Положение церкви в Древнерусском государстве после принятия крещения

После принятия христианства в качестве государственной религии на Руси складываются церковные организации и юриспруденция. Происходило становление древнерусской церкви как общественного института. Успех начатого Владимиром религиозного мероприятия значительно зависел от средств и сил, которыми оно должно было осуществляться. Без церквей, духовенства, проповедников, без налаженной системы книжного просвещения, правовой регламентации вводимая религия не смогла бы стать доминирующей идеологией, способной служить опорой государству, его центральной власти. Поэтому Владимир сразу же после «днепровской купели» распорядился строить церкви и «ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры». «И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов, и приводить людей на крещение по всем городам и селам».

Церковь и князь составили одну нераздельную власть, а духовенство и дружина сделались главными орудиями этой власти. Первое действовало убеждением и нравственным влиянием на прихожан, вторая — силой княжеской власти. Духовенство внушало людям евангельское учение о божественном происхождении власти. Епископы нередко были в таких тесных отношениях с князьями, что последние, будучи вынуждены оставить свою область, брали с собой и епископов. Князья постоянно старались охранять церковь.

Христианство начало играть роль первичного источника права, так как в нем присутствовали элементы развитых правовых систем Востока и Запада. Условия, при которых христианское правосознание входило в русское общество, а равно и гражданские права церкви, как самостоятельного учреждения, дали ей особый статус. Для определения прав русской церкви, как самостоятельного учреждения в русском гражданском обществе, был принят действующим узаконением греческий Номоканон.

Субъектами и объектами церковного права являлось духовенство и подведомственные церкви лица и учреждения. Митрополит назначался византийским патриархом и был главой русской церкви. Ему были подчинены епископы и все русское духовенство. Он имел большие земельные владения и города, получал огромные доходы от десятины, от судных дел, кроме того, он получал дань и пошлины со всех подчиненных ему церквей и причтов. Уважение к митрополиту у русского общества было очень велико — князья называли его не иначе, как своим отцом. Но все это не доставляло митрополиту власти более той, какая была ему предоставлена церковными правилами и уставами князей. До монгольского ига все митрополиты, кроме Иллариона и Климента, были греки, присылавшиеся константинопольским патриархом. И они не могли иметь других связей с русским обществом, кроме служебных. Притом от князя всегда зависело — принять или не принять митрополита. Все это ставило последнего в положение не очень сильное и зависимое. Однако такое положение не препятствовало им принимать большое участие в общественных делах и оказывать на них свое влияние.

Митрополиты во всех междоусобицах князей являлись посредниками и примирителями их. Они отправляли к князьям послания, в которых именем Божьим просили прекратить междоусобия и исправиться нравственно. Строгие к князьям, они были строги и к народу и часто отправляли свои послания в города, возмутившиеся против князя, призывая их к примирению. Бывали даже случаи, когда они подымали князей на защиту русской земли. Впрочем, влияние митрополита на дела общественные было только нравственным и вполне обусловливалось его личностью, но не имело еще юридической определенности, потому что тогдашняя общественная жизнь не была еще настолько структурирована, чтобы определить, в каких именно делах и какое участие мог принимать митрополит. Митрополиты имели свои военные отряды, но как землевладельцы, без своего знамени, и они стояли под стягом князя. Исключение из этого составлял новгородский епископ.

Митрополиты не чеканили монету, они вообще не имели атрибутов княжеской власти и тех привилегий, какими пользовались католические епископы. Все права их ограничивались ведением тех дел и учреждений, которые принадлежали церкви, но зато в эту область никто уже не мог вмешиваться. Здесь митрополит был компетентным судьей, и в делах церковных жаловаться на него можно было только патриарху константинопольскому. Таково было положение русских митрополитов до монгольского ига.

Епископы в разных удельных княжествах хотя и были подчинены митрополиту, но это подчинение было формальным и выказывалось только тогда, когда на епископа приносились жалобы митрополиту князем или народом. В делах же общественных, мирских влияние епископа нередко было сильнее влияния митрополита. Это происходило оттого, что епископы большей частью избирались князьями и народом и преимущественно из русских духовных лиц, которые часто бывали выходцами из влиятельных русских фамилий, и еще до получения епископского сана пользовались большим влиянием на соотечественников.

Архиепископы участвовали во всех сношениях, как с русскими князьями, так и с иноземными государями, и все новгородские грамоты подписывались архиепископом, утверждались его печатью. Епископы являлись первыми лицами после князей, которые в случае отъезда из княжества поручали им временное управление делами. За епископами по своему значению следовали монастыри. Они появились на Руси вместе с введением христианства, и уже в XI в. число их возросло до значительной цифры, так что не было города, в котором бы не насчитывали одного или нескольких монастырей.

Настоятели монастырей, игумены и архимандриты, подобно епископам, имели значительное влияние на общественные дела, оказывали влияние и на формирование правосознания русского общества, а также и на князей своими посланиями, в которых часто содержались предложения по изменению или становлению различных норм права.

Следующей ступенью являлось белое духовенство, которое жило на землях, принадлежавших церкви, и получало доходы от прихожан за отправление разных церковных треб, а также жалованье от князя или другого частного лица, на земле которого была выстроена церковь. В церквях, имевших особые привилегии и пользовавшихся какими-либо общественными доходами, и священники, и дьяконы, и причетники получали вознаграждение из церковных доходов.

При церквях были земли и разные угодья, доходами от которых пользовалось духовенство. Священники были тесно связаны со своими прихожанами, которые часто даже защищали священников от епископской власти, так что бывали случаи, когда и прихожане, несмотря на архиерейское отрешение от места, оставляли их у себя силой. Белое духовенство пользовалось большим уважением как у всего русского общества, так и у всех прихожан. По законам русского общества духовные лица во всех делах были освобождены от всяких гражданских повинностей или служб и податей. Но дети духовенства, не посвященные ни в какой духовный сан, не освобождались от военной службы. В свою очередь, духовенство, и особенно священники, были представителями своих приходов и посредниками в общественных делах людей, приписанных к их приходам. Во всех общественных бумагах, составлявшихся от целого прихода, имя священника обязательно ставилось одним из первых. Духовенство иногда принимало деятельное участие в делах чисто мирских и общественных.

О гражданских правах церкви как юридического лица следует сказать, что она имела свой суд не только в делах чисто церковных, но и в гражданских. Для производства всех этих дел при епископах были особые суды, состоящие из духовных и светских судей. Хранителями судебных дел и вообще делопроизводителями по судебным делам были специальные чиновники.

Производство дел гражданских, подчиненных церковному суду, осуществляли постоянно находящиеся при епископском дворе владычные бояре и слуги, как судьи и делопроизводители по светским делам. Суду церкви, как чисто церковному и церковно-гражданскому, подчинены были все лица русского общества, из какого бы класса они не происходили.

Правом церкви было право на земельные владения. Монастыри и епископские кафедры, нередко были владельцами больших земельных имений, как населенных, так и ненаселенных. Села и деревни, принадлежавшие церквям и монастырям, управлялись тиунами, посольскими старостами и другими наставниками. В это время церкви и монастыри не отличались от других землевладельцев. Подати и повинности, назначаемые монастырями и церквями, определялись по взаимным условиям с крестьянами, селившимися на церковных землях. Сами церкви и монастыри не освобождались от платежей, податей и общественных повинностей с земель, которыми они владели.

Следовательно, в этом отношении церковные владения не отличались от светских. Разумеется, бывали исключения — монастырям и церквям подавали иногда жалованные грамоты, по которым они освобождались от податей, но такие грамоты давались и светским землевладельцам. Значит, привилегий в этом отношении для церкви не было. Духовенство освобождалось только от податей личных поземельных с тех земель, которые находились под домами самих духовных лиц. Равным образом и церкви, и монастыри были освобождены от подати, которая лежала на земле, занятой монастырскими и церковными строениями.

Церкви было также предоставлено право на торговлю. Монастыри, церкви и вообще духовные лица, как богатые землевладельцы, участвовали в торговле, для которой имели своих особенных приставников. При монастырях состояли для торговых дел особенные старцы, которые назывались купчинами. При церквях и монастырях бывали торги в церковные праздники — ярмарки, а при некоторых монастырях были и постоянные торги. Со всех этих торгов некоторые привилегированные епископы и монастыри получали пошлины. Но само духовенство, по уставу Ярослава, было вообще освобождено от пошлин мытных и явочных и др.

Древнерусское законодательство старалось не отличать духовенство и церковь в отношении пользования землей и торговли от светских лиц и обществ. Если и давались привилегии епископам, монастырям и пр., то эти привилегии не были общим законом и жаловались только некоторым из них, как, впрочем, и светским лицам. После князей Владимира и Ярослава мы не встречаем у духовенства никаких значительных привилегий.

Церковное единство способствовало становлению государства и служило для него образцом и, отчасти, вызвало его к жизни. При этом христианство оставалось на протяжении всей истории его развития идеологическим источником русской государственности.

На служителей церкви князь Владимир возложил обязанность наблюдения за правильностью мер и весов с правом получения за это пошлин. Кроме того, Владимир пожаловал епископу суд над людьми, совершившими преступления против церкви, семьи и нравственности. Штрафы, налагаемые на виновных, шли, разумеется, владыке. Это, конечно, преступления, составляющие святотатство: кража церковного имущества, осквернение могил, порча крестов (на кладбищах или в церквах), церковных стен, ввод в церковь собак, скота, запуск птиц и другие подобные непотребства.

Последующие церковные уставы (Ярослава и Всеволода) расширяли церковную юрисдикцию, конкретизировали правонарушения, входили в детали, подсказанные жизнью.

Церковный устав князя Ярослава Мудрого, составленный при участии митрополита Иллариона, много внимания уделяет преступлениям против нравственности, брака и семьи. Если устав Владимира только перечислял злодеяния, не определяя размеров платежей за содеянное, то устав Ярослава фиксирует суммы судебных штрафов.

Устав Ярослава ставит вне закона древние формы семьи, — такие, как многоженство. «Если кто, — гласит одна из статей устава, — две жены имеет, то епископу 40 гривен, а ту, которая подлегла (вторую, незаконную жену), взять в дом церковный, а первую держать по закону».

Появление монастырей в период княжения Ярослава обусловило наличие в церковном уставе князя узаконений, касающихся монашества. Составителей устава очень тревожили моральные аспекты поведения братьев и сестер во Христе. Относительно же монаха или монахини, «впавших в блуд», епископ по своему усмотрению определял меру пресечения. То же самое грозило попу и попадье, попавшим в сети порока. Обильные возлияния среди духовенства были столь привычным занятием, что провинившимися считали лишь тех попов и «чернецов» (монахов), которые «упивались без времени», то есть в неподходящий момент, например во время службы.

Церковный устав Ярослава предоставлял епископу право взимания судебного штрафа с поджигателей: «Аже кто зажьжеть двор, или гумно, или что иное, епископу 100 гривен, а князь казнить». Общему суду епископа и князя подвергались «тати» (воры), укравшие коноплю, лен, «всякое жито», одежду, исподнюю и верхнюю. Все эти и многие другие правонарушения, отданные уставом Ярослава на суд церкви, приносили ей крупные доходы.

В уставе князя Всеволода Мстиславича (1136−1137), составленном для новгородского епископа, находим немало из того, о чем говорилось в уставе Владимира. Но есть здесь некоторые дополнения, а также конкретные черты из новгородской действительности. Всеволод Мстиславич передал епископу суд по торговым делам. Прежде торговыми весами и мерилами распоряжалось Иванское сто — купеческое объединение в Новгороде. Теперь распоряжение становилось совместным. Епископ должен был «блюсти без пакости» образцы мер и весов, не «умаливати» их и не «умноживати». Если же кто-нибудь «скривится», то его имущество конфискуется и делится на три части, одна из которых шла «святей Софи», то есть новгородскому епископу.

Суды, отправляемые епископом, его надзор за эталонами мер и весов, взимание торговых пошлин делали древнерусскую церковь с момента ее учреждения организацией с публично — правовыми полномочиями, в конечном счете — носительницей светской власти, в очерченных уставами пределах.

Перечень неземельных доходов древнерусской церкви не исчерпывался десятиной, епископскими судами и торговыми платежами. Князья наделяли кафедральные церкви городами, иначе — поступались кормами с них. Пожалование городов и окружающих их поселений нельзя смешивать с феодальным пожалованием, поскольку высшие иерархи получали, собственно, не города, а право сбора там доходов, которые раньше поступали князю. Кафедральные церкви получали в кормление и менее значительные города.

Среди источников дохода сановников древнерусской церкви необходимо упомянуть и такую прибыльную форму, как плата за поставление в священнослужители. Со второй половины XI века древнерусская церковь обзаводится недвижимыми имениями, или селами.

Историческое значение Крещения Руси заключается в приобщении славяно-финского мира к ценностям христианства, создание условий для сотрудничества Руси с другими христианскими государствами.

Русская церковь стала силой, объединяющей разные земли Руси, культурную и политическую общность.

Связь церкви и государства не раз становились существенным фактором общественного развития иногда благотворным, иногда опасным. С помощью миссионерской деятельности финоугорские и тюркские племена вовлекались в орбиту христианской цивилизации. Как утверждает автор Головатенко — Русь развивалась не как национальное государство и было не столько русским сколько православным. Приобщение к 1000-летней христианской традиции ставило перед русским обществом новые культурные, духовные задачи и указывала путь их решения. Имеется ввиду освоение наследия греко-римской цивилизации, развитие самобытной литературы, искусства, освоение каменного зодчества, иконописи, фресковой росписи, житейской литературы, летописания, школы и переписки книг.

Крещение Руси — это не кратковременное действие, а длительный процесс постепенной христианизации восточных славян. Крещение Руси создало новые формы внутренней жизни и новые формы взаимодействия о окружающим миром.

Военно-политические следствия выбора веры были очень велики. Сделанный выбор не только дал Владимиру сильного союзника — Византию, но и примирил его с населением собственной столицы. Некоторое сопротивлении крещению оказывали на первых порах, предпочитая язычество, Новгород и Чернигов, Но язычники Новгорода были сломлены военной силой, а через некоторое время Чернигов вместе со Смоленском также приняли христианство. Теперь перед киевским князем оставались лишь внешнеполитические проблемы. Принятие христианских норм морали не было психологическим насилием для новообращенных, которые привыкли к элементарному противопоставлению добра и зла.

Добро и мудрость христианства в 988 году сразилось с Перуном и стремлением к наживе — действительным богом рахдонитов. Крещение дало нашим предкам высшую свободу — свободу выбора между Добром и Злом, а победа православияподарила Руси тысячелетнюю историю.

Исходя, из вышеизложенного можно сделать вывод, что с принятием христианства государство получило мощную идеологическую опору. Церковь выступала за государственное единство, сильную княжескую власть. Она оказалось способной смягчать социальную конфронтацию, так как проповедовала извечность неравенства людей, призывала от имени Бога к смирению и послушанию властям.