К вопросу о роли молодежи в условиях обострения этнополитических конфликтов в начале 21 века

К вопросу о роли молодежи в условиях обострения этнополитических конфликтов в начале 21 века

Несмотря на то, что этническая составляющая достаточно часто сопровождает политические конфликты, конец ХХ — начало XXI вв. отличаются особой интенсивностью межэтнической напряженности. В наиболее общем виде этнополитические конфликты представляют собой столкновение субъектов политики в их стремлении реализовать свои интересы и ценности, связанные с достижением или перераспределением политической власти, определением ее символов, политического статуса и приоритетов государственной политики, в которых этнические различия становятся принципом политической мобилизации. И если в течение большей части ХХ в. подобного рода конфликты были сравнительно редки (ведущее место занимали межгосударственные противостояния), то к исходу столетия на планете возникли десятки очагов этнополитического противостояния. Главным их детонатором послужил распад социалистической системы, вызвавший масштабную перекройку, как межгосударственных границ, так и распад целого ряда стран. Не случайно в англоязычной литературе даже появился особый термин — «Ethnic conflict in the post-Cold War world».

Спектр точек зрения на причины и природу множащихся этнополитических конфликтов достаточно разнообразен. Если, например, по мнению С. Хантингтона, глобальная политика к концу ХХ в. стала «многополюсна, и полицивилизационна», что и привело к формированию различных видов культурной идентификации (которые на самом широком уровне являются идентификацией цивилизации), определяющих модели сплоченности, дезинтеграции и конфликта", то С.Г. Кара-Мурза считает, что политизированная этничность может быть создана буквально «на голом месте» в кратчайшие сроки, причем одновременно с образом врага, которому разбуженный этнос обязан отомстить или от которого должен освободиться, подчеркивая, таким образом, определенную искусственность и технологичность этнополитических конфликтов современной эпохи.

Действительно, существующие методы манипуляции общественным сознанием позволяют «включать» и в максимально возможной степени использовать разрушительный ресурс этничности. Данная точка зрения достаточно обоснована. Многополярность как идея нового мира озвучивалась лишь в начале 90-х гг. прошлого века, наряду с уверениями в стабильности границ НАТО и безграничной дружественности западных стран по отношению к постсоветским государствам, прежде всего, правопреемнице СССР, — России. Достаточно быстро тон западных политиков изменился, откорректированы были и научные концепции. Так, в работах Генри Киссинджера был обоснован тезис о том, что «мир может быть однополярным (имеющим гегемонию), биполярным или пребывающим в хаосе, отсюда и желательность однополярности и главенства США в мире.

В получившем широкую известность докладе ЦРУ «Глобальные тенденции 2015», опубликованном в 2000 г. утверждалось, что «…США останутся самой крупной силой мирового сообщества. Глобальное экономическое, технологическое, военное и дипломатическое влияние, оказываемое США, в 2015 году не будет иметь равных как среди других стран, так и среди региональных и международных организаций. Эта мощь не только должна обеспечить исключительное положение Америки, но и сделать США ключевым слагаемым международной системы». Вполне в духе продекларированного мирового верховенства и недавнее обращение Б. Обамы к выпускникам престижной военной академии Вест-Пойнт в мае 2014 г., во время которого он заявил, что США сейчас сильны как никогда и обязаны «сохранить свою уникальную роль незаменимой страны в мире». Что же касается способов «сохранения» роли лидера, то в западной цивилизации они остаются неизменны со времен Макиавелли, описавшего их формулой «разделяй и властвуй».

В эту логику вполне вписываются стимуляция дробления больших государств, продуцирование все новых и новых этнических конфликтов. Именно по этому сценарию развивались события в Югославии, «расчлененной» по этническому принципу; Ираке, где межэтнический и межконфессиональный мир, поддерживаемый на протяжении почти всей истории государственности сменился жестким конфессиональным противостоянием (сунниты и шииты) и прямым этническим конфликтом между арабами и курдами. На постсоветском пространстве этнические конфликты охватили практически всю периферию бывшего СССР: Нагорно-Карабахский конфликт (между армянским и азербайджанским народами), южно-осетинская и грузино-абхазская войны, имеющий выраженную этническую окраску чеченский конфликт и др.

Достаточно остро стоит и вопрос межэтнических отношений титульных этносов с русским населением бывших советских республик. Определенная стабильность, установившаяся после «первой волны» этнических кризисов (война в Приднестровье и образование непризнанной Приднестровской Молдавской республики, притеснения русского населения в республиках Средней Азии, повлекшие массовые переселения этнически русских и др.) оказалась недостаточно прочной, что ярко демонстрируют откровенно русофобские настроения в Украине и борьба за независимость ее восточных регионов, населенных преимущественно русским населением.

Именно этническая составляющая в событиях на Украине является главным идейным ресурсом как революционных событий в Киеве, так и разрушительных для Украины конфликтов, разрывающих территорию страны. Особенностью событий, разворачивающихся буквально на наших глазах, является безусловная и очевидная связь между русским и украинским этносами, этногенез которых сплетен настолько плотно, что всякое «разделение» этих народов является по большей мере условностью. Тем не менее, буквально за 23 года в Украине была «сконструирована» http://www.kara-murza.ru/books/export/Chapter003.htm — par0051особая политизированная этничность. Еще в 2005 г. С.Г. Кара-мурза писал, что искусственное конструирование этноса возможно, при этом «…большие массы образованных людей могут прямо на глазах сбросить оболочку цивилизованности и рациональности и превратиться в архаичную фанатичную толпу… (что и показали, например, события конца 80-х и 90-х годов в Средней Азии, на Кавказе и в Югославии).

Конечно, этнические конфликты, их природа и механизмы развития исключительно сложны и часто имеют многовековую историю, вместе с тем интенсивность их нарастания в определенные исторические периоды, а также сходство «сценариев» этнополитических противостояний в последние десятилетия позволяет предположить и наличие определенного внешнего стимулирования. Более того, достаточно реальной представляется и угроза возникновения этнополитических конфликтов и в границах нынешней Российской Федерации. По крайней, мере, если мы вернемся к уже упомянутому докладу ЦРУ, то одним из наиболее вероятных вариантов развития России его составители рассматривали распад Российской Федерации к 2015 г. на восемь сравнительно небольших государств.

Не является секретом и определенная нацеленность западных партнеров на «смену» руководства России по уже достаточно отработанному сценарию цветных революций и формированию «облачного противника». В этой связи особую актуальность приобретает анализ, как технологий провоцирования этнополитических конфликтов, так и их движущих сил.

Важнейшую роль в современных политических конфликтах играет молодежь, причем речь идет не столько о конструктивных институциализованных формах политического участия, сколько о форматах использования молодежи, как «инструмента» дестабилизации.

Активность молодежи изначально заданная характеристика данной социальной группы. В сочетании с такими характеристиками как лабильность, трансгрессивность, экстремальность, подвижность позиции молодежи в социальной структуре, обусловленными как возрастом, так и положением молодежи как социальной группы, именно молодежь достаточно часто выступает в качество детонатора тех или иных социальных потрясений. Особенно ярко это проявилось в 60−70-е гг. прошлого века, когда мир захлестнули разнообразные по степени яркости и эпатажа молодежные субкультуры: хиппи, панки, рокеры, неординарные акции протеста, направленные против принципов буржуазного общества. В указанный период молодежь приобрела и определенный опыт массовых выступлений: студенческие волнения 1968 г. в США и государствах западной и восточной Европы, развитие в молодежной среде левых радикальных движений и др. Конечно реальной политической силой молодежь никогда не являлась Достаточно ярко характеризует молодежь тот факт, что молодежные протесты в основном носили эпатирующий характер, а происходили на фоне социально и экономически благополучной ситуации. В качестве «политических лозунгов» выдвигались идеи нонконформизма и социальной справедливости, проповедовался и полный отказ от политической активности и превращения жизни в непрерывный перфоманс. Эти движения охватили большое число стран, в то же время в Праге в том же 1968 г. во время Пражской весны роль молодежи была более чем скромной.

Не изменилась роль молодежи в политическом процессе в традиционном его понимании и к концу ХХ в. когда масштабы трансформационных процессов в мире стали сопоставимы разве что с послевоенными событиями. Вместе с тем склонность молодых когорт к «организации масштабных спектаклей» (желательно относительно безопасных) вполне вписалась в логику постмодерна, в рамках которого сформировалась новое «организационное оформление массовых движений, которые видят смысл и цель своего существования не в борьбе за власть, а в борьбе с властью.

Как отмечает С.Г. Кара-Мурза http://www.kara-murza.ru/books/export/Chapter003.htm — par0018использование технологий политического спектакля стало общим приемом перехвата власти. В каждом случае проводится предварительное исследование культуры того общества, в котором организуется свержение власти. На основании этого подбираются «художественные средства», пишется сценарий и готовится режиссура спектакля… Важное место в этом политическом спектакле, как правило, отводится обладающему мощным «сплачивающим и разрушительным ресурсом» феномену этничности.

И здесь молодежь выступает в качестве чрезвычайно важного материала для массовки. Не имеющая достаточного социального опыта она оказывается наиболее восприимчива к идеям национализма в любом формате. Не случайно Альберт Эйнштейн называл национализм детской болезнью, корью человечества. Если экстраполировать подобное понимание национализма на одномоментный срез общественной жизни, то подвержены ему оказываются наиболее «несформированные» социальные слои. Конечно, когда общество оказывается уже в значительной степени поражено вирусом национализма, он приобретает массовый характер, но именно молодежь выступает главным его «разносчиком», провоцируя и усугубляя конфликты.

В современных политических спектаклях постмодерна, этнос в известной степени замещает роль классов в революциях предшествующих эпох, и причина здесь кроется не столько в реальных межнациональных проблемах (несмотря на то, что их немало, самые разные общества демонстрируют достаточно эффективные модели благополучного и мирного сосуществования представителей различных этносов), сколько в искусственном их нагнетании в чьих-либо (как правило, молодежь не выступает в данном случае субъектом политического процесса) интересах.

Примеры этнополитических конфликтов разворачивающихся с использованием молодежного ресурса за последние полтора десятилетия столь многочисленны, что одно лишь их перечисление и систематизация могли бы занять немало места. Так, в Югославии главным ресурсом свержения Милошевича стала политическая молодежная организация «Отпор». Главным, примененным в Югославии методом, позволившим подключить к движению достаточно широкие массы молодых людей стала серия рок-концертов, проведенных в преддверии выборов президента, после которых разгоряченную толпу было достаточно легко было повести и на штурм парламента и телевидения. И хотя собственно этнический ресурс был в Югославии использован в меньшей степени (ко времени свержения Милошевича он был уже достаточно «отработан» и многонациональная Югославия практически не существовала к этому времени), бульдозерная революция 2000 г. очень рельефно продемонстрировала возможность использования молодежи как инструмента свержения власти.

Впоследствии по схожему сценарию (формирование незадолго до выборов молодежных организаций, как правило, быстро прекращающих свое существование после достижения поставленной цели; их ускоренное обучение методам ненасильственной борьбы; реализация проекта) проводились и все остальные цветные революции: в Грузии, Кыргызстане, Украине, Молдавии, а также менее успешные проекты в Армении, Белоруссии, России, причем в последующих проектах государственных переворотов этнический ресурс использовался уже в полной мере.

Несложно заметить, что наибольшая «активность» происходит сейчас на постсоветском пространстве, причем подготовка оппозиционных движений включает стимулирование русофобии (в России также используется этнический фактор, но уже в несколько ином формате), откровенное переписывание истории и др.

Еще несколько месяцев назад автор, безусловно, постарался бы выбрать более корректные определения, но происходящее сегодня на Украине позволяет называть вещи своими именами. Вообще хочется верить, что происходящее сегодня в соседней стране в значительной мере «срывает маску» с действ, позиционируемых как борьба за права человека и демократию. Более того, Украина может стать тем самым проектом, который столь ярко продемонстрирует как героическая борьба «активистов» «за демократию» легко может обрушить любую страну практически в средневековье, а использование «этнических» пилюль обернуться возрождением страшнейших форм нацизма и привести к многотысячным жертвам, что приведет к массовому общенародному противостоянию политическим спектаклям подобного рода. Вместе с тем и на государственном уровне должны произойти кардинальные изменения в оценках роли молодежи, процесс социализации которой должен стать центральным как для государственных, так и для общественных, политических и социальных институтов. Работа с молодежью должна носить системный, долгосрочный характер, не ограниченный формальными рамками образовательных учреждений, все общество должно формировать особый социокультурный фон, позволяющий растить поколения, устойчивые к вирусам этнонационализма. У России, как государства имеющего тысячелетнюю историю и обладающего громадным опытом сосуществования огромного числа этносов есть для этого все ресурсы.

• 1. Аклаев А. Р. Этнополитическая конфликтология. Анализ и менеджмент. М.: Дело, 2005.
• 2. Глобальные тенденции развития человечества до 2015 г. Доклад подготовлен Национальным разведывательным советом США, 2000. [Электронный ресурс] http://www.hrono.info/dokum/2000dok/2015glob.php
• 3. Гущин В. Зачистка власти. // Политический журнал. 2005. № 12.
• 4. Дженкинс Б., Шарп Дж. От диктатуры к демократии; Антипутч: Библия оранжевой революции (пер. с англ. Макаровой Н.; комм. Лимонова Э., Цветкова А., Шамира И. и др.). М.: Культура, 2005, 224 с.
• 5. Кара-Мурза С. Г. Телегин С., Александров А., Мурашкин М. Экспорт революции: Саакашвили, Ющенко… М.: Алгоритм, 2005.
• 6. Кара-Мурза С. Г. Демонтаж народа. М.: Алгоритм, 2007.
• 7. Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? К дипломатии для XXI в. Пер. с англ. М., 2002.
• 8. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2000.
• 9. ЦРУ: Россия перестанет существовать как государство через 10 лет // The Independent. 30.04.2004. [Электронный ресурс] http://inosmi.ru/inrussia/20 040 430/209368.html
• 10. Ethnic Conflict in the post-Cold War World // Ethnоpolitics papers. 2010. № 10; Wehr Р. Confronting post-cold war ethnic conflicts: alternatives to intervention // Working Paper 94−2 February 1994(1).
• 11. Guelke А. Approaches to the Control of Ethnic Conflict in the post-Cold War World'.