Мир человека как культура

Человек всегда искал ответ на вопрос: каково его место в системе целостного бытия? Что из того, что создается им в культуре, вырастает из естественного порядка вещей, а что ему противостоит?

Антропология, исследуя те или иные стороны проявления индивида: его экономическую деятельность, социальную, духовную жизнь, его психику и физиологию, его способность к творчеству, — дифференцировалась на множество направлений, таких как физическая антропология, философская, социальная, психологическая, культурная, политическая и т. п. Антропный принцип обсуждается в космологии и физике.

Но сколько бы мы ни пытались познать себя в рамках научной логики, вряд ли нам это удастся с удовлетворительной степенью полноты. Человек издавна создавал для себя картину целого: сначала в виде мифов (в теогониях и космогониях, где человеку отведено определенное место), затем в картине божественных деяний, движущих политическими судьбами мира, затем как данное в откровении целостное понимание истории от сотворения мира и грехопадения человека до конца мира и Страшного суда (Августин Блаженный). И лишь когда историческое сознание стало основываться на эмпирических данных, целостная картина становилась все более и более дифференцированной. Она, однако, еще воспринималась как картина, отражающая естественную эволюцию человеческой культуры.

1. Сущность мира культуры человека

культура ценность творчество индивидуальный Мир культуры человека — это традиции и ритуалы, это нормы и ценности, это творения и вещи — все то, что можно назвать бытием культуры.

В этом бытии отражены представления о мире, складывающиеся столетиями в условиях определенного природного и исторического взаимодействия. В серии работ, составивших эпоху в науке, Ж. Пиаже попытался исследовать, каким образом у людей складываются представления о мире. В этих целях он анализировал отличия мира ребенка от мира взрослых, исходя из гипотезы, что ребенок раннего возраста не более глуп, чем подросток или взрослый. Просто он видит мир иным. Это восприятие предельно реалистично: для него дотронуться до слова «солнце» — то же, что коснуться самого солнца. То есть образ предмета и сам предмет составляют единое целое: обозначающее смешивается с обозначаемым. При этом дети не приписывают случайным событиям сверхъестественного значения. Исследования Ж. Пиаже и М. Мид поставили под сомнение тезис Леви-Брюля об аналогии мышления ребенка и первобытного человека, направленного как раз на сверхъестественное, придающее связям между явлениями мистический характер. Цивилизованное мышление, по мнению Леви-Брюля, имеет основой способность к мышлению и рефлексии, выработанную за столетия путем суровых упражнений. И поэтому оно ориентировано на логический поиск информации о явлениях и на установление объясняющих их причин. Но при этом как на уровне общества, так и на уровне индивида продолжают сохраняться способности к иррациональному, ирреалистическому мировидению.

Более того, на основе широких исследований многих спонтанных мистических переживаний известный психолог Абрахам Маслоу опроверг традиционное психиатрическое воззрение, приравнивавшее их к психозам, и сформулировал радикально новую психологию. По Маслоу, мистический опыт не следует считать патологическим; гораздо более уместно было бы рассматривать его как сверхнормальный, поскольку он ведет к самоактуализации и происходит у нормальных во всем остальном индивидов. И если до недавнего времени духовность и религию в западной психиатрии трактовали как нечто, генерируемое человеческой психикой в ответ на внешние события, — ошеломляющее воздействие окружающего мира, угрозу смерти, страх перед неизвестностью и т. п., то теперь, в частности, в работах С. Грофа, духовность определяется как неотъемлемое свойство психики, проявляющееся спонтанно при достаточно углубленном самоисследовании.

Человек, соприкоснувшийся с этими уровнями своей психики, естественным образом вырабатывает новое мировоззрение, в котором духовность становится естественным, сущностным и жизненно необходимым элементом существования. Отсюда следует, что атеистический, механистический и материалистический подход к миру и существованию отражает глубокое отчуждение от сердцевины бытия, отсутствие подлинного понимания себя. Человек идентифицирует себя лишь с одним частичным аспектом своей природы, с телесным. Это такое усеченное отношение к себе самому и к существованию чревато, в конечном счете, ощущением тщетности жизни, отчужденностью от космического процесса, а также ненасытными потребностями, состязательностью, тщеславием, которые не в состоянии удовлетворить никакое достижение. В коллективном масштабе такое человеческое состояние приводит к отчуждению от природы, к ориентации на «безграничный рост» и зацикливанию на объектных и количественных параметрах существования. Такой способ бытия в мире предельно деструктивен и на личном, и на коллективном плане.

2. Общая характеристика ценностей

Существует множество определений понятия «ценность», отражающих как разнообразие социальных и гуманитарных наук, изучающих проблему, так и разнообразие индивидуальных научных установок. Зачастую авторы, пишущие о ценностях, и вовсе избегают определений. И это неудивительно: понятия такого типа с трудом им поддаются. Как правило, ценности рассматриваются в соотношении с другими понятиями, такими, как установка, норма, потребность, цель, выбор и т. п.

В нашем случае ценность понимается как общепризнанная норма, сформированная в определенной культуре, которая задает образцы и стандарты поведения и оказывает влияние на выбор между возможными поведенческими альтернативами. В свою очередь, нормой в культурологи считается устойчивое регулятивное образование, которое в этом качестве утверждено, признано и оправдано членами сообщества, а часто даже кодифицировано, то есть облечено в устную или письменную формулу, составляющую часть морального кодекса. Разветвленная система культурных норм — необходимое условие выживания во время природных и социальных катастроф. По социальной своей функции это средство защиты от страха: действие по шаблону защищает от аффекта.

В процессе культурогенеза какие-то нормы могут утрачивать актуальность, сохраняясь лишь в стереотипах, а какие-то культурные формы — наоборот, приобретают значение норм. На эти процессы могут оказывать влияние социально-политические и экономические изменения. Если нормы институционализированы, то их применение регулируется нормативными документами, кодексами, законами и их исполнение может носить в том числе принудительный характер. В обществе действуют и конвенциональные нормы, которые, как и институционализированные, предписывают и разрешают, но оставляют при этом определенную степень свободы для индивида в следовании им. В этом случае он ориентируется на так называемое общественное мнение (или напротив, игнорирует его).

Проблема ценностей достаточно глубоко разработана в философии и социологии, антропологии и психологии (Э. Дюркгейм, Р. Б. Перри, Дж. Дьюи, П. Сорокин, К. И. Льюис, Т. Парсонс, В. Ке-лер, Олпорт). В западной культурной антропологии существуют две полярные теории. Одна из них — это релятивистская, отрицающая возможность объективного анализа ценностных структур различных обществ и рассматривающая ценностные системы как относительные. Другая — противоположная — антирелятивистский позитивизм, утверждающий возможность изучения ценностных структур с позиции объективной науки.

В культурологии трудно обойтись без понятия ценности, так как ценности организуются в систему только в рамках определенного культурно-исторического контекста, формируя ядро той или иной культуры. Не случайно среди многочисленных определений культуры и подходов к ее анализу существует подход аксиологический, интерпретирующий культуру как систему ценностей, норм и институтов.

Культурная жизнь без ценностей невозможна, так как они придают обществу необходимую степень порядка и предсказуемости. Через систему ценностей, накопившихся в культуре, осуществляется регуляция человеческой деятельности.

«Лишенные своих значимых аспектов, все явления человеческого взаимодействия становятся просто биофизическими явлениями и в таком качестве образуют предмет биофизических наук», — отмечает П. Сорокин. И действительно, все явления культуры, созданные людьми, все эти произведения, механизмы и вещи, лишенные ценностной компоненты, становятся просто грудой бумаги, металла или мрамора, тоннами изведенной краски или кусками материи. И тогда они могут являться предметом совсем других наук — физики, химии или биологии, изучающих их структуру, строение или свойства, но не социальных и гуманитарных. Сегодня мы все чаще говорим и о значении природы в жизни общества — в этом случае и природные явления становятся социальными ценностями.

Если преобладает идеациональная культура, то высшей ценностью в ней становится Бог и вера, а к чувственному миру, его богатству, радостям и ценностям формируется безразличное или отрицательное отношение. Примерами такого типа является средневековая культура, культура брахманской Индии, буддийская и даосская культуры, греческая культура с VIII по конец VI века до н.э. Высшие этические идеалы в этом случае:

— в христианстве: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут» (Мф. IV: 19 — 20);

— в буддизме: «Разум, приближающийся к Вечному, достигает разрушения всех страстей».

В чувственной культуре преобладает ценность чувств: смысл имеет только то, что мы видим, слышим, осязаем, то есть сенсибильный пласт бытия. Формирование ее начинается в XVI веке и достигает своего апогея к середине XX века. Ценности религии, морали, другие ценности идеациональной культуры сдвигаются как бы на периферию общественного сознания и приобретают относительный характер: они либо отрицаются, либо к ним совершенно равнодушны. В такой культуре познание становится эквивалентом эмпирического знания, представленного естественными науками, они вытесняют религию, теологию и даже философию, что подтверждается статистическими данными по научным открытиям и технологическим изобретениям.

Этические нормы чувственного мира культуры: «Carpe diem» (лови момент — лат.), «Высшая цель — наслаждение», «Жизнь коротка, следуй своим желаниям», «Не существует небес, нет конечного освобождения. Если тело станет прахом, то как вернуть его вновь?»

Идеалистическая система культуры, по мнению П. Сорокина, — промежуточная между идеациональной и чувственной. Ее ценности — это ценности разума, рационализирующего объективную реальность, которая отчасти сверхчувственна, а отчасти чувственна. Примером может служить западноевропейская культура XIII — XTV столетий, а также древнегреческая культура V — ГУ вв. до н.э.

В обыденном сознании понятие «ценность», как правило, ассоциируется с оцениванием предметов человеческой деятельности и общественных отношений с точки зрения добра и зла, истины или неистины, красоты или безобразия, допустимого или запретного, справедливого или несправедливого и т. п. При этом оценивание происходит с позиций своей культуры, а следовательно, собственная система ценностей и воспринимается как «подлинная», как точка отсчета для хорошего и плохого.

Культурология же исходит из понимания того, что ценностью является весь мир культуры, что ценностные системы разных культур равноправны, что нет культуры своей и чужой, а есть своя и другая и что мир тем устойчивее, чем многообразней (О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин и др.).

Классификаций ценностей множество, и зависят они от того, что именно положено в основание: если структура, то ценности можно классифицировать как внутренние, составляющие ядро культуры и периферийные. Если модальность, то как позитивные и негативные. Если содержание, то тогда можно выделить теоретические, эстетические, религиозные, экономические, социальные и политические ценности.

3. Культурные ценности

Каждая культура имеет свое ценностное уникальное ядро, воплощающее ее хронотип, то есть специфику ее локализации в мире (Север, Юг, Восток, Запад, континентальное, морское, горное, равнинное и т. п.) и пребывания в потоке всемирной истории, а также накопленный исторический опыт. Благодаря этому ядру обеспечивается целостность данной культуры, ее неповторимый облик. Культуры поддерживают непрерывность существования за счет трансформации своих ценностей. Условием выживаемости культуры является ее способность к оптимальному соотношению универсальных и специфических ценностей, позволяющая, с одной стороны, сохранить свою самобытность, а с другой — найти основания для взаимодействия с иными культурами.

Культурные ценностные образцы обеспечивают непосредственную связь между социальной и культурной системами при легитимации нормативного порядка общества. Именно из групповых ценностей выводятся правила, а за ними и санкции.

Поэтому там, где такая легитимация существует, можно говорить о социокулыпурных ценностях, ибо они почти совпадают, а там, где преобладают специфические оперативные механизмы регулирования общественного порядка, например, бюрократическая организация управления или специфические системы контроля, оправдываемые необходимостью стабилизации или даже выживания общества, ценности социальные и культурные могут не только не совпадать, но и конфликтовать. Несовпадение культурных и социальных норм особенно заметно на примере постановки классических литературных произведений в театре или кино. В одних случаях, когда режиссер берет на себя смелость «осовременить» классику и пишет в титрах «по мотивам произведения…», он следует за социальным запросом его современников, чаще всего сознательно жертвуя той самой культурной ценностью, что сделала произведение классическим. В других случаях, когда он предельно бережен к источнику, обнаруживается в результате, что фильм или спектакль невозможно смотреть: он медлителен и скучен. Налицо конфликт между культурной ценностью произведения, обусловленной «тогдашним» социальным контекстом, и иными социальными условиями его сегодняшнего показа. Возможен ли иной исход обращения к классике? Вероятно, но для этого требуется не «осовременивание» ее и не текстуальное повторение, а способность к прочтению того внутреннего смысла, который и делает произведение актуальным «на все времена».

Парсонс отмечал, что в культурных системах системным элементом является связанность. Развитая культура предполагает определенное соответствие стандартов, регулирующих поведение индивида, живущего в социальном мире, и стандартов, принимаемых в обществе. Иначе поведение человека носит непредсказуемый характер: о таком человеке обычно говорят, что на него нельзя положиться. Ценности всегда связаны с действиями, в особенности с выбором. Никто, быть может за исключением душевнобольных, не может полностью пренебрегать стандартами, которые укоренены в определенной культуре. Даже преступники, которые игнорируют правила и стандарты общества, ведут себя и совершают поступки в соответствии с правилами и культурными стандартами (хотя и негативного свойства), их собственной девиантной группы.

Ценности и мотивации — близкие, но не совпадающие понятия, возможны три типа отношений между ними: гармония, компромиссы и конфликты. Отношения гармоничны, когда в понятии «ценность» нерасчленимо сплавлены разум и чувство. Антрополог Лесли Уайт считал, что превращение психологических стремлений в культурные ценности происходит через способность человека к символизации.

Ценности канализуют мотивации. Идеальный результат — состояние Конфуция, когда «ты желаешь делать то, что должен, и должен делать то, что желаешь».

Конфликт может возникать, когда реализация какой-либо ценности, к которой привязан человек или социальная группа, не одобряется окружающими. Если человек определенной культуры попадает в чужую среду, он зачастую испытывает чувство беспомощности и дезориентированности, он вынужден обдумывать каждое слово и каждый шаг, чтобы не попасть впросак или не испытать культурный шок.

Однако универсум ценностей индивида или культуры вряд ли может быть переведен абсолютно адекватно в универсум другого индивида или другой культуры.

Время от времени в той или иной культуре возникают опасения, что может произойти размывание ее ценностного ядра, подмена «своих» ценностей «чужими». Так, сегодня большая обеспокоенность проявляется в связи с «американизацией» русской культуры.

Ценности — как на уровне личности, так и на уровне социума — обнажаются в ситуации кризиса (индивидуального или группового: смерть, пожар, бедствие) или конфликта (семейного, военного, политического, социального и т. п.). Э. Дюркгейм ввел понятие «аномии», обозначавшее состояние ценностно-нормативного вакуума, характерного для переходных и кризисных периодов и состояний в развитии обществ, когда старые социальные нормы и ценности перестают действовать, а новые еще не установились: «Прежние боги стареют или умирают, а новые не родились». Именно это состояние описывает И. Хейзинга в «Осени средневековья», представляя картину страданий и смятенья, конфликта ценностей уходящей эпохи и возникновения в результате новых форм социокультурной реальности. Выраженная по понятным причинам конфликтность современной российской ситуации и является основанием для поиска таких форм жизни, которые позволяли бы людям чувствовать себя комфортно в новых условиях.

Нельзя игнорировать процессы глобализации, которые проникают и на уровень традиций, обычаев, порой радикально меняя даже консервативные и наиболее устойчивые структуры социального поведения. Как правило, процесс «отказа» от «старого» идет быстро, решительно. При этом всякое «новое» обладает заведомым преимуществом, поскольку оно «глобальное». Оно приобретает статус высшей нормативной ценности.

Япония оказалась, может быть, единственным исключением в современном мире, где дух целостного мировосприятия, сформировавшийся в неспешном средневековье и отразившийся в традиционном художественном творчестве, не оказался вытесненным научно-технической революцией и массовой культурой.

Между тем ценности ядра любой культуры невозможно изменить ни доказательствами их несостоятельности, ни демонстрацией более привлекательных ценностей. Мутация этого ядра происходит сравнительно медленно, даже при целенаправленном мощном воздействии. А исчезает оно только вместе с исчезновением самой культуры.

Каждая культура имеет свои ценности. Рассмотрим это на некоторых примерах.

Американский политолог Д. Девайн провел сравнительное исследование представлений 28 крупнейших обществоведов США о фундаментальных американских ценностях. Разброс взглядов оказался достаточно широк. Однако обнаружился консенсус относительно базовых ценностей. Так, 23 человека назвали среди основных — «частную собственность», 22 — «равенство», имея в виду прежде всего равенство возможностей, 20 — «свободу». Не обошли, разумеется, индивидуализм — центральный организующий принцип межличностных отношений.

Р. Беллах и другие авторы нашумевшей в 80-е годы книги «Привычки сердца» отмечали, что индивидуализм лежит в самой основе американской культуры. Проявляется это, в частности, и в том, что как только дети вырастают и уже не нуждаются в родительской опеке, они перестают жить с родителями под одной крышей.

К числу фундаментальных ценностей относится «личный успех». Как русский стремится к достижению правды и справедливости, что часто ассоциируется с уравниловкой, так американец — к персональному успеху, что отражает разницу в традициях православия и протестантизма.

Таким образом, если в одних культурах энергия людей направлена на сохранение имеющейся традиции или на такую самореализацию, которая незаметна для общества, то для американцев главное — успех в профессиональной сфере. Отсюда — ценность иерархической структуры общества, уважение к статусу человека.

Религиозная доктрина мормонов определяет человеческую жизнь как период, в течение которого человек через испытание смертью поднимается к большему овладению высшими сущностями. Обучение и опыт — средства, с помощью которых достигается это овладение. Следовательно, главная ценность — образование и трудовая деятельность.

В ценностное ядро китайской культуры, регулировавшейся конфуцианством, вошел культ древности такой силы, что китайское общество и государство не только просуществовали в почти не менявшемся виде более двух тысяч лет, но и приобрели огромную силу инертности.

Как проявляются ценности в артефактах? Ценности воплощаются в устной и письменной литературе, других видах искусства, праве, мифологии, стандартизованных религиозных догмах. Ценности могут быть воплощены и в предметах, которые сами по себе не имеют какой-либо цены. Так, самой священной ценностью для мусульман является Кааба — священный камень. Это место поклонения, по нему ориентируют мечети и т. п. Это обычный большой камень: не алмаз, не жемчуг, но он внушает миллионам людей священное религиозное чувство. Другого рода ценность — научную, культурную — имеют глиняные фигурки, обнаруженные при раскопках древних городищ. Их ценность связана не с ценой материала, из которого они изготовлены, но с той информацией, которая в них заключена.

Ценности не меняются случайно, от ситуации к ситуации. Всегда существует определенная степень устойчивости образца. При этом не имеет значения: негативные это ценности или позитивные.

Так, негативной ценностью в культуре индейцев навахо является боязнь закрытости, завершенности, и отсюда — спирали или прутья корзины никогда не должны иметь определенное завершение. В любом рисунке на серебре, на коврах и т. д. оставляется открытый «выход для духа». Жрец никогда не передает свое знание целиком, а муж и жена или близкие друзья никогда не делятся друг с другом абсолютно всем.

В других случаях воплощение ценностей происходит как бы «от противного». Так, в исламе абсолютной ценностью является Аллах, но не личность, поскольку Аллах никогда не воплощается в людях. Отсюда — запрет на изображение человека в мусульманском искусстве и вся сила художественного воображения в изобразительном жанре проявилась в орнаменталистике: нигде мы не найдем более изысканной и изощренной растительной вязи. Предельно униженное положение женщины, закрепленное законодательно, компенсировалось необыкновенно чувственной восточной лирикой, возвышающей ее образ.

И наоборот, предельная лаконичность и простота, отсутствие витиеватых композиций, характерные для японского искусства, отражают важнейшую ценность, сформированную доктриной дзэн, — ценность единичности. Единица, согласно дзэн, — совершенство, с одной стороны, и воплощение всеобщности — с другой. Отсюда и отличительная черта японского искусства — асимметрия, которая выражает стремление к единице — ветке, цветку, отдельной личности.

Заметим, что особенно в фольклоре проявляется наличие в культуре «ценностных пар», отражающих соперничающие ценностные стереотипы. Например, русское «сам пропадай, а друга выручай» и «моя хата с краю, ничего не знаю» или «для любимого дружка хоть сережку из ушка» и «своя рубаха ближе к телу».

Свои ценностные антиподы есть и в американской культуре. Представление о том, что индивидуализм и «естественный отбор» — главный закон природы и основное достижение американской культуры, соседствует с миссионерскими установками на необходимость оказания помощи всем народам мира.

Сделаем вывод. Итак, ценности — основа и фундамент культуры, они в ней глубоко укоренены и выполняют роль ее важнейшего регулятора как на уровне культуры в целом, так и на уровне личности. Как отмечал П. Сорокин, «люди с… глубоко укоренившейся системой ценностей мужественно перенесут любое бедствие. Им это будет гораздо легче, чем людям, либо вовсе не имеющим никакой целостной системы ценностей, либо обладающим системой, основанной главным образом на земных ценностях, от „вина, женщин и песни“ до богатства, славы и власти. Такие ценности разрушаются под воздействием кризисов, а их приверженцы остаются полными банкротами, отверженными и беспомощными, не имеющими цели в жизни и никакой поддержки. Люди с трансцендентальной системой ценностей и глубоким чувством нравственного долга обладают ценностями, которых не может у них отнять ни один человек и ни одна катастрофа. При всех обстоятельствах они сохраняют ясность ума, чувство человеческого достоинства, самоуважение и чувство долга. Имея эти качества, они могут вынести любое испытание, каким суровым бы оно ни было».

Между тем в гуманитаристике XX века возникает мотив трагического противоречия современной культуры, когда она начала развиваться по своей, уже «нечеловеческой» инерции, в ритме, чуждом человеку. И единственное средство противостояния создаваемому цивилизацией внешнему принуждению — это реализация творческого предназначения человека.

4. Творчество как способ формирования индивидуального мира культуры

Творчество как способ формирования индивидуального мира культуры обусловливается двумя противоречивыми началами: с одной стороны, оно зависит от общего социокультурного фона, а с другой — от личностной уникальности. И в этой связи творчество личности всегда есть воплощение и выражение конкретной шкалы ценностей как личности, так и общества. А это значит, что творческий процесс всегда связан и с социокультурным, и с индивидуализированным самоопределением личности, с выбором собственной личной позиции. По существу, творчество выявляет то, как человек обживает и переживает созданный человечеством культурный мир, общую культурную тональность эпохи. Но именно это «как» и выражает неповторимость личности, богатство ее культурного мира.

Механизм становления и развития культуры индивида также имеет внешние социокультурные факторы и внутренние социально-психологические культурные детерминанты. Первые идут от исторически конкретного социокультурного поля, в рамках которого разворачивается творческая деятельность, а вторые — от личностного своеобразия. Так, если продолжить линию инженерно-технического творчества, то в качестве внешних детерминант выступают: социально-экономическая и политическая системы, промышленные нужды, общественные потребности и интересы, социальный заказ, политическое руководство, организационно-управленческое решение, все обязанности личности и другие культурные ценности, имеющиеся в том социокультурном пространстве, в которое погружен человек. Каким образом влияют эти факторы на деятельность инженера? Еще недавно мы были свидетелями того, как система уравнительных распределительных отношений в социалистической экономике ограничивала творческие возможности специалистов, диктовала границы творческой профессиональной инициативности. Между тем еще Альберт Швейцер, всемирно известный лауреат Нобелевской премии, предостерегал: «когда общество воздействует на индивида сильнее, чем индивид на общество, начинается деградация культуры, ибо в этом случае с необходимостью умаляется решающая величина — духовные и нравственные задатки человека. Происходит деморализация общества, и оно становится неспособным понимать и решать возникающие перед ним проблемы. В итоге рано или поздно наступает катастрофа».

В идеале конкурентная экономика закрепляет и поддерживает ориентацию специалиста на творческий поиск. Другое дело, что появилось немало новых факторов, специфических для данного этапа жизни общества и отрицательно влияющих на этот процесс. В частности, отсутствие необходимой государственной поддержки фундаментальных разработок, не дающих немедленного экономического эффекта, но перспективных с точки зрения науки будущего (например, область космических исследований), падение престижности инженерно-конструкторских профессий, еще недавно казавшихся многим пределом мечтаний. Между тем роль общественного признания и поощрения творческой инициативы является немаловажным внешним фактором социально-психологической мотивации. Это в значительной мере и формирует, и поддерживает заинтересованность в эффективных разработках и их внедрении в практику, наполняя жизнь не просто и не только меркантильно-экономической ориентацией на сиюминутную личную или общественную выгоду, а и всем спектром социокультурных смыслов.

Что касается внутренних факторов, определяющих творческую активность, то они представляют собой развертывание субъективного мира личности, проявленного во всем многообразии его культурного поля. Среди них важное значение имеют детерминанты логико-методологической культуры личности, к которым относятся: теоретические установки, мировоззренческие позиции, стиль мышления и другие проявления интеллектуальной мыслительной культуры личности, которые выполняют роль регулятора поиска. Они в значительной степени корректируют сам творческий процесс, осуществляют селекцию научной и инженерно-конструкторской или инженерно-технологической информации. Обратим внимание на то, что эти детерминанты могут способствовать развитию творческого компонента профессиональной деятельности, но и выступать в качестве барьеров, препятствующих творчеству. Например, устаревшие теоретические установки, негибкий стиль мышления специалиста будут затруднять формирование новой позиции, препятствовать пониманию профессионального мнения других специалистов, если они не совпадают с его пониманием. Вот почему главная задача в вузе и у тех, кто обучает, и у тех, кто обучается, состоит не просто в накоплении объема информации, а в формировании у специалиста высокой культуры и стремления ее совершенствовать на протяжении всей последующей профессиональной деятельности.

Заключение

Культура человека социальна, и хотя сам человек имеет целостную «тройственную» сущность, воплощающую в единстве биологические, психические и социальные черты, его конкретное бытие чревато нарушением гармонии между индивидуальным и социальным.

Культура человека исторична, то есть изменяется вместе с изменением общества, всей системы общественных отношений, и обладает определенными закономерностями динамики. Культура человека символична: он придает символическую форму вещам, идеям, чувствам, ценностям и нормам.

Культура человека коммуникативна, то есть существует лишь через общение с другими культурными мирами, через диалог, посредством специфического языкового кодирования.

Индивидуальный мир культуры является сущностью каждого отдельного человека, его собственной жизнью, его собственным богатством, его собственным наслаждением и по формам своего проявления уникален. Включается же индивидуальный мир культуры в социокультурное пространство через творческую деятельность человека.

1. Викторов В. В. Культурология: учебник для вузов / В. В. Викторов. — М.: Вузовский учебник, 2007. — 400 с.

2. Воронкова Л. П. Культурология: учебное пособие для вузов / Л. П. Воронкова. — М.: Финансы и статистика, 2008. — 253 с.

3. Кравченко А. И. Культурология: учебник / А. И. Кравченко. — М.: Проспект, 2008. — 285 с.

4. Мамонтов А. С. Культурология: учебник / А. С. Мамонтов, С. П. Мамонтов. — М.: Гардарики, 2005. — 335 с.

5. Никитич Л. А. Культурология. Теория, философия, история культуры: учебник для вузов / Л. А. Никитич. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. — 560 с.

6. Пивоев В. М. Культурология.

Введение

в историю и теорию культуры: учебное пособие для вузов / В. М. Пивоев. — Изд. 2-е, перераб. и доп. — М.: Акад. Проект; Гаудеамус, 2008. — 564 с.

7. Столяренко Л. Д. Культурология: учебное пособие / Л. Д. Столяренко, С. И. Самыгин, Л. Г. Сущенко. — Изд. 2-е, испр. и доп. — Ростов н/Д: МарТ, 2006. — 351 с.