Наследные притязания кланов Рюриковичей

На русских землях установился «лествичный» порядок наследования, по которому столы переходили от старшего брата к следующему по времени рождения. После смерти князей их сыновья выпадали из порядка престолонаследия, на практике вступая в борьбу со своими дядьями за освободившийся стол. Например, после смерти в 1093 г. Киевского князя Всеволода Ярославича, его сын Владимир, прозванный впоследствии Мономахом, уступил киевский стол своему двоюродному брату Святополку Изяславичу, сыну старейшего, чем Всеволод Ярославич, сына Ярослава Мудрого Изяслава. Летописец объясняет рассуждения Владимира в данной ситуации: «Аще сяду на столе отца своего, (курсив наш — В. Ф.) то имам рать с Святополком взята, яко есть стол преже от отца его был». 57 Поведение князя Владимира отражает реалии наследного права того времени. Владимир покинул Киев не потому, что имел слабое войско, или не хотел войны, а потому, что для него было характерно соблюдение принципа законности наследования княжеских столов. Впоследствии, соблюдая данный принцип, сын Владимира Юрий (впоследствии Долгорукий) боролся за киевский стол с сыном своего старшего брата Изяславом Мстиславичем.

В XII—XIII вв. князья мыслили Русь именно в виде территориальных массивов, именуя свои отчины их исконными территориальными названиями, соответствующими названиям старшего города и связываемой с ним земли.

Причины войны лежат во взаимодействии процессов вызывавших дробление государства. Изяслав Мстиславич вероятно опирался на опыт и авторитет своего великого деда Владимира Мономаха, который нарушил порядок замещения киевского престола вскоре по вокняжении в Киеве в 1113 г. Утвердившись на киевском «золотом» столе Мономах не только восстанавливает единоличную монархию своего деда Ярослава, но вскоре перестает заботиться о соблюдении принципа родового старейшинства, отстаиваемый им после смерти своего отца Всеволода в 1093 г.

Святослав Всеволодович был одним из самых желанных союзников как для Изяслава Мстиславича, так и для его дяди Юрия Владимировича, однако его собственная позиция была неустойчива: в обоих лагерях находились его родные дядья, поэтому юный князь вынужден был метаться между ними, участвуя в битвах то с одной, то с другой стороны. Эти метания хорошо показаны в летописи: «Святослав же не хотяше отступити от отца своего Изяслава, но неволею еха строя своего деля Святослава Ольговича». 58 Однако через некоторое время он сам участвует в походе на Святослава Ольговича вместе с Изяславом Мстиславичем.

Белгород всегда держал сторону потомков своего первого князя Мстислава Владимировича, а Вышгород зарекомендовал себя как надежный союзник Ольговичей. Юрий Долгорукий как старший представитель потомков Мономаха, добывая себе киевский стол, в борьбе против племянников-Мстиславичей, опиравшихся на поддержку большинства киевских пригородов, искал помощи у черниговских Ольговичей и Давыдовичей. Киевские пригороды, которые поддерживали те или иные княжеские кланы, постоянно пытались уменьшить влияние старейшего города земли.59 Упрочение позиций пригородов привело уже в середине XII в. не только к ослаблению позиций Киева, но и к сужению понятия «Русской земли» до границ Днепровского Правобережья.

Почти все кланы (Мономашичи, Мстиславичи, Ростиславичи, Давидовичи, Галицкие Ростиславичи) появляются на страницах летописи в 40-е годы ХII в., но чернигово-северские Ольговичи выступают на политическую сцену тридцатью годами ранее.

Клан Ольговичей упоминается в Ипатьевской летописи намного раньше других, еще в годы киевского княжения Владимира Мономаха.61.

Впервые Ольговичи выступили единым родом еще при Мономахе в 1116 г. Тогда Владимир Всеволодич решил укротить непокорного князя Глеба, затворившегося в Смоленске, и «Смоленьску. съ сн ъми своими и с Давъ домъ Ст ославичемъ и Олговичи». 62.

Тогда Ольговичи беспрекословно повиновались киевскому князю. Вокняжение Мстислава Владимировича в Киеве (1125−1132 гг.) показало, что положение в стане самих Ольговичей было взрывоопасным. В 1128 г. глава клана Всеволод Ольгович схватил своего дядю Ярослава в Чернигове и сел на его место. Намерения Всеволода Ольговича на киевском столе не были секретом для современников — С де? лговичь в Къ? в и нача замъ шл? ти на Володи|мерич и на Мстиславич над? с? сил своєи и хот сам всю землю держати.63 Поэтому сразу после вокняжения Всеволод «нача замышля- ти на Володимериче и на Мстиславиче, искаше подъ Ростиславомъ Смолиньска и подъ Изяславомъ Володимеря». 64 Но к этому времени за спиной мономахова и мстиславова потомства уже стояли влиятельные города Южной и Юго-Западной Руси, справедливо усматривавшие в этих князьях гарантов своего суверенитета. Да и сами князья рассматривали политику кланового доминирования, которую проводили киевские князья, как нарушение своих династических прав. Со всей определенностью высказал свое отношение к подобной политике Андрей Владимирович, младший из Мономашичей. В ответ на требование покинуть «отчинный» Переяславль, он высказал Всеволоду следующее: «…ти брат не досыти волости, всю землю Рускую держачи, а хощеши сея волости, а убивъ мене, а тобе волостъ, а живъ не еду изъ своеи волости…».

Ярослава же Всеволод отослал в Муром. По своему обыкновению Всеволод позвал на помощь половцев, но вовремя не заплатил им, и это обстоятельство получило огласку. Мстислав Владимирович собрался было силой укротить Всеволода, но под влиянием игумена Андреевского монастыря в Киеве Григория, любимца его отца, не решился, «дабы не проливать крови христиан».

В конце 20-х — начале 30-х годов ХII в. Ольговичи пребывают под властью тяжелого на руку киевского правителя Мстислава, старшего сына Владимира Мономаха. В 1132 г Мстислав ид? т в поход, в связи с которым летопись упоминает Ольговичей. «ходи Мьстиславъ на Литву, съ сынъми своими, и съ Олговичи, и съ Всеволодомъ Городеньскимъ».66 Но уже во время киевскоого княжения слабого брата Мстислава Ярополка (1132−1139 гг.) Ольговичи уже осмеливаются «которовать» с ним, соперничать за Киев с ранее недосягаемыми для них Мономашичами.

После кончины Ярополка Владимировича (1139 г.), так и не сумевшего сплотить родичей вокруг своего престола, в Киеве сел следующий по старшинству в клане Мономашичей Вячеслав. Но, узнав о смерти Ярополка, «поиде Всеволодъ Олговичь из Вышегорода къ Кыеву, изрядивъ полкы, и пришедъ ста у города в Копырев конци, и нача зажигати дворы». В дело вмешался киевский митрополит, поддержавший Ольговичей, и велел Вячеславу передать Киев Всеволоду.

Вячеславу довелось уйти в свое владение Туров, а Всеволод в начале марта 1139 г. вокняжился в стольном граде. Так с циничным применением военной силы глава династии Мономашичей был сброшен Всеволодом с киевского стола. Получив в совместное владение Киев (так, по меньшей мере, полагали братья Всеволода), Ольговичи принялись изменять систему земельных владений на Руси. Им противодействовали Мономашичи и выделившиеся Мстиславичи с Ростиславичами.

В результате компромисса «вда ?рополкъ Олговичемъ. ?чину свою. чего и хот ли». 69. В процитированном тексте речь идет о предоставлении Ольговичам «части» в южной Русской земле — земельного владения в великокняжеском уделе. Приход на киевское княжение непоследовательного и слабохарактерного Ярополка Владимировича позволил Ольговичам выступить в качестве особой и влиятельной политической силы.

Запись киевского летописца свидетельствует о том, что клановый термин «Ольговичи» к тому времени прочно вошел в общественное сознание. Недавний изгой, глава клана галицких Ростиславичей Володимирко, посмел ослушаться киевского великого князя, в результате чего Всеволод решился на поход против Володимирка в 1144 году.

«Всеволодъ же с брат ею иде на нь. того же л та ходиша? лговичи на Володимирька. Всеволодъ съ братома съ Игоремь Ст ославомъ. Двд вць Володимиръ. и В? чеславъ. Володимеричь», 70 который являлся главой складывавшегося тогда клана Давидовичей, но не упомянутый в этом качестве.

До 1144 г. никакой другой клан (кроме обширного рода Володимировичей, далеко не всегда выступавшего под этим названием) не упоминается столь часто на страницах Киевского и других летописных сводов.

В кровавой войне 1146−1151 гг. между Изяславом и Юрием, в которую были втянуты почти все остальные Рюриковичи, Ольговичи, как и раньше, выступают единым кланом, под общим этим родовым именем. Так, в 1149 г. Изяслав Мстиславич, сидевший тогда в Киеве, услышал о приходе Юрия с войском и посетовал, что тот не желает вершить дела мирным путем: «Но оже на мя половци привелъ и ворогы моя Олгович, то хочю ся бити».

Сыновья старшего в княжеском роду Мстислава Владимировича получают более высокие столы, чем младшие сыновья Владимира Мономаха. Начиная с самых первых строк, повествующих о деятельности Изяслава Мстиславича, мы видим его родных братьев и сыновей принимающими активное участие в реализации замыслов князя. При этом просматривается четкая субординация, характерная только для внутриклановых отношений, и соответствовавшая представлениям о возрастном старшинстве, а также максимальное использование подвластных территорий и внешнеполитических связей всех участников в соответствии с общей стратегией. За каждым из сыновей или младших братьев Изяслава словно закреплена определ? нная должность с соответствующим кругом задач, по мнению М. Л. Лавренченко, «родовая модель управления, основывающаяся на реальных родственных связях, оказалась действенным механизмом, так, как заключая военные союзы с князьями, Изяслав предпочитает называть их отец, брат, сын».

Летописи за 30-е-40-е годы ХII в. (главным образом, Киевская) отразили процесс деления потомков Владимира Мономаха на ветви собственно Мономашичей, — его сыновей Вячеслава и Юрия, и внуков, — детей его сына Мстислава: Изяслава и Ростислава, красноречиво и эмоционально выразив отношение горожан и вечевых собраний русских городов к этому феномену.

Вступив на киевский престол в 1146 г., Изяслав приблизил к себе младшего брата Владимира 74 (родился в 1132 г. «В л то хм [6640]… родис? оу Мистислава. сн ъ и нарекоша им? ему Володимеръ"75), но тот до конца киевского княжения старшего брата не мог играть сколько-нибудь самостоятельной политической роли, хотя бы ввиду юношеского возраста.

В Киевской и других летописях за ХII в. термин Изяславичи не встречается, а клановое наименование Мстиславичей имеет весьма широкое значение. Так именуют сыновей Мстислава Владимировича Изяслава и Ростислава, а также их детей. Изяслав и его ближайшая родня ощущают себя Мстиславичами и прямыми потомками Владимира Мономаха. (Вероятно, изза этого сами они не называли себя Изяславичами). Летописные контексты, относящиеся к потомству Мономаха, в значительной мере отражают совместную деятельность Изяслава и его родни. Они выступают на страницах летописи обычно не как особый клан, а персонально, в качестве Изяслава и его сыновей, членов большого рода Мстиславичей.

Когда в 1146 г. Изяслав овладел киевским престолом, то исходил из своего отчинного права, которое, как он полагал, не уступало родовому праву его дядьев Вячеслава и Юрия, стремившихся вокняжиться в Киеве согласно порядку лествичного восхождения. Ведь Изяслав был сыном Мстислава, — Мстиславичем, следовательно, и Мономашичем. Однако право сыновей Мономаха на киевский стол по устоявшемуся в то время мнению было выше права Изяслава. Древний порядок лествичного восхождения в этом мнении преобладал над принципом отчинности.

После вокняжения в стольном граде Изяслав Мстиславич вступил в длительный вооруженный конфликт со своим дядей Юрием Долгоруким за Киев, Южную Русь и общерусскую власть. В 1147 г., уже занимая киевский стол, Изяслав Мстиславич объявил на вече в Киеве, что решил вместе с Давидовичами и Святославом Всеволодичем «поити на Гюргя на стрья своего, и на Святослава [Ольговича] к Суждалю».

Вокняжившись в Киеве и будучи готовым к упорной и изнурительной войне за стольный град Руси, Изяслав и прочие Мстиславичи последовательно отстаивали свое отчинное право на владение им и связанное с этим старейшинство в государстве. Выделявшийся в ту пору из рода Мстиславичей клан младшего брата Изяслава Ростислава (Ростиславичи) руководствовался теми же соображениями. При этом Ростислав считал права старшего брата законными и незыблемыми и всегда и во всем помогал ему.

Изяслав Мстиславич имел возможность опираться на прецедент проведения в жизнь принципа отчинности, утвержденный авторитетом его великого деда, — если бы не то деликатное обстоятельство, что он вознамерился обойти не двоюродных братьев, равных ему в родовой иерархии, а представителей старшего поколения Мономашичей, родных дядей Вячеслава и Юрия Владимировичей. Нетрудно понять, что при этом Изяслав исходил из собственных интересов — желал отнять у них Киев и общерусское княжение.

Одновременно со вторым крестоцелованием Давыдовичей Изяслав Мстиславич принуждает одного из своих главных противников, Святослава Ольговича, целовать крест, с аналогичным обещанием «всимъ намъ бъ ти за? динъ.79 Сам Изяслав напоминает черниговскому князю о его обязательствах в схожих выражениях. Святослав становится одним из его братьев и получает место в ряду союзников, названных терминами родства. На короткий период его нахождения в лагере Изяслава Мстиславича приходится и женитьба Романа Ростиславича на дочери Святослава Ольговича, черниговский князь демонстративно не появляется на снеме, но участвует в военных действиях союзников. Еще один союзник Юрия Долгорукого Владимирко Галицкий, оказавшись в одиночестве, также вынужден капитулировать перед объединенным войском Изяслава Мстиславича и Гезы. 80 Мстислав, как первый сын и сподвижник своего отца, действительно часто сопровождает его, лишь на окончательном этапе киевского правления своего отца возглавляя походы.

Роль Вячеслава Владимировича — одна из ключевых в истории конфликта дяди и племянника, и если как союзник Юрия он действовал не слишком активно, то в лагере Изяслава Мстиславича Вячеслав приобретает важнейшее значение благодаря своему положению старшего в роде Мономаховичей (как бы это ни противоречило теории смены родовых отношений политическими) и собственному полку, который он неоднократно посылает в помощь племяннику. По сути, последнее киевское правление Изяслава Мстиславича совместно с Вячеславом Владимировичем приобретает форму дуумвирата. Вячеслав занимает особое место в кругу союзников Изяслава: термины «отец» и «стрый» перемежаются на протяжении всего периода взаимодействия князей. 81 При этом обращение «отец» используется несколько загодя — до заключения договора между князьями, а именно сразу после упоминания Вячеславом Владимировичем о предложении Изяслава быть для него отцом: «Из?славъ ми то молвить: Їтъ ми буди въ? ц, а м сто, поиди с? ди же в Киев ?». 82 Далее Изяслав уже именуется им сыном: «аче ти м? оубити, сн оу…». 83 Обращение «отец» появляется только после описания крестоцелования между князьями:

«Из?славъ посла оу Въ шегородъ къ? ц ю своему В? чеславу». 84 Летопись сообщает о двух клятвах между дядей и племянником: в первой князья обещают быть друг другу отцом и сыном, во второй Изяслав раскаивается в прежней вражде, а Вячеслав заверяет в воинском единстве, после чего Изяслав называется им не только сыном, но и братом. Первая клятва представляет большой интерес как единственное подробное описание практики конструирования вертикального родства при помощи публичного обряда, проведенного в церкви. Изяслав и Вячеслав целовали крест над гробами святых мучеников, их бояре также клялись в том, что они не будут способствовать распрям между князьями: «и тако ц ловаста хрс тъ оу ст ою мч нку на гроб на томъ Из? славу им ти? ц мь В? чеслава, а В? чеславу им ти сн мъ Из? слава, на томъ же и моужи ею ц ловаша хрс тъ, ако межи има добра хот ти и чс ти ею стеречи, а не сваживати ею». 85 Существенным моментом второго крестоцелования являются повторяющиеся по смыслу фразы, сказанные Вячеславом и Изяславом, служащие напоминанием о совершенном ими обряде. «А чо ми Бъ? ц, а моего Мистислава?? лъ, а тъ ми еси? ц ь», — начинает Изяслав Мстиславич, Вячеслав продолжает: «аже д еши: Їтъ мои еси? ц ь?, а тъ мои и сн ъ, оу тебе? ц, а н ту, а оу мене сн, а н туть, а тъ же мои сн ъ, тъ же мои братъ». 86 Завершающая фраза «?ко не разлучитс има ни въ добр ни въ зл, но по? дному м сту бъ ти"87 наиболее близка предыдущим договорам Изяслава Мстиславича с союзниками в духе единения перед началом битвы. Как видно из дальнейшего текста, вместе предполагается не только сражаться, но и «рядить», то есть выполнять княжеские обязанности. Столкнувшись с данной ситуацией, невольно задаешься вопросом о том, зачем дяде и племяннику — и без того достаточно близким родственникам нужно было проводить столь сложные многоступенчатые церемонии? Например, в летописи не говорится о какомлибо обряде между Изяславом Мстиславичем и его племянником по сестре Святославом Всеволодовичем, однако они используют в обращениях те же термины отец и сын. Называя дядю отцом, Изяслав Мстиславич продолжал тем самым расширение числа союзников, названных терминами родства, но за первым целованием креста, по-видимому, стоит нечто большее. Возможно, вероятность совместного правления была допустима лишь для родных отца и сына, на что указывает и дальнейшая переписка Вячеслава с братом Юрием, где аргумент «отцовства» Вячеслава является наиболее значимым:

«В?чеславъ же реч: Їоу тебе сн въ. з ., а? ихъ? тебе не? гоню, а оу мене? дина два сн, а Из? славъ и Ростиславъ, а инии моложьшии суть же?». 88 Очевидно, что полномочия сына киевского князя были необычайно широки, и деятельность Изяслава если и не совсем укладывалась в их рамки, то могла выглядеть более легитимной. Вопрос о том, кто будет править в Киеве после Изяслава Мстиславича, также был немаловажен. Как видно из событий, последовавших после смерти князя, существовала предварительная договоренность о том, что это должен быть Ростислав Мстиславич, его брат. По всей вероятности, для этого и было необходимо последовавшее от Вячеслава (а за тем и Изяслава) приглашение смоленского князя в Киев, о чем и идет речь в дальнейшей переписке: «??? сн у, тоб, сн у, молъвлю:

Їкако мн сн ъ, брат твои Из? славъ, тако ми тъ ?". 89 «Отцовство» Вячеслава по отношению к Ростиславу не проистекает само собой, только исходя из родства последнего по отношению к названному сыну Вячеслава, Изяславу. Ростислав приезжает в Киев. Описывая этот эпизод, летописец не сообщает никаких характерных фраз или свидетельств о проведении особого обряда90 (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 423). С этого момента они упоминаются в летописи вместе, как три равноправных правителя, Ростислав же, действуя вместе с братом, с этого момента начинает называть Вячеслава Владимировича отцом: «и реч Из? славъ и Ростиславъ: Їтако же, ?ц е, и оучини???». 91 После смерти Изяслава Мстиславича, Вячеслав призывает Ростислава в Киев и повторяет сказанное прежде, кроме того, князья договариваются о том, что Ростислав теперь «занимает место» Изяслава Мстиславича: «…а, сн у, даю тоб, ?коже брат твои держалъ и р? дилъ, тако же и тоб даю, а тъ м? им и? ц мь, и чс ть на мн держи, ?коже и брат твои Из? славъ чс ть на мн держалъ и? цм ь им лъ». 92 Ростислав поддерживает идею преемственности: «велми радъ, гн е? ч е, им ю т? ?ц мь гн омъ, ?коже и братъ мои Из? славъ им лъ т?, и въ твоеи воли бъ лъ». 93 Наиболее интересным с точки зрения использования родовой лексики представляется принципиально новое для нашей системы обращение «господине отче», а также выражение «въ твоеи воли бъ лъ», аналогичное словам договора с Давыдовичами. Хотя складывается впечатление, что выражение «господин» подчеркивает элемент зависимости Ростислава от киевского князя, в отличие от Изяслава, который никогда не употреблял этот термин по отношению к дяде. Едва ли данный смысловой оттенок действительно присутствовал — ведь именно так обращается, по-видимому, Андрей Юрьевич к своему родному отцу Юрию Долгорукому, а сам термин близок к эпистолярной традиции. Выражение «быть в воле» также используется для определения отношений между родными отцом и сыном. После провала всех попыток сохранения созданной Изяславом структуры Ростислав Мстиславич заключает договор с Юрием Владимировичем, используя при этом ту же форму взаимодействия, что и его брат с Вячеславом Владимировичем, — он называет Юрия отцом, а тот его сыном, термин «господин» в их диалоге не используется.

***.

Вечевые собрания крупных, княжеских городов обычно поддерживали своего государя. В случае же с Киевом, в котором в 40-х-70-х годах часто менялись князья, представлявшие Мономашичей, Мстиславичей и Ростиславичей, Ольговичей и Давидовичей, вече предпочитало держаться потомков Мономаха вообще, еще многие годы, полагая всех их одним родом. Поэтому неоднократная смена на киевском столе в 1147—1151 гг. Изяслава Мстиславича Юрием Владимировичем и наоборот обычно санкционировалась большинством участников вечевого собрания. Ни тот ни другой, поэтому не могли рассчитывать в борьбе между собой на скольконибудь постоянную и длительную поддержку веча, которое руководствовалось, кроме прочего, конкретными политическими соображениями и собственной выгодой.

Одними из самых привлекательных союзников для Изяслава Мстиславича были Изяслав и Владимир Давыдовичи — его троюродные дядья. Их позиция была также неустойчива. В ходе противостояния Юрия и Изяслава Мстиславича они появляются то в одном, то в другом лагере. Ещ? со врем? н правления Всеволода Ольговича Изяслав и Владимир были недружны с Ольговичами. Братья связывали надежду на получение лучших территорий и городов с киевской властью Изяслава Мстиславича. Но Изяслав заточил их двоюродного брата Игоря, погибшего затем от рук киевлян, что требовало от них ответных действий (именно это обстоятельство подчеркивал Святослав Ольгович, приглашая Давыдовичей на свою сторону). Изяслав Мстиславич многократно использовал по отношению к ним термины брат, братья. 95 Прежде всего, речь идет о заключении договора, сопровождавшегося целованием креста, предлагая возобновить который Давыдовичи обещали «мъ подл тебе здимъ». 96 Этот первый договор, очевидно, и положил начало использованию родственных обращений между союзниками. Для нас же более интересно второе крестоцелование, суть которого заключается именно в братстве князей: Изяслав Мстиславич говорит Давыдовичам, Святославу Ольговичу и Святославу Всеволодовичу: «тако на томъ ц ловаша хрс тъ оу ст омъ Сп с — ворождоу про Игор? ?ложити, а Роускои земли блюсти, и бъ ти всимъ за? диинъ братъ», 97 далее Давыдовичи отвечают согласием принять участие в походе, добавляя: «а мъ вси хрс тъ ц ловали на томъ, ако кде тво? ?бида боудеть, а намъ бъ ти с тобою». 98 Затем мы видим схожую фразу в разговоре между Изяславом Мстиславичем и Владимиром Давыдовичем: «Из?славъ… река: ЇБрате, Бъ ти помози, акоже и самъ молвишь, хрс тъ есмъ ц ловали? ко всим намъ бъ ти за? динъ. Нъ н же, брате, се моужь мои, а тъ пристави свои моужь?». 99 В дальнейшем Давыдовичи неоднократно нарушали крестоцелование, вновь обращаясь к Юрию Владимировичу. Перед решающей битвой их мнения окончательно разделились, и Изяслав Давыдович остается с Изяславом Мстиславичем, в то время как Владимир Давыдович сражается на стороне его противников и погибает. После смерти Изяслава Мстиславича Изяслав Давыдович оказывается одним из главных претендентов на киевский стол, подчеркивая при этом свое положение брата киевского князя. Братство Изяслава служило ему аргументом для приезда в Киев: «Из?славъ же реч при халъ есмь брата своег плакать, аче есмь тогдъ не бъ лъ надъ брат мъ своимъ». 100 Летописные тексты повествуют, как правило, об оплакивании умершего ближайшими кровными родственниками — братьями и сыновьями.

Клан Давидовичей был вторым по значению в Чернигово-Северской земле. В летописях он представлен сыновьями младшего брата Олега Святославича («Гориславича») Давида Владимиром и Изяславом. После смерти Всеволода Ольговича и устранения Изяславом Мстиславичем Игоря Ольговича с киевского стола Давидовичи претендовали на НовгородСеверский и на Чернигов. Судьба распорядится так, что младший Давидович Изяслав вскоре после кончины Изяслава Мстиславича (в конце 1154 г.) окажется даже на киевском престоле.101.

Давидовичи, будучи с начала 1140-х годов отодвигаемы Ольговичами на второй план в межкняжеских отношениях на Руси, сразу же после вокняжения Изяслава Мстиславича в Киеве охотно откликнулись на его зов воевать против них. Однако, вступив в конфронтацию с Ольговичами в начале войны 1146−1151 гг., Давидовичи волею обстоятельств в дальнейшем были вынуждены временами объединяться с ними: ввиду опасных для обоих кланов военных успехов Изяслава Мстиславича или давления Долгорукого, обладавшего немалым военным потенциалом.

Это позволило Давидовичам сохранить владения и нейтралитет Изяслава после окончательного поражения Юрия Владимировича в 1151 г. После победы Изяслава Мстиславича над Юрием Долгоруким Святославу Ольговичу пришлось бежать на север Черниговской земли, в НовгородСеверский. Владимир Давидович был убит во время бегства войска Долгорукого после ожесточенной битвы, решившей судьбу киевского стола и Русской земли, во время переправы через реку Руту: «Бжащимъ имъ чересъ Рутъ, много дружины потопе в Руту,… и ту убиша Володимира князя Давыдовича черниговьского, доброго и кроткого, и ины многы избиша».

Его более удачливый брат Изяслав занял черниговский стол с благословения победителя, которому он оказался полезным и в нужном месте, и в нужный час. Изяслав Мстиславич скончался 13 ноября 1154 г., в иеве остался княжить его соправитель последних трех лет, миролюбивый и нерешительный Вячеслав Владимирович, старший брат Долгорукого. Этим решил воспользоваться Изяслав Давидович и двинулся в Киев. Но на перевозе через Днепр его встретили люди Вячеслава и не впустили в город. Вероятно Вячеслав (или его советники, что в сущности одно и то же) понял, что в одиночку ему не усидеть на шатком киевском престоле. Он призвал Святослава Всеволодича «перебыть» в Киеве и защищать его от Давидовича.

Отдельные русские земли накануне наступления раздробленности настолько выросли и окрепли, что киевский центр власти с великим князем во главе стал мешать им в проведении внешней и внутренней политики. Многие из них желали передавать столы и волости в наследство детям и внукам, нарушая традиционный порядок «лествичного восхождения».

В результате тесного переплетения княжеских и волостных интересов для истории Южной Руси в XII в. характерны следующие тенденции. Вопервых, это борьба княжеских кланов и семейств за лидерство, которое в указанное время ассоциируется с Киевом, во-вторых, борьба киевских пригородов со старейшим городом за самостоятельность. Соперничая между собой за Киев, сначала Мономашичи и Ольговичи, потом старшие и младшие Мономашичи (Мстиславичи) ищут союзников и оказываются втянутыми в борьбу городов и пригородов.