Громкие уголовные процессы второй половины XIX нач-XX веков

П. Липранди. Не знал он и того, что кроме Антонелли еще два полицейских агента — Шапошников и Наумов — регулярно доносят о «пятницах» на квартире Петрашевского, составе собирающихся, «злонамеренности» их взглядов и высказываний.

Последняя встреча у Петрашевского состоялась вечером 22 апреля 1849 г. Участники, в том числе и Антонелли, разошлись в 4 часа утра 23 апреля. В 6 часов утра для ареста Петрашевского к его дому прибыли Липранди и начальник штаба корпуса жандармов генерал Л. В. Дубельт. Первый оставался в карете (ведь Антонелли предупреждал о возможности вооруженного сопротивления), а второй вошел в комнату, разбудил спавшего хозяина и предложил ему одеться, чтобы следовать в III отделение.

Доставленных по одному вводили в кабинет Дубельта, коротко допрашивали, производили личный обыск и разводили по комнатам. Наиболее «опасных» запирали поодиночке. Поздно вечером «злоумышленников» стали свозить в Петропавловскую крепость. В 2 часа ночи комендант крепости генерал-адъютант Н. А. Набоков выдал последнюю записку на доставленного арестанта.

Декабристы еще томились в сибирской ссылке, а казематы крепости вновь заполнились передовой русской молодежью, пришедшей им на смену.

Полицейские агенты получили задание «подготовить общественное мнение». И вот по всем городам России поползли слухи, один другого чудовищнее. В гостиных Петербурга, Москвы, Тамбова, Тулы, Рязани, Смоленска рассказывали небылицы о том, что петрашевцы якобы хотели всех дворян перебить, всех русских перерезать, а для заселения России пригласить французов, один из которых считается у них Магометом, и тому подобную чушь. В придворных кругах всячески стремились поддержать версию о «страшных», «пагубных» последствиях, которые имел бы заговор, если бы его вовремя не раскрыли.

Для расследования дела петрашевцев была высочайше утверждена секретная следственная комиссия под председательством коменданта крепости Набокова. В состав комиссии вошли князья П. П. Гагарин, товарищ военного министра князь В. А.

Долгоруков, генерал Дубельт и начальник военных учебных заведений генерал Я. И. Ростовцев. Одновременно была создана вспомогательная «ученая» комиссия во главе со статс-секретарем князем А. Ф. Голицыным.

В эту комиссию вошли также Липранди и жандармский генерал А. А. Сагтынский. Задачей последней было разобраться в бумагах и книгах петрашевцев, отыскать документы, свидетельствующие об уставе, подробных планах и тому подобных атрибутах тайных заговорщиков.

Следственная комиссия применила испытанную тактику: начала со второстепенных и слабых духом арестантов. Тремя первыми жертвами были офицеры Пальм, Кропотов, Григорьев. Все трое, услышав от следователей-генералов обвинение в измене присяге, в желании произвести государственный переворот, запуганные и сбитые с толку, написали исповедь.

Но большинство петрашевцев держалось на следствии стойко. Некоторые из них изображали притворное раскаяние, признаваясь по фактам, которые уже были известны следствию. Сам Петрашевский перешел в наступление. Обращаясь к следователям, он говорил: «Я и мои товарищи по заключению находимся в состоянии войны, наши отношения — это отношения двух армий… Репирада не возможна. На войне, как на войне, никакого перемирия, смерть или победа». Он решил смутить следователей натиском, показать, что с их уровнем образованности, их знанием законов нельзя браться за разбор мыслей, а не поступков, идей, а не действий.

Для этой тактики весьма пригодилось превосходное знание русских законов. Не сомневаясь в том, что арест произошел на основании доноса, Петрашевский требовал чтобы его в соответствии с законом ознакомили с текстом доноса, а не со статьей уголовного уложения «об умысле на бунт». В доносе «должны быть обозначены все обстоятельства, могшие служить его подтверждением. Зачем потом мне глухо объявлено, что обвиняюсь в распространении фурьеристского толка?.. Зачем не объявлено определенно, что такое за толк фурьеристский — в доносе это должно быть объявлено».

Не только юридической казуистикой досаждал Петрашевский следователям. Одновременно, пытаясь усыпить их бдительность, он 28 мая 1849 г. в письменной форме «чистосердечно» высказывает «милостивым государям и почтеннейшим следователям» мысли, которые бы он хотел сообщить лично его императорскому величеству. Они сводились к ряду административно-экономических нововведении, которые были бы полезны для государства. В частности, Петрашевский предложил царю разрешить курение на улицах, «высокоумно» запрещенное в связи с пожарами. Это нововведение, по подсчетам арестанта, могло бы дать не менее 600 тыс. руб. дохода. Из них 200 тыс. руб. Петрашевский предлагал передать французским фурьеристам для покупки земельного участка под Парижем и устройства общины, что будет способствовать улаживанию взаимоотношений между народами и уймет волнения в Европе.

Показывая следственной комиссии таким образом свою «благонамеренность», Петрашевский в то же время организует противодействие следствию. Он избирает оригинальный способ общения с товарищами по заключению: на кусках штукатурки, отбитых от стены в камере, пишет товарищам по-французски инструкции. Эти «записки» он разбрасывал вдоль дорожки на прогулке в крепостном садике. В них советы: «Не отвечать на вопросы неопределенные, неясные, вкрадчивые, требовать, чтоб их вам объяснили. Задавать вопросы следователю. Стараться по возможности стать в положение нападающего, задавать вопросы навстречу. Таким образом выяснить, что он хочет и что он надеется найти».

К сожалению, эти «записки» были обнаружены надзирателем крепости и переданы в следственную комиссию. Но изложенной в них тактике Петрашевский следовал неукоснительно. Он все время старался нацравить следственную комиссию на сложный для нее путь научных рассуждений, специально для нее выводил современные ему социалистические теории из чисто христианских посылок. Это была тактика умного, стойкого в своих убеждениях человека, изощренного не только в научных вопросах, но и умеющего отыскать нужную юридическую формулу для защиты.

Гибкая тактика Петрашевского вынудила-таки следственную комиссию процитировать подследственному ряд уличающих его мест из агентурных донесений. Ознакомившись с ними, Петрашевский понял, что в кружок проникли полицейские провокаторы: «Да, для меня в деле сем истина открылась, но ценою, быть может, слишком дорогою».

К сожалению, показания большинства членов кружка не совпадали с показаниями Петрашевского, которым из-за этого следственная комиссия не верила. И 17 сентября 1849 г. секретная следственная комиссия свою работу закончила, представив подробнейший доклад и «обвинительные статьи» о каждом из 28 арестованных (остальных до суда выпустили). В докладе комиссии описывалась история возникновения кружка, собраний у Петрашевского, слежки за посетителями его «пятниц» и «арестования злоумышленников». В главном комиссия все же потерпела поражение ей не удалось установить каких-либо деяний обвиняемых, и суду могли быть преданы только идеи.

Для суда над петрашевцами военный министр князь Чернышев по указанию царя сформировал военно-судную комиссию. Возглавил ее брат министра внутренних дел генерал-адъютант В. Перовский, военными членами были назначены товарищи министра внутренних дел — генерал-адъютант Строганов, генералы Анненков и Толстой. Кроме того, в комиссию входили три гражданских лица: сенаторы Лобанов-Ростовский, Веймарк и Дурасов.

Последние задавались вопросом: как можно на основании военного уголовного устава судить не военных людей, да еще в мирное время? Сомнения разрешил Чернышев, предписавший комиссии пользоваться «сходными» статьями военного уголовного уложения об измене.

Пытаясь соблюсти видимость объективности процессуального рассмотрения дела, военно-судная комиссия решила, что ей надлежит изучить все следственное дело. Для этого был установлен строгий режим работы: заседания утром, днем и вечером с очень небольшим перерывом на обед. Однако оказалось, что и при таком режиме прочесть 9 тыс. страниц «подлинника» в короткий срок физически невозможно, а военный суд прежде всего должен быть скорым. Выход из положения нашли следующим образом: делопроизводителям поручили составить краткую записку о каждом обвиняемом. Допрашивать подсудимых в судебном заседании сочли излишним. От них требовали только признания вины или «дополнительных показаний» для раскаяния.

Военно-судная комиссия в течение полутора месяцев рассматривала дело петрашевцев, привлеченных к уголовной ответственности, и 16 ноября 1849 г. вынесла в отношении 23 человек приговор, по которому «за преступный замысел к ниспровержению существующего в России государственного устройства» 15 человек были приговорены к расстрелу, остальные — к каторге и ссылке. Из комиссии дело поступило в генерал-аудиторат (высший военный суд), который изменил приговор: 21 человек осужден к расстрелу, в том числе ф. М. Достоевский, обвинявшийся главным образом в чтении на собрании петрашевцев «Письма Белинского к Гоголю».

22 декабря 1849 г. приговоренных привели на Семеновский плац в Петербурге, где разыграли издевательскую инсценировку смертной казни, после которой осужденным сообщили о «помиловании». Зачитали новую конфирмацию: Петрашевскому — каторга без срока, Момбелли и Григорьеву — 15 лет, Львову — 12, Спешневу — 10 и Достоевскому — 4 года каторги-Остальных приговорили к 2−6 годам каторжных работ и направили в арестантские роты, ссылку, отдали в солдаты.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Таким образом, российский уголовный процесс с момента своего зарождения и на протяжении многих веков испытывал в своем развитии постоянное давление государственной идеологии. В России сложилась своеобразная правовая традиция — приоритета государственной идеологии и политики в создании и функционировании системы судебных учреждений и уголовного судопроизводства. Будучи своеобразной правовой формой государственной власти, уголовное судопроизводство всегда осуществлялось в русле уголовной политики государства. Судебная реформа 1864 г. повлекла за собой появление непримиримого противоречия между существовавшими в стране политическими условиями и созданной вопреки этим условиям судебной системой. Нет ничего удивительного в том, что условия оказались сильнее. Российский суд довольно быстро вернулся в свое обычное состояние — верного проводника и исполнителя самодержавной воли. Ярким подтверждением этого факта служат политические процессы над народовольцами и петрашевцами, очевидно, что судьбу этих людей решал не суд и присяжные заседатели, а политические лидера страны, имевшие четкую установку на сохранение самодержавного строя.

Самое важное в осмыслении прошлого — это извлечь и усвоить уроки истории. Сделать это необходимо для решения задач, стоящих сегодня перед российским обществом. К числу их относится создание современной и эффективной судебной системы. Опыт последней четверти XIX века показывает, что на этом пути нам необходимо избежать «политизации» судебных преобразований, не допустить, чтобы судебная реформа и судебные учреждения стали ареной политической борьбы. Потому что иное развитие событий таит в себе возможность дискредитации судебной власти, что пагубно отразится на состоянии и перспективах развития российского общества.

Верещагина А. Защита в формальном смысле в России: (Дореволюционный период) // Известия вузов. Правоведение. — 2004. -№ 4. — C. 231−242.

Егоров Б. Петрашевцы. — Л.: Наука, 1988. — 236 с.

Ильюхов А. Суд присяжных в России. Исторические, уголовно-процессуальные и уголовно-правовые аспекты. — М.: Экономика, 2009. — 362 с.

Канивец В. Александр Ульянов. — М.: Молодая гвардия, 1961. — 278 с.

Лейкина-Свирская В. Петрашевцы. — М.: Мысль, 1965. — 166 с.

Лонская С. История отечественного государства и права: учебное пособие. — Калининград: Изд-во Российского гос. ун-та им. И. Канта, 2010. — 293 с.

Понятовская Т. Концептуальная обусловленность системы уголовного права и процесса в дореволюционной России // Вестник Удмуртского ун-та. — Ижевск, 1996. — № 1. — С. 55−62.

Рассказов Л., Петручак Л. История уголовного процесса России: Учеб. пособие / Краснодар. юрид. ин-т. — Краснодар, 2001. — 103 с.

Рассолов М. История отечественного государства и права. — М.: Юрайт, 2012. — 750 с.

Рыбинская Е. Состязательность уголовного процесса: историко-теоретический аспект // Вестник молодых ученых: Юбил. прил. к «Известиям ИГЭА»: (К 74-летию Байк. гос. ун-та экономики и права). — Иркутск, 2004. — С. 135−140.

Сахапов Р. Суд присяжных в дореволюционной России: рецепция или новое явление // Вестник экономики, права и социологии. — 2011. — № 2. — С. 141−143.

Случевский В. Учебник русского уголовного процесса / МГУ им. М. В. Ломоносова. Ч. 2: Судопроизводств. — М.: Зерцало, 2008. — 476 с.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864−1917 гг. — Л.: Лениздат, 1991. — 512 с.

Ульянова-Елизарова А. О В. И. Ленине и семье Ульяновых: Воспоминания, очерки, письма, ст. — М.: Политиздат, 1988. — 415 с.

Философские и общественно-политические произведения петрашевцев. Под ред. В. Евграфова. — М.: Госполитиздат, 1953. — 824 с.

Случевский В. Учебник русского уголовного процесса / МГУ им. М. В. Ломоносова. Ч. 2: Судопроизводств. — М.: Зерцало, 2008.

— С. 154.

Лонская С. История отечественного государства и права: учебное пособие. — Калининград: Изд-во Российского гос. ун-та им.

И. Канта, 2010. — С. 88.

Понятовская Т. Концептуальная обусловленность системы уголовного права и процесса в дореволюционной России // Вестник Удмуртского ун-та. — Ижевск, 1996. — № 1. — С. 55.

Рассказов Л., Петручак Л. История уголовного процесса России: Учеб. пособие / Краснодар. юрид. ин-т. — Краснодар, 2001. — С. 33.

Рассолов М. История отечественного государства и права. — М.: Юрайт, 2011. — С. 139.

Случевский В. Учебник русского уголовного процесса / МГУ им. М. В. Ломоносова. Ч.

2: Судопроизводств. — М.: Зерцало, 2008. — С. 129.

Рассолов М. История отечественного государства и права. — М.: Юрайт, 2011. — С. 141.

Рассказов Л., Петручак Л. История уголовного процесса России: Учеб. пособие / Краснодар. юрид. ин-т. — Краснодар, 2001. — С. 45.

Лонская С. История отечественного государства и права: учебное пособие. — Калининград: Изд-во Российского гос.

ун-та им. И. Канта, 2010. — С. 117.

Понятовская Т. Концептуальная обусловленность системы уголовного права и процесса в дореволюционной России // Вестник Удмуртского ун-та. — Ижевск, 1996. — № 1. — С. 57.

Рассказов Л., Петручак Л. История уголовного процесса России: Учеб. пособие / Краснодар. юрид. ин-т. — Краснодар, 2001. — С. 43.

Верещагина А. Защита в формальном смысле в России: (Дореволюционный период) // Известия вузов. Правоведение. — 2004. -№ 4. — C. 232.

Ильюхов А. Суд присяжных в России. Исторические, уголовно-процессуальные и уголовно-правовые аспекты. — М.: Экономика, 2009. — С. 70.

Лонская С. История отечественного государства и права: учебное пособие. — Калининград: Изд-во Российского гос.

ун-та им. И. Канта, 2010. — С. 110.

Ильюхов А. Суд присяжных в России. Исторические, уголовно-процессуальные и уголовно-правовые аспекты. — М.: Экономика, 2009. — С. 86.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864−1917 гг. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 63.

Случевский В. Учебник русского уголовного процесса / МГУ им. М. В. Ломоносова. Ч. 2: Судопроизводств. — М.: Зерцало, 2008.

— С. 133.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864−1917 гг. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 76.

Рыбинская Е. Состязательность уголовного процесса: историко-теоретический аспект // Вестник молодых ученых: Юбил. прил. к «Известиям ИГЭА»: (К 74-летию Байк. гос. ун-та экономики и права). — Иркутск, 2004. — С. 135.

Сахапов Р. Суд присяжных в дореволюционной России: рецепция или новое явление // Вестник экономики, права и социологии. — 2011. — № 2. — С. 143.

Рассказов Л., Петручак Л. История уголовного процесса России: Учеб. пособие / Краснодар. юрид. ин-т. — Краснодар, 2001. — С. 59.

Лонская С. История отечественного государства и права: учебное пособие. — Калининград: Изд-во Российского гос.

ун-та им. И. Канта, 2010. — С. 76.

Ильюхов А. Суд присяжных в России. Исторические, уголовно-процессуальные и уголовно-правовые аспекты. — М.: Экономика, 2009. — С. 171.

Канивец В. Александр Ульянов. — М.: Молодая гвардия, 1961. — С. 98.

Ульянова-Елизарова А. О В. И. Ленине и семье Ульяновых: Воспоминания, очерки, письма, ст. — М.: Политиздат, 1988. — С. 143.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864−1917 гг. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 208.

Канивец В. Александр Ульянов. — М.: Молодая гвардия, 1961. — С. 143.

Канивец В. Александр Ульянов. — М.: Молодая гвардия, 1961. — С. 159.

Лейкина-Свирская В. Петрашевцы. — М.: Мысль, 1965. — С. 28.

Лейкина-Свирская В. Петрашевцы. — М.: Мысль, 1965. — С. 33.

Философские и общественно-политические произведения петрашевцев. Под ред. В. Евграфова. — М.: Госполитиздат, 1953. — С. 217.

Лейкина-Свирская В. Петрашевцы. — М.: Мысль, 1965. — С. 87.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864−1917 гг. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 312.

Егоров Б. Петрашевцы. — Л.: Наука, 1988. — С. 186.

Егоров Б. Петрашевцы. — Л.: Наука, 1988. — С. 190−192.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864−1917 гг. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 315.

Егоров Б. Петрашевцы. — Л.: Наука, 1988. — С. 97.

Лейкина-Свирская В. Петрашевцы. — М.: Мысль, 1965. — С. 128.

Егоров Б. Петрашевцы. — Л.: Наука, 1988. — С. 197.

Там же. — С. 199.

Лейкина-Свирская В. Петрашевцы. — М.: Мысль, 1965. — С. 144.

Суд присяжных в России: громкие уголовные процессы 1864−1917 гг. — Л.: Лениздат, 1991. — С. 325.