Уничтожение сословия воинов при сохранении самурайского духа

В конце 60-х годов XIX века в Японии произошла реставрация Мейдзи (Мейдзи исин). Токугава бакуфу было свергнуто и спустя семь столетий власть вернулась в руки прямых потомков богини Аматэрасу, императоров. Страна Восходящего солнца начинает модернизацию по западному образцу, а время самураев, к сожалению заканчивается. Не проходит и десяти лет, как сословие воинов официально прекращает своё существование.

Первый удар был нанесен по высшему самурайству — дайме в 1871 году, когда были ликвидированы все домены, а вместо них вводилось 302 префектуры, количество которых было вскоре сокращено до 72, а позднее — до 4877. Вместо своих доменов дайме получали компенсацию в виде пенсии от государства. Естественно, правительство опасалось восстания. В Токио было сосредоточено десять тысяч солдат под командованием тогда еще верного режиму Сайго Такамори. Вот как оценивал этот шаг Ямагата Аритомо, непосредственный участник подавления самурайских восстаний и один из самых влиятельных реформаторов периода Мэйдзи: «Это было упразднение многовекового японского феодализма, — в сущности грандиозная революция.

При старой системе самым влиятельным классом в народе были шидзоку, и больше всего пострадали во имя и в интересах нового режима именно шидзоку"78.

По остальным самураям удар был нанесен в 1872 году реформой вооруженных сил. Они были лишены монополии на военную службу, самурайские воинские контингенты подлежали роспуску. Взамен вводились регулярные войска на основе всеобщей воинской повинности. Однако офицерский состав по-прежнему формировался из представителей самурайского сословия для культивирования в армии воинских традиций, без которых ни одна армия на земле существовать не может. Дадзокан, или Большой государственный совет, к которому перешла в 1868 году поначалу вся власть, проводил политику построения нового на не совсем разрушенном старом. К тому же ведущие должности в Дадзокане занимали те же революционеры-самураи из Сацума и Тёсю, которые отвоевали власть у сёгуната: Ивакура Томоми, Окубо Тосимити, Кидо Такаёси, Ито Хиробуми и пр. Они строили вооруженные силы, пусть и набираемые из народа, но с насаждением бусидо через командный состав79.

Тем не менее, многие самураи ощутили этот удар, даже несмотря на то, что они «обуржуазились» на протяжении периода Токугава (1603−1868) и во многом слились с торговцами. Ведь вскоре их формально уравняли со всем остальным населением: они потеряли не только исключительную привилегию на обладание фамилиями, но и право ношения мечей (в 1876 году). Однако наиболее серьезным ударом для них была потеря тех выплат, которые буси получали из поколения в поколение только за принадлежность к воинскому сословию. Естественно, правительство поначалу взяло на себя выплату стипендий самураям, но вскоре они были отменены, так как молодой бюджет не справлялся с этими расходами.

Все эти меры способствовали нарастанию недовольства в самурайской среде, самосознание которой не могло быть уничтожено правительственными указами. «Последствием этого было восстание шидзоку провинции Гизен (в 1874 г.) — так называемое дело Сага, а в 1876 г. восстание Майбары, экс-вассала дайме Мори, поднявшегося на правительство в союзе со многими приверженцами. В том же году восстали многие шидзоку из Чикузена. Впрочем, все эти восстания были подавлены, не успев принять значительных размеров. Однако в 1877 г. вспыхнула гражданская война в Сацума. Это был последний и самый сильный мятеж, носивший весьма серьезный характер. Среди восставших было много ветеранов-солдат Реставрации. Тем не менее, после многих жестоких схваток, императорская армия одержала решительную победу. «Все эти возмущения доказали полную состоятельность всеобщей воинской повинности …», — именно так оценивает движения 70-х годов Ямагата Аритомо, который непосредственно принимал участие в разгроме движения Сайго Такамори. Примечательно, что бойню в Сацума Ямагата определяет как гражданскую войну, хотя многие сегодняшние исследователи, такие как Мак-Клейн и Норман, склонны видеть в ней лишь очень сильное восстание. В этом высказывании мы видим и другое — отказ от формирования вооруженных сил на основе самурайства. Регулярные войска, набираемые из крестьян, ремесленников и торговцев, вооруженных современным оружием, Ямагата, бывший самурай, ставит выше самих потомственных буси. Вероятно, ключевую роль здесь сыграла именно эффективность европейского оружия.

Уже в 1873 году разгорелись споры о внешней политике, в частности, в отношении Кореи. Япония между 1869 и 1873 гг. предлагала Корее формально признать правительство Мэйдзи, на что последняя не могла пойти из-за давних вассальных отношений с Китаем, который фактически определял внешнюю политику полуостровного государства. Однако Китай уже не мог оказывать большого влияния на Корею, так как сам попал в цепи колониализма.

Самураи увидели в возможности войны с Кореей шанс отстоять свою независимость и привилегированное положение в обществе. Однако в Дадзокане победила «партия мира» во главе с Окубо Тосимити, поскольку, по его мысли, Япония должна была сначала уделить внимание внутренним реформам, а затем только утверждаться на континенте. Важно отметить, что «партия мира» не отрицала вообще войну с Кореей или Китаем, просто она состояла из более осторожных деятелей, которые не желали рисковать новым, еще не вполне устоявшимся режимом из-за амбиций, которые, однако, им были тоже свойственны. Тем не менее, самурайству была необходима немедленная война.

В результате Сайго Такамори и другие сторонники военных действий покинули свои посты и уехали из Токио. Вот как определяет этот процесс отечественный исследователь Е. В. Верисоцкая с точки зрения марксистского подхода: «Хотя правительство, само состоящее из дайме и самураев, ни о ком не пеклось так, как о них [самураях], экономика выталкивала самураев из системы новых общественных отношений. Среди этой массы мелкого дворянства с каждым годом крепло разочарование в результатах революции и усиливалось стремление найти выход из создавшейся обстановки. Надежды на восстановление своего положения эти слои самурайства связывали с войнами на континенте и южных островах"80.

В самом деле, самураи-ветераны Реставрации не предполагали, что новый режим, который только и удержался благодаря им, пойдет на ликвидацию самураев, как слоя общества. Тем не менее, в клятве Императора в 1868 г. под номером 4 значится: «Господствующие доселе дурные обычаи будут смягчены"81. Что особенно важно, смягчены, но не уничтожены.

При таком влиянии в обществе самураи могли раскачать общественный маятник весьма и весьма серьезно, что и произошло в 70-годы. Первым из высших самураев поднял оружие Это Синпей в 1874 году. В ответ на провал своего ходатайства о замене руководства страны национальным представительством, он собрал вокруг себя около 3000 самураев и в феврале атаковал банки и правительственные учреждения. Окубо Тосимити лично возглавил экспедиционный корпус и достаточно быстро подавил мятеж Синпэя. Это Синпею удалось бежать, однако войска Окубо схватили его и вернули в префектуру. Вскоре он был казнен по приказу правительства, а его голова была насажена на кол и выставлена на всеобщее обозрение в качестве предупреждения. В свете предшествующих заявлений о борьбе с «варварскими пережитками» это может показаться странным. Однако с самураями надо было бороться их же методами, воздействуя на психику специфическими приемами. Ведь мы прекрасно знаем, как воспитывался молодой буси: от систематического посещения казней и кладбищ до упражнений в отсекании голов82. А потому этот ход был предупреждением именно для самураев, и больше ни для кого.

Говоря о сацумском восстании Сайго, следует начать с того, что после Реставрации, вследствие распространения моды на западный образ жизни старые самурайские клановые школы, где проходило обучение молодых буси, стали крупными центрами сохранения самурайской традиции, куда начали стекаться недовольные и отвергнутые самураи. Этих центров-общин самураев в Сацума было достаточно («Кэндзи-но-са, Юхи-но-са, Канран-са и др.), чтобы подтолкнуть самурайское антиправительственное движение.

Сам же Сайго Такамори с 1873 г. жил в префектуре Кагосима в тихой уединенной деревушке. Он, казалось, отошел от большой политики. В 1874 году он жертвует часть своей пенсии в помощь частным академиям, справедливо считая, что молодым не стоит забывать традиций предков. Дополнительные средства для самурайских школ были выделены и местными чиновниками, которые, являясь приверженцами автономии их префектуры, критиковали Дадзокан за его политику. К концу 1875 г. система частных академий, в которых проходило обучение нескольких тысяч студентов, включала в себя пехотные и артиллерийские училища, расположенные в столице префектуры Кагосима, а отделения этих училищ размещались в каждом сельском районе. В конце 1876 г. правительство, охваченное подозрениями, направило в Кагосима своих агентов для сбора информации об этих частных академиях. В этих действиях со стороны правительства видна осторожность, ведь клан Сацума еще до Реставрации, наряду с другими юго-западными кланами, проявлял крайнюю самостоятельность: закупал западное оружие, строил заводы по западным технологиям и пр. Видимо Токио, чувствуя непрочность режима из-за многочисленных восстаний, решило, что будет не лишним, приглядеть за мятежным в прошлом кланом. Через несколько недель студенты-самураи разоблачили одного из шпионов, который признался им, что центральные власти планировали закрыть академии и убить Сайго. Естественно, подобное заявление было довольно сомнительным, однако молодые буси предприняли самые решительные действия: в конце января 1877 года они тайно вывезли из арсенала префектуры оружие и снаряжение. Узнав о разграблении арсеналов, Сайго, бывший на охоте, немедленно вернулся в Кагосиму. Известие о поступке членов частных академий привело Сайго в ярость, и, тем не менее, он, быстро оценив ситуацию, встал во главе этой молодежи, чувствуя свою ответственность за них как за своих вассалов, как человек, стоявший выше их в системе иерархии. Исследователи видят причину такого поступка во влиянии традиции долга и ответственности. Разумеется, кроме этого на Сайго повлияло и его давнее разочарование в политике правительства, во главе которого стояли его бывшие друзья и соратники по Реставрации. Они не оставили бы нападения на правительственные арсеналы незамеченным.

15 февраля 1877 года армия мятежников выступила из Кагосима. Вскоре на пути восставших встал гарнизон замка Кумамото, состоявший из солдат, призванных на действительную службу. К сожалению Сайго, замок не удалось взять даже несколькими штурмами. Началась осада, а тем временем правительство уже стянуло сюда около 60 000 солдат, которыми руководил сторонник «партии мира» Окубо Тосимити. Под давлением этих сил началось долгое и кровавое отступление восставших обратно в префектуру Кагосима. 23 сентября Ямагата Аритомо, полевой генерал, командовавший императорским войском, отправил Сайго письмо, в котором умолял его как давнего друга и соратника сложить оружие. Сайго оставил письмо без ответа, а утром следующего дня в сражении его настигла пуля. Ранение вызвало шок, приведший к немедленной смерти. Впрочем, впоследствии появилась народная легенда о том, что Сайго как истинный самурай сделал себе сэппуку перед лицом врага83.

Значение выступления Сайго Такамори очень велико: с одной стороны, новый режим почувствовал, что идет по верному пути, поскольку удалось уничтожить, ни больше, ни меньше, почти такое же движение, которое привело к Реставрации Мэйдзи и к ликвидации сёгунской власти. С другой — выступление Сайго стало кульминацией широкого самурайского антиправительственного движения, которое в дальнейшем разбилось на либеральное и радикальное направления. Это движение было оформлено в сравнительно небольшие организации, но, тем не менее, не утратило своего влияния на политику страны. С третьей стороны, после подавления гражданской войны в Сацума, активнее начался процесс расслоения самурайской прослойки: самураи вошли в Парламент в 1890 году, в полицию, в армию, в крупный бизнес и пр. Оформились своеобразные каналы сохранения и передачи воинской традиции, каналы влияния на ход внутрии внешнеполитических процессов в Японии.

Вот что, например, писал бывший министр внутренних дел барон Суйемацу по поводу формирования полиции: «Нынешняя японская полиция образовалась после упразднения феодальной системы, хотя и успела претерпеть различные изменения. Это было время, когда тысячи молодых самураев лишились занятий, и именно они главным образом и пополнили кадры полиции. Их социальное положение и степень культурного развития были значительно выше среднего уровня тех людей, с которыми им приходилось ежедневно сталкиваться. Это обстоятельство всегда имелось в виду. Даже теперь в полицию принимаются лишь лица, выдержавшие особый, довольно трудный экзамен"84. Итак, в полицию принимали самураев, поскольку они были одними из образованнейших кадров своего времени, имевших необходимую физическую подготовку и пр. А поскольку, по вышеприведенным словам, самураи пользовались огромным влиянием, то естественно, что значение полиции в обществе неминуемо должно было повыситься. Используя авторитет самураев, правительство, видимо, стремилось приобрести уважение в глазах народа.

Кроме того, ещё в период Токугава самураи прочно вошли в систему управления: они стали чиновниками мелкого, среднего и высшего звена. Многие из них задумывались над тем, что им делать в мирный период. С наступлением периода Мэйдзи, самураи продолжали сохранять свое положение в чиновничестве на разных уровнях бюрократии.

В парламенте у нового режима тоже были «свои люди». Как известно, верхняя палата Парламента, палата пэров, согласно 34 статье Конституции, состояла из «членов императорской фамилии, из носителей дворянских титулов» и других лиц назначаемых Императором. Естественно, что в лице «дворянских титулов» мы находим бывших дайме, составлявших опору совету Гэнро в Парламенте.

В нижнюю палату парламента, палату депутатов, избирались представители из народа. Как уже было упомянуто выше, многие самураи не нашли своего места в новой структуре управления, которая во многом опиралась на старое чиновничество. Они-то и нашли свое место в политической жизни. Кроме самураев в политику ринулись и другие слои населения. Естественно, все эти люди не могли послужить твердой опорой правительству. Император не раз принимал на себя роль третейского судьи в спорах между Парламентом и кабинетом министров, не обязанным отчитываться перед представительством, по Конституции (ст. 55)85. Вследствие этого Парламент часто выражал вотум недоверия, что подтачивало правительство.

В результате, на протяжении всего периода Мэйдзи мы наблюдаем конфликт между старым клановым началом в политической жизни и назревавшим новым, представленного людьми, которые не могли вследствие этой «клановости» занять место в управлении страной. Добавим, что самурайство составляло в этом соотношении сил некую, довольно ощутимую опору правительству, которое постепенно взялось за активную внешнюю политику, в которой дисциплина буси имела решающее значение.