Россия в сообществе мировых цивилизаций

А) Цивилизационное взаимодействие России и Запада Наиболее перспективным в преподавании истории России становится изучение цивилизационного взаимодействия. Что это значит? Российское общество, независимо от времени, развивалось в контексте мировой истории, являя так сказать, один из ее векторов. Ни одна страна не может существовать без взаимодействия мировых цивилизаций.

С древнейших времен славяне взаимодействовали с другими народами и странами: печенегами, половцами, аварами (обрами) и многими другими; с Хазарией, Византией, странами Востока и Запада. При этом были и схожесть и различие путей исторического развития. Для иллюстрации отправимся в прошлое. 15 июня 1215 г. на Раннимедском лугу близ Виндзора английский король Иоанн Безземельный (1167−1216) подписывает Великую хартию вольностей, а 50 лет спустя Генрих III (1207−1272), вынужден присягнуть первому парламенту. Итак, в Испании появляются кортесы в XII в., в Англии парламент — XIII в., затем генеральные штаты во Франции в начале XIV в., сеймы в феодальной Польше, Литве, Чехии, в скандинавских странах. Между тем, и на Руси в 1211 г. во Владимире великий князь Всеволод III Большое Гнездо (1154 — 1212) также созывает собрания различных сословий. Кроме Новгорода, вече функционировали и в других центрах Древней Руси. Княжеская власть усиливалась одновременно с вече («парламентом» своего рода). Складывается государство, а может несколько (Новгородская и Псковская республики; Киевская, Владимиро-Суздальская, Московская, Тверская монархии и др.), по типу развития схожих с другими западноевропейскими странами.

Однако на определенном историческом отрезке времени схожесть пути развития нарушаются. Тому причиной монгольское нашествие. Оно на четверть тысячелетия отрезало Россию от политических, экономических, культурных связей с европейскими странами. Особенно страшным был удар по городам, что приостановило для России развитие торговых начал, товарности, будущей буржуазности, и, следовательно, прогресса и демократии. А. С. Пушкин по этому поводу заметил: «Образующееся просвещение (европейское — И. П.) было спасено растерзанной и издыхающей Россией. Татары не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля».

Проходит 8−10 поколений. Возвышается Москва в ожесточенной столетней борьбе с Тверью. Иван I Данилович Калита (?-1340), Куликовская битва, наконец, в 1479 г. Иван III Васильевич (1440−1505) свергает монгольское иго и завершает объединение Руси. Общественные процессы происходившие в России, свидетельствуют, что ее развитие идет вроде вровень с Европой: именно в XV в. завершается объединение ряда западных стран (современник Ивана Ш король Людовик XI Валуа (1423−1483) объединяет Францию). В 1485 г. страшная смута — война Белой и Алой роз, на британском престоле самодержавные Тюдоры (Генрих VII, Генрих VIII, Эдуард VI, Мария I, Елизавета I, (1484−1603 гг.). Жестокие, подозрительные, властные Иван III, Василий III Иванович (1479−1533), Иван IV Васильевич Грозный (1530−1584), но и «вселенский паук» Людовик XI (как его называли современники) ничуть не добрее — весьма щедр на пытки и казни. Генрих VIII Английский (1491−1547) многими тираническими действиями напоминает Ивана Грозного. Европейские монархи вынуждены были опираться на сословные учреждения, ограничивавшие их власть. В России XVI — XVII вв. — время Земских соборов, где также собираются сословия. В ходе объединения русских земель власть московских государей усилилась, но не стала неограниченной. Монарх делил власть с аристократией. Например, при всей деспотичности Ивана Грозного, стремлении к самодержавству, его власть была ограничена Боярской думой. Законы, решения государственных вопросов осуществлялись по формуле: «Царь указал, а бояре приговорили».

Однако в России имеется главное отличие от Запада, там города сильнее, идет развитие промышленности, торговли, буржуазности, а где буржуазность, товарность, там крепнут свободы. В Англии уже в XII в. действует суд присяжных, местные суды во Франции, Германии. Российский царь имел куда больше власти, чем английский и французский (вспомним Людовика XI с «Квентином Дорвардом», Людовика IV Бурбона (1638−1715) с «Тремя мушкетерами» и Ивана Грозного и Петра I со своими боярами и дворянами — с князем Серебряным и «царским арапом»).

В XVI—XVIII вв., образуется огромная Российская империя. Как ею управлять? Возможны два способа: первый — самоуправление. В свое время Т. Джефферсон (1743−1826), американский просветитель и президент говорил: «Наша страна слишком велика, чтобы всеми ее делами ведало одно правительство». Второй способ — централизованная, административная система. На Западе утвердился первый путь, на Востоке, в России — второй путь. Россия переживает смутное время: политический, социальный, экономический кризис, преодоление которого осуществляется на основе укрепления крепостнической системы. Почему? Товарность, необходимость в деньгах в XVI — XVIII вв. — проблема для всей Европы. Как их получить? Первый способ — внеэкономическое, административное, прямое отнимание; второй способ — денежная рента, налоги с крестьян, купечества, ремесленников. При первом способе государству выгодно насильственное прикрепление крестьян к земле; при втором способе — развивается буржуазность и капитализм поощряется.

Таким образом, к западу от Эльбы — курс на капитализм, буржуазные свободы; к Востоку — к самым жестоким формам крепостничества и самодержавия.

К концу XVI — началу XVII вв. государственно-крепостническая система хотя себя еще не исчерпала, однако мало способствовала прогрессу в экономике. Россия нуждалась в реформах. Петром I было осуществлено реформирование системы экономических, политических, социальных условий жизни Российского государства. Однако Россия была вынуждена войти в процесс модернизации (реформ) с теми возможностями, которые сложились за всю ее предшествующую историю. Существование в неблагоприятных геополитических условиях способствовало созданию такой политической системы, в которой государство превалирует над обществом.

Идея государственного блага составляет постоянный мотив петровского законодательства, рационализации управления. Важнейшим средством проведения модернизационных преобразований и одновременно их наиболее ярким проявлением стала европеизация: она выразилась: 1) в сознательном заимствовании западных ценностей; 2) в технической, военной и другой терминологии; 3) в приглашении иностранных специалистов в армию, госаппарат и промышленность.

Идеал рационального и справедливого государства, присущий Петру, на практике вел, однако, к созданию полицейского государства по образцу западноевропейских монархий. При отсутствии каких-либо институтов социального контроля, государство не было связано ничем в ходе рационализации и модернизации, которые поэтому неизбежно приобретали принудительный (крепостные мануфактуры, приписка крестьян к заводам и т. п.), навязанный характер реформ сверху.

Правящий класс в императорской России быстро приобщался к европейской культуре. Это вызвало глубокий раскол с «низами», отчуждение европеизированной культуры «верхов» и традиционалистской — широких масс.

Результатом петровских преобразований было укрепление абсолютизма в стране. При Петре произошли перемены неслыханные, революционные. Императорская Россия входит в число великих держав. Отсюда следуют исторические уроки. Можно выделить две черты российской истории. Первая — относительная небуржуазность, как важнейшая черта истории, экономики, политики, даже национального характера. Вторая — (отчасти следствие первой) — огромная роль государства, сверхцентрализация всего и вся (управления, да и самой жизни). Как особенность — исключительная роль бюрократического аппарата. При Петре I происходит бурный взлет экономики, но труд остается подневольным. Укрепляется «народная царистская идеология», «мистический авторитет» самодержца. Вера в Бога и царя как бы сливались в народном сознании, говорил В. Г. Белинский.

Таким образом, «революция Петра» определила русскую историю примерно на полтора века, а это много.

Вместе с тем, крепостническая система сохранялась. Крепостное право при Екатерине II (1729−1796, Софья Фредерика Августа Анхальт-Цербстская) было доведено до крайности и все больше становилось тормозом на пути к прогрессивному развитию России. Крестьянское восстание (1773−1775) под предводительством Е. И. Пугачева (1740−1775) до основания потрясло империю. Даже в правящих кругах осознается, что подневольный труд малопроизводителен, надо облегчить положение крестьян. Генерал-прокурор Сената, князь А. А. Вяземский (1727−1793) пишет Екатерине: «Если не согласимся на уменьшение жестокостей и умерение человеческому роду нетерпимого положения, то и против нашей воли сами (крестьяне — И. П.) оную возьмут рано или поздно». Однако реакционно-консервативные круги дворянства, ярые сторонники крепостного права, воспротивились предполагаемым Комиссией по составлению нового Уложения об изменении положения крестьянства. Однако крепостные крестьяне, посессионные, экономические были лишены права представительства в Уложенной комиссии. Центральной идеей по «Наказу» составленному Екатериной для этой Комиссии, была защита самодержавной власти. Дворянство добилось расширения своих экономических прав и привилегий. Оно воспротивилось любым изменениям в положении крепостного крестьянства (в праве помещиков по своему произволу ссылать крестьян на каторгу, осуществлять массовые расправы — порки, расстрелы и т. д.). И таким образом, Комиссия показала Екатерине, что наиболее прочной социальной опорой царизма является дворянство. Комиссия была распущена. Самодержавно-крепостнический строй укреплялся. Отставание России от передовых европейских держав накапливалось.

Попытку реформировать отсталую от европейских стран систему самодержавия предпринимает в 1808—1812 гг. ближайший советник императора Александра I Павловича (1777−1825) граф М. М. Сперанский (1772−1839). В центре реформ были идеи законности, выборности части чиновников, их ответственности, разделения власти; расширение гласности, свободы печати; он предложил известное конституционное ограничение самодержавия через парламент (верхняя палата — Государственный совет, нижняя палата — Государственная дума и т. д.). Двухпалатный парламент, если бы эта идея осуществилась — знаменовал бы новый шаг в политической истории России — появление буржуазной монархии по типу европейских (Англия и др.).

Но во времена М. М. Сперанского Александр I столкнулся с могучей оппозицией со стороны высшего дворянства, духовенства и бюрократического аппарата. Вместе с тем, была огромная энергия молодежи (студентам рекомендуется прочитать об этом: А. С. Пушкин «Метель»). Но царь опасается, не доверяет, боится. А молодежь рвется вперед. Время упущено; лучшие люди упущены (Ф.С. Лагарп, приверженец идей Просвещения, М. М. Сперанский, декабристы и др.). Отчаянная попытка «революции сверху» — 14 декабря 1825 г.- провалилась. После того как Александр I не решился, а декабристы не сумели произвести революционные преобразования в стране, Николай I Павлович (1796−1855), без сомнения, некоторое время пытался взять на себя роль «революционера сверху», всячески подчеркивая преемственность с Петром. Были задуманы ряд реформ и главнейшая из них — ослабление и затем отмена крепостного права. Но не получились реформы у Николая I и прежде всего из-за сильного и все нарастающего эгоистического сопротивления аппарата, высшей бюрократии, реакционно-консервативного дворянства.

После 1830-го года вместо курса на реформы утверждается «теория официальной народности». В николаевское 30-летие усиливается отставание от европейских стран (техническое, кадровое, военное и т. д., что продемонстрировала Крымская война). Устанавливается затхлая духовная атмосфера. И. С. Аксаков (1823−1886), один из идеологов славянофильства писал: «Все лгут друг другу, видят это, продолжают лгать, и неизвестно до чего дойдут. Всеобщее развращение или ослабление нравственных начал в обществе дошло до огромных размеров». Государственный деятель, министр П. А. Валуев (1815−1890) говорил: «сверху блеск — внизу гниль». Возникла историческая задача: надо преодолеть отсталость. Даже верноподданный историк и писатель М. П. Погодин (1800−1875), писал, что «медлить нельзя».

В сознании «верхов» утверждается мысль (осознанная еще при Екатерине II) — надо освобождать крестьян «сверху», пока они не освободились «снизу». Такое умонастроение «верхов» обусловила революционная ситуация конца 50-х годов.

Объективно назрела пора Великих реформ 60−70 годов XIX в. Важнейшей из них была реформа 1861 г. — отмена крепостного права. Сопоставляя отмену крепостного права в России с отменой рабства в США 1 января 1863 г. (в ходе гражданской войны), правомерно поставить вопрос: почему в отличии от США Россия смогла избежать гражданской войны? Это стало возможным потому, что в России с ее традиционным социально-экономическим укладом отношение к частной собственности как фундаментальному общественному институту, столь развитое в США, практически отсутствовало. Не менее важной причиной было и то, что в России роль государства была несравненно большей, нежели в США, наличие государственной власти давало огромные возможности для осуществления программы социальной реформы.

Выступая против крепостного права, государство объективно стало носителем социального прогресса в модернизирующемся обществе.

Россия в результате реформ стала другой. При всех недостатках был сделан пусть первый, но заметный шаг по пути превращения страны в буржуазную монархию. По типу рационализации здесь есть сходство с «революцией Мейдзи» в Японии (в результате переворота 3 января 1868 г.) способствовавшей модернизации страны. Япония, Россия, Румыния, Греция и др. составили «второй эшелон» развития капитализма (по «догоняющей модели»). В Японии и в России успех модернизации можно объяснить целенаправленными усилиями государства по преобразованию социальных отношений и структур традиционного общества по европейскому образцу (со своей национальной спецификой).

Изменился тип российской жизни, реформ хватило на 40−50 лет, до начала XX в. Именно в начале 900-х годов очень ярко сказалась незавершенность аграрных преобразований в России. Однако аграрный вопрос не был решен и революцией 1905 г. Попытка П. А. Столыпина (1862−1911) решить аграрный вопрос (1907;1911 гг.) через фермеризацию (по американскому пути, правда с национальной спецификой, т. е. сохранением помещичьего землевладения) не увенчалась успехом.

Новый прорыв в модернизационном преобразовании — февраль и октябрь 1917 г. — обусловил развитие других цивилизационных основ России.

Рассматривая историю нашей страны, студенты неизбежно столкнуться с вопросом цивилизационно-культурной принадлежности России — к Европе или к Азии. Какая культура превалирует в России? К какому типу цивилизации мы относились, а теперь стремимся?

В поисках ответов на эти вопросы многие историки, обществоведы, культурологи и т. д. склоняются в сторону западничества. Но действительно ли нам близок Запад с его цивилизацией, культурой, менталитетом? Можем ли мы использовать его опыт в переустройстве России?

Начальная стадия социально-экономических, политических, образовательных и других реформ по пути их западнизации (по американской, германской и т. п. моделям рыночных отношений) затянулась и, кроме бед, ничего хорошего российскому народу не принесла. В этой связи многие историки сейчас отрицают всеприемлемость западных моделей общественного переустройства. Так ли уж нужно нам было в прошлом называть российские города на немецкий, итальянский и иной лад, а затем вновь, уже на новом этапе развития, давать им нероссийские названия или вводить французские понятия «департамент», «мэр» и т. п. в российский лексикон?

В аспекте наших рассуждений следует признать правоту тех историков, кто с самого начала предупреждал о невозможности России равняться и сравняться с Европой ввиду их временной и ментальной несовместимости (даже в само понятие «менталитета» у русских семантически отличается от западного образа мыслей, сознания, психологии, этических и эстетических установок, поведения). В этой связи историк Л. Н. Гумилев (1912;1992) писал: «Механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения дал мало хорошего, и это не удивительно. Ведь российский суперэтнос возник на 500 лет позже. И мы, и западноевропейцы всегда это различие ощущали, осознавали и за „своих“ друг друга не считали. Поскольку мы на 500 лет моложе, то, как бы мы не изучали европейский опыт, мы не можем сейчас добиться благосостояния и нравов, характерных для Европы». 7.

Прав ли историк? Насколько возможно сближение западной и российской цивилизаций до уровня взаимодействия или совпадения? Ответы на эти вопросы надо искать в ходе изучения отечественной и зарубежной истории на основе формационного и цивилизационного подхода.

Б) Методология формационного и цивилизационного подходов в историческом познании Для того, чтобы выработать объективную картину исторического процесса, историческая наука должна опираться на определенную методологию (формы и способы научного познания), общие принципы, которые позволяли бы упорядочить весь накопленный исследователями материал, создавать эффективные объясняющие модели общественного развития.

Долгое время в исторической науке господствовали субъективистская либо объективно-идеалистическая методология. Исторический процесс с позиций субъективизма объяснялся действием великих людей: предводителей, царей, императоров и других крупных политических деятелей (например, в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина). Согласно этому подходу, их «умные расчеты» или, напротив, ошибки, приводили к тому или иному историческому событию, определявших ход и исход исторического процесса.

Объективно-идеалистическая концепция решающую роль в историческом процессе отводила действию объективных надчеловеческих сил: Божественной воле, провидению, Абсолютной идее, мировой воле, Мировому разуму. Под действием этих надчеловеческих сил общество неуклонно двигалось к заранее определенной цели. Исторические деятели выступали лишь в качестве средства, орудия в руках этих надчеловеческих, безличных сил.

В соответствии с решением вопроса о движущих силах исторического процесса проводилась и периодизация истории. Наибольшее распостранение имела периодизация по так называемым эпохам: Древний мир, Античность, Средневековье, Возрождение, Просвещение, Новое и Новейшее время. В этой периодизации был довольно ясно выражен временный фактор, но отсутствовали содержательные качественные критерии вычисления данных эпох.

Преодолеть недостатки методологии исторического исследования, поставить историю, как и другие гуманитарные дисциплины, на научную основу попытался в середине XIX в. немецкий мыслитель К. Маркс. Он сформулировал концепцию материалистического объяснения истории, базирующуюся на четырех основных принципах.

• 1. Принципы единства и, следовательно, единства исторического процесса.
• 2. Принцип исторической закономерности. Он исходит из признания действия в историческом процессе общих, устойчивых, повторяющихся существенных связей и отношений между людьми и результатами их деятельности.
• 3. Принцип детерминизма — признания существования причинно-следственных связей и зависимостей. Из всего многообразия исторических явлений императивно выделяются главные, определяющие. Таковым главным, долженствующим в историческом процессе является способ производства материальных благ.
• 4. Принцип прогресса. Он указывает, что исторический прогресс — это поступательное развитие общества, поднимающегося на все более высокие уровни.

Материалистическое объяснение истории базируется на формационном подходе. Понятие общественно-экономической формации занимает ключевое место при объяснении движущих сил исторического процесса и периодизации истории. Формационный подход концептуально исходит из следующей установки: если человечество закономерно, поступательно развивается как единое целое, то все оно должно проходить в своем развитии определенные этапы. Эти этапы называются «общественно-экономические формации», т. е. «общество, находящееся на определенной ступени исторического развития, общество со своеобразными отличительными характеристиками». 8.

Основу общественно-экономической формации составляет тот или иной способ производства, который характеризуется определенным уровнем и характером развития производительных сил и соответствующими этому уровню и характеру производственными отношениями. Главным атрибутом производственных отношений являются отношения собственности. Совокупность производственных отношений образует их базис, над которым надстраиваются политические, правовые и иные отношения и учреждения, которым в свою очередь соответствуют определенные формы общественного сознания: мораль, религия, искусство, философия, наука и т. д. И таким образом, общественно-экономическая формация включает в свой состав все многообразие жизни общества на том или ином этапе его развития.

Переход от одной общественно-экономической формации к другой осуществляется на основе социальной революции (глубокого скачкообразного изменения общественной системы).

Сильная сторона формационной концепции общественного развития состоит в том, что на основе определенных критериев она создает четкую объяснительную модель всего исторического развития. История человечества предстает как объективный, закономерный, поступательный процесс. Ясны движущие силы этого процесса, основные этапы и т. д.

Однако формационный подход имеет и недостатки. Во-первых, он предполагает однолинейный характер исторического развития. Некоторые азиатские страны не укладываются в схему чередования пяти формаций (первобытно-общинной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической, коммунистической). Позже исторические исследования показали, что и в Европе развитие определенных стран (Россия и другие) не всегда можно вставить в схему смены пяти формаций. И, следовательно, формационный подход не отражает вариантности исторического развития. Во-вторых, для формационного подхода характерна жесткая привязка любых исторических явлений к способу производства, системе экономических отношений. Решающее значение в объяснении исторических явлений отводится объективным, внеличностным фактором, а основному субъекту истории — человеку отводится второстепенная роль. Человек — эпифеномен мощного объективного процесса. Таким образом, принижается человеческое личностное содержание исторического процесса, а вместе с ним и духовных факторов исторического развития. В-третьих формационный подход абсолютизирует роль конфликтных отношений (классовой борьбы), в том числе и насилия, в историческом процессе. В-четвертых, формационный подход содержит элементы провиденциализма и социального утопизма. Формационная концепция предполагает неизбежность развития исторического процесса от бесклассовой первобытнообщинной формации через классовые — рабовладельческую, феодальную и капиталистическую — к бесклассовой коммунистической формации.

В современной исторической науке существует методология цивилизационного подхода, который начал складываться еще в XVIII в. Однако наиболее полное развитие он получил лишь в конце XIX — XX вв. В зарубежной историографии приверженцами этой методологии были немецкий историк и социолог М. Вебер (1864−1920), немецкий историк и философ О. Шпенглер (1880−1936), английский историк и социолог А. Д. Тойнби и другие. В российской исторической науке его сторонниками были социолог, идеолог панславизма Н. Я. Данилевский (1822−1885), врач, писатель, философ, поздний славянофил К. Н. Леонтьев (1831−1891), социолог П. А. Сорокин (1889−1968).

Основной структурной единицей исторического процесса, с точки зрения этого подхода является цивилизация (civilis — городской, гражданский, государственный). Первоначальным термином «цивилизация» обозначали определенный уровень развития общества, наступающий в жизни народов после эпохи дикости и варварства. «Civilis» противопоставлялось «silvaticus» (дикий, лесной, грубый). Отличительными признаками цивилизации, с точки зрения этой интерпретации, является появление городов, письменности, социального расслоения общества, государственности.

В более широком плане под цивилизацией чаще всего понимают высокий уровень развития культуры общества. Существует и противоположное понимание, при котором цивилизация истолковывается как конечный момент в развитии культуры того или иного общества, означающий его «закат», или «упадок» (О. Шпенглер, основное сочинение «Закат Европы»).

Для цивилизационного подхода к историческому процессу характерно понимание цивилизации как целостной общественной системы, включающей в себя различные элементы: экономическую, политическую и социальную организацию, культуру, религию и т. д. Каждый элемент этой системы несет на себе печать своеобразия той или иной цивилизации. Это своеобразие весьма устойчиво. Такой подход к цивилизации дает теория культурно-исторических типов цивилизации Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Д. Тойнби и других. Культурно-исторические типы — это исторически сложившиеся общности, которые занимают определенную территорию и имеют свои характерные только для них особенности культурного и социального развития.

Социологические взгляды Н. Я. Данилевского наиболее полно изложены в книге «Россия и Европа» (1869). В основе его социологической доктрины лежит идея обособленных, локальных, «культурно-исторических типов» (цивилизаций), взаимоотношения которых описываются при помощи биологизаторских построений: подобно живому организму, культурно-исторические типы находятся в непрерывной борьбе друг с другом и с внешней средой; так же как и биологические виды, они проходят естественно предопределенные стадии возмужания, дряхления и неизбежной гибели. Культурно-исторический тип, по Данилевскому, эволюционирует от этнографического состояния к государственному и от него — к цивилизации. Ход истории выражается в смене вытесняющих друг друга культурно-исторических типов. Данилевский выделяет 10 таких типов, целиком или частично исчерпавших возможности своего развития. Качественно новым, перспективным с точки зрения истории типом Данилевский считает «славянский тип», наиболее полно выраженный в русском народе.

Один из самых глубоких философов России XIX в. К. Н. Леонтьев в учении о триединстве историко-культурного процесса (в развитии обществ, государств и целых культур), выделяет три периода. Первый — первичной простоты, на этапе которой происходит укрепление власти, формирование государственных форм, разделение сословий, разнообразие быта. Второй период — цветущего объединения и сложности. По внутренней потребности единства проявляется склонность к единоличной власти, которая в этот период укрепляется; формируется провинциальное разнообразие быта, прав, законов. Третий период — вторичного смесительного упрощения целого и смешания составных частей. Этот процесс уничтожения тех особенностей, которые были органически свойственны общественному телу. После цветущей и сложной эпохи начинается процесс вторичного упрощения и смешания сословий, подвижность и шаткость властей, политическое падение государств, принижение религии, сходство воспитания и т. п.

Этот период завершается, по Леонтьеву, процессом упрощения личностных качеств человека (по мысли, вкусам, по несложности сознания и потребностей). В результате вторичного упрощения теряется своеобразие национальных культур.9 Из анализа «триединого процесса» историко-государственного и культурного развития Леонтьев делает вывод: «Все в начале просто, потом сложно, потом вторично упрощается, сперва уравниваясь и смешиваясь внутренно, а потом еще более упрощаясь отпадением частей и общим разложением…». 10.

Таковы некоторые концепции цивилизационного развития человечества. Ознакомление с ними студентов дает им возможность уяснить сущностные черты цивизационного подхода к изучению истории.

Цивилизационный подход имеет ряд сильных сторон:

• 1) его принципы применимы к истории любой страны или группы стран; этот подход ориентирован на познание истории общества, с учетом специфики стран и регионов, отсюда проистекает универсальность данной методологии;
• 2) ориентация на учет специфики предполагает представление об истории как многолинейном, многовариантном процессе;
• 3) цивилизационный подход не отвергает, а напротив, предполагает целостность, единство человеческой истории;
• 4) выделение определенных критериев развития цивилизации позволяет студентам оценить уровень достижения тех или иных стран, народов и регионов, их вклад в развитие мировой цивилизации;
• 5) цивилизационный подход отводит подобающую роль в историческом процессе человеческому духовно-нравственному и интеллектуальному факторам. В этом подходе важное значение для характеристики и оценки цивилизации имеют культура, религия, менталитет.

Слабость же методологии цивилизационного подхода состоит в аморфности критериев выделения типов цивилизации. Например, в теории культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского цивилизации различаются своеобразным сочетанием четырех основополагающих элементов: религиозного, культурного, политического и общественно-экономического. В одних цивилизациях довлеет какое-либо из этих начал. Только в России, по мысли Данилевского, осуществляется гармоническое сочетание всех этих элементов.

Еще большие трудности при анализе и оценке типов цивилизации возникают при определении типов менталитета.

Тем не менее, все изложенное нами позволяет сделать вывод о том, что оба подхода — формационный и цивилизационный — дают возможность студентам при изучении истории рассматривать общественный процесс под разными углами зрения. Каждый из этих подходов имеет сильные и слабые стороны, но если взять лучшее, что имеется в той или другой методологии, то историческая наука только выиграет. И, следовательно, изучение ее студентами будет проходить на основе научного плюрализма, объективности и исторической правды.