Литературные произведения Екатерины II

Наиболее известное произведение Екатерины II — это ее «Записки». «Записки» — автопортрет императрицы. Помимо пристального самоанализа, оценки собственных способностей и возможностей, Екатерина дает в «Записках» (которые были доведены от ее юности до воцарения на троне) выпуклую и подробную картину жизни русского двора и общества, нравов и обычаев дворянства. Это целый исторический срез почти за два десятилетия. «Выдающийся историко-литературный и психологический интерес этого памятника давно признала иностранная и русская критика.

" Записки" дают нам возможность увидеть жизнь елизаветинского двора «изнутри», почувствовать обстановку интриг, противоречий, причудливого смешения осколков петровского царствования и старорусской, допетровской стихии.

Уже «Записки» убеждают, что создавала их талантливая рука. Художественные произведения Екатерины отмечены не только широтой привлекаемого материала и жанровым разнообразием, но и стремлением к русскому началу, к фольклорным и летописным источникам, а также к живому, разговорному просторечью.

Известный критик и библиограф Арсений Введенский справедливо заметил, характеризуя литературное творчество Екатерины: «За границей, а по примеру иностранцев и у нас, подвергали нередко сомнению самостоятельность литературной деятельности Екатерины. Говорилось, что императрица сама не могла писать по-русски и присваивала себе произведения, писанные не ею, а разве только ею внушенные. Позднейшие исторические изыскания совершенно опровергли этот взгляд… Екатерине, при ее слабости в правописании, остался, однако, не чужд внутренний дух русской речи; и это будет понятно, когда мы узнаем, что она старалась освоиться не только с русским языком, а и с славянским, читала летописи, а от книжной литературы перешла к словесности народной, изучая дух и нравы русского народа в его пословицах, песнях и сказках. Словом, несмотря на свои „грешные падежи“, императрица, урожденная немецкая принцесса, несравненно более была подготовлена к деятельности на почве русской литературы, чем многие образованные русские, уже тогда воспитывавшиеся на иностранных языках и нередко в понятиях пренебрежения к русской народности и к русскому языку: а высокий ум и мощный характер Екатерины, так поражавшие современников, придали ее деятельности литературной свой отличительный характер» .

В ряде своих произведений Екатерина разрабатывала просветительные идеиXVIII века. Таковы мысли о воспитании, заимствованные у Монтеня и Локка и изложенные сперва кратко в одной из глав «Наказа», а затем развернутые в аллегорических сказках «О царевиче Хлоре» (1781), что подвигло Державина на написание знаменитой оды Фелице, и «О царевиче Февее» (1782). Сказки эти, а также «Записки касательно российской истории» были предназначены внукам Александру и Константину, воспитанием которых до семи лет царица занималась лично и составила для них целую учебную библиотеку.

В числе многочисленных трудов русской императрицы ее чисто художественные произведения составляют лишь малую часть. Но, конечно, они для нас наиболее интересны.

Тут и исторические пьесы «Из жизни Рюрика», и «Начальное управление Олега», и упоминавшиеся уже аллегорические сказки, и либретто комических опер «Нового-родский богатырь Боеслаевич», и «Горе-богатырь Косометович», и журнальные сатирические и полемические статьи, в том числе ставшие знаменитыми «Были и небылицы», печатавшиеся в журнале «Собеседник любителей российского слова». Знакомство с Шекспиром подвигло ее на переделку «Виндзорских кумушек»; исторические пьесы — «представления» также несут на себе отпечаток этого чтения. Однако главное достоинство ее беллетристических сочинений проявляется там, где Екатерина не считается с канонами и образцами для подражания.

" Создавая свои серьезные по цели произведения, — отмечает Арс. Введенский, — императрица отступала от современных ей общепринятых литературных приемов. Своим глубоко практическим умом она постигала всю непригодность разных «высоких» и «средних» слогов, старалась писать как можно ближе к простой разговорной речи, и в этом отношении она, вместе с немногими другими, как Лукин, решительно превосходила многих современников, более ее литературно талантливых; свои воззрения на это она выразила в «Былях и небылицах», в «Завещании», где советует писателю «думать по-русски», «красноречия не употреблять, разве само собою на конце пера явится», «слова класть ясные и буде можно самотеки» и т. п., а главным образом даются предостережения против «скуки». В этом отношении наиболее удачны ее комедии, где наиболее ярко проявились достоинства Екатерины-писательницы.

К жанру комедии царица обращается в период 1769—1783 годов, стремясь, по собственным словам (из письма Гримму), «поднять национальный театр». Одна за другой появляются ее «комедии нравов» — «О, время!», «Именины г-жи Ворчалкиной», «Передняя знатного боярина», «Госпожа Вестникова с семьею», «Невеста-невидимка», «Вот каково иметь корзину и белье», «Расстроенная семья осторожками и подозрениями». «Написаны они в духе и по образцу французских современных ей комедий, в которых слуги являются более развитыми и умными, чем их господа. Но, вместе с тем, в комедиях Екатерины выводятся на осмеяние чисто русские общественные пороки и являются русские типы. Ханжество, суеверие, дурное воспитание, погоня за модою, слепое подражание французам — вот темы, которые разрабатывались Екатериной в ее комедиях». Среди них самой заметной была первая по написанию — «О, время!» .

Скупая, бессердечная Ханжахина (фамилия которой, в согласии с литературными нормами той поры, образована от слова «ханжа») и суеверная сплетница Вестникова несли с собой приметы времени и стали нарицательными в обществе. Здесь поучение подано в излюбленном Екатериной «улыбательном духе», с легкостью, остроумием, в борьбе со «скукой». Собственно говоря, «О, время!» и еще одна комедия — «Именины г-жи Ворчалкиной» — являют нам оригинальные ситуации; в остальных «комедиях нравов» мы встречаем уже знакомые вариации.

Особняком в творчестве Екатерины стоят ее три комедии, высмеивающие масонов.

Чуждая мистики, обладая умом ясным и рациональным, императрица с самого начала отвергает масонство, которое широко распространилось в России. По ее словам, она ознакомилась с огромной масонской литературой и нашла в ней одно «сумасбродство». Появление в столице в 1780 году «мага» и «волшебника» графа Калиостро, с его замаскированным шарлатанством, еще более восстановило Екатерину против масонов. Она пишет комедию «Обманщик», где выводит Калиостро под именем Калифалк-жерстона. В следующей комедии — «Обольщенный» — высмеиваются московские масоны, а в «Шамане сибирском» императрица ставит масонские обряды в один ряд с шаманскими фокусами. Однако вскоре Екатерина приходит к выводу, что перед ней не просто «сумасбродство», с которым можно справиться одним литературным оружием.

Усилившуюся деятельность масонов, особенно в Москве, Екатерина связывала с распространением «возмутительного» революционного духа.

Просветительство Новикова, выпускавшего книги в арендуемой им университетской типографии, появление берлинских масонов Шредера и Шварца, учредивших в Москве орден Злато-Розового креста, наконец, явные попытки вовлечь через архитектора Баженова в союз вольных каменщиков наследника Павла Петровича — все это представлялось царице звеньями одной цепи. И хотя в самом существенном она ошибалась — у революционных и просветительных идей, пожалуй, в ту пору не было более злобного врага, чем прусские фанатики-масоны, — ее предположение о том, что Берлин через ложи стремится влиять на политику России, было истиной. В 1792 году масонство было подвергнуто решительной чистке; критика словом уступила место критике «делом» .

Сумерки екатерининского царствования хоть и оттеняют в нем черты сугубого деспотизма, но никак не могут перечеркнуть главного. И в истории политической, и в истории нашей словесности фигура Екатерины II неординарна, роль ее велика, и всесторонняя, объективная оценка, очевидно, принадлежит будущему.

Дочь своего времени, она оставалась верна избранной ею с первых шагов русской идее и свое «Завещание» закончила напутствием: «Для благо Империи Российской и Греческой советую отдалить от дел и советов оных Империи Принцев Виртемберхских и с ними знаться как возможно менее, равномерно отдалить от советов обоих пол немцев» .