Внешние и внутренние факторы, влияющие на формирование протестного потенциала

Говоря о факторах, влияющих на динамику протестных настроений, Павел Иванович Мтиулишвили делит их на две группы: внешние и внутренние. К внешним факторам автор относит отношение людей к революционным событиям за рубежом. Он утверждает, что в течение последних лет в сознании людей произошли серьезные изменения, относительно действий революционеров. Если ранее любое проявление гражданского недовольства воспринималось россиянами как «детище США» или «грызня за власть», то последние акции протеста в России описывались жителями нашей страны как попытки населения бороться с коррупцией, бедностью, авторитаризмом и т. д. Иными словами, протест теперь окрашен более позитивными красками.

Более того, меняется и отношение людей к последствиям протестной деятельности. События, происходившие на Украине в 2005 году, считались большой долей населения (36%) пагубными и ведущими к ослаблению страны в целом. Последующие же события на ближнем востоке уже оценивались как несущие позитивные изменения.

Главный вывод, к которому приходит П. И. Мтиулишвили, заключается в том, что протестные события за рубежом оказывают влияние на формирование протестных настроений в нашей стране. Жители нашей страны, изучая опыт зарубежных государств, переносят его на свою действительность. Таким образом, положительная оценка людьми протестных действий в зарубежных государствах, ведет к большей вероятности одобрения протеста в своей стране.

К внутренним факторам, влияющим на существующий уровень протестного потенциала, автор относит:

• 1) Осознание населением «проблемного поля» страны
• 2) Доверие ведущим государственным лицам
• 3) Наличие четкого плана действий
• 4) Общее недовольство положением дел в стране и властью в частности

Анализ ответов респондентов на вопрос о наиболее важных для страны проблемах за период с марта 2010 года по май 2011 года показал, что «личные» проблемы, связанные с ростом цен, инфляцией, низким уровнем жизни и т. д., напрямую влияют на рост протестных настроений. Иными словами, П. И. Мтиулишвили считает, что люди, причисляющие «личные» проблемы к разряду актуальных для страны, с большей вероятностью будут сторонниками активных протестных действий. Однако существует и противоположное мнение. Михаил Викторович Мамонов настаивает на разграничении мнения людей о значимости проблем и его влиянии на протестный потенциал. Так, он утверждает, что политические проблемы вроде фальсификации выборов, бюрократизма и коррупции наряду с личными проблемами всегда занимали высокие позиции в рейтинге значимых для страны. При этом проблемы «демократии и прав человека» традиционно находились внизу списка, хотя именно они обладают наисильнейшей протестной интенсивностью. Подход М. В. Мамонова представляется нам более продуманным в силу того, что соотнесение актуальности проблем происходит не с суммарным для всех респондентов индексом протестных настроений (как в подходе П.И. Мтиулишвили), а с протестным потенциалом каждого отдельного человека. Таким образом, в качестве гипотезы нашего исследования примем, что люди, относящие проблемы демократии и прав человека в разряд актуальных для страны, с большой вероятностью станут участниками протестных движений.

Однако логика П. И. Мтиулишвили помогает нам поставить еще несколько гипотез. Он пишет, что с повышением значения индекса суммарного протестного потенциала в конце 2010 — начале 2011 года совпало падение общего уровня доверия ведущим политическим лидерам нашей страны. К примеру, в обозначенный период индексы одобрения деятельности В. В. Путина и Д. А. Медведева снизились в среднем на 14−15 пунктов. То же произошло и с уровнем доверия другим политикам. Эти факты дают нам право предположить, что протестный потенциал окажется выше у респондентов, которые указывают на низкий уровень доверия ведущим политикам нашей страны.

Кроме того, на формирование протестных настроений населения оказывает влияние наличие у активистов отчетливого плана действий. П. И. Мтиулишвили справедливо утверждает, что до тех пор пока в обществе не сложится четкое осознание возможных путей выражения протеста и не будет принято решение о наиболее приемлемых из них, переход к активным действиям маловероятен. В нашем же исследовании примем гипотезу, что люди, ясно осознающие возможные способы протеста, с большей вероятностью будут активными участниками протестных акций.

Не стоит также умалять роль Интернет-коммуникации в организации массовых акций. П. И. Мтиулишвили указывает на скорость и слаженность работы организаторов акций протеста, в первую очередь, за счет активного использования Всемирной Сети. Мы же предположим, что россияне, имеющие доступ в Интернет и активно использующие его, с большей вероятностью станут поддерживать протестных активистов.

И наконец, автор обращает внимание на общий «эмоциональный фон протестного ландшафта». Он говорит, что одним из основных детерминантов протеста, который обычно остается недооцененным другими исследователями, является усиление негативных эмоций у жителей страны. Причем, проявляться эти эмоции могут как через неудовлетворенность народа конкретными личностями и их деятельностью, так и недовольство общим положением дел в стране и динамикой ее развития. Так, на начальном этапе нашего исследования предположим, что люди, выражающие недовольство положением дел в стране, направлением ее развития и отдельными решениями государственных деятелей, будут более склонными к участию в протестных акциях.