историка. — К сей нашей собственности присовокупляются.

XIII. Иностранные современные летописи: Византийские, Скандинавские, Немецкие, Венгерские, Польские, вместе с известиями путешественников.

XIV. Государственные бумаги иностранных Архивов: всего более пользовался я выписками из Кенигсбергского".

2.2 Анализ источниковедческой базы труда Н.М. Карамзина

С именем Карамзина и его «Историей…» связаны публикация, введение в научный оборот значительного числа исторических памятников. Следуя духу времени, ученый использует свои личные связи, сносится с московским и другими архивами, обращается к крупным библиотечным фондам, прежде всего в Синодальную библиотеку, прибегает и к частным хранилищам, например к фондам Мусина-Пушкина, и выписывает, точнее, извлекает оттуда те новые документы, о которых впервые читатель узнавал от Карамзина. Среди этих документов и новые летописные списки, например Ипатьевский свод (по терминологии Карамзина — Киевская и Волынская летописи), впервые использованный Карамзиным; многочисленные юридические памятники — «Кормчая книга» и церковные уставы, Новгородская Судная грамота, Судебник Ивана III| (Татищев и Миллер знали только Судебник 1550 г.) «Стоглав»; используются литературные памятники — на первом месте «Слово о полку Игореве», «Вопросы Кирика» и др. Расширяя вслед за М. М. Щербатовым использование записок иностранцев, Карамзин и в этой области привлек впервые много новых текстов, начиная с Плано Карпини, Рубрука, Барбаро, Контарини, Герберштейна и кончая записками иностранцев о Смутном времени. Результатом этой работы и явились те обширные примечания, которыми Карамзин снабдил свою «Историю…». Они особенно обширны в первых томах, где по объему превышают сам текст «Истории…». 1-й том содержит 172 страницы, а примечания к нему — 125 страниц петита, во 2-м томе на 189 страниц текста приходится 160 страниц примечаний, также петитом, и т. д. [1,с.105].

Эти примечания составляют главным образом выдержки из источников, изображающих те события, о которых рассказывает Карамзин в своей «Истории…». Обычно даются параллельные тексты из нескольких источников, главным образом — разные списки летописей. Это огромное количество документального материала сохранило свою свежесть в ряде случаев до конца XIX в., тем более что некоторые списки и памятники, которыми пользовался Карамзин, погибли во время московского пожара 1812 г. или от других стихийных бедствий. К примечаниям Карамзина долго продолжали обращаться историки, уже перестав читать его «Историю…»; ценность этих примечаний совершенно бесспорна.

Надо оговорить, что в самой работе по розыску и обработке документов значительную роль сыграли выдающиеся деятели русской археографии начала XIX в. Им и принадлежит значительная доля указанной заслуги «Истории…» Карамзина. Из переписки Карамзина с К. Ф. Калайдовичем, директором Московского архива Коллегии иностранных дел А. Ф. Малиновским, с П. М. Строевым видно, что новооткрытые памятники, использованные в карамзинской «Истории…», в значительной части — их находки. Они не только высылают ему дела, представляющие ценность и важность для этого периода, но и сами, по его поручению, делают подбор документов, выборку и систематизацию чернового подготовительного материала к заданной теме или вопросу [1,с.107].

Но Карамзин не ограничивается в своих примечаниях одним формальным воспроизведением источника. Примечания Карамзина свидетельствуют о том, что его длительная и углубленная работа над документальным материалом, его обширные исторические познания поставили его в известной мере в уровень с требованиями критического метода, принесенного Шлецером в русскую историческую науку. Историк летописания М. Д. Приселков отметил тонкое критическое чутье Карамзина в отборе использованных им текстов Ипатьевской, Лаврентьевской и Троицкой летописей. Его примечания о составе «Русской Правды», о церковных уставах Владимира и Всеволода, частое сопоставление разных исторических источников для разрешения отдельных научных контроверз сообщают примечаниям Карамзина не только археографическое, но и историческое значение. Не случайно к мнению Карамзина прислушивались в спорных вопросах специалисты-археографы. И все же в общей системе исторических взглядов Карамзина, в общем построении его «Истории…» весь этот источниковедческий, критический аппарат сохраняет чисто формальный, отсылочный характер [1,с.108].

Исследователь в примечаниях дает выписки из источников, изображающих те события, которые он описывает в своей истории. Но при этом тот самый критический материал, который содержится в примечаниях, остается неотраженным в самой «Истории…», оказывается как бы за рамками повествования. В плане последнего Карамзину важны не критика источников и раскрытие внутреннего содержания явлений. Он берет из источника только факт, явление само по себе. Этот разрыв между примечаниями и текстом переходит иногда и в прямое противоречие, так как эти две части работы Карамзина подчинены двум разным принципам, или требованиям. Так, в самом начале своей «Истории…», обойдя этногенетические вопросы в кратком очерке, как это сделал уже М. М. Щербатов, он подошел к объяснению имени славян: «…под сим именем, достойным людей воинственных и храбрых, ибо его можно производить от славы» — таково положение Карамзина. А в примечании 42-м к этому тексту дается научная контроверза и фактическое опровержение этого толкования. Но, опровергнутое критикой, оно утверждается повествованием, как согласное с художественным образом создаваемым писателем. Так же дан и вопрос о призвании варягов. Если в примечании намечена критика легенды о Гостомысле, то художественные задачи повествования вводят его в текст, как «достойного бессмертия и славы в нашей истории». Критика текста вообще не переходит у Карамзина в критику легенды; легенда, напротив, — самый благодатный материал для художественного украшения 1 рассказа и для психологических рассуждений [5,с.132].

В противоречивом потоке мнений современников и позднейших читателей «Истории государства Российского», породившие, в конце концов, многолетнюю ожесточенную полемику. Можно легко обнаружить одну интересную особенность — как бы ни были восторженны или суровы отзывы о труде Карамзина, в целом они были единодушны в высокой оценке той части «Истории государства Российского», которая самим Карамзиным была названа «Примечаниями». «Примечания» как бы вынесены за рамки основного текст «Истории…» и значительно превышавшие его объем, уже внешне сделали непохожим труд историографа на исторические сочинения предшествующего и последующего времени. Посредством «Примечаний» Карамзин предложил своим читателям историческое сочинение на двух уровнях: художественном и научном. Они открывали читателю возможность альтернативного карамзинскому взгляда на события прошлого. «Примечания» содержат обширные выписки, цитаты из источников, пересказ документов (нередко они представлены целиком), ссылки на исторически сочинения предшественников и современников. Карамзин в той или иной степени привлек все отечественные публикации о событиях отечественной истории до начала XVII в. и ряд иностранных изданий. По мере подготовки новых томов число, а главное — ценность таких материалов все увеличивалась. И Карамзин решается на смелый шаг — расширяет их публикацию в «Примечаниях». «Если бы все материалы, — писал он, — были у нас собраны, изданы, очищены критикою, то мне оставалось бы единственно ссылаться; но когда большая часть их в рукописях, в темноте; когда едва ли что обработано, изъяснено, соглашено, то надобно вооружиться терпением». Поэтому «Примечания» стали важным собрание впервые вводимых в научный оборот источников [5,с.134].

По существу, «Примечания» — первая и наиболее полная хрестоматия источников по русской истории до начала XVII в. Одновременно — это научная часть «Истории государства Российского», в которой Карамзин стремился подтвердить рассказ о прошлом отечества, разбирал мнения предшественников, спорил с ними, доказывал собственную правоту.

Карамзин сознательно или вынуждено превратил свои «Примечания» в своеобразный компромисс между требованиями научного знания о прошлом и потребительском использовании исторического материала, то есть выборочном, основанном на стремлении подобрать источники и факты, отвечающие его конструкции. Например, рассказывая о воцарении Бориса Годунова, историограф не таит художественных средств для изображения всеобщего народного восторга, следуя за Утвержденной грамотой Земского собора 1598 г. Но Карамзину был известен и другой источник, помещенный им в «Примечания», повествующим, что «восторг» объяснялся грубым принуждением со стороны клевретов Бориса Годунова.

Однако, публикуя источники в «Примечаниях», Карамзин далеко не всегда точно воспроизводил тексты. Здесь и модернизация правописания, и смысловые добавления, и пропуск целых фраз. В результате, в «Примечаниях» как бы создавался никогда не существовавший текст. Пример этому — публикация «Повести о понимании князя Андрея Ивановича Старицкого». Нередко историограф публиковал в примечаниях те части текстов источников, которые соответствовали его повествованию и исключая места, противоречащие этому.

Все вышесказанное заставляет с осторожностью относиться к текстам, помещенным в «Примечаниях». И это не удивительно. «Примечания» для Карамзина — это доказательство не только того, как было, но и подтверждение его взглядов на то, как было. Исходную позицию такого подхода историограф высказал следующим образом: «Но история, говорят, наполнена ложью; скажем лучше, что в ней, как в деле человеческом, бывает примесь лжи, однако ж характер истины всегда более или менее сохраняется; и сего довольно для нас, чтобы составить общее понятие о людях и деяниях». Довольство историографа «характером истины» о прошлом, по существу, означало для него следование тем источникам, которые отвечали его исторической концепции [5,с.137].

Неоднозначность оценок «Истории государства Российского», творчества и личности Н. М. Карамзина характерны со времени выхода в свет первого тома «Истории государства Российского» вплоть до наших дней. Но все единодушны в том, что это редчайший пример в истории мировой культуры, когда памятник исторической мысли воспринимался бы современниками потомками как вершинное произведение и художественной литературы.

Для Карамзина в истории характерна строгая торжественность, четкий и как бы замедленный ритм изложения, более книжный язык. Заметно нарочитое стилистическое свойство в описаниях деяний и характеров, четкая прорисовка частностей. Полемика ученых и публицистов конца 1810-х — начала 1830-х гг. в связи с появлением томов «Истории…» Карамзина, размышления и отклики первых читателей, особенно декабристов и Пушкина, отношению к наследию Карамзина следующих поколений, знание «Истории государства Российского» в развитии исторической науки, литературы, русского языка — темы, давно уже привлекшие внимание. Однако «История…» Карамзина как явление научной жизни изучено еще недостаточно. Между тем, этот труд наложил чувственный отпечаток на представления русских людей о прошлом своего отечества, да и вообще, об истории. В течение почти столетия не было в России другого исторического сочинения. И не было другого исторического труда, который, потеряв былое значение в глазах ученых, оставался бы столь долго в обиходе культуры так называемой широкой публики [4,с.57].

«История государства Российского» продолжала восприниматься как данность отечественной культуры даже тогда, когда существенно обогатились знания о Древней Руси и стали господствовать новые концепции исторического развития России и исторического процесса в целом. Без знания «Истории…» Карамзина немыслимо было называться в России образованным человеком. И, вероятно, В. О. Ключевский нашел правильное объяснение этому, отметив, что «взгляд Карамзина на историю… строился на нравственно-психологической эстетике» [4,с.64]. Восприятие образное предшествует логическому, и эти первые образы дольше удерживаются в сознании, чем логические построения, вытесняемые позже более основательными концепциями.

Историческое знание — важнейшая часть нашей культурной жизни. Воспитание историей неотделимо от нравственного воспитания, от формирования общественно-политических воззрений, даже эстетических представлений. Издание «Истории государства Российского», причем в полном виде, помогает увидеть не только первоисточники важнейших явлений в истории русской науки, литературы, языка, но и облегчает изучение исторической психологии, истории общественного сознания. Поэтому труд Н. М. Карамзина на долгое время стал образцом подходов к исследованию основных сюжетов Российской истории.

Таким образом, источниковедческая база труда Карамзина Н. М. была беспрецедентна для того времени. Он впервые ввел в научный оборот Лаврентьевскую и Троицкую летописи, Судебник 1497 г., сочинения Кирилла Туровского, многие актовые дипломатические материалы. Он широко использовал греческие хроники и сообщения восточных авторов, отечественную и зарубежную эпистолярную и мемуарную литературу. Его история стала поистине русской исторической энциклопедией.

Заключение

«История государства Российского» — крупнейшее для своего времени достижение русской и мировой исторической науки, первое монографическое описание русской истории с древнейших времен до начала XVIII в.

Карамзин ввел в научный обиход огромный исторический материал — прежде всего архивный (летописи, акты и др.). И ставил перед собой огромную сложную исследовательскую (и, по существу, источниковедческую) задачу: «представить и характер времени, и характер летописцев». О некоторых рукописях, содержавшейся в них исторической информации мы знаем только по Карамзину, так как немало из этих памятников письменности погибло во время пожара Москвы в 1812 г. (тогда же сгорела и библиотека самого Историографа). Но лишь единичным суждениям источниковедческого порядка нашлось место в основном тексте «Истории»: все сосредоточено в примечаниях — а их 6548. Опытный литератор и издатель, Карамзин догадался поместить примечания в конце каждого тома и напечатать более мелким шрифтом. Это позволило воспринимать их как единое целое. Примечания стали надолго хрестоматией и энциклопедией для историков и филологов.

Исторические факты Н. М. Карамзин собирал из древних летописей, многие из которых были им введены в научный оборот впервые. К примеру, именно Карамзиным была найдена и названа Ипатьевская летопись. Многочисленные детали и подробности, чтобы не загромождать ими связный текст рассказа, Карамзин вынес в особый том примечаний. Именно эти примечания имели наибольшее научное значение.

В предисловии к своей книге Карамзин описывает важность истории вообще, её роль в жизни людей. Он говорит, что история России не менее захватывающая, важная и интересная, чем мировая. Далее приводит список источников, которые помогли ему воссоздать картину исторических событий.

Стремясь добиться полнокровного, насыщенного фактами изложения, Карамзин обследовал основные архивы, изучил источники печатные и, что гораздо важнее, рукописные. Он был в курсе научной критики текстов, начавшей развиваться как в Западной Европе, так и в России именно в его время.

Огромной заслугой Карамзина как историка является то, что он не только использовал великолепный для своего времени корпус источников, но и то, что многие из исторических материалов он открыл сам благодаря своей работе в архивах с рукописями.

1. Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. — М.: Республика, 1994.

— 591 с.

2. Гулыга А. В. Искусство истории — М.: Современник, 1980. — 288 с.

3. Карамзин Н. М. История государства Российского. Т.1, Кн. 1. — М.: Книга, 1986. — 691 с.

4. Козлов В. П. «История государства Российского» Н. М. Карамзина в оценках современников / Отв. ред. д-р ист. наук В. И. Буганов. АН СССР. — М.: Наука, 1989. — 224 с.

5. Лотман Ю. М. Сотворение Карамзина. — М., 1997. — 212 с.

6. Шмидт Сигурд «История государства Российского» // Календарь «Круг чтения». — М.: Политиздат, 1990. — С. 10−12.