Методологические основы научного анализа религиозной деструктивности

Методологические основы научного анализа религиозной деструктивности В современном российском обществе происходят системные преобразования, затрагивающие основы мировоззрения, иерархии жизненных ценностей каждого человека и всего общества. Процесс обновления содержания общественного сознания разворачивается по многим направлениям, в том числе и как возрастание интереса к религиям, воспринимаемым в качестве устойчивого носителя непреходящих ценностей человеческого существования. Это явление в целом можно расценивать как позитивное, дающее дополнительный импульс для развития духовного богатства личности и социума. Однако одновременно с этим идеологический плюрализм, свойственный демократическому устройству жизни общества, некоторыми его членами был воспринят и реализуется до сих пор как возможность вести пропаганду любых воззрений и учений без учета их совместимости с национальными интересами, с ментальными и культурными особенностями российских народов.

Особенностями современного этапа развития религиозности массового сознания являются: рост количественных показателей религиозности (частота действий культового характера может говорить об укреплении религиозного сознания, но может и не затрагивать ценностные ориентации личности); укрепление политических позиций традиционных религиозных организаций (личный рейтинг лидеров религиозных организаций быстро изменяется, зачастую зависит от внешних причин); замедление количественного роста и внутреннее укрепление религиозных организаций протестантского толка (эти объединения не исчерпали свои перспективы, а вошли в новый этап своего развития); распространение массового интереса к вневероисповедным представлениям и организациям (магия, оккультизм, сатанизм, знахарство, нетрадиционное оздоровление, астрология и т. п. становятся источником успешной коммерческой деятельности, несмотря на полное отсутствие полезной отдачи); проявление внешней, обрядовой стороны религиозности (многие участники культовой деятельности поглощены только ею, не обращая внимания на проблемы внутреннего самосовершенствования); установление и выполнение правовых норм государственно-церковных отношений (государство приняло общие правила для деятельности религиозных организаций, но даже в нормативных актах, не говоря о практике, усматривается приоритет одних организаций над другими) [8, c. 186].

Приоритет в обществе имеют организации, называемые традиционными, но налицо некоторое расхождение в представлениях о традиционности в религиозной сфере, которые свойственны статистике, праву, религиоведению и богословию. Отметим, что нетрадиционные не означает деструктивные. Не может быть признаком неблагонадежности срок существования или факт отсутствия у религиозного объединения соответствующей регистрации. Трудности в определении сущности и характера деструктивности не означают, что антиобщественные проявления со стороны религиозных объединений не должны подвергаться правовому разбирательству, а обществу и отдельным людям не нужно реагировать на эти проявления и защищаться от их негативного влияния. Речь идет о том, насколько сложно в условиях так непросто достигнутой религиозной свободы объективно, справедливо и тактично решить вопрос о том, где находится граница этой свободы. То, что она существует, очевидно и для светского общества, и для церковного народа.

«Часто под религиозной личиной осуществляется деятельность совершенно далекая от религиозных целей», — заявил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл в ходе встречи с общественностью Архангельска, отвечая на вопрос о возможности введения наказания за нанесение личности в результате сектантской деятельности психологического ущерба и вреда здоровью.

«Самое главное, чтобы псевдорелигиозные группы не уродовали духовно людей. Не отрывали их от Родины, не делали их иностранцами в своей собственной стране… Когда мы узнаем, что родители теряют детей, что кто-то теряет жилплощадь, деньги только потому, что некто, прикрываясь религиозной фразеологией, все это умело отобрал, одурачил, превратил своих жертв в легко управляемых несвободных личностей, — это, конечно, представляет не только духовную, религиозную, но и общественную опасность. В нашем обществе существует устойчивое убеждение, что религиозный экстремизм — а речь идет об экстремизме — конечно, должен быть ограничен законодательно» [9].

В российском обществе пока нет целостной системы правовых, экономических, мировоззренческих и культурных рычагов противодействия негативным влияниям антигуманных идеологических систем, лукаво именующих себя религиозными. Государственная система социальной помощи и поддержки, а также негосударственные социальные организации пока не в состоянии оказывать эффективное противодействие религиозной деструктивности. Это обусловлено тем, что в общественном сознании нет пока даже единого мнения о том, что с полным основанием считать религиозной деструктивностью.

Содержание термина «религиозная деструктивность» следует понимать достаточно широко. В смысловое поле нашего анализа в данном случае должны быть включены все конкретные факты, а главное, их причины, когда речь идет о нарушениях нормального, позитивного функционирования личности на разных уровнях социальной организации и в различных сферах общественной деятельности, вызванных принадлежностью человека к определенному религиозному объединению, его преданностью идее, доктрине, вероучению. В рамках такого понимания религиозной деструктивности можно говорить о наличии, по крайней мере, двух типов этого явления. К первому типу оказываются причастными все группы еретического (крайне обновленческого) или, наоборот, ортодоксального (консервативного) характера, которые существуют в границах доктрин традиционных религиозных организаций. Обычно можно утверждать, что такие группы внутри прочных социальных институтов — католической, православной, протестантских церквей, исламских и иудейских организаций — при всей опасности распространяемой ими религиозной нетерпимости и розни появляются внутри вероисповедных сообществ не из-за какого-то «дефекта» содержания вероучения, а в связи с особенными свойствами сознания части верующих. Эти особенности сознания определенной, к счастью немногочисленной, части верующих заключаются в ярко выраженном стремлении кардинально обновить давно существующие трактовки некоторых важных религиозных установлений, тотально (у всех верующих) повысить накал эмоционального переживания смысла собственной жизни, радикальными способами решить некоторые сложные социальные проблемы своего бытия. Эта часть верующих убеждена, что именно их представления о «правильном» образе выражения религиозного чувства и эталонах религиозного поведения являются истинными, остро нуждаются в горячем отстаивании и защите любыми средствами и, более того, должны быть скорейшим образом внедрены в практику на благо всей организации верующих. Таких верующих наука, публицистика и богословие называют фанатиками или фанатично верующими.

Обычно религиозные фанатики выбирают путь противостояния политике официального руководства, считая её соглашательской, недостаточно правильно отражающей требования догматов вероисповедания, или несовременной, отстающей от потребностей изменяющегося общества. И в том, и в другом случае борцы за чистоту веры стремятся не разрушить или полностью трансформировать традиционный религиозный институт, а использовать ресурсы, уже имеющиеся в распоряжении объединения верующих, войти в верхние этажи управленческой структуры через получение организационных полномочий и идеологического превосходства.

Несмотря на значительную реальную общественную угрозу, которую представляет собой деятельность религиозных фанатиков по разжиганию межрелигиозной и национальной розни, по распространению терроризма и других видов физического насилия, разъяснительная работа среди людей, примкнувших или сочувствующих фанатикам, является, главным образом, задачей самой религиозной организации. Общество через систему правоохранительных органов борется с прямыми последствиями их деятельности, через институты информации и пропаганды разъясняет пагубность подобных действий, но разубедить, перевоспитать фанатично верующего, привести его к мысли о необходимости преодолеть заблуждения в вопросах веры может только религиозный (церковный) авторитет. Поэтому работа по формированию в сознании верующих ориентации на определенные приемлемые для общества и религиозного объединения формы проявления религиозных чувств — целиком задача собственно религиозной организации, ее специальных структур, руководящих звеньев. Традиционные российские религиозные организации много времени и сил посвящают делу преодоления элементов религиозной деструктивности подобного типа внутри собственных рядов, способствуя гармонизации общественных интересов в целом.

Другой тип религиозной деструктивности представлен объединениями, часто называемыми религиозными деструктивными культами. По нашему мнению, они представляют собой гораздо большую опасность для общества уже потому, что деструктивность содержится в них изначально — в их учении, в способах его распространения. Опираясь на собственные представления о высшем благе и смысле человеческого существования, представители подобных организаций стремятся разрушить традиционные религиозные структуры, объединяющие верующих, занятых активным созиданием на пользу всего общества. Они выступают и против многих других общественных институтов, регулирующих жизнь социума. Поэтому задача противостояния процессу вовлечения людей в данные объединения, минимизации негативных последствий от участия в них — общая задача, выполнять которую призваны все элементы гражданского общества — общественные объединения и союзы, политические и религиозные организации. Кроме того, государство в данной сфере должно следовать принципу интолерантности, — т. е. всеми законными средствами отстаивать и поддерживать нормы осуществления прав на духовный рост, соответствующие культуре и традициям народов России, четко определить понятие религиозной деструктивности в системе права.

В современном общественном сознании зачастую происходит смешение терминов «секта», «тоталитарная секта», «культ», «деструктивный религиозный культ», «новое / нетрадиционное религиозное движение». Это смешение происходит потому, что в конце XX в. появились элементы, принципиально отличные от прежних сект и культов — объединения верующих, собравшихся для активного осуществления определенных религиозных ритуалов, нацеленных на достижение актуальной для них цели. Их основное отличие — не столько в заявках на новое вероучение, сколько в тоталитарно-деструктивном характере деятельности с использованием современных методов воздействия на личность, в маскировке меркантильной сущности духовной риторикой и в исключительно агрессивном прозелитизме (т.е. распространение учения культа и вовлечение в сферу своей деятельности новых членов). Деструктивные религиозные культы — это группы людей, отличающихся чрезвычайной преданностью какой-либо личности и неэтично применяющих манипулятивные методики убеждения и контроля. Примерами таких методик служат: изоляция от бывших друзей и семьи, доведение до истощения, использование специальных способов повышения внушаемости и рабского повиновения, мощное групповое давление, управление информационным потоком, нивелирование индивидуальности и критического умения правильно оценивать ситуацию и свою роль в ней, формирование полной зависимости от группы, страха перед уходом из нее. Все это предназначено для достижения целей групповых лидеров в ущерб адептам, их семьям и обществу.

Именно поэтому научный анализ сущности и форм религиозной деструктивности, выработка методологических основ для дальнейшего совершенствования специфических методов социальной работы с лицами, пострадавшими от деструктивных религиозных культов, становятся весьма актуальными.

Следует признать, что исследование проблемы влияния на человека со стороны деструктивных религиозных объединений было начато на Западе (в США) раньше, чем в отечественной науке. На Западе лояльное отношение общества к различным религиозным (и иным) объединениям давно стало повсеместным. Однако ситуация второй половины ХХ в. показала, что без общественного контроля и соблюдаемых границ безопасности свобода слова и убеждений стала оборачиваться распространением в американском обществе таких явлений, которые стали нарушать общественный порядок и безопасность. Роберт Лифтон в книге «Реформирование мышления и психология тоталитаризма» [17] раскрыл восемь критериев, характеризующих контроль сознания: средовой контроль, мистическое манипулирование, требование чистоты, культ исповеди, священная наука, передергивание языка, доктрина выше человека и разделение существования. На основании предложенных подходов были проведены сотни экспериментов по социальной психологии. Все результаты многолетних экспериментов, наблюдений и опыта психологического консультирования людей, попавших под влияние деструктивных культов, получили концентрированное выражение в трудах Стивена Хассена. Две его работы — «Освобождение от психологического насилия» [14] и «Противостояние сектам и контролю над сознанием» [13], переведены на русский язык и широко известны.

Отечественная наука также имеет ряд достижений в области исследований религиозной деструктивности. Более позднее обращение к данной проблеме обусловлено ситуацией в российском обществе, опытом и наследием длительного насаждения воинствующего атеизма и закономерной реакцией общества, преодолевшего период официальной безрелигиозности в форме стремительно нарастающего интереса к любым видам верований.

Проблемами, связанными с деятельностью религиозных объединений деструктивного характера, с начала 90-х годов ХХ в. отечественная наука занимается достаточно активно. Эти вопросы привлекают внимание не только религиоведов, специализирующихся в сектоведении, но ими занимаются историки, психологи, социологи, философы, культурологи, что говорит о сложившейся практике междисциплинарного подхода к изучению такого явления, которое определяется терминами «секта», «культ» и «деструктивный культ». В трудах современных российских исследователей рассматриваются проблемы «обновления» религиозности, вопросы научной типологии и классификации действующих религиозных объединений.

Выводы отечественных исследователей оказывают определенное воздействие на формирование государственной политики в сфере общественно-конфессиональных отношений. Так, И. Я. Кантеров отстаивает свою точку зрения на деятельность нетрадиционных для российского общества религиозных организаций, которые называет «новыми религиозными движениями» [3], и как заместитель председателя Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции РФ непосредственно влияет на формирование правовых критериев определения наличия религиозной деструктивности.

Обществом уже признана необходимость противостоять негативному влиянию тех мировоззренческих систем, которые разрушают внутренний мир личности, наносят урон общественным интересам и в результате губительно сказываются на состоянии национальной безопасности. В настоящее время происходит сложный выбор средств этого противодействия, среди возможного набора которых рассматривается и социальная работа, представленная государственной системой социальной защиты населения. Это обусловлено тем, что миссия социальной работы состоит в том, чтобы люди были в состоянии реализовать свой потенциал, вести полноценную, насыщенную жизнь, чтобы предотвратить дисфункции социальных отношений [12, c. 9]. Признавая, что деятельность некоторых религиозных объединений разрушает динамическое равновесие общественных отношений, мы должны признать, что граждане, вовлеченные в подобные религиозные объединения, а также члены их семей нуждаются в целенаправленной помощи и поддержке, которую в состоянии оказать система социальной защиты с помощью методов и технологий, присущих теории и практике социальной работы. Однако до настоящего времени вся возможная помощь лицам, попавшим под влияние деструктивных религиозных культов, рассматривалась исследователями только как вид психологической помощи и была отнесена к компетенции психологов-консультантов.

В практическом плане социальная работа — это осуществляемая профессионально подготовленным специалистом деятельность по оказанию помощи людям, нуждающимся в ней, не способным без посторонней помощи решать свои жизненные проблемы [12, c. 14]. Следовательно, лица, вовлеченные в деструктивные религиозные культы, члены их семей и другие близкие люди являются объектом социальной работы. Эти положения осуществляются на практике, когда социальные работники оказывают помощь и поддержку клиентам, обратившимся в органы социальной защиты с претензиями на деятельность религиозных организаций. Но параметры этой помощи не могут удовлетворить участников процесса, поскольку у современного российского социального работника нет достаточного уровня знаний и полномочий для оказания эффективной помощи в данных случаях. Разработка специальных технологий оказания помощи и поддержки лицам, вовлеченным в деструктивные религиозные культы, а также членам их семей, которые могут быть успешно реализованы именно работниками системы социальной защиты населения, является насущной задачей современного этапа развития российской теории и практики социальной работы.

Методология социальной работы с лицами, попавшими под влияние деструктивных религиозных культов, отражена в следующих положениях.

• 1. Основными результатами деятельности деструктивных религиозных культов современном российском обществе является обострение противоречий между правами личности на выбор и исповедание любых убеждений и ответственностью личности перед обществом, ожидающим определенного позитивного вклада личности в экономическое, социально-культурное и политическое развитие социума. Это является фактором обострения иных социальных противоречий и наносит урон национальной безопасности страны.
• 2. Сущность деструктивных религиозных культов проявляется, прежде всего, в реализации антигуманными методами стремлений организаторов объединений к власти и материальному обогащению за счет эксплуатации тяги людей к духовному обновлению, за счет прямого обмана и нарушения основных прав личности, а также ущемления прав и интересов общества.
• 3. Особенностями процесса формирования культовой зависимости является использование манипулятивных методов воздействия и создание трансформированой личности. Условия, в которых происходит формирование подобной личности, определяются общим уровнем развития общества, состоянием системы социальной работы и свойствами личности и взаимодействуют в ситуации атаки деструктивных религиозных культов комплексно.
• 4. Главными чертами трансформированной личности является подавленная воля, отказ от прежних социальных связей, моральная и эмоциональная выхолощенность. Это приводит к асоциализации, дезинтеграции и депривации личности, что значительно снижает качество жизни не только самой личности, но и микросоциума, а также всего общества.
• 5. Основными принципами социальной работы с лицами, попавшими под влияние деструктивных религиозных культов, являются принципы гуманизма, информированности, толерантности — интолерантности, критичности, культурного соответствия, единства прав и обязанностей, альтернативности, которые могут быть реализованы с помощью применения специальных технологий.
• 6. Первоочередными задачами в подготовке социальных работников являются: повышение общего уровня правовой осведомленности, религиоведческих знаний; оснащение специальными психологическими знаниями и умениями; формирование компетенций в применении методов и технологий противодействия культовой зависимости. Различными способами это может быть достигнуто в процессе очного обучения и в рамках системы переподготовки и повышения квалификации.

В рамках научной школы Российского государственного социального университета, сложившейся под руководством академика РАН В. И. Жукова, разрабатывается методика помощи лицам, оказавшимся в поле влияния религиозной деструктивности, силами специалистов — социальных работников, социальных педагогов и психологов. Автором статьи опубликовано несколько работ, посвященных данной проблеме, и разработан практикум для обучения технологиям оказания помощи, которыми с успехом овладевают студенты РГСУ.

• 1. Грусман Я. В. Новые религиозные движения как социокультурный феномен современного российского мегаполиса: дис. канд. социолог. наук. — СПб., 2007.
• 2. Дворкин А. Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования. — Н. Новгород: Изд-во братства во имя св. князя Александра Невского, 2002.
• 3. Кантеров И. Деструктивные, тоталитарные, далее везде. — URL: http://www.galactic.org.ua/SLOVARI/f-4.htm (дата обращения: 20.09.2011).
• 4. Карнацевич В. Л. Пятьдесят знаменитых сект. — Харьков: ФОЛИО,
• 2004.
• 5. Лобазова О. Ф. Деструктивные религиозные культы и социальная работа // Социальная политика и социология. — 2011. — № 11. — С. 127−135.
• 6. Лобазова О. Ф. Роль религиозности в становлении жизненной позиции личности // Психология человека в трудной жизненной ситуации. Вып.4: сб. науч. ст. — М.: РИЦ АИМ, 2010. — С. 27−30.
• 7. Лобазова О. Ф. Целостность личности и религиозная деструктивность // Социальная ортобиотика: на пути формирования инновационного знания: коллект. моногр. — М.: РИЦ АИМ, 2010. — С. 39−46.
• 8. Лобазова О. Ф. Эволюция религиозности в России: моногр. — М., 2009.
• 9. Патриарх Кирилл. Речь в Архангельске. — URL: http://k — istine.ru/sects/sectssigns.htm (дата обращения: 20.09.2011).
• 10. Свечников В. С. Религиозность и магические мистификации в массовом сознании // Социолог. журн. — М., 2003. — № 1.
• 11. Таевский Д. Секты мира. — СПб., 2007.
• 12. Технологии социальной работы: учеб. / под ред. В. И. Жукова. — М.: Изд-во РГСУ, 2011.
• 13. Хассен С. Противостояние сектам и контролю над сознанием. — М.: АСТ, 2006.
• 14. Хассен С. Освобождение от психологического насилия. — СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2001.
• 15. Чернышев В. М. Сектоведение. Ч. 3: Методы и формы вовлечения в деструктивные культы. — М., 2010.
• 16. Шапарь В. Б. Психология религиозных сект. — Минск: Харвест, 2004.
• 17. Lifton R.J. Thought Reform and the Psychology of Totalism. NY: W.W. Norton and Company, Inc., 1961.

секта деструктивность религиозный манипулятивный.