Формирование научных и общественно — политических взглядов Б. Н. Чичерина

Борис Николаевич Чичерин родился на Тамбовщине в семье богатого помещика. Детство и отрочество протекали среди дворянского быта. Усадьба, расположенная «среди дивной красоты парка при слиянии двух рек — Вороны и Панды, окаймленных лесистыми высокими холмами с вековыми елями и соснами, представляла собою чудный оазис среди черноземной пустыни». В усадьбе часто собирались гости — люди образованные, в частности, учившийся в Царскосельском лицее Тамбовский губернатор А. А. Корнилов, участник литературного кружка Н. М. Карамзина Н. И. Кривцов, братья Баратынские и многие другие. «Дом наш, — писал в мемуарах Б. Н. Чичерин, — был теплым приютом, где отдыхали сердцем, куда стекались и старые, и молодые». Атмосфера культурной дворянской среды способствовало раннему развитию высоких духовных устремлений Бориса Чичерина. Благодаря основательному домашнему обучению он с ранних лет освоил английский, латынь, немецкий, французский языки. Под руководством матери — Екатерины Борисовны, женщины с «живым и восприимчивым умом, интересующимся всем на свете, достойной и замечательной по своему образованию», сыну была привита любовь к искусству. Разносторонние способности его проявились в самом раннем возрасте: в четыре года он выучился грамоте и умел читать. Первая и любимая книга — басни Крылова, очаровавшие мальчика «тонким юмором, художественной отделкой, глубоким проникновением в человеческую душу, наконец, чисто русским складом, которые делают их неоцененным сокровищем для воспитания в настоящем русском духе». Тогда же Борис пристрастился к рисованию и, «не сделавшись сам художником», впоследствии «стал любителем и собирателем гравюр и картин», что доставало ему «много приятных минут в жизни». В юности он познакомился с произведениями Корнелия, Расина, Мольера; прочел какую-то историю Соединенных Штатов; историю Освобождения Греции; собрание путешествий Кампе — чуть ли не все пятьдесят томиков этого сборника". Из русских классиков «кроме Крылова, нам с ранних лет давали сочинения Жуковского в стихах и прозе. Затем мне дали Карамзина, Устрялова, С. М. Соловьева; А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова» .

Одаренность и разностороннее воспитание способствовали и раннему формированию политико — правовых взглядов Б. Н. Чичерина. Благодаря влиянию отца — Николая Васильевича Чичерина, сторонника буржуазных умеренно — либеральных взглядов, в кабинете которого висели портреты Вашингтона, Франклина, Боливара, Каннинга. Н. В. Чичерин, как и большинство тогдашних русских дворян, состоял на военной службе. Выйдя в отставку в чине поручика, он поселился в Тамбовской губернии в своем родовом имении, женился на дочери местного помещика Екатерине Борисовне Хвощинской, занялся хозяйственными делами, и, будучи весьма одаренным в предпринимательском плане, уже в то время сумел поставить свое хозяйство на капиталистические рельсы. Посредством успешных торговых операций Чичерин — старший значительно увеличил состояние, полученное от родителей". Историк К. Н. Бестужев — Рюмин, работавший домашним учителем в семье Чичериных в течение двух с половиной лет и, проживавший в имении Караул, писал: «Главную прелесть составил хозяин. Ум Николая Васильевича был один из редких широких умов, которому все доступно и который всегда избегает крайностей.» .

В декабре 1844 года братья Борис и Василий Чичерины приехали поступать в Московский университет. В августе 1845 — го они стали студентами юридического факультета. Описывая университетскую атмосферу тех лет, Б. Н. Чичерин отмечал: «Стремление к знанию, одушевление мыслью носились в воздухе, порядки, господствующие в университете, были таковы, что нам жилось в нем хорошо и привольно. Это действительно был alma mater». Так же Б. Н. Чичерин вспоминал о первых днях, проведенных в университете: «В то время, когда я вступил в Московский университет, он находился в самой цветущей поре своего существования». Славу Московского университета в это время составляла «молодая профессура» — известные для отечественной науки и мысли личности — Т. Н. Грановский, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин и многие другие. Впоследствии Б. Н. Чичерин вспоминал: «Первый курс был составлен отлично. Редкин читал юридическую энциклопедию, Кавелин — историю русского права, Грановский — всеобщую историю, Шевырев — словесность. Университетский священник Терновский читал богословие, которое в то время требовалось строго. Наконец, ко всему этому прибавлялся латинский язык, который преподавал лектор Фабрициус, хороший латинист, но не умевший заинтересовать студентов». Многие из преподавателей прошли свое обучение в Германии. «Германская наука царила тогда над умами и давала им пищу, которая могла удовлетворить все потребности. В то время не было еще одностороннего господства реализма, который принижает мысль, закрывая перед нею всякие отдельные горизонты и заставляя ее превратно смотреть на высшие и лучшие стороны человеческого духа. Философское одушевление было в еще полном разгаре. В этой области господствовал гегелизм, увлекший и старых, и молодых» .

Из профессоров Б. Н. Чичерин особо выделял Т. Н. Грановского. По мнению Бориса Николаевича, Грановский был «идеалом профессора истории» и лучшие страницы «Воспоминаний» Чичерин посвятил ему. В них он утверждал: «Если Редкин мог дать толчок философскому мышлению, если у Кавелина можно было научиться основательному изучению истории русского права по памятникам старины, то широкое историческое понимание можно было получить только у Грановского. Все преподавание Грановского насквозь было пропитано гуманностью, оценкой в человеке всего человеческого, к какой бы партии он не принадлежал, в какую бы сторону ни смотрел». По своим философским взглядам Грановский был гегельянцем, слушавшим лекции в Берлинском университете. Б. Н. Чичерин считал Т. Н. Грановского своим учителем, который привил ему любовь к философии. Как и учитель, он также стал гегельянцем. Еще в студенческие года Чичерин проштудировал основные труды Гегеля — «Историю философии», затем «Логику», «Феноменологию» и «Энциклопедию наук», а уже после этого приступил к изучению других философов. «Может быть, правильнее было поступить наоборот, — пишет он позднее, — начавши с древних мыслителей, с Платона и Аристотеля, которые гораздо доступнее неприготовленному уму. Но, прямо начавши с последнего и труднейшего, я сразу понял, к чему клонится все историческое развитие человеческого мышления, и могу усвоить себе вопросы во всей из современной ширине.» .

Но университет выработал у Б. Н. Чичерина не только научное мировоззрение. Он пробудил у него интерес к политике. И опять не без влияния Т. Н. Грановского, интересующегося «политическими вопросами дня», созвучными «демократическими устремлениями». «Он, — пишет Чичерин, — был либерал в самом возвышенном и благородном смысле этого слова». Французскую революцию 1848 г. он приветствовал как шаг на пути к свободе и равенству. Однако дальнейшее развитие революционных событий привело его к изменению политических симпатий. Позже он вспоминал: «Как двадцатилетний юноша, я, разумеется, сочувствовал крайнему направлению, а потому для меня громовым ударом были июньские дни, когда демократическая масса, в которую я верил, вдруг выступила без всякого повода и без всякого смысла, как разнузданная толпа, готовая ниспровергнуть те самые учреждения, которые были для неё созданы. Когда мятеж был укрощён и водворился Кавеньяк, я сделался умеренным республиканцем и думал, что республика может утвердить при этих условиях. Но выбор президента окончательно надорвал мою непосредственную веру в демократию. Я по-прежнему остался пылким приверженцем идей свободы и равенства. Я продолжал видеть в демократии цель, к которой стремится Европейские общества: на эту цель указывали и в ее предыдущие развитие истории, и самые беспристрастные Европейские публицисты. Но достижение этой цели представлялось мне уже в более или менее отдаленном будущем. Я перестал думать, что исторические начала могут осуществляться внезапными скачками, и пришёл к убеждению, что Европейская демократия должна прийти через многие испытания прежде, нежели достигнуть прочных учреждений. Впоследствии более зрелое размышление убедило меня, что будущее, представляемое демократией, может быть только переходном ступенью в развитии человечества». В этот же период у Б. Н. Чичерина произошло изменение взглядов на социализм, поскольку по итогам революции 1848 поколебали его веру в «великое значение социалистических идей для благосостояния низших классов и для осуществления братства на земле». В конечном итоге Б. Н. Чичерин пришёл к выводу, «что социализм не что иное, как доведённый до нелепой крайности идеализм. В этом смысле он имеет историческое значение; практически же он всегда остаётся бредом горячих умов, не способных совладать с действительностью, а ещё чаще шарлатанством демагогов, которым нетрудно увлечь за собою невежественную массу, лаская её инстинкты, представляя ей всякие небылицы и возбуждая в ней ненависть к высшим классам» .

В университете Б. Н. Чичерин поступил «искреннем сыном православной церкви». Однако рутинное чтение университетского курса богословия профессором П. М. Терняковским привело к тому, что «я внутри себя к каждому вопросу относился критически, и скоро все моё религиозное здание разлетелось в прах; от моей младенческой веры не осталось ничего… к этому же вело, с другой стороны, и изучение философии, которому я вскоре предался. Передо мною открылось совершенно новое мировоззрение, в котором верховное начало бытия представлялось не в виде личного божества, извне управляющего созданным им миром, а в виде внутреннего бесконечного духа, присущего вселенной». Поставленный перед выбором, какое мировоззрение принять, научное или религиозное, Чичерин «со свойственной юношам решимостью и уверенностью в собственных силах сбросил с себя все свои вынесенные из младенческих лет верования, как устарелый балласт, и смело вступил на путь чистого научного познания» .

В 1849. Чичерин в числе лучших студентов окончил университет со степенью кандидата прав. В своих «Воспоминаниях» он писал: «Университет дал мне все, что он мог дать: он расширил мои умственные горизонты, ввел меня в новые, дотоле неведомые области знания, внушил мне пламенную любовь к науке, научил меня серьезному к ней отношению, раскрыл мне даже нравственное значение для души человека. Я в университете впервые услышал живое слово, возбуждающее ум и глубоко западающее в сердце; я видел в нем людей, которые остались для меня образцами возвышенности ума и нравственной чистоты. Отныне я мог уже работать самостоятельно, занимаясь на свободе тем, к чему влекло меня внутреннее призвание. Я не воображал себе, что мое образование конечно, а, напротив, только и думал о том, чтобы его пополнить. Но весь запас сил, с которым я готовился вступить на этот новый путь я вынес из университета, а потому никогда не обращался и не обращусь к нему иначе, как с самым теплым и благородным воспоминанием» .

Таким образом, подводя итог первого раздела, можно сказать, что существенное влияние на мировоззрение Б. Н. Чичерина оказали и происхождение, и атмосфера дома, и воспитание родителей, и обучение в университете, и происходящие события в Европе 1848 — 1849 гг., которые помогли ему в дальнейшем понять и оценить развитие Российского государства и общества.