Война народная и советский тыл

Война народная и советский тыл

Великая Отечественная война — трагедия и победа, чем дальше она уходит в историю, тем больше вызывает интерес, обусловленный появлением ранее закрытых источников. Военные действия на фронтах обеспечивались жесткой дисциплиной в тылу, это была своего рода политика противостояния и политика выживания, тыл для фронта и фронт для тыла. Любое проявление недовольства, любое проявление сопротивления и саботажа репрессивным аппаратом воспринимались как контрреволюционный акт, направленный на покушение государственной власти и немедленно подлежало наказанию. Если в прифронтовой полосе и в местностях, объявленных на военном положении, по отношению к населению применяли различные формы карательных акций: принудительное выселение, массовые чистки и аресты. То по отношению к жителям глубокого тыла использовали репрессивные акции, направленные против конкретных лиц или групп депортированного населения. Военная обстановка детерминировала неограниченность свободы действий силовых структур.

Военная обстановка внесла коррективы в деятельность НКВД-НКГБ, с одной стороны шла защита интересов Советского государства от посягательств внешнего и скрытого врага, с другой не прекращалась борьба с собственным народом. На начальном этапе войны деятельность НКВД была направлена на предотвращение создания в тылу так называемой пятой колоны, правительство осознавало возможную реакцию советского человека как последствие репрессий второй половины 1930;х годов, т. е. могла возникнуть диспаратная ситуация — несовместимость понятий «власть» и «советский человек». Политическая идеология актуализировала миф о враге, циркулировавший диапазон информации в массовом сознании создал благоприятную почву для социо-центризма, когда миф о враге переплелся с мифом о вожде и светлом будущем, а народ обезвреживал противника не только в тылу, но и на фронте. Образ врага определялся новыми критериями, национальный, социальный, политический статус благонадежности или неблагонадежности, последнее приводило к обвинению по статье 58−10 или 58−11 УК РСФСР, где добавлялись фразы «антисоветская агитация пораженческого характера» и пр. Предвоенная и военная обстановка мобилизовали силы советского народа, все общественные ресурсы были подчинены одной цели «если завтра война» и «враг будет разбит». Общественное сознание проявляло себя как катализатор противоречивости и дуальности происходящих событий. С одной стороны в советском обществе с первых дней войны яркое выражение получили чувства патриотизма, любви к родине, стойкость и отвага, героизм, эмоциональный победный настрой, а с другой существовали прямо противоположные чувства — пораженческие настроения, страх катастрофы, радость в преддверии уничтожения ненавистного сталинского строя. Коллаборационизм советского человека можно считать следствием политических реалий того времени. Все это не могло не вызвать беспокойство властей, ответившей на настроения масс ужесточением законодательной базы.

Свидетельством расширения внесудебных полномочий может послужить указ от 21 декабря 1940 года о предоставлении Особому совещанию при НКВД СССР права по конфискации имущества у обвиняемых в спекуляции, в контрабанде, контрреволюционных деяниях. Архивные материалы показывают, что большинство следственных дел рассматривались Особым совещанием и им же выносились приговоры. Военное положение обусловило появление секретного Постановления ГКО № 0903 от 17 ноября 1941 года, где Особому совещанию давалось право выносить приговор по особо важным политическим преступлениям вплоть до применения высшей меры наказания, в военной ситуации некогда было разбираться особо важное дело или нет, практически все относились к важным, т. е. контрреволюционным.

В целях недопущения хищений государственно-социалистической собственности в военное время активно применялся закон о «трех колосках», т. е. можно было констатировать усиление ответственности за прежние виды преступлений. Война усилила требования к должностным лицам, по Закону от 1932 года их бездеятельность рассматривали как пособничество. Директивы выше-стоящего партийного руководства указывали, что «районные комитеты… проводя агитационно-массовую работу забывают о бдительности, забывают, что победы Красной Армии на фронтах борьбы. вызывают озлобление врагов Родины. Пробравшиеся в колхозы, совхозы, МТС кулаки, баи и другие враждебные элементы пытаются путем вывода из строя тракторов и других сельскохозяйственных машин, путем уничтожения поголовья скота. дезорганизовать и ослабить наш тыл, сорвать помощь фронту…» [1].

В военное время периодическая печать писала о хищениях и воровстве в колхозах области, в частности в небольшой заметке прокурор Кировского района «Расхитители хлеба» сообщал, что «В дни каждый килограмм хлеба имеет огромное значение. Неправильное расходование хлебных фондов, злоупотребление, а тем более воровство и расхищение хлеба, есть преступление перед государством и фронтом, должны строго караться. Случаи хищения хлеба имеются в ряде наших колхозов. В колхозе им. Ленина возчики Демидов В. П., Александров Н. Я. похитили при вывозке с тока 120 кг. семенной пшеницы» [2].

Во время войны проводились хлебозаготовительные кампании, принявшие характер времен политики военного коммунизма. Сложности со снабжением, а также необходимостью обеспечения фронта продуктами питания обуславливали ужесточение политики в отношении лиц, не выполнивших планы по сдаче хлеба. В практику военного времени вошли показательные судебные процессы над председателями колхозов и нарушителями указа от 1943 года. Статьи уголовного кодекса РСФСР применялись в случаях затягивания сева или не уборки урожая, за поломки агрегатов и пр., они все шли по статье вредительство статья 58−7.

По архивным материалам Департамента КНБ РК по ВКО можно говорить о действии особого правового режима в военное и предвоенное время, в частности все предъявленные обвинения репрессированным в период с 1940 года и по начало 1945 года можно разбить на следующие группы [3]:

• 1. Антисоветская агитация пораженческого характера — 61%
• 2. Вредительская и шпионско-диверсионная деятельность — 10%.
• 3. Измена родине и подготовка акта к измене — 5%.
• 4. Контрреволюционная агитация и саботаж — 7%.
• 5. Нахождение в плену — 3%.
• 6. Недонесение о преступлении — 2%
• 7. Причастность к организации антисоветского, контрреволюционного, националистического, религиозного характера — 6%.
• 8. Члены семьи изменника родины — 6%.

Более детальная расшифровка обвинений показывает, что к первой группе относились лица, причастные к антисоветской пропаганде, универсальная статья и универсальное обвинение. Диспозиция статьи 58−10 должна содержать конкретный призыв к антисоветскому или контрреволюционному деянию, т. е. призыв к свержению государственного строя, уничтожение советской власти.

Советских людей привлекали за разговоры, анекдоты, порочащие советскую власть, воспоминания о жизни при царе, за сравнение советской и германской армий — антисоветская пропаганда; выступил против колхозов — антисоветская агитация; предлагал откочевку — антисоветская агитация; сказал, что красная армия проиграет — антисоветская агитация пораженческого характера, многие военнослужащие для самокруток использовали листовки, разбрасываемые немецкими самолетами, обнаружение такой листовки контрразведкой у солдата означало арест.

О важности борьбы с антисоветской пропагандой пораженческого характера свидетельствует секретное письмо секретаря ЦК КП (б) К Скворцова от 12 сентября 1942 года за № 2039 о борьбе с распространением провокационных слухов и усиления агитационно-массовой работы среди колхозников, рабочих МТС и совхозов, для ознакомления с ним агитаторов, политруков, парторгов и секретарей первичных парторганизаций. В письме отмечались факты враждебной антисоветской работы, направленные на затяжку уборки урожая и срыв хлебозаготовок. Секретарь Зыряновского райкома партии Л. Донченко отмечал, что главным образом в селах и колхозах, в которых остались и осели участники толстоуховского восстания, наблюдаются провокационные антисоветские выпады, способствующие распространению пораженческих настроений. Вредительские профашистские элементы с целью срыва уборки урожая и прочих сельскохозяйственных работ выводят из строя уборочные машины, трактора, молотилки. Это особо чувствуется, пишет он, например, в колхозе им. Жданова Снегиревского райисполкома, где молотилка ежедневно выводилась из строя, на молотилке работал кулак Афанасьев. Я лично (секретарь Донченко) сказал ему, если молотилка не будет работать то, он будет привлечен к ответственности, после этого молотилка беспрерывно работает 10 дней. В колхозе «Серп и молот» уполномоченный Шетников не доглядел и не рассмотрел завуалированного саботажа руководителей колхоза [4, л. 11−12]. Все районные комитеты отчитались по проведению обсуждения указанного письма, «самокритично» выявили недостатки в агитационной работе. В письмах с мест отмечалось, «Сейчас, когда враг угрожает нашей Родине, контрреволюционные, байские элементы из раскулаченных, спецпереселенцы усиливают контрреволюционную деятельность, ведут разлагательную работу, призывают саботировать работу… Имеющихся враждебных элементов надо выявлять, разоблачать и передавать материалы судебным органам» [5, л. 45].

Вредительская и шпионско-диверсионная деятельность второй группы по статьям 58−6, 58−7, 58−9 пользовалась спросом в пик «Большого террора», и приобрела актуальность в годы Отечественной войны. Следует отметить, обвинения в «шпионаже в пользу Германии» в Восточном Казахстане занимали ничтожный процент, в предвоенные годы их было значительно больше.

Четвертая группа 7% «контрреволюционный саботаж и диверсия» соответствовали критериям Указа от 26 июня и 10 июля 1940 года. Любое экономическое правонарушение, нарушение производственного процесса, обычная поломка детали и пр. вполне могло стать заранее спланированным диверсионным актом или саботажем в политике эвакуации промышленных предприятий на восток страны.

Седьмая и восьмая группы по 6% на каждую были обусловлены требованиями времени и политической обстановкой, т. к. аппарат НКВД должен был вести постоянный поиск потенциальных врагов государства, занимавшихся организацией контрреволюционной или диверсионной деятельностью. Восьмая же группа это наказание за причастность к «врагу народа», за родственные связи, они автоматически подвергались репрессиям, в обвинительной части у них писалось -«член семьи изменника родины».

Третья, пятая и шестая группа с наименьшими показателями 5%, 3%, 2% - измена родине и подготовка акта к измене, нахождение в плену, недонесение о преступлении — подразумевала обвинение военнослужащих в измене родине, в пропаганде за откочевку в Китай, сам процесс подготовки к откочевке, попадание в плен, недонесение о факте готовящегося контрреволюционного преступления. По шестой группе репрессиям подвергались члены семьи, которых обвиняли в факте сокрытия преступления, в укрывательстве преступника и пр. По пятой группе арест происходил согласно приказу от 16 августа 1941 года за № 270, попавшие в плен считались злостными дезертирами, а семьи их подлежали аресту.

Новым явлением в репрессивной политике являлись карательные акции против депортированного населения — чеченцев, немцев. Информация о поведении спецпереселенцев, их высказывания и пр. становились сразу же известны, например, как это было в колхозе им. Сталина Самарского района, где находились спецпереселенцы с Поволжья. Райком партии информировали о том, что в селе Миролюбовка была организована группа, которая вела подготовку к выступлению против советской власти, а руководит этой группой спецпереселенец-немец Константин Броверман. Материалы с райкома ушли в Самарское НКГБ, которое и произвело арест [6, л. 21].

Депортированные попадали в тяжелые условия, с низким уровнем жизни, естественное желание вырваться рассматривалось как политический протест. По отношению к депортированному населению употреблялась формулировка спецпоселенцы, упоминание в понятии частицы «спец.» означало тотальную регламентацию жизнедеятельности каждого из них.

Центр правовой статистики и информации при Прокуратуре ВКО хранит документацию по спецпоселенцам Восточного Казахстана. Архивные материалы отражают все превентивные меры, предпринимаемые властью в отношении спецпоселенцев. Анализ их содержания показывает, что репрессивная политика это не обязательно арест, это постоянный контроль за человеком, через каждодневную его регистрацию в спецкомендатуре, учет его миграционных передвижений, демографических изменений. Можно выделить особую категорию документов — это объяснительные спецпоселенцев по различным случаям нарушения режима поселения, это протоколы судебных заседаний по наказанию лиц, совершивших правонарушения.

Спецпереселенцы с Кавказа попадали в непривычные климатические условия, выполняли тяжелую физическую работу, жили в неприспособленных для жизни помещениях, антисанитария, нехватка продовольственных пайков, теплой одежды, высокая смертность способствовали появлению в их среде озлобленности, враждебности, имелись случаи открытых выступлений [6, л. 14].

Руководство промышленных объектов, куда направляли спецпереселенцев, стремилось по возможности от них избавиться, пропуская через медицинское освидетельствование о негодности их к труду, что приводило к увольнению и ухудшению их материального положения [7, л. 27]. Поведение председателя колхоза «Красная Нива» как нельзя лучше показывает отношение местного руководства к спецпереселенцам: «Спецпереселенцев надо расстрелять и утопить в речке, т.к. есть чем заниматься и без них» [7, л. 20]. Для того чтобы выжить, некоторые из них становились на путь грабежа и убийства.

«В 1943 г. в Лениногорск поступили выселенцы чеченцы и немцы, — сообщала сводка НКГБ города. В 1947 году была арестована „бандитская группа“ из числа выселенцев чеченцев в количестве 18 человек, возглавляемая Алисултановым Усманом».

В сводке Зыряновского НКГБ отражена статистическая информация о численности прибывших спецпоселенцев. «За время Отечественной войны в район было выселено немцев спецпереселенцев 810 семей — 2290 человек, чеченцев 548 семей — 2417 человек». В период войны Зыряновским рай-отделением НКГБ было заведено и реализовано 3 агентурных дела: «Братья», «Анфибия», «Гиена», по которым арестовано 11 человек немцев спецпереселенцев. За это же время сотрудниками было ликвидировано 3 бандитских группы по 3 человека, задержано и арестовано банд одиночек 3 человека.

Таким образом, в годы Великой Отечественной войны происходило ужесточение содержания репрессивно-законодательных действий государства, выражавшееся в создании чрезвычайных органов Государственного комитета обороны, в изменениях в содержании состава преступления, что автоматически означало расширение и трактование их как государственно-политических. С другой стороны, любое государство в военные годы будет использовать всевозможные средства для сохранения стабильности в тылу и для победы над врагом, поэтому жесткость и насилие, применяемое им в отношении собственных граждан, порой бывает оправданным.

война репрессивный политический идеология.

• 1. Расхитители хлеба // Прииртышский коммунар 1943. -№ 49 (241). — 9 сентября.
• 2. Материалы 3 Пленума Кировского РК КП (б) К //Прииртышский коммунар — № 53 (245). — 7 октября
• 3. Подсчет сделан автором на основании следственных дел, репрессированных лиц Архива ДКНБ РК по ВКО Ф.1.
• 4. ГАВКО. Ф. 1п. Оп. 1. Д. 1551. 29л.
• 5. ГАВКО Ф. 1п. Оп. 1. Д. 772. 79л.
• 6. ГАВКО Ф. 1п. Оп. 1. Д. 2750. — 140л.
• 7. ГАВКО. Ф. 1п. Оп. 1. Д. 3420. 40л