Образ животных в народном искусстве

Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена

Факультет изобразительного искусства

Кафедра художественного образования и музейной педагогики

КУРСОВАЯ РАБОТА

ПО ИСТОРИИ ИСКУССТВА

«Образ животных в народном искусстве»

Выполнила студентка

III курса ОЗО группы № 4

Иванова Л.Г.

ПЛАН

• ВВЕДЕНИЕ
• Глава I. Животные как символ в народном искусстве.
• 1.1 Народное искусство: специфика и символизм.
• 1.2 Зооморфные подвески.
• Глава II. Образ птицы в народном искусстве.
• 2.1 Символ птицы.
• 2.2 Птицы-свистульки.
• 2.3 Изображение птицы в русской народной вышивке.
• 2.4 Птичье яйцо в народном искусстве.
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ

• Список литературы

  .

народный искусство фольклор птица

Курсовая работа посвящена образу животных в народном искусстве.

Мы живем среди символов, даже не отдавая себе в этом отчета.

В быту, произведениях искусства человек часто заменяет различные явления и понятия знаком, символизирующим стихии, богов, животных. Эти знаки могут быть различны. От геометрически простых (крест, треугольник, диск) до изображения человека и других живых существ, их сочетаний.

Символ — это знак, который имеет системно-функциональное значение. Он создается и используется в общественной жизни с определенной целью — хранение и передача информации, иногда предназначенной для определенных кругов или групп. Символ определяет условность, информативность, многозначность.

Символика представляет собой систему знаков или образных конструкций, насыщенных разнообразными смысловыми оттенками. А сами символы тесным образом связаны с идеологией, бытом, и считаются, своего рода, «инструкцией» для поведения человека в обществе.

В то же время аллегория — это простая зашифрованная мысль с единственно возможным содержанием.

И третье понятие, широко используемое в искусстве, — атрибут — предмет, животное, знак — которое изображается с определенным персонажем и по которому его можно идентифицировать.

В первобытные времена, когда складывалась система символов, люди пытались определить окружающую их природу и явления при помощи знаков, тотемов, богов, а так же воздействовать на них в желаемом направлении.

Культовая символика, претерпевшая незначительные изменения, сохраняла свое значение в течение веков и даже тысячелетий. Четкая система символов Древнего Египта, конечно, не была открытием того времени. Она создавалась веками и не одним человеком, а обществом в целом.

Античная символика многое заимствовала из Древнего Египта, получила широкое распространение в Западной Европе после крестового похода в Константинополь в XIII веке.

Символы многозначны. Каждый знак может иметь большое количество смыслов и, что особенно важно, они могут не только дополнять, но и противоречить друг другу.

Имеется два пути создания символических систем. Одна развивается, наполняется новыми значениями в определенном регионе, другая наследуется или мигрирует из других регионов. Вероятно, этим объясняется то, что в различных эпосах мира и народных представлениях прослеживается значительная близость использования символов и их значений. Особенно это заметно в произведениях древнеегипетских и античных авторов, в ирландских сагах, немецком эпосе, славянских былинах и вообще у народов индоевропейской культуры.

В то же время некоторые символы принадлежат определенному региону, сложились и используются в жизни данного общества.

Многое сейчас предано забвению. Однако сохранение старой символики — по словам Д. С. Лихачева — является одной из задач современного общества и рассматривается им как понятие «экологии культуры» .

Одним из воплощений символизма в мировой культуре является народное искусство.

Русское народное искусство — это своего рода Троя, скрытая от нас слоями культурных эпох. Прежде всего, это сплав обычаев, стилей, обрядов многих народов, населяющих нашу землю, где география всегда доминировала над религией и кровью.

Некоторые промыслы имеют многовековую историю и уходящие в древность традиции, другие возникли на наших глазах, буквально в последнее десятилетие. Они весьма многообразны.

Ещё до возникновения письменности народ начал писать свои книги, пользуясь знаками орнамента, образами птиц, животных, людей, растений. В этих книгах он рассказывал о своей жизни, о своих верах, обычаях, своем представлении о мире, — словом, обо всем, что окружало человека, что он нес в себе, и что Георгий Гачев называет национальным космосом.

И много веков спустя после изобретения письма, да и до сегодняшних дней народ, продолжает эту работу, воспроизводя черты и резы, и знаки народной памяти, возможно, даже забыв их смысл.

Цель данной курсовой работы — рассмотреть образ животных в народном искусстве.

Задачи работы:

— выявить специфику народного искусства;

— рассмотреть образ птицы в народном искусстве.

Глава I. Животные как символ в народном искусстве

1.1 Народное искусство: специфика и символизм

В свой докняжеский период, будучи свободной, русская земля дала приют многим племенам и народам, бегущим от завоевателей, голода, конфликтов — с юга, запада и востока. И только к концу первого тысячелетия они попытались объединиться в некий суперэтнос, в пределах как единого надродового русского языка, так и единого надродового Бога, не забывая принесенных с собой богов вер, и обычаев своих племен. Вот почему, говоря об основных сюжетах русского народного искусства, приходится обращаться к опыту культур как нашего севера, так и запада, юга и востока, и видеть в народном искусстве некий супертекст общей книги народной памяти.

Мало кто теперь вспоминает, что глиняные и деревянные фигурки, изображения на ткани в далеком прошлом участвовали в магических обрядах, были зримым, реальным воплощением тотемов — мифических предков данного рода (племени), идолов, духов, богов, людей и животных, приносимых в жертву могущественным силам природы. Но сегодня мы можем сделать попытку понять, прочитать то, что было записано в народной книге. Материалы, на которых она писалась, были разными. Жанры тоже разные — игрушка, вышивка, домашняя утварь, жилище и одежда.

Народная игрушка — в своем первородном виде культовая и обрядовая скульптура, инструмент магии, — одновременно представляла собой и явление народного искусства, в котором эстетическое и сакральное начала были слиты воедино.

В образах игрушек сохранены отзвуки древнего язычества, заключена «память» о далеком прошлом: о верованиях и суеверных представлениях народа. По мере разработки этого вопроса оказалось, что он значителен, очень серьезен и образы народной игрушки часто имеют в своей жизни и происхождении не только многовековую, но и тысячелетнюю давность, порою и еще более древние. Игрушка соединила в себе две удивительных черты: с одной стороны, она часто по форме оказывалась очень древней, сравнимой с образцами, скажем, даже ранне-античного времени (таковы сходства многих женских глиняных фигурок с известными и ставшими знаменитыми фигурками дев-жриц — богинь со змеями — из Кносского дворца на Крите, открытыми известным археологом Эвансом); с другой стороны, игрушки оказались наполненными удивительной жизненностью, которая делала их родными для каждой эпохи, несмотря на их столь длительное существование и незначительные изменения, которые происходили в их формах. Глиняный и деревянный конек-свистулька всегда предельно обобщены по форме, выразительны; мастер не передает никаких деталей, но сосредотачивает наше внимание на голове конька, на его морде и гибкой шее; туловище дается предельно обобщенно, просто, и мы в дальнейшей форме словно «угадываем» облик конька. Его образ перекликается, например, с изображениями бронзовых коньков-подвесок у древних славянских племен вятичей, радимичей, кривичей и других XI—XIII вв. Сходство поразительное. Такие же изображения, но в дереве и глине мы видим на игрушках Русского Севера, в ряде игрушек Городца, в многочисленных и необычайно разнообразных игрушках, выполненных из глины, Абашева, Филимонова, Вятки (Дымкова) и многих других. И везде в них выражен древний, полный большой содержательности и подчас достаточно сложный мифологический образ. Он, конечно, уже давно позабыт, утерян, но усилиями ученых приподымается завеса над тайной, и мы начинаем видеть то, что с первого взгляда уже не видно. Также часто и древен их орнамент: это примитивный геометрический узор, такой же, как и многих археологических изделий, не только на древней скульптуре, но и вообще на изделиях самого разного типа и назначения. Эта древность орнамента игрушек отмечалась многими, и он, как правило, сопровождает наиболее древние по форме и образу игрушки. Так просты и предельно лаконичны в своей сильной и крепкой окраске северные деревянные и глиняные коньки; в Горьковском крае наиболее примитивные деревянные коньки делались в Лыскове и Яковлеве; их роспись носит простой геометрический характер; много древних образов сохранила Филимоновская и Абашевская глиняная игрушка. Сейчас открыты и непосредственно исследуются и многие другие центры простейшей глиняной игрушки. Она очень характерна для северных и особенно центральных районов нашей страны, где глиняные игрушки распространены очень значительно, где мастера лепят фигурки коней и всадников, животных и птиц, некоторые из них служат свистульками (это, как правило, наиболее древний вид изделий), к которым можно присоединить и некоторые фигурки «кукол"-женщин; в них угадывается образ древней славянской богини, возможно, Мокши, Берегини или еще другого нам не всегда известного божества. Выполняемые вручную из белой или краской глины, как правило, раскрашиваемые, иногда покрываемые поливами, эти игрушки образуют яркую галерею народных художественных образов. Они условны, ярки по расцветке, обобщены по форме и выразительны в своих образах. Среди таких игрушек особенно выделяются игрушки, возникшие в крестьянстве, чаще всего вблизи городов, отразившие таким образом их влияния и некоторые из них, как ставшая наиболее известной посадско-городская, Вятская (Дымковская) глиняная, раскрашенная и легко обожженная игрушка. Ее образы — свистульки-кони (в них тоже отражено наиболее древнее содержание), куклы-«барыни», окрашиваемые, как писали в XIX веке в «фантастические» цвета. Продавались эти игрушки в Вятке, а другие глиняные игрушки в Туле, Ярославле, Москве и иных городах, как и в самих деревнях, в шумные ярмарочные дни и пользовались огромным успехом. Василенко В. М. Послесловие // Латынин Л. Основные сюжеты русского народного искусства. М.: Глас, 2006. С. 86.

Чтобы расшифровать страницы народной книги, как и при расшифровке любого неизвестного текста, нужен текст для сравнения, передающий то же содержание в других знаках.

Народные песни, сказки, заговоры, археологические и этнографические материалы и есть тот текст, который помогает нам прочитать книгу народной памяти.

На протяжении тысячелетий народ рисовал, лепил, вышивал изображения только тех богов, животных, деревьев, которые несли в себе знаки созидательного, доброго, оберегающего начала, тех богов, которые помогали ему в выращивании урожая, в увеличении стада, в сохранении семьи, в благополучии потомства, защищали от болезней, беды, напасти.

Одна из главных дохристианских русских богинь так и называлась — Берегиня, то есть берегущая, оберегающая. Она часто изображалась в глиняной игрушке и вышивке, встречаются ее изображения и на прялке.

Все времена, прожитые народом, отразились на страницах «народной книги». Одни обряды сменяли другие, исчезали из быта, одни боги вытесняли других, исчезали из сознания, но не пропадали их изображения, пусть и сильно преображенные. Таким образом, мы сталкиваемся с «записью», растянутой во времени и вобравшей в себя множество символов, наслоившихся один на другой, но имеющих обязательное отношение к народной памяти.

На клеймах пряслиц записал народный мастер и обряды жертвоприношения, в которых участвовали наши предки. Жертвенными животными могли быть и кони, и птицы, и собаки. Записал мастер обряд встречи Весны, свадебный обряд, похоронный обряд, обряд первой борозды, многочисленные варианты ритуальных танцев. Одним словом, летопись народной жизни, написанная бесчисленными поколениями безымянных мастеров, зафиксировала многие этапы родового и надродового народного сознания.

На основании сохранившихся фрагментов текста книги народной памяти, многие годы летом обходя земли Мезени, Северной Двины, Каргополья, Костромы, Вологды, Ивановской области, откуда случайно родом, Сибири, семейского Забайкалья, собрав значительную и разнообразную коллекцию работ народных мастеров, часто сопровождаемых рассказами мастеров о своих работах, я попытался понять для себя смысл основных сюжетов народного искусства русской земли.

1.2 Зооморфные подвески

Для человека животные всегда были неотъемлемыми слагаемыми его мира. Не случайно первыми рукотворными творениями людей, получившими статус искусства, были наскальные рисунки животных.

Со времен древнего каменного века — палеолита — мужскую и женскую одежду украшали орнаментом, нашивками и разного вида подвесками. И это не только было данью красоте, как ее понимали люди той поры, но, как говорят историки, носило знаковый характер. Любой орнамент и подвески имели глубокий смысл и тайное значение, они призваны были защищать человека от злых сил, в изобилии населявших окружающий мир.

В захоронениях финно-угорских народов, населявших русский Север и просторы Западной Сибири уже в эпоху неолита (III—II тысячелетия до н. э.), археологи во множестве находят так называемые шумящие подвески геометрической формы и подвески, изображающие зверей и птиц. Первоначально они возникли как непременная деталь шаманского наряда — парки, помогающая шаману в общении с духами. Но позднее они выходят в широкий мир и становятся элементом одежды, главным образом женской, и благополучно доживают до наших дней. Модницы Финляндии и сегодня носят традиционные «шелестящие» украшения, не ведая об их исконном смысле. А они несли в себе некую сакральную, магически-охранительную идею. Их изучением и дешифровкой ныне занимаются археологи и искусствоведы. Однако истинное значение древних украшений и по сей день до конца не раскрыто.

Шумящие украшения, как выясняют археологи, изучая материальную культуру разных народов, были чрезвычайно широко распространены в мире. Шум, издаваемый ими, с незапамятных времен считался оберегом, защитой от внешних вредоносных сил. Недаром у народов Кавказа до нашего времени сохранился обычай на свадьбах стрелять в воздух и бить в барабаны. Сибирские шаманы при общении с духами «семи миров» используют бубен, который считается «кораблем» колдуна. Или такой пример. В одном из шаманских погребений X—XI вв.еков были найдены фрагменты деревянных ковшей, служивших, видимо, для ритуальных возлияний, с краями, обрамленными обоймицами с колечками и шумящими монетовидными привесками. Их магическое значение в данном случае очевидно: они должны были своим звоном защищать от злых умыслов содержимое сосудов.

Среди финно-угорских женских украшений также известны браслеты с подвижными звенящими колечками по центру пластины браслета. Четыре из них найдены в Новгороде в слоях XII — первой трети XIII века. А вот в погребениях восточного и южного побережий Чудского озера их оказалось особенно много. В юго-восточной части северной Руси, в областях, контактных с финно-уграми, встречается уже иная разновидность шумящих браслетов — с ушками по краям для крепления колечек. Финно-угорские женщины носили и перстни с шумящими бубенчиками. Подобные украшения-амулеты на открытой руке женщины должны были оградить своим звоном хозяйку от злых духов и недобрых чар. Подобных примеров можно привести много.

Шумящие подвески изготовлялись, как правило, в виде утки или коня-оленя, либо это были привески в форме утиных лапок или бубенчиков. Кстати, изображения утки появились на русском Севере очень давно еще в эпоху неолита, видимо, уже тогда утка была промысловой птицей.

Вероятно, уже на заре человечества складывается миф об утке-демиурге, то есть прародительнице мира. Этот сюжет нашел, например, свое отражение в мифологии карел и коми. «Уточка» — один из самых популярных эпитетов, вносящихся к девушке или женщине в карело-финнском эпосе «Калевала». Согласно его повествованию, утка снесла яйца на коленях Матери Вод, и из них возникает мир:

Не погибли яйца в тине И куски во влаге моря. Но чудесно изменились И подверглись превращенью: Из яйца, из нижней части, Вышла мать-земля сырая; Из яйца, из верхней части, Встал высокий свод небесный; Из желтка, из верхней части, Солнце белое явилось; Из белка, из верхней части, Ясный месяц появился; Из яйца, из пестрой части, Звезды сделались на небе; Из яйца, из темной части, Тучи в воздухе явились. Bapенов А. Утка, конь-олень — шелестящие обереги // Наука и жизнь. 1999. № 11. С. 63.

Штампованные изображения уток историки находят на предметах неолитической керамики II тысячелетия до н. э., встречают уток и высеченных на кремне. Бронзовые полые изображения водоплавающих птиц были популярны у волго-камских народов и у населения Приладожья с VI по XIV век н. э. Постепенно эти изображения распространяются на все большей территории.

Второе по значению место занимают изображения сакрального лося-оленя; позже его сменили фигурки коня. В «Калевале» речь идет о лосе Хийси — хозяине леса и представителе подземного царства Туонелы (эпос называет его «жеребенком Хийси»). Его связь с духами очевидна, да он и сам, как повествует эпос, мог стать оборотнем.

Особенно хорошо известны филигранные бронзовые олени-коньки из мерянских, мордовских и марийских могильников VI—XI вв.еков. Как считает археолог Л. А. Голубева, подвески эти изготовляли девочки-подростки, когда готовились к свадьбе. В наиболее ранних подвесках лосиная (или оленья) сущность преобладает: на голове животного изображаются рога. И лишь на более поздних подвесках вместо рогов появляются уши, подчеркивая конский облик фигурки. Форма подвесок на оберегах мерян — все те же утиные лапки и бубенчики. На спине фигурок часто можно увидеть концентрические круги — символ животворящего Солнца.

Итак, изображение коня появляется позже лося-оленя, и появляется оно вместе со скотоводством, которое к тому времени здесь утвердилось. Судя по археологическим данным, скотоводство начало развиваться на Севере с появлением Дьяковской культуры раннего железного века (VII век до н. э. — VII век н. э.). Позднее у финно-угров возникает обряд погребения, когда вместе с умершим хоронят и коня.

Академик Б. А. Рыбаков, крупнейший знаток славянского язычества, утверждал, что на севере России существовала легенда, по которой Солнце днем проделывает свой путь на конях по небу, а ночью плывет на утках по подземной реке. Как считают мифологи, образ солнечного коня был занесен на Север индоевропейцами. Достаточно вспомнить коней бога Гелиоса и квадригу Аполлона, также бога Солнца. Наиболее ранние свидетельства об индоевропейцах на севере Восточной Европы относятся к бронзовому веку (Фатьяновская культура, II тысячелетие до н.э.). Вероятно, именно этот народ принес сюда земледелие и скотоводство.

Любопытно, как не сразу образ лося-оленя уступил место образу священного коня. Например, в погребениях Пазырыкских курганов на Алтае (V—III века до н.э.) были открыты конские погребения, но с деревянными оленьими рогами и кожаными масками: конь все еще продолжает как бы исполнять роль лося-оленя. И еще долгое время народная память сохраняла поверья, связанные со священным оленем. Так, в Подмосковье вплоть до недавнего времени считалось, что после Ильина дня (2 августа) уже нельзя купаться в водоемах, поскольку «олень в воду помочился».

В XII — начале XV века на севере Руси были распространены подвески иного типа, чем те, о которых речь шла выше, — полые коньки. Этот тип украшений-амулетов наследует художественный принцип более ранних, литых по восковой модели полых подвесок-уточек. Доказательство налицо. Коньки как бы сохраняют водную сущность: по их нижнему краю проходит рельефная волнистая линия, символизирующая воду. Во множестве их изготовляли в Новгороде, здесь найдены четверть всех известных амулетов такого рода и остатки ремесленных мастерских, в которых их производили. Находят их и на Ижорском плато (земля финно-угорского народа Водь и Ижора), и в костромском Поволжье. Полые коньки-подвески — это, по всей видимости, идеологическое и художественное взаимодействие двух культур — финно-угорской и славянской.

Изначально все виды подвесок с изображением животных делались с одной головой. И лишь со временем начинают преобладать двухголовые варианты — на две стороны света («тяни-толкай»). Традиция эта восходит еще к эпохе неолита. В 1954 году археолог А. М. Раушенбах при раскопках неолитической стоянки Николо-Перевоз нашла роговую пластину с двумя утиными головами, обращенными в разные стороны, в пластине есть отверстие, за которое ее подвешивали или крепили. Возможно, это деталь шаманского наряда эпохи неолита. Сегодня найденная подвеска — в экспозиции Государственного Исторического музея в Москве.

Двухголовость — отражение представлений о «дихотомии» — двойственности мира. И одним из проявлений такой двойственности древнего мировоззрения было делестианское время (стороной дьявола). Во всяком случае, двухголовые подвески — это защита «на все стороны света», на все случаи жизни как в мире духов, так и в мире людей.

Древнерусские шумящие подвески делали не только в виде утки и коня-оленя. Среди них можно найти изображения баранов, барса, петуха, бобра, медведя и других зверей. В конце XIV—XV вв.еков бронзовые подвески выходят из обихода. Трудно сказать, с чем это было связано. Однако, согласно мнению историка Е. И. Горюновой, их место заняли более дешевые вышивки и ткачество. Причем часто вышивки располагались в том же самом месте, что и бронзовые амулеты. Например, орнамент на платье марийской женщины так и назывался «сторож груди» — «чызе орол».

Важны были и части таких привесок — лапчатые привески к амулетам. Человеческая кисть руки, конечность животного издавна считались символом защиты — оберегом. Наскальные изображения человеческой руки есть еще на палеолитических пещерных рисунках. Но даже в более позднее, христианское, время Богоматерь Оранта, например, всегда изображалась с поднятыми руками, ладонями к зрителю — жест защиты, благословения. Защитную функцию выполняли и камни — «следовики», то есть с отпечатками кисти рук наиболее почитаемых в XIII—XVII вв.еках святых. На свадебных турецких коврах вплоть до начала XX века ткачи изображали ладони — знак охранения будущей семьи. До настоящего времени считается, что конская подкова приносит счастье.

Такое же значение имели и утиные лапчатые привески на средневековых подвесках-амулетах. Изображение утиных лапок как элемент орнамента встречается на лепной керамике из Белоозера, использовалось оно и в качестве штампика на глиняных грузиках для сетей. На Северной Двине их изображали на обрядовых санях для масляничного катания с гор даже в первой половине XIX века.

Таким образом, звериные финно-угорские подвески-амулеты — это украшения со сложным значением, они были призваны защищать от внешних сил как своим обликом, так и шумом-шелестом. Они словно вели разговор с духами того лица, кто носил такие украшения. Недаром славяне считали финнов большими колдунами. Все подвески были связаны с культом плодородия и благосостояния (в погребениях подвески чаще всего находят в области груди или тазовых костей — женского лона).

Изображение утиных лапок — излюбленный элемент орнамента. Он встречается и на керамических изделиях, и как штампик на глиняных грузилах для рыбацких сетей.

Глава II. Образ птицы в народном искусстве

2.1 Символ птицы

Имена, связанные с сюжетом птица: Алконост, Гамаюн, Див, Кокошь, My гай-птица, Радогост, Русалка, Сирин, Феникс, Чаруша.

Содержание сюжета птица более многозначно, чем, скажем, содержание сюжета дерева, медведя, оленя или конника. В то же время, несмотря на эту многозначность, птица часто была наделена лишь вспомогательными «функциями» во множестве композиций, зафиксированных в народном искусстве. Разумеется, кроме глиняной игрушки. Птица, как в композициях, так и отдельно лепилась и раскрашивалась в Филимонове и в Абашеве, в Каргополе и в Хлудневе, и в Донском Ставропольского края.

Птицы представляют собой символы божественной сущности, неба, ветра, верха, духа неба, грома, плодородия, изобилия. Гришков В. Легенды. Символы. Атрибуты. Фауна. СПб.: С.-Петерб. гос. акад. театр. искусства, 2001. С. 82. Они были олицетворением времени, ибо проход в пространстве рассматривался как проход во времени.

Птицы считались демиургами, героями, ездовыми животными богов, олицетворяли бессмертие и трансформацию души. Птица становится атрибутом Бога. Некоторые считают, что все индо-европейские боги вначале были птицами, прежде чем приобрели облик животных.

Птица была также формой сезонного изменения священного короля. Так Зевс превращается в орла, лебедя, кукушку. Также приносил известия от героев. Помощник Бога.

В Вавилоне считали, что души в подземном мире носили плащи из перьев птиц. В Египте птица изображалась с головой человека.

Грешные души воплощаются в хищных птицах.

Птица олицетворяла душу в раю и была средством перенесения ее в рай.

В Египте птицы с головой человека готовы вылететь изо рта умирающих. По верованиям, смертные становятся белыми птицами, бабочками или пчелами, а солнечный король — орлом.

Во многих сказках души различных персонажей находятся вне их тел и часто в форме хорошо защищенных птиц. Однажды секрет птиц узнают, птиц убивают. Одновременно умирает и монстр.

Птицы были защитниками Древа Жизни и Древа Познания.

Птица всегда относилась к женщине, невесте. Много некрасивых женщин превращалось в птиц. Сказочные девицы после купания превращались в лебедиц, уток, голубок. Нередко это было связано с утратой их одежд.

Птица олицетворяла любовь, часто представляют томление. В одной из баллад описывается превращение рыцаря в птицу. Птицы, подобно рыбам, были фаллическими символами.

Птица — редко тотем, редко божество (Див, Сирин, Алконост). Чаще всего она эскорт божества (и лишь сопровождает их изображения) или же элемент жертвенного обряда. Примеров тому множество. В ритуальном захоронении на Оленьем острове справа и слева от основной фигуры шамана положены птичьи крылья. А если рассмотреть варианты «русской троицы», фиксирующей древний обряд, то очень часто центральную фигуру изображения дерева, человека, солнца, окружают изображения птиц. На ярославской прялке вплоть до последних дней существования промысла мастер изображал двух птиц справа и слева от священного древа. Если головы повернуты к дереву — это жертвенные птицы. Две птицы с головами в разные стороны, соединенные в одно туловище — будущий символ державы: двуглавый орел. Одна из версий этого сюжета — две змеи, свитые в кольца, повторяющие изображения птиц.

Изображения птиц на прялках, скажем, начала девятнадцатого века просты и графичны, к концу же века они режутся на дереве, затейливо, изощренной резьбою, но все равно в общем составляют ту же трехчленную композицию дерева и двух птиц.

Иногда две птицы завершали ту же ярославскую прялку, и над ними сияла розетка солнца.

Каждое изображение мирового или райского древа на северодвинских прялках сопровождалось изображением птиц.

Полотенца тоже дали множество вариантов русской троицы" и здесь птицы сопровождают изображения дерева, человеческой фигуры или солярных знаков.

В калужской глиняной игрушке из деревни Хлуднево, в многофигурной композиции справа и слева от человеческой фигуры также изображены две птицы.

Наличники многих областей, в том числе и русского Севера, украшены изображениями птиц, расположенных справа и слева от антропоморфной фигуры или солнечной розетки, или просто парных птиц. Они до сих пор встречаются во многих российских областях. Мастера, которые выпиливают эти наличники, говорят: «Так деды выпиливали», «просто красиво», «в детстве на старой избе видел». Латынин Л. Основные сюжеты русского народного искусства. М.: Глас, 2006. С. 58.

Примеров изображения птиц, сопровождающих основной сюжет, бесконечно. Иногда две птицы изображались и отдельно. Двойные птицы часто украшали женский головной убор — «кокошник», кстати, «кокошь» — это петух и курица. Старинные свадебные ковши «чаруши» в Костромской области тоже вырезались в виде двух птиц — из них пили новобрачные. В навершьи самопряхи, которая дарилась молодой на свадьбу, тоже были вырезаны две птицы, под солнечной розеткой.

На завершьях ярославских прялок-копылов один и тот же мастер вырезал двух птиц или стилизованного двуглавого орла, иногда изображение птиц заменял знаком солнечной розетки.

Особняком стоит изображение на прялках, в частности, северодвинских из Пермогорья — птицы Сирин. Очень часто, почти на каждой пермогорской прялке в солнечном круге или просто на поверхности прялки мастер изображал эту загадочную птицу с человеческим лицом. То же встречается и на коробах того же Пермогорья.

Некоторые владельцы прялок называли эту птицу Сирин или просто «райской птицей», «вещей птицей». Средневековая райская птица-дева Сирин, потомок сирен, которых слушал еще Одиссей, бытовала в европейской средневековой мифологии, откуда залетела и в наши края.

Но по другой версии Сирин лишь более позднее имя русалок, которых мы встречаем в работах народных мастеров.

Для нас значение слова «русалка» в достаточной степени определенно. Женщина с рыбьим хвостом, живущая в реках, греческие сирены, гоголевские русалки вошли в наше сознание настолько, что совсем вытеснили другое значение слова «русалка».

Дело в том, что лишь у древнерусских северных племен русалка-берегиня была связана с рекой, водой, озером, а что касается южных степных и равнинных русских племен и родов, то для них русалка была духом растительности, урожая, которому способствовали, конечно, дождь, вода, роса, отсюда — «русалка». Русалка летала над полем и жила на деревьях, она была птицей с человеческим лицом. («Русалка на ветвях сидит») И именно ее писали, мне кажется, Пермогорские мастера. Что же касается имени Сирин, то, конечно, оно заемное, залетевшее в наш фольклор из-за моря, но это всего лишь имя. Смысл на протяжении тысячелетий оставался прежний: Птица-дева — это русалка, дух растительности, способствующий хорошему урожаю. Крестьянки зимой склонялись над изображением птицы-девы, пряли да и пели песни, думая о лете, об урожае, который пошлет им эта птица.

Птицы олицетворяли и весну. Встреча весны на праздник «Красная горка» часто сопровождалась выпечкой ритуального печенья в виде птиц — «жаворонков», которые несли в себе знак возвращающегося тепла, наступления весны, солнца.

Русский знаменитый колобок тоже имеет отношение к солнцу, а лепешки, также связанные с забытым культом солнца, и сегодня на юге часто украшаются орнаментом в виде розеток и крестов. Птицы, как и кони, часто сопровождали изображения солнца, а иногда заменяли его.

Встреча Весны-красны сопровождалось появлением птиц. К ним — жаворонкам, куликам, синичкам, снегирюшкам, обращались люди в своих заклинаниях-песнях, призывая на землю — «Лето-летушко, Тепло-батюшку, Весну-матушку».

Жаворонки, воронки, перепелушки,

Птички-ласточки…

Весну ясную, весну красную

Принесите нам…

Птица — знак весны, удачного брака, а значит и материнства. Но птица же — и знак памяти об усопших, родных, для которых в северных деревнях вывешивали на окнах полотенца с вышитыми на них птицами. В виде птиц, утиц встречались в этих деревнях и солоницы, и ковши, и скобкари: древние магические сосуды перешли в крестьянский быт, утратив свое культовое назначение.

Птица — знак воскресения природы, пробуждения земли, рассвета; петух поет на рассвете, когда всходит солнце. Птица — знак хорошего урожая.

Где утка шла, тут рожь густа…

Птица — знак счастливого брака. Жениха и невесту величают «лебедем да лебедушкой», на голове женщины кокошник — две птицы, повернутые друг к другу, свадебное ритуальное блюдо готовится из курицы.

Птица также совпадала с солярным знаком, заменяла его, сопутствовала ему.

2.2. Птицы-свистульки

Разнообразные глиняные птицы, «гудки», «свистульки», «дудки» продавались на русских ярмарках в бесконечном множестве. Кроме этого почти каждая глиняная баба или солдат несли под мышкой птицу, которая могла свистеть, была наделена чудесным даром — даром голоса.

Не случайно именно птицу народ научил звучать, участвовать в магическом действии защиты человека, земли, природы от злых сил. Магический свист деревянных и глиняных птиц не одну тысячу лет берег наших предков от злых духов.

Сначала свистели, дудели маги, волхвы и кудесники, потом их функцию стали выполнять дети, когда перевели волхвов и кудесников. Несколько столетий на ярмарках продавали свистульки, которыми дети отгоняли злых духов.

Эта фраза — «коли страшно — свисти» — часто звучала от стариков, особенно в лесу и во тьме. А на вопрос, почему же дома за это подзатыльником награждают, был ответ: «Домового выгонишь, человека высвистишь» и «деньги высвистишь». Такова сила магии свиста. Страшно — свисти, и свист поможет.

А сколько героев русского фольклора, овладев птичьим языком, добивались своего в жизни! Сколько героев становилось, оборачивалось птицами, чтобы спастись от беды! Таким образом, один из смыслов птицы — оберег.

К птице в старину обращались за помощью в заговоре: «Есть славное Мугай-море. На Мугай-море есть Мугай-остров, в Мугай-острове сидит Myгай-птица», она «отдирает ногтями, отклюивает носом, перьями отмахивает притчи и призоры, и уроки, и ветреные переломы, падежи и пристрелы…» Заговаривая кровоточащие раны, заклинающий говорил: «Летят три врана, три брата, несут золотые ключи, трои золотых замки. Запирали они, замыкали они воды, и реки, и синие моря, ключи и родники, запирали они, замкнули они раны кровавые, кровь горячую». «Дуну и плюну в четыре ветра буйных. Попрошу из чиста поля и братьев — четыре птицы востро носы и домоносы, оловены носы. Лети из чиста поля белый кречет, неси белый кречет, вострый нож и вострое ночи и вострое копье…». Латынин Л. Основные сюжеты русского народного искусства. М.: Глас, 2006. С. 61.

Но всегда ли птица была наделена даром свиста и «дуденья»? Кстати, в Абашево свистушку звали «дудкой», в других местах «гудком», а в старину скоморохов звали «гудниками». Археология дает нам варианты свистулек, которые выполняли одну лишь функцию — обрядовую, магическую или, позже, игровую и не были еще ни зооморфны, ни антропоморфны. Да и сейчас «соловьи», выполненные Лукьяновой из Филимонова, больше похожи на курительные трубки.

Но свист не только форма оберега, магического заклинания, свист еще и форма радости, выражение ликованья и праздника. Участвовали дудки и свистульки в ярмарках и праздниках и встрече весны; Вятская ярмарка так и называлась «свистуньей», «свистопляской».

Легенд о происхождении этого праздника несколько. Вот одна из них. Во время междоусобиц жители Хлынов-Града — Вятки послали за подмогой в Великий Устюг, дабы защититься от осадивших город новгородцев. Устюжане пришли на помощь, но в темноте жители Хлынов-Града их не узнали и приняли за врагов, и только наутро увидели, что перебили своих. В память погибших нечаянно, от рук братьев, и стали проводить ярмарку и потом возник праздник свистуньи.

Есть еще вариант легенды: просто побоище и поминки помирившихся врагов над общими жертвами междоусобицы. В любом случае, главное, что ярмарка, «свистунья», «свистопляска» — это форма поминания убитых в боях. Свист несет в себе семантику поминанья.

Свидетельство тому и Стоглав: «В Троицкую субботу по селам и погостам сходятся мужи и жены на жальниках, и плачутся по гробам, с великим воплем, и егда скоморохи учнут играти во всякие бесовские игры и в долини бити, и песни сатанинские пети». Цит. по: Латынин Л. Основные сюжеты русского народного искусства. М.: Глас, 2006. С. 62. Здесь кроме функции поминания, смех и свист выполняют магическую функцию, отгоняя смерть от живых. Но не только свист, но и сама птица является знаком памяти об усопших.

На севере в поминальном обряде использовалось вышитое птицами полотенце. Белорусы, увидев прилетевшую на окно птицу, говорили: «Это дед, может дитя, может сын прилетели, у кого кто умер».

На каком-то этапе озвучание глины, деревянной птицы, несомненно, было следствием того, что в мире реальном свист и птица были соединены природой. Озвучивание других фигурок, я думаю, заслуга ярмарок, заслуга того, что дети, завладев бывшими магическими глиняными фигурками, заставили мастеров наделить их голосами, «вдунуть в них жизнь» — «свист».

Подтверждает это этнографические рассказы об озвучивании куклы: «Не покупали девочки куклу — свиста не было. Вот деды и сунули ей подмышку свисток». Кстати, соединение куклы с птицей-свистушкой весьма характерно для поздней игрушки, периода послекультового, послемагического, игрового.

2.3 Изображение птицы в русской народной вышивке

Русская народная вышивка ярко отражает духовную жизнь народа, его художественную культуру, является богатейшим национальным наследием. Она представляет большую эстетическую и историческую ценность широким кругом тем, богатством и разнообразием традиционных мотивов. Этот вид народного искусства на протяжении столетий сохраняет художественную выразительность наиболее типичных и реалистических в своей основе изображений, строгую обобщенность и монументальность образов, созданных в многочисленных вариантах, единство композиционного строя, разнообразие колористических решений — от сдержанных одноцветных до ярких красочных сочетаний.

Вышивка — искусство орнаментальное. Орнамент в вышивке, как и в других произведениях декоративно-прикладного искусства, состоит из отдельных мотивов: геометрических, растительных, нередко включает в себя фигуры людей и животных, обобщенное изображение зданий и даже пейзажи. Но все эти мотивы, нередко находящие себе прообразы в окружающей действительности, передаются в орнаменте совсем иначе, чем в живописи. Они решаются плоскостно и многократно повторяются в едином ритмически построенном узоре.

Народная вышивка Русской земли отличается глубокой самобытностью и необыкновенной устойчивостью местных традиций. Обширный круг ее архаических сюжетов в пережиточной форме отражает древние славянские верования, связанные с культом плодородия, с поклонением силам и явлениям природы — солнцу, земле, растениям, воде. Эти весьма своеобразные изображения представляют интерес своими редко встречающимися или совсем неизвестными древними орнаментальными мотивами. Традиционные древнеславянские сюжеты изучены и расшифрованы многими исследователям, но семантика целого ряда неопубликованных и необычайно важных изображений вышивки еще нуждается во всестороннем рассмотрении. Поиск архаических древних слоёв и значений в фольклорном материале, в том числе и в народной вышивке — характерная черта современной науки (Гамзатова П. Р. Архаические традиции в народном декоративно-прикладном искусстве (к проблеме культурного архетипа). М.: Едиториал УРССР, 2004. С. 7). «Полного сохранения первоначального смысла этих сюжетов в крестьянском мировоззрении XIX столетия быть не может». Калмыкова Л. Э. Народная вышивка Тверской земли. Л.: Художник РСФСР, 1981. С. 5.

Вышивка относится к интереснейшей области человеческой деятельности и имеет очень давнее историческое прошлое. Возникнув в эпоху первобытной культуры, она донесла орнаментальные мотивы глубокой древности, которые отразили истоки сложного содержания символических узоров. Русское декоративное искусство. Т. 1. М.: Издательство Академии художеств СССР, 1962. С. 261. Простейшие из них, в виде перекрещенного креста, квадрата, ромба, круга, наподобие пиктографического рисунка, являлись условными знаками, символами солнца, и считались священными изображениями.

Сюжеты узоров разнообразны. Сюжет и мотив нередко совпадают друг с другом. Мотив, ограниченный конструкцией, размерами предмета, не повторяется (например, единичное изображение всадника или птицы, данное в крупном плане на конце полотенца) или же один мотив, многократно повторенный, составляет раппорт узора.

Сюжет, однако, представляет более широкое понятие, чем мотив, и может состоять (особенно в сложных композициях) из нескольких мотивов.

К орнаменту чаще всего применяют тематическую классификацию, выделяя геометрический, животный, растительный и антропоморфный орнамент. Иногда выделяют еще тератологический орнамент, изображения небесных светил, предметы материальной культуры и т. д. Эта классификация применима для первичной систематизации материала, хотя она не исчерпывает всего богатства орнаментальных мотивов. Она крайне условна, так как существуют смешанные и переходные группы орнамента. Несовершенство ее заключается еще и в том, что в одной группе объединяются мотивы разного времени и происхождения. Поэтому при рассмотрении всего многообразия орнаментальных форм часто используется эта классификация для выделения лишь крупных орнаментальных групп, внутри которых имеются подгруппы или подтипы орнамента, основанные на других признаках: близости сюжета, характера его трактовки (стилистических особенностей), композиции, а также техники выполнения орнамента, материала, цветовой гаммы.

«Полотняный фольклор» драгоценен для нас сохранением глубокой архаики. Русская, преимущественно северная, вышивка, — это сокровищница больших и малых мифологических сюжетов.

Отложение в вышивке очень ранних пластов человеческого религиозного мышления (вроде мезолитического культа небесных оленей) объясняется ритуальным характером тех предметов, которые покрывались вышитым узором. Женская одежда и орнаментация постельных принадлежностей (подзоры) связаны большей частью со свадебным ритуалом, насквозь пронизанным магическими заклятиями, формулами и символическими «письменами» узоров. Таковы подвенечные кокошники невест, рубахи, накидки на свадебные повозки и многое другое. Специально ритуальным предметом, давно обособившимся от своего бытового двойника, было полотенце с богатой и сложной вышивкой. На полотенце подносили хлеб-соль, полотенца служили вожжами свадебного поезда, на полотенцах несли гроб с покойником и опускали его в могилу. Полотенцами увешивали красный угол; на полотенце — «набожнике» помещали иконы.

Обрядовая роль полотенца достаточно хорошо выявлена нашими этнографами. Маслова Г. С. Орнамент русской народной вышивки. М.: Искусство, 1978. С. 18 — 22.

В русских деревнях во время больших общественных несчастий не только строили всем миром в один день «обыденные храмы», но и ткали и вышивали «обыденные полотенца». Во время полуязыческих общественных празднеств девушки украшали полотенцами ветки деревьев. Этнографам известны священные рощи с часовенками, куда приносили вышитые полотенца.

Вышивки русского Севера сохранили еще одну полную параллель фольклорным рассказам о смене жертвенного ритуала — во многих записях наряду с оленями или лосями фигурируют птицы: лебеди, гуси, утки, глухари. Известны предания, согласно которым «выпускалась на волю пара лебедей, а вместо них закалывалась пара домашних животных» Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Русское слово, 1997. С. 682.

В ряде случаев появление жертвенных птиц, как и оленей, приурочено к празднику Рождества Богородицы 8 сентября. Это, по всей вероятности, объясняется тем, что именно в сентябре, перед дальним перелетом птиц, наши предки ловили подросший молодняк тенетами и перевесами. Отпуск на волю двух пойманных лебедей (семейной пары) был своего рода магической жертвой охотников божествам неба, совпадавшей по времени с осенним праздником урожая, древним праздником рожаниц.

Пара птиц является почти обязательным дополнением к центральной женской фигуре трехчастной композиции в традиционной народной вышивке, и, кроме того, существует много вышивок, изображающих только женщину с большими птицами в руках или по сторонам ее. Вот этот последний тип вышивок (женщина без всадников, но с птицами) наиболее достоверно связывается с осенним обрядом выпуска на волю двух птиц. Вышивальщицы почти всегда изображали одно крыло птицы приподнятым, что говорило о готовности взлететь, иллюстрируя обряд отпуска птиц.

Календарным ориентиром в вышивке, по мнению Б. А. Рыбакова, может является двуголовая птичка около головы всадника. Подобные птицы, как бы плывущие в разные стороны, могут быть связаны с представлениями о подземном море, по которому ночное солнце плывет на птицах с запада на восток. В данном случае птичка может свидетельствовать о зимней солнечной фазе. Если это так, то речь может идти о новогодней встрече разгорающегося солнца, когда пелись колядки-«овсени».

Овсень (о-весень) — предвестие весны, как о-лешье, о-пушка — начало леса, пущи. Овсень — новогодняя, зимняя песня, но она заглядывает и в предстоящее сельскохозяйственное лето:

Ой, авгень, ой, коляда! —

Дома ли хозяин? — Ево дома нету,

Он уехал в поле пашаницу сеять.

Сейся, пашаница, колос колосистой,

Колос колосистой, зерно зернистою. Чичеров В. И. Зимний период русского народного календаря. М., 1957. С. 128.

Все это хорошо увязывается с солнечным Дажьбогом и не противоречит такой атрибуции уникальной вышивки.

Со всем весенним земледельческо-скотоводческим комплексом крестьянских хозяйственных действий и заклинательных обрядов неразрывно связаны птицы и яйца.

Весенний обряд «А мы просо сеяли», сопровождавшийся припевом с именем Лады, имел интересное продолжение: после «проса» играющие по пути на холм исполняли другую обязательную песню — «утку»:

Где-ка утка шла — тута рожь густа,

Околотистая,

Да обмолотистая.

Кузовенька овса опрокинулася,

Запрокинулася,

Замекинулася…

Возможно, что с кругом идей, связанных с птицами как существами, олицетворяющими весну (весенний прилет, начало носки яиц, создание птичьих семейств), соотносится обязательное для вышивок помещение птиц в непосредственной близости к центральной женской фигуре трехчастной композиции и широкое пользование мотивом птиц в окружающей композицию орнаментике.

Взаимозаменимость птиц и группы определенных знаков плодородия на одном и том же центральном месте трехмастной вышитой композиции — между конями и главной фигурой — в сочетании с многочисленными обрядами, производимыми с помощью яиц в деревенской действительности, позволяет настаивать на отождествлении в этом случае знаков плодородия в виде ромба или квадрата с округленными углами с ритуальными яйцами. Знаки-яйца мы видим на вышивках то вместо птиц, то под ногами коней на земле; нередко рядом с этой идеограммой яйца встречаются кресты, напоминая о неизменной принадлежности аграрных заклинаний — особом крестообразном печенье, выпекаемом заранее в средокрестную неделю великого поста.

Обращает на себя внимание, во-первых, сочетание в вышивках знака яйца с крестом, что совпадает с этнографическими записями; во-вторых, размещение яйцевых знаков в вышивках находится тоже в согласии с этнографически зафиксированными обычаями: или у ног коней, или же у конского лба. Обычай разбивать яйцо о лоб выведенного на первую пашню коня известен у русских, а у южных славян яйцо разбивают перед первой вспашкой о лоб правого вола.

В русских вышивках самые причудливые сочетания яйцевых знаков с крестами помещались именно на лбах, точнее, над лбами коней. Чем объясняется такая связь конской головы с яйцом, сказать трудно, но наличие этой связи подтверждено дважды: обычаем и ритуальной вышивкой.

Высказанные выше допущения и предположения, будучи взяты порознь, едва ли выглядят убедительно, но, поскольку они взаимно подкрепляют друг друга, они, на мой взгляд, образуют некую систему и обладают известной прочностью.

В итоге можно сказать, что все детали трехчастной композиции с воздетыми к небу руками полностью совпали с весенней земледельческо-скотоводческой обрядностью, известной по этнографическим данным. Календарное время — март —апрель.

2.4 Птичье яйцо в народном искусстве

Символ Святой Пасхи — красное яйцо. Очевидно, что этот символ, как и многие другие, перешел в христианство из языческих культов. Еще до крещения Руси красное яйцо участвовало в разных земледельческих обрядах: в первом весеннем выгоне скота на пастбище, в прокладке первой борозды, в выходе сеятеля в поле и др. Красный цвет наши далекие предки почитали как цвет животворящего божества Солнца, а яйцо — как символ начала жизни, плодородия, весеннего возрождения. Появление красного яйца уже в христианском обряде связано с преданием: Мария Магдалина, исцеленная Господом от злых духов, первая увидела воскресшего Спасителя. Эту радостную весть и учение Господа она пошла нести по миру. Однажды пришла она в Рим во дворец к императору Тиберию. По обычаю, приходя к императору, люди должны были принести какой-нибудь подарок. Богатые приносили дорогие дары, а бедные — что могли. У Марии Магдалины, когда-то богатой и знатной, теперь ничего не было, и она принесла во дворец одно яичко, протянув его Тиберию со словами: «Христос воскрес». Не поверил император этой вести и сказал: «Как может кто-нибудь воскреснуть из мертвых?! В это трудно поверить, как и в то, что это белое яйцо может стать красным». Снеговская А. Красное яйцо — символ пасхи // Наука и жизнь. 1999. № 2. С. 20. И пока он говорил, цвет яйца в руках Марии постепенно стал меняться, и, наконец, оно оказалось ярко-красным. С тех пор, говорит легенда, у христиан появился обычай дарить друг другу на Светлой Неделе крашеные яйца с радостным возгласом «Христос воскрес!» и троекратным целованием.

В допетровской Руси на Пасху во всех городах и деревнях, на всех больших и малых улицах ставились бочки и котлы с тысячами сваренных вкрутую и окрашенных яиц. Каждый прохожий мог купить их для дарения в любом количестве. Христосовались при встрече на улице все, независимо от сословия, достатка, пола и возраста. Иные раздаривали до 200 яиц в день.

При царе Алексее Михайловиче красили натуральные лебяжьи, гусиные, утиные, куриные, голубиные и даже яйца малиновки — около полутора сантиметров в диаметре. Сам же царь одаривал приближенных не только натуральными, но и деревянными точеными яйцами. Их покрывали позолотой, а потом расписывали яркими красками, орнаментальными и растительными узорами. Может быть, появление ненатуральных рукотворных пасхальных яиц с узорами подсказала одна из легенд, согласно которой капли крови распятого Христа, упав на землю, приняли вид куриных яиц и сделались твердыми как камень. Горячие слезы рыдающей Богоматери упали на эти кроваво-красные яйца и оставили на них следы в виде прекрасных узоров.