История экономического освоения территории Норвегии

От первых поселений — до полной независимости Одиннадцать — двенадцать тысяч лет назад, когда закончился последний ледниковый период, и льды отступили, охотники и рыбаки стали селиться вдоль норвежского побережья. Около 4000 г. до н.э. большие и малые племена уже кочевали по территории страны: к этому времени относится начало обработки земли, но только на крайнем юге. На западном и северном побережье распространилось скотоводство, но пахотное земледелие привилось очень нескоро. Однако, став привычным видом деятельности, оно позволило прокормить больше людей, чем разведение скота, и теснее привязать их к определенной территории. От «чистых» охотников этих людей отличало владение реальной собственностью — у них был скот и возделанная земля. Поселений стало больше, они приобретали постоянный характер и иерархическую структуру.

К концу позднего каменного века, примерно к 1500 г. до н.э., сельское хозяйство стало основным занятием жителей Южной Норвегии, более важным, чем охота и рыболовство. Но по мере того как сельское хозяйство распространялось «вверх» по побережью вплоть до Южного Тромса, между жителями этих территорий и охотниками и рыболовами Крайнего Севера происходило культурное размежевание.

К временам северо-норвежского вождя Оттара в Норвегии норманны саами создали две различные культуры, и можно предположить, хотя доказательств этому нет, что культура охотников и рыболовов в чистом виде была только саамской, начиная с конца каменного века. В то же время у норманнов, расселившихся по всему Скандинавскому полуострову, была своя общая религия. Об этом свидетельствует норвежская топонимика: они несколько столетий поклонялись одним и тем же божествам, строили деревянные корабли и плавали вдоль всего норвежского побережья [19]. С XIII в., после завершения набегов эпохи викингов, в Норвегии стала развиваться торговля, и столицей страны был выбран портовый Берген. Тогда же завершилось политическое объединение страны [21].

Надо полагать, что, начиная с эпохи викингов и на протяжении периода «высокого средневековья» наблюдался значительный рост населения, что носило выражение в обширной расчистке новых земель под усадьбы. Население стало плотнее и распространилось до редко заселенных и ранее не заселенных земель, например, в глубине горных долин. В Норвегии, как и во всей Западной Европе, происходило широкое освоение земель под новые сельскохозяйственные угодья. Однако, для того, чтобы прокормить всё увеличивающееся население, люди были вынуждены обработать всю доступную им по тогдашней технике землю. Поэтому некоторые историки в своих расчетах полагают, что в тот период был почти достигнут верхний экологический, «мальтузианский» предел численности населения, которое могло прокормиться за счет этих ресурсов. Люди были вынуждены предпочесть земледелие животноводству, поскольку возделывание зерновых давало больший энергетический выход продуктов жизнеобеспечения на единицу площади, чем единица скота. Но это могло превратиться в порочный круг, поскольку и полеводство, дабы не истощить землю, зависело от поступления количества известных удобрений от домашнего скота. Такая точка зрения опирается на древненорвежские законы, которые устанавливали зависимость количества земли под пар от количества пахотных земель [53].

Во времена позднего средневековья Норвегия испытала аграрный кризис, который начался с эпидемии чумы, «чёрной смерти», свирепствовавшая в 1349 — 1350 гг. В Норвегии этот кризис имел далеко идущие последствия для расселения, жизни общества в целом, для судьбы аристократии и для национальной независимости. Из-за этой эпидемии, а также ещё несколькими вспышками чумы в течение следующего века, численность населения значительно сократилось. Считается, что наименьшая численность была в середине XV в. Полагают, что в 1520 г. существовало 16 тысяч «именных дворов», что количество хозяйств было от 23 до 24 тысяч. Это означает уменьшение на 60% по сравнению с соответствующими данными «высокого средневековья». В первое время после чумы довольно сильно чувствовалось неприятные проявления кризисных времен: множество опустевших крестьянских хозяйств, разрушенные дома и домашний скот, о котором приходилось заботиться выжившим. Из-за массовых смертей повысилось внимание ко всему потустороннему, и возрос интерес к церковным службам. Для человека позднего средневековья экзистенциональные вопросы жизни и смерти были центральными. Усилился и приобрел ранее невиданный размах культ святых, который, как думали, замолвить слово перед Богом. Но как только все пришло в норму, и общество перестроилось, жизнь простых людей значительно улучшилось [53].

Поскольку арендная плата и государственные подати сильно уменьшились, арендаторы земли располагали гораздо большим излишком продукции, чем в период «высокого средневековья» (так, земельная собственность церкви увеличилась с 40 до 50%). Им уже не надо было так много работать на земле, как раньше, и многие из них получили возможность стать самостоятельными владельцами. В общем новая ситуация привела также к большому социальному выравниванию крестьянства. «Для норвежского народа „черная смерть“ была освобождением», пишет историк А. Холмсен [53].

С конца XIV в. Норвегия теряет политическую независимость и объединяется с другими странами Скандинавии (Кальмарская уния) под верховной властью датских монархов. В 1536 г. Норвегия была вообще низведена до статуса провинции Дании. В 1814 г. решением антинаполеоновской коалиции Норвегия отнята у Дании и передана Швеции. Причем со Швецией был заключён союз, представлявший собой унию независимых государств, в котором Норвегия имела собственный парламент, стортинг и свою армию. Но эта уния выражала, прежде всего, единую власть и общую внешнюю политику. Оба государства образовали также экономическую зону свободной торговли, что позволило Норвегии, в том же 1814 г., принять конституцию страны [19].

Сельское хозяйство в то время было ориентировано на собственное потребление, когда значительная часть продукции шла на поддержание жизни семьи. Однако имел место и широкий обмен товарами, особенно для жителей побережья, которые давно уже были знакомы с рыночной экономикой, поскольку зерно и остальные необходимые товары закупались с оплатой рыбой. В такой же степени зависимость от рынка проявлялось и на северном побережье, где существовало выражение «добывать зерно в море», что свидетельствует о сильной взаимосвязи между импортом зерна и экспортом рыбы. Но, несмотря на неравномерное развитие, сельское хозяйство служило главной причиной роста населения Норвегии в период унии с Данией — до уровня, намного превышавшего максимальный показатель. К этому добавлялось развитие трех других отраслей производства (рыболовство, лесной промышленности и добычи руды), вносивших существенный вклад в растущее процветание страны. Технологическим новшествам в рыбной отрасли было развитие производства клипфиска (солесушеной рыбы) наряду с традиционно сушеной. Технологической предпосылкой переворота в норвежской деревообрабатывающей промышленности послужила гидравлическая пила, которая приводится в движение силой воды. Гидравлическая пила рационализовала производство и резко увеличила производительность тонких и толстых досок [19].

В те времена правительство прилагало немало усилий для поощрения торговли и промышленности и стимуляции экономического развитии. В начале XVII в. при Кристиане IV были созданы торговые компании и был дан импульс развитию текстильных мануфактур. Государство предоставляло им привилегии, помогавшие в конкурентной борьбе с зарубежными предприятиями. Не в последнюю очередь усилия короля были направлены на развитие горнорудной промышленности: ярким примером его деятельности в этой области служат серебряные рудники в Конгеберге и медные — в Рёрусе. По соседству с городом Кристиансунном открываются железные рудники.

Особо надо сказать о торговом флоте Норвегии, развитие которого шло фантастическими темпами. К 1696 г. торговый флот страны увеличился в четыре раза. Судя по всему, этот выдающийся результат был достигнут благодаря норвежским капиталовложениям. Большинство кораблей торгового флота было приписано к Бергену и городам, расположенным между Линнеснесом и Ослофьордом. Суда в основном использовались в перевозке норвежских экспортных товаров, прежде всего рыбы и леса, на рынки Западной и Южной Европы. С 1826 по 1878 гг. тоннаж норвежского флота увеличен в 15 раз, а количество занятых с 7 до 60 тыс. человек.

В 1500 г. в пределах нынешних государственных границ Норвегии проживало около 150 тыс. человек. В последующие триста лет население увеличилось в шесть раз. Сельскохозяйственное производство более или менее обеспечивало население, но страна попрежнему крайне нуждалось в поставках зерна. Эксплуатация рыбных богатств у побережья оптимизировалась во многом благодаря тому, что наряду с треской вылавливали сельдь. Норвежские леса давали огромное количество древесины, началось освоение минеральных ресурсов. Норвежцы завоевали ведущие позиции в мировых морских перевозках. В целом наблюдалось ускорение роста и диверсификации норвежской экономики [19].

Современная попытка подсчитать доход от экспортных отраслей норвежской экономики в 1805 г. указывает на их относительную мощь. Рыбы экспортировалось на 2,7 млн. риксдалеров, леса — на 4,5 млн., продукции горнорудной отрасли — на 0,8 млн., а прибыль от морских перевозок составляла 2 млн.

В 1875 — 1905 гг. в Норвегии произошел серьезный экономический спад, протекающий на фоне борьбы за парментализм. С 1874 г. экономические отрасли и промышленность попали в кризис, сходный с тем, которое пережило земледелие в конце 1850х годов. В течение десятилетия (1877−1887 гг.) ВНП имел отрицательные показатели роста в среднем 0,3%. В то время как экономическое развитие прекратилось, а отчасти и пошло вспять, промышленным отраслям пришлось пережить обширный процесс преобразований. В судоходстве Норвегия утратила свои традиционные преимущества. В связи с перестройкой Южное побережье Норвегии утратило ведущую роль в судоходстве. Интересы судовладельцев были теперь сильнее связаны с Бергеном и Христианией [53].

Подобное преобразование произошло также в лесной и деревообрабатывающей промышленности. Ещё в благополучные времена произошло увеличение деревообработки и промышленной переработки, поскольку некоторые лесопилки превратились в строгальные, полировочные или спичечные фабрики. В это время ведущей статьей норвежского экспорта стало производство древесной массы, тогда как традиционные лесотовары утратили свое экономическое значение. В производстве древесной массы нашли применение только что появившиеся норвежские водяные турбины.

Одновременно и промышленность, работавшая ранее на внутренний рынок, превратилась в экспортную отрасль. Так промышленность стала ведущим сектором роста в экономике страны. Рыбной промышленности предстояло преодолеть те же трудности, что и другим отраслям, и здесь тоже имел место некоторые признаки индустриализации, например, в виде возникновения консервных заводов и промышленности по переработке селедочного жира. За кризисом в промышленности последовали массовые «волновые» эмиграции. К тому же в стране резко снизилась рождаемость. Страна нуждалась в переменах [53].

От бедности — к богатству В мае 1905 г. Шведско-норвежская уния аннулирована, и право на норвежский престол получает датский принц Карл, который под именем Хокона VII становится первым королем независимой Норвегии [21]. Сразу после расторжения унии со Швецией стал вопрос о природных богатствах страны. Так, например, оказалось, что иностранцам принадлежит 75% тех водопадов, на которых велось строительство. Причем Норвегия пыталась создать институты, предназначенные для контроля над проникновением иностранного капитала в использование норвежских природных богатств. Окончательный вариант законов о концепциях 1909 года не давал никаких преимущественных прав норвежцам, но ставил иностранные и норвежские интересы наравне. Для всех существовало промежуточное звено — норвежские выборные власти, которые в интересах всего общества могли выдвигать условия при заключении акта покупки природных богатств [53].

Первая мировая война оказало глубокое влияние на экономику. Норвегия нуждалась в импорте жизненно необходимых продуктов питания, а также сырья и промышленных товаров, поддерживавших её производственные мощности. Импорт осуществлялся на условиях, продиктованных воюющими сторонами, и, в конце концов, эти условия приобрели весьма жесткий характер. С 1917 г. положение со снабжением настолько ухудшилось, что упали объемы производства, а в 1918 г. пришлось ввести карточную систему на продукты питания. В годы войны спрос на норвежские товары и морские перевозки чрезвычайно возрос, но, учитывая, что Норвегия зависела от путей снабжения, контролируемые Великобританией, она вынуждена была ограничить коммерческие связи с Германией.

Главные задачи сводились к предотвращению нужды, поддерживанию занятости и контролю над ценами. Население, в сущности, не бедствовало, а занятость в течение всей Первой мировой войны была практически полной. Но нехватка товаров и наличие большой денежной массы не позволяли поддерживать цены на низком уровне. К началу неожиданного кризиса мировой экономики в 1920 г. уровень цен в Норвегии был выше, чем в большинстве других стран. Потеря во время войны большого количества судов привела к усилению нагрузки на норвежский флот. Ставки за фрахт взлетели до невероятных высот, а стремление получить доходы обернулось настоящей спекулятивной лихорадкой с акциями судоходных компаний. Это привело к тому, что к 1921 г. примерно треть корабельного тоннажа стояло на приколе. Спекуляция акциями — это лишь одно из свидетельств того, что общество в годы Первой мировой войны буквально купалось в деньгах. Настоятельно требовались надежные проекты для инвестирования. Количество акционированных банков резко возросло, оборотный капитал акционированных и сберегательных банков за 1914 — 1918 гг. увеличился в четыре раза. У банков возникали проблемы с получением хороших доходов от капитала, а значит, инвесторы смелее вкладывали деньги в рискованные и спекулятивные проекты [19].

После войны начался мировой бум, имевший особенно важные последствия для Норвегии. Импорт намного превысил довоенный уровень, возник дефицит внешнеторгового баланса, и внезапно Норвегия вновь превратилась в должника. Импорт съел все кредиты, и стоимость кроны резко упала. Инфляция была выше, чем в большинстве других стран, и она продолжалось ещё некоторое время после того, как мировую экономику парализовала депрессия. В 1932 г. объем производства стал расти — медленно, а с 1935 г. и вплоть до начала германской оккупации весьма активно. И само оживление, и последующее развитие были во многом связаны с отраслями, работающими на внутренний рынок. Кризис привел к преобразованиям: некоторые фирмы были вынуждены перейти на новую продукцию, а многие компании сделали ставку на товары, способные привлечь широкий круг потребителей. Среди видов продукции, перспективных с точки зрения промышленного роста, можно назвать мебель, велосипеды и электротовары — электроплиты, лампы, утюги и радиоприемники. Участившаяся смена моды стимулировала производство тканей и одежды, кроме того, быстро развились некоторые отрасли пищевой промышленности, а также спиртоводочное и табачное производства.

Развитию отраслей обслуживающих внутренний рынок способствовали пошлины и девальвация начала 1930х годов. Много предприятий создавалось в сельской местности, особенно успешно они работали в Суннемёре, прежде всего в мебельном производстве. Это новая модель размещения производства стала возможна благодаря нескольким факторам. Во-первых, появились малые электродвигатели, облегчающие развитие мелкого производства в сельских областях, богатые гидроэнергетическими ресурсами; во-вторых, зарплата на селе была ниже, чем в городах; в-третьих, стартовый капитал требовался небольшой, и есть много примеров, когда рабочие инвестировали средства в собственную фирму. Наконец, была возможность существенно снизить издержки, что способствовало производству товаров повседневного спроса. Другим протекционистским методом стала кампания в поддержку отечественных товаров. Энергичный маркетинг с активным использованием рекламы «вывозил» товары на рынок и помогал направлять спрос в сторону новых изделий, подкрепляя тем самым сдвиг в характере потребления. Регулирование рынка сгладило противоречия внутри сельскохозяйственного сектора, но оно привело и к значительному косвенному перетеканию доходов от потребителей к крестьянам из-за повышения цен на сельскохозяйственную продукцию и маргарин [19].

Рыбная отрасль полностью зависела от мировой конъюнктуры. К решению «рыбного вопроса» пытались подойти с двух сторон. Во-первых, была поставлена цель максимально использовать возможности мирового рынка, создав картель по экспорту вяленой рыбы (клиппфиск). Во-вторых, организовать советы по маркетингу для продажи сельди, чтобы поддержать отдельные рынки с разными ценами на свежую или соленую сельдь и продукты её переработки.

В обрабатывающей промышленности также происходили отход от свободной конкуренции. И если преобразования и рационализация представляли собой наступательную стратегию в борьбе за место на рынке, то регулирование конкуренции было стратегией оборонительной, поскольку исходило из более или менее жестких обязательств совместной деятельности на рынках. Наименьший эффект имели соглашения о единых ценах — ценовые картели. Географический раздел рынков и установление квот на производство для участников картеля (а часто и совместная сбытовая организация) оказались куда более успешной стратегией [19].

Несмотря на пятилетнюю немецкую оккупацию, норвежская экономика почти не пострадала. Война и большое количество немецких солдат обеспечили большой спрос на рыбу и сельскохозяйственные продукты, рабочую силу для строительства, проведения дорог, аэропортов, железных дорог и промышленных предприятий. Норвегия соприкоснулась с более передовой технологической культурой. Все стороны считали, что хозяйственная жизнь Норвегии не должна была остановиться. Существовало также тесное сотрудничество между норвежской и немецкой экономикой. Исчезла безработица, было много денег, но мало товаров. Это способствовало тому, что был положен конец долговому кризису [53]. Так к концу 1946 г. общий объем производства и личного потребления достигли довоенного уровня. Обрабатывающая промышленность и рыболовство вышли на уровень к 1947 г., сельское хозяйство — к 1948му. Экспорт страны к 1947 г. составлял даже большую долю ВНП, чем перед войной.

В 1950е годы в норвежской послевоенной истории во многом были «эпохой самоограничения». В эти годы проводилось много кампаний, пропангадирующих повышение производительности, упорный труд, умеренные зарплаты и ограниченные социальные реформы. Первым десятилетием всеобщего благосостояния в Норвегии стали 1960е годы. Постепенно людей стали волновать не кампании за производительность труда и умеренность во всем, а совсем другие проблемы. Теперь всеобщий интерес сосредоточился на неуклонном росте производства, экономическом процветании и распределение созданных благ. В политической сфере в центре внимания было усиление влияния государства в обществе и его вклад в экономический рост. Людей особенно интересовало распределение благ, построение и дальнейшее развитие в Норвегии «государства всеобщего благосостояния». Современники отмечали политическую стабильность в стране, согласие всех партий с принципами общества всеобщего благосостояния [19].

Экономический подъём был тесно связан с развитием норвежского индустриального общества (постиндустриального общества), а затем общества услуг. С 1946 по 1973 годы объём промышленного производства в Норвегии увеличился в 45 раз, со среднегодовым темпом 6%. В первые послевоенные годы быстрее всего развивались отрасли, работающие на внутренний рынок. Процесс возглавили пищевая промышленность и производство спиртоводочных и табачных изделий, но вскоре их догнали текстильная отрасль, производство одежды, а также металлургия и машиностроение. Главной сферой занятости Норвегии, как и во всем мире, становится сектор услуг, где число работников достигло 750 тысяч. Впрочем, уже к 2001 г. доля занятых в сфере услуг составит 73,1%, в промышленности — 21,9%, в сельском хозяйстве — 4,2%. Быстрее других развивались сферы общественных и частных услуг: они обеспечивали работой больше людей, чем розничная торговля, прежде занимавшая первое место. Лидировал общественный сектор, в первую очередь сектор образования и здравоохранения. Не стояли на месте и оборона, розничная торговля, финансовые услуги. Занятость снизилась лишь в отраслях морских перевозок и личных услуг.

Развитие первичного сектора (промышленности) стало возможным благодаря технологической революции. В сельском хозяйстве, где более чем вдвое возросло применение кормовых концентратов, удои молока утроились в 10 раз, увеличилось количество тракторов, выросло и число доильных аппаратов. Революционные перемены в лесной промышленности были обязаны началу использования в 1950х годах цепной пилы. Рыболовство переориентировалось с прибрежного улова на глубоководный, с сезонного на круглогодичный; стало возможно постоянно заниматься только рыболовством. Упрочнению отрасли способствовало распространение более крупных судов и внедрение более эффективных, снижающих трудозатраты снастей, таких, как траловая сеть и невод. Стимулировали её и новые перерабатывающие предприятия, часть которых принадлежало государству [19].

С позиции сегодняшнего дня представляется, что 1970е годы стали поворотными с точки зрения экономического роста и всеобщего благосостояния, особенно с их второй половины, которая была связана с открытием и освоением месторождений нефти и газа в норвежском секторе Северного моря.

Итак, в истории Норвегии, мы можем сказать, что благодаря приморскому положению норвежцы издревле и по сей день слыли прекрасными мореходами, а также в древности имели морское превосходство в Северной Атлантике. На протяжении всей истории Норвегия сменила все три структуры развития экономики: от доиндустриального (XII в. 1814 г.) к индустриальному (1814 — 1970 гг.) и постиндустриальному (с 1970х годов и по сей день).