Церковь и государство во время голода 1921 года

Одной из самых драматических и запутанных страниц в истории отношений Советского государства и церкви является 1921 год. Сразу после окончания гражданской войны Россию ждало еще одно тяжелое испытание: ко второй половине 1921 года в обширных районах страны разразился страшный голод — бедствовало до двух с Лишним десятков миллионов человек. Газеты сообщали, как в Поволжье, например, вымирали целые деревни. Религиозные организации не оставались равнодушными к подобным событиям. Стали действовать различные комитеты помощи голодающим не только в Русской православной церкви, но и у сектантов, мусульман, в других конфессиях. Так, еще 9 июля 1922 года Всероссийский совет евангельских христиан (ВСЕХ) во главе с И. Прохановым заключил договор с Центральной комиссией ВЦИК по оказанию помощи голодающим (ЦК ПомГол) об участии в борьбе с голодом. Специальный фонд помощи голодающим был создан чуть позднее и Советом Всероссийского Союза баптистов по инициативе его руководителей П. В. Павлова, И. Шилова, В. Степанова. 14 декабря 1921 года Центральное Духовное управление мусульман (ЦДУМ) направило наркому по делам национальностей И. В. Сталину специальное послание с просьбой разрешить организовать комитет помощи голодающим, наладить сбор денежных средств, в том числе и за границей. В письме особо подчеркивалось, что 8 тысяч мулл и 400 муслинов, прихожане 6,5 тысячи мечетей, имевшихся тогда в Европейской части Центральной России, Поволжье и в Сибири, смогут существенно помочь, а борьбе с голодом. К тому же отмечалось, что помощь будет оказываться не только голодающим мусульманам, но и всем гражданам страны, оказавшимся в беде, насколько это будет возможно. Нарком наложил резолюцию: «Комиссия ВЦИК по голоду, т. Смидовичу. Возражений не имею. И. Сталин. 25. XII».

Надо отметить, что комиссия ЦДУМ по оказанию помощи голодающим под руководством энергичного мусульманского деятеля П. Тарджиманова с первых шагов своей деятельности привлекла к себе большое общественное внимание. В 1922 году, признавая заслуги и идя навстречу ее просьбам, ВЦИК направил в ТатЦИК, БашЦИК, КиргизЦИК, другие исполкомы губерний и республик, где проживали последователи ислама, специальный циркуляр, в котором рекомендовал этим органам власти оказывать всяческую помощь и поддержку комиссии ЦДУМ.

Такова же была позиция и Русской православной церкви. Еще в середине лета 1921 года патриарх Тихон, другие православные иерархи стали искать возможность участия религиозных организаций, общин и приходов в оказании помощи голодающим. В июле — августе патриарх провел в ряде приходов Москвы, в том числе в храме Христа Спасителя, несколько богослужений, во время которых призвал верующих к пожертвованию денежных средств, драгоценностей для этой цели.

Но глава РПЦ понимал, что подобными разовыми «вспомоществованиями» трудно достигнуть значительного эффекта в преодолении большого народного горя. Необходимо было организовать систематическую, всестороннюю работу по оказанию помощи голодающим. Патриарх пришел к выводу, что в наибольшей степени этой задаче будет соответствовать специальный Церковный комитет помощи голодающим.

В числе необходимых условий успешной деятельности Церковного комитета патриарх называл следующие: «а) право Комитета собирать средства путем устной проповеди, издания воззваний, духовных концертов и т. д.; б) Комитет может самостоятельно собирать пожертвования на родине и за границей, через Красный Крест; в) Комитет может сам распределять по согласованию с ВЦИК свою помощь голодающим среди населения всех национальностей; г) уполномоченным Церковного комитета оказывают помощь в передвижении и т. д.; е) имущество Церковного комитета не подлежит реквизиции; ж) Церковный комитет может проводить собрания; з) Церковный комитет не может контролировать Народный Комиссариат Рабоче-Крестьянской Инспекции, а свой отчет он представляет во ВЦИК…"[4].

Президиум Всероссийского Комитета помощи голодающим при ВЦИК под председательством М. И. Калинина, получив письмо патриарха, весьма экстренно, в тот же день 17 августа провел заседание, на котором обсудил предложения патриарха Тихона. Члены Президиума Комитета помощи голодающим посчитали целесообразным создание Церковного комитета помощи голодающим.

Однако в ЦК РКП (б), Совнаркоме, НКВД, НКЮ и других ведомствах влиятельные должностные лица: Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев, Ем. Ярославский, П. А Красиков, Н. И. Бухарин и некоторые другие стали резко возражать против участия церкви в оказании помощи голодающим, ссылаясь на инструкцию НКЮ от 30 августа 1918 года, согласно которой религиозным организациям запрещалось заниматься благотворительной деятельностью, поэтому с ответом патриарху Тихону во ВЦИКе задержались.

31 августа патриарх вновь обратился к М. И. Калинину. Но и на этот раз ответа из ВЦИК на Троицкое подворье в Москве — место резиденции патриарха — не последовало. В руководящих партийных и государственных кругах шла упорная борьба по вопросу, принять или отвергнуть предлагаемую помощь церкви. Наиболее подверженные догматическому мышлению и мысли не допускали, чтобы пригласить религиозные организации, духовенство — «реакционеров в рясах» — в союзники даже для участия в борьбе с голодом, вместе с тем к концу осени 1921 года в стране складывалось катастрофическое положение. Голод уносил все новые тысячи человеческих жизней. В этой ситуации ряд большевистских руководителей: М. И. Калинин, А. И. Рыков, Л. Б. Каменев и некоторые другие согласились на помощь церкви в борьбе с голодом. М. И. Калинин как председатель ЦК ПомГол проявил особую активность, чтобы сломить сопротивление группы противников церковной помощи, поодиночке склоняя на свою сторону влиятельных партийцев. Особые усилия он приложил, чтобы добиться согласия набиравшего тогда вес в партийном руководстве члена Политбюро и Оргбюро ЦК РКП (б), наркома по делам национальностей, а также руководителя Наркомата рабоче-крестьянской инспекции И. В. Сталина. К началу зимы добро Сталина было получено. 8 декабря ВЦИК принимает постановление, разрешавшее религиозным организациям осуществлять сбор средств для оказания помощи голодающим.

Но если «наверху» в известной мере сопротивление противников церковной помощи голодающим на какое-то время было сломлено, то аппарат ВЧК, НКВД, НКЮ, а также партийцы-догматики на местах продолжали стопорить это дело.

Думается, это было не случайно. Несмотря на согласие ВЦИК на создание церковных комитетов помощи голодающим, многие советские и партийные чиновники, исходя из установок о «необходимости наступления на церковь», рассматривали это лишь как временный компромисс и считали неизбежной новую конфронтацию с религиозными организациями. К тому же как в центре, так и на местах с лета 1921 года все настойчивее раздавались призывы наиболее нетерпеливых и «решительных борцов с религией» отобрать все церковные ценности для обмена их на хлеб за границей. Правда, тогда до церковных ценностей дело не дошло, но вскоре ВЦИК принял постановление о продаже за границу золотых и серебряных изделий, драгоценных камней и алмазов из музейных фондов. Многие понимали, что было недалеко и до продажи церковного имущества. И уж тут никак не миновать войны с религиозными организациями, духовенством. Конфронтация ожидалась именно с православным духовенством, так как кампания по изъятию и обмену за границей церковных ценностей на хлеб планировалась, исходя из наличия богослужебных предметов из золота, серебра и драгоценных камней, главным образом в приходах и соборах РПЦ.

К осени 1921 года напор сил, выступавших за изъятие и продажу православных церковных ценностей, все нарастал. Наводились мосты с зарубежными деловыми кругами, готовыми взяться за продажу предметов русского светского и церковного искусства. С этими предложениями неоднократно обращались к председателю Совнаркома.

B позиции церковного руководства также происходили определенные изменения. Учитывая, что денежных пожертвований явно не хватит для сбора существенных средств, на которые можно было бы накормить значительное число голодающих, патриарх и Священный Синод в середине февраля выпустили специальное послание к духовенству и верующим, в котором призвали пожертвовать на эти цели не только личные, но и храмовые драгоценные украшения и предметы, не имевшие важною богослужебного назначения. Эго значительно повысило авторитет церкви в глазах не только верующих, но и всего населения. Поэтому во многих местах органы власти доверили работу по передаче церковных ценностей комиссиям по голоду самим приходским советам. Но, вероятно, то обстоятельство, что религиозные организации, стали перехватывать инициативу в деле сбора церковных ценностей у комитетов по голоду на местах, не понравилось некоторым руководящим деятелям партии и государства. Под сильнейшим нажимом Л. Д. Троцкого и ряда других лиц ЦК РКП (б), Совнарком и ВЦИК пошли на активизацию действий по изъятию церковных ценностей.

В результате сделанных Троцким оценок объема церковных богатств был дезориентирован и Ленин, который полагал, что в результате кампании по изъятию церковных ценностей можно «взять в свои руки фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов)». 26 февраля в «Известиях» было опубликовано постановление ВЦИК, в котором сообщалось: «Ввиду неотложной необходимости спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие служить средством борьбы с голодом в Поволжье и для обсеменения его полей, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет, в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества, постановил:

• 1. Предложить местным Советам в месячный срок со дня опубликования сего постановления изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий по описям и договорам, все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Наркомфина, со специальным назначением в фонд Центральной комиссии помощи голодающим.
• 2. В целях планомерного проведения этого мероприятия, организации точного учета и передачи органам Наркомфина по особому счету для Центральной комиссии помощи голодающим вышеуказанных ценностей образовать в каждой губернии комиссию в составе ответственных представителей губисполкома, губкомотдела и губфинотдела, под председательством одного из членов ВЦИКа…"

Это сообщение вызвало не только замешательство, но и острое недовольство в религиозных кругах: они считали, что тем самым правительство в обход церковных комитетов по оказанию помощи голодающим, созданных по разрешению ВЦИК, принимает новое решение, предусматривающее оперативное изъятие церковных ценностей у тех самых комитетов, созданных и действовавших в приходах, епархиях, исходя из доброй воли, сострадания и милосердия духовенства и прихожан. Особо неодобрительной была реакция духовенства на изъятие драгоценных предметов церковного назначения. На оговорку в постановлении ВЦИК о том, что не будут изъяты те предметы, которые могут «существенно затронуть интересы самого культа», мало кто надеялся. Слишком свежи были в памяти массовые реквизиции монастырского и церковного имущества, осуществленные в 1918 — 1920 годы, хотя и тогда было достаточно заявлений, что изымаются лишь предметы «монашеской роскоши», а все нужное верующим остается в неприкосновенности. Увы, множество богослужебных предметов бесследно исчезло.