Клинические аспекты развития болезни у лиц с описторхозной инвазией в эндемичном районе

Описторхоз представляет собой одну из актуальных проблем в краевой инфекционной патологии Западной Сибири, а Новосибирская область является частью наиболее интенсивного мирового очага инвазии. Это яркий пример природно-очагового заболевания, где паразит в течение смены многих поколений может неограниченно долгое время существовать в природных условиях в составе различных биоценозов и без участия человека, что ставит эту инвазию в разряд неуправляемых.

Сам факт инвазии описторхисами служит толчком к серьезным изменениям внутренней среды организма, эндобиоценоза, гомеостаза. Это имеет отражение в существенных изменениях соматических физиологических реакций, в том числе иммунного статуса, тем более, что речь идет об особой категории «тканевых гельминтов», по природе уникальных в своей способности к адаптации в организме окончательного хозяина. Однако, в формировании способности макроорганизма к ответу, определении варианта и исхода этих взаимоотношений следует учитывать особую роль множества других одновременно действующих факторов, способных трансформировать биологические возможности организма.

1. Актуальным представляется вопрос о действительной мере причастности описторхозной инвазии к многообразной сочетанной соматической патологии, а также правомочность существования клинических рамок нозологической формы «описторхоз».

Сложившийся образ жизни и питания в большинстве семей предполагает высокий риск повторных заражений описторхисами с раннего детства. Болезнь, выявляемая у пациентов на момент обнаружения паразитоза, многогранна в своих клинических проявлениях и характеризуется поражениями различных органов и систем, которые связаны в патогенетическом отношении между собой и с этой инвазией.

• 2. Становится очевидной необходимость многофакторного учета всего спектра клинических данных, не только «сиюминутных» симптомов заболевания, но и ретроспективный анализ его проявлений на протяжении всей жизни пациента. Такой подход, предусматривающий учет хронологии, закономерностей развития и взаимосвязи всех событий в организме, дает возможность практикующему врачу прояснить значение симптомов «сегодняшнего дня», действительную глубину болезни, оценить дальнейший прогноз и шансы пациента на выздоровление.
• 3. С целью выявления определенных клинических взаимосвязей и оценки реактивности организма пациентов мы использовали разработанную нами на основе теории гомотоксикологии (Reckeweg H.-H., 1975) систему совокупной (расширенной) клинической оценки случая, что предполагает учет всего спектра патологических проявлений, в том числе и не имеющих известного отношения к описторхозу.

В своем исследовании мы детально изучили 463 случая описторхоза из 11 741, зарегистрированных в г. Новосибирске за период с 2001 по 2005 гг. Сложная болезнь у них всегда имела свои отличия по глубине вовлеченных в процесс структур, практически у всех брала свое начало в детские годы и качественно изменялась с течением времени.

Наиболее детально изучались изменения со стороны пищеварительной, вегетативной нервной системы, а также частота и характер аллергических реакций, по общему признанию, наиболее типичных для описторхоза.

У большинства пациентов (96,3%) патология пищеварительной системы регистрировалась в детстве и далее, с возрастом был отмечен динамический переход от, так называемой, «неглубокой» патологии в виде преходящих дисфункциональных нарушений (дискинезия желчевыводящих путей, эпизодические задержки стула) к выраженным хроническим воспалительным и дегенеративным заболеваниям с устойчивой функциональной недостаточностью органов пищеварения, с развитием дистрофии, альтерации, опухолеобразования. В числе таких заболеваний были хронический холецистит, хронический гастродуоденит, хронический панкреатит, язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, полипоз желудка, кишечника и желчного пузыря, гемангиома печени.

Проявления синдрома вегетативной дисфункции были мягкими и редко доминировали в клинике до 30 лет. Пик вегетативных проявлений отмечался в возрасте 30 — 40 лет, где он встречался у 76% пациентов. Основными жалобами были беспричинная слабость и ощущение «дурноты» (68,1%) в виде тяжести в голове, легкого головокружения с дискоординацией. Такие состояния у части пациентов отмечались практически ежедневно, сопровождались подавленностью, раздражительностью, невозможностью сосредоточится, что существенно определяло утрату работоспособности. У половины пациентов отмечались тревожные и панические состояния (иногда по типу симпато-адреналовых кризов), нарушения сна, различные сердечные жалобы, не связанные с органической патологией сердца (24,2%) и др.

Именно явления синдрома вегетативной дисфункции служили у наших пациентов проявлением нарушения координации соматической регуляции, что в дальнейшем и было основой для стойких органических изменений.

В рамках синдрома аллергии отмечалось нарастание общего числа его проявлений с возрастом (до 60,6% у пациентов старше 40 лет), в том числе увеличивалось количество тяжелых форм аллергии, таких как отек Квинке, бронхиальная астма, инфекционно-аллергический полиартрит. Ни в одном случае такие тяжелые формы аллергии не возникали без предшествующего этапа кожных аллергических реакций. Такого рода клинические переходы к более тяжелым формам аллергии наблюдались после устранения кожных проявлений кортикостероидными средствами.

Большинство наших пациентов уже с детства неоднократно получало лекарственную терапию (антибактериальную, гормональную, противовоспалительную) по поводу различной соматической патологии, что дополнительно ослабляло иммунитет макроорганизма, неблагоприятно влияло на биохимические процессы в печени, блокируя работу ферментов и катализаторов, тем самым значительно повышая в последующем риск развития дегенеративных заболеваний.

Особое значение придавалось способности организма к острым воспалениям и лихорадке — одному из ключевых проявлений реактивности организма, т.к. срыв воспалительно-регенераторной реакции является причиной развития и преобладания в последующем дистрофических, склеротических, диспластических и метапластических процессов. Острые воспаления в анамнезе отмечались у 100% в дошкольном и у 54,8% - в школьном возрасте, и у большинства сопровождались лихорадкой, но с течением времени число таких реакций неуклонно снижалось. Среди лиц от 30 до 40 лет на отсутствие острых воспалительных реакций в течение последних 10 лет указало 64% пациентов. При этом у исследуемых больных все чаще регистрировалась патология дегенеративного характера (мастопатия, фибромиома матки, язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки, дегенеративные заболевания опорно-двигательного аппарата). Такое резкое уменьшение острых воспалительных и нарастание хронических дегенеративных заболеваний в возрасте 17−30 лет нельзя расценивать как обыденный инволютивный процесс, а следует рассматривать, как показатель серьезных нарушений в системе общей реактивности у лиц с описторхозной инвазией.

Факт выявления хронической патологии дегенеративного характера, несомненно, указывает на поражение у такого пациента клеточных ферментативных систем, наличия глубокой эндогенной интоксикации на уровне матрикса. В данной ситуации любое медикаментозное вмешательство, в частности, применение такого высокотоксичного агента как бильтрицид, является фактором срыва хрупкого равновесия в организме, способствующим прогрессированию глубокой соматической патологии. Даная закономерность была прослежена на наших больных: у 71,4% (45 чел. из 63 чел. получавших бильтрицид) через 1 год после проведения антигельминтной терапии отмечено явное ухудшение состояния, которое заключалось не только в нарастании основных жалоб, но и появлении качественно новых симптомов, в частности, более тяжелых форм аллергии и вегетативных нарушений.

Среди всех зарегистрированных случаев описторхоза за последние 5 лет в г. Новосибирске доля острого описторхоза составила 1021 случай (11,5% от числа всех выявленных случаев описторхозной инвазии). В нашей работе среди исследуемой группы пациентов с описторхозом (463 чел.) 200 чел. составили лица с острым эпизодом болезни, который по совокупности клинических симптомов принято обозначать как острый описторхоз. Эти пациенты подвергались такому же высокому риску заражений и уже имели ранее сложную соматическую патологию во многом сходную с патологией, зарегистрированной у пациентов с описторхозной инвазией, обозначаемой как хроническая.

Знание биологической сути инвазии позволяет предполагать в качестве наиболее вероятной гипотезы развития такой формы болезни заражение пациентов не метацеркариями, а церкариями паразита; либо возникновение острого эпизода описторхоза обусловлено эндогенной активацией особой формы существования гельминта — тканевой, в силу ряда неизвестных для нас биологических условий. Совокупность учтенных нами клинико-эпидемиологических данных позволяет предполагать, что такой острый эпизод болезни чаще всего не является ранним, начальным этапом инвазии для данного пациента.

Таким образом, большая вариабельность симптомов болезни у всех исследуемых лиц и индивидуальное их сочетание в каждом конкретном случае, не позволяет относить всю эту сложную патологию к проявлениям одной нозологической формы. Диагноз «описторхоз» может иметь значение лишь как обозначение факта инвазии у пациента. В клиническом отношении сам паразит является лишь дополнительным фактором агрессии к причинам сложных патологических процессов в организме человека в значительном временном масштабе.

Формальное объединение симптомов, выявленных на момент диагностики инвазии и попытка классифицировать их как варианты одной нозологической формы «описторхоз», не позволяет обеспечить целостную оценку состояния здоровья человека, не дает врачу аргументов для дифференцированного подхода в определении степени тяжести болезни и планировании терапии.

Факт установления сложной сочетанной соматической патологии подтверждает необходимость серьезной поддержки организма регулирующей терапией, коренным образом изменяющей обстановку в организме, направляя его на исцеление. Общепринятая терапия под флагом описторхоза не отвечает таким требованиям.

Приведенные клинические факты могут послужить серьезными аргументами в обосновании необходимости и сути новой стратегии терапии, рассчитанной на саморегуляцию, одновременно обеспечение дезинтоксикационного эффекта, коррекцию дисбиоза, восстановление тонких механизмов соматической регуляции, и как результат — восстановление здоровья пациента при неизбежном для большинства персистировании паразита в течение жизни, что было показано в наших работах на примере теории и практики гомотоксикологии (Д.А. Чабанов, 2004 и М. А. Литвинова, 2005).