Первая Гаагская конференция, вначале задуманная как конференция по разоружению, стала конференцией мира. Созванная по инициативе России, при активной роли ее дипломатии, конференция стала доказательством того, что вопросы войны и мира могут быть разрешены только общими усилиями государств всех континентов (в ее работе кроме европейских государств участвовали также представители США, Китая, Японии, Мексики, Персии, Сиама). Разумеется, не все включенные в программу проблемы в ходе работы международного форума были разрешены. Ф. Ф. Мартенс предостерегал, что ни в коем случае не следует задаваться мыслью о возможности заставить великие европейские державы немедленно и добровольно ограничить свои сухопутные и морские вооруженные силы, а попытаться хотя бы заморозить вооружение. В написанной буквально после окончания Гаагской конференции статье ее участник В. М. Гессен отметил: первым и непосредственным результатом Гаагской конференции явилась кодификация «права войны»; принятие правового документа о мирных средствах разрешения межгосударственных споров и учреждения постоянного международного суда. Он подчеркнул, «спустя много, много лет, когда все то, что нам кажется теперь таким значительным и важным, забудется, отзвучит и сотрутся без следа, новое человечество сохранит о конференции мира благодарную память. Смелая попытка человеческого духа приблизится к осуществлению далекого идеала вечного мира, эта конференция останется навсегда в анналах истории одним из лучших, одним из вечных памятников XIX в.». В заслугу Первой конференции мира следует также включить ее рекомендацию о созыве новой конференции для разрешения вопросов, не получивших окончательного разрешения по той или иной причине в Гааге. Инициативу созыва Второй Конференции мира проявил президент Соединенных Штатов Америки Т.
Рузвельт. Однако она из-за войны между Россией и Японией своевременно не была реализована. В сентябре 1905 г. Министр иностранных дел России граф В. Н. Ламздорф обратился к русским представителям за границей с циркулярным предписанием передать правительствам 47 иностранных государств предложения принять участие в новой конференции мира, которая могла бы продолжить начатое Гаагской конференцией 1899 г. дело. Большинство государств выразили полное согласие с предложением России. Открытие Конференции задержалось независимо от воли России на целый год. От приглашенных правительств были получены отзывы на российскую программу, а 15 июня (по новому стилю) по приглашению нидерландского правительства делегаты 44 государств собрались в старинном готическом дворце голландских графов в Гааге. Общее число официальных участников — представителей государств достигло 267 человек. По алфавиту государств в Большой зал рыцарей рассажено было все человечество.
Собрание, по своему составу почти равное любому парламенту, объединившее все расы, все языки и все большие религиозные группы человечества, окруженное огромным официальным престижем, числившее в своем составе лучших политических деятелей, дипломатов, ученых, чиновников, моряков и генералов всего цивилизованного и отчасти нецивилизованного мира, способное связать нормами права все человечество, — так охарактеризовал состав участников Конференции один из ее участников от России, барон Б. Э. Нольде. Делая общий обзор конференции, участники отметили как достигнутые успехи, так и ее слабые стороны. Вне рамок программы конференции на четвертом пленарном заседании английский уполномоченный Эдуард Фрей от имени своего правительства внес предложение об ограничении военного бремени, которое было поддержано делегациями США, Франции и Испании. Председатель конференции, первый русский уполномоченный А. И. Нелидов, ознакомив участников конференции, отметил, что данное предложение было ранее внесено Россией на I Гаагской конференции мира. Однако «обсуждение этого вопроса как не было зрелым в 1899 г., то оно только мало созрело в 1907 г. Ничего не было сделано на этом пути, конференция столь же мало подготовлена к его решению.
Лучше всего отвечает нашему общему желанию видеть этот вопрос направленным на дальнейшее движение вперед". По данному вопросу конференция подтвердила постановление, принятое I Гаагской конференцией 1899 г., указав, что в высшей степени желательно, чтобы правительства вновь подвергли серьезному изучению этот вопрос. Рассматривая Конвенцию о мирном разрешении международных столкновений 1899 г., председатель конференции обратил внимание ее участников на положительные результаты деятельности третейского суда. После 1899 г. между различными государствами было заключено 33 третейских договора. В Конвенции 1899 г. для обеспечения мирного разрешения международных столкновений государства наметили три основных пути для достижения этой цели: добрые услуги и посредничество (ст. ст. 2 — 8); международные следственные комиссии (ст.
ст. 9 — 14); международный третейский суд (ст. ст. 15 — 57).
Оставляя без изменения положения Конвенции о добрых услугах и посредничестве, Вторая Конференция мира основное внимание сосредоточила на международных следственных комиссиях и в особенности на Международном третейском суде. Вместо шести статей Конвенции 1899 г. о следственных комиссиях новая пересмотренная Конвенция содержит 28 статей. По вопросу о третейском суде Конвенция 1907 г. дополнительно затронула два вопроса: об обязательном третейском суде и об учреждении в
Гааге постоянного третейского суда. В постановлении конференция рекомендовала ее участникам принять проект Конвенции об учреждении Судебной третейской палаты и привести ее в исполнение. Пересмотр Конвенции 1899 г. о законах и обычаях сухопутной войны привел к отдельным изменениям, среди которых наиболее существенными следует считать ст. 3. Прежняя Конвенция не предусматривала ответственности за нарушение ее положений. В новой редакции было введено следующее правило: «Воюющая сторона, которая нарушит постановления Положения, обязана возместить убытки, если есть к тому основание.
Она ответственна за все действия, совершенные лицами, входящими в состав ее военных сил". Особое внимание в работе Конференции было уделено морским вопросам. Все четыре Комиссии в той или иной степени затронули морскую тему, по которой общее число вопросов достигло семнадцати, из которых двенадцать вошли в принятые Конференцией конвенции. Как подчеркнули участники конференции, Вторая гаагская была по преимуществу морской. Вторая Конференция мира, кроме вышеназванных актов, приняла решение о созыве Третьей Конференции мира.
Второго сентября 1907 г. по предложению председателя конференции А. И. Нелидова единогласно было принято пожелание включения в заключительный акт: «Конференция рекомендует Державам собрание Третьей Конференции мира, которая могла бы состояться по истечении времени, примерно совпадающего с тем, которое протекло со времени предшествующей Конференции, в срок, подлежащий установлению соглашением между Державами, и она обращает их внимание на необходимость подготовить труды этой Третьей Конференции заблаговременно, дабы занятия шли с необходимой авторитетностью и быстротою». Анализируя итоги Второй Конференции мира, Б. Э. Нольде писал: «Итоги эти не так богаты, чтобы оправдать слишком большой оптимизм относительно результатов мировых гаагских съездов. Приняв постановление о съезде 1915 года (III Конференция мира), Конференция 1907 года заявила, что она верит в формулу «Гаагская конференция мира». Известный исследователь роли русского ученого и дипломата Ф. Ф. Мартенса в проведении двух конференций мира профессор В. В. Пустогаров отметил, если конференция 1899 г. во многом «поднимала целину» и потому принесла результаты, поражавшие своей новизной, то ее повторению в
1907 г. была объективно уготована иная участь: она была призвана продолжить начатое дело, усовершенствовать и развить принятые международно-правовые акты. Кроме того, в 1907 г. значительно сильнее, чем в
1899 г., на международные дела оказывал влияние антагонизм между двумя блоками (Англия, Франция и Россия, а с другой — Германия и Австро-Венгрия).Спустя 100 лет, оценивая историческое значение Второй Гаагской конференции мира, следует однозначно свидетельствовать о том, что это событие вслед за Первой Конференцией мира явилось огромным скачком в прогрессивной кодификации норм международного гуманитарного права. Гаагские нормы послужили основой для дальнейшего. «Душа Первой Гаагской конференции мира» Ф. Ф. Мартенс вновь оказался в гуще событий, ибо именно ему было поручено составление программ, организационное устройство конференций. Великолепные знания ученого-юриста, большой опыт и дарование русского дипломата Ф. Ф. Мартенса широко раскрылись при проведении как Первой, так и Второй Конференции мира.
Имя Ф. Ф. Мартенса, писал В. Э. Грабарь, пользовалось огромным уважением как в России, так и за рубежом. Оно сделалось мировым: Россия не только получила «своего Мартенса», но наш Мартенс славой своей затмил своего однофамильца, чужого Мартенса. Он дал русской науке международного права размах, которого ей не удалось дать его более даровитым предшественникам. Скоро будет 100 лет со времени учреждения Постоянной палаты третейского суда. Первая Конференция мира в Конвенции о мирном решении международных столкновений, как известно, не устанавливала постоянного учреждения для третейских разбирательств, а в Гааге хранился лишь список назначенных Державами судей. Как подчеркнул Ф. Ф. Мартенс, «в мысли об учреждении постоянного международного третейского трибунала сходились представители трех величайших государств мира: России, Англии, США; именно английский проект по общему согласию был положен в основу всех обсуждений по этому специальному вопросу. Это была дань уважения первому представителю Англии сэру Дж.
Паунсфуту, который в течение всей своей долгой жизни неуклонно стремился к осуществлению этого средства для миролюбивого разрешения международных споров". По Конвенции этот спектр включает в себя третейское разбирательство, примирение, комиссии по расследованию, добрые услуги и посредничество. Каждое государство — участник Конвенции 1899 — 1907 гг. уполномочено выделить не более четырех юристов, известных своей высокой компетентностью в области международного права, высокими моральными принципами и способных принять на себя ответственность выступать в роли арбитра. В настоящее время Палата насчитывает около 300 членов.
Штаб-квартира Палаты, построенная на крупное пожертвование в поддержку идей мира американского «стального короля» Э. Карнеги, находится во Дворце мира в Гааге (предложение о постройке Дворца мира было сделано Ф.Ф. Мартенсом).Глава 3. Перспективы совершенствования международно-правового регулирования мер по запрещению оружия массового поражения§ 3.1 Перспективы совершенствования международно-правового регулирования мер по запрещению оружия массового поражения
В настоящее время серьезным препятствием к принятию согласованной программы противодействия «горизонтальному» распространению оружия массового поражения является «иранский вопрос». По отношению к Ирану — члену ДНЯО (Договор о нераспространении ядерного оружия)
применяется своеобразная «презумпция виновности» в форме: «докажите, что…» Вашингтон пользуется ядерной программой Ирана для оправдания своей поддержки Израиля, а Израиль пользуется воинственными декларациями Ахмадинежада, чтобы иметь поддержку США, давая понять, что иначе он нанесет удары по ядерным объектам Ирана в одностороннем порядке. Ядерный фактор в международных отношениях — вновь в центре мировой политики. Ослабление роли Договора о нераспространении ядерного оружия было неизбежно. ДНЯО не мог помешать «горизонтальному распространению"ядерного оружия, появлению его у Израиля, Индии, Пакистана, КНДР, ЮАР. Причина — в дискриминационном характере ДНЯО. Абсолютно невозможно объяснить, почему одним странам можно иметь ядерное оружие, а другим нельзя. США в попытках строить мир «под себя» нанесли несколько мощных ударов режиму нераспространения. Первый удар — выход из договора по ПРО 1972 года.
Второй удар — принятие новой ядерной доктрины, которая снизила порог возможного применения ядерного оружия и фактически перевела его из категории средств сдерживания в категорию оружия поля боя. Как отмечала недавно The Financial Times, разоруженческие инициативы Б. Обамы — это «тактический ход для противодействия иранской пропаганде». Призыв Вашингтона к тотальному ядерному разоружению усилил позиции США в сложной ядерной дипломатии, ведущейся в ООН. «Имитация веры во всеобщее ядерное разоружение — необходимый элемент западного лицемерия».
Третий удар, нанесённый Соединёнными Штатами по режиму нераспространения, связан с признанием ими Индии де-факто ядерной державой. Четвертый удар связан с усилением «силового компонента» во внешней политике США и НАТО, с объявлением всего мира зоной их жизненно важных интересов. После Югославии, Ирака, Афганистана совершенно ясно, что сегодня для стран, насчёт которых у Вашингтона есть «подозрения», ядерное оружие — это единственный способ оградить себя от «демократизации» с использованием крылатых ракет и авиации. Северной Корее достаточно было выйти из ДНЯО и объявить себя ядерной державой, чтобы эскалация угроз в её адрес заметно снизилась. Международный фон, на котором проявляет себя ядерный фактор, крайне неблагоприятен для принятия согласованной программы действий по противодействию «горизонтальному» распространению ядерного оружия по следующим причинам:
1. Ядерное оружие, с одной стороны, является своего рода «супероружием», применение которого чревато катастрофическими последствиями. С другой стороны, эти же свойства «супероружия» позволяют рассматривать ядерные вооружения как важный инструмент достижения жизненно важных национальных (групповых, частных) интересов. В мире налицо две противоречивые тенденции: идут процессы ядерного разоружения и в то же время государства всё активнее используют ядерный фактор в деле обеспечения своих национальных интересов.
2. Развал Бреттон-Вудской системы и кризис, начавшийся в 2008 году, привели к тому, что главный инструмент власти США на международной арене — доллар, не обеспечиваемый золотом, поддерживается исключительно военной силой. Это усиливает стремление других государств к обладанию ядерным оружием. 3. Происходящее на протяжении ряда лет «восстание Азии» обостряет стремление Запада не допустить появления новых ядерных государств. То есть грабить страны с неразвитой экономикой, потреблять львиную часть ресурсов планеты Запад хочет «неконвенционально», а вот воевать за это «право» — исключительно «конвенционально», в форме шоу «бесконтактных войн», без риска получить ответный удар с использованием оружия массового поражения. 4.
Наблюдаемое увеличение «геополитической дистанции» между миром ислама и Израилем толкает израильтян к сохранению своего ядерного статуса как последней надежды обеспечения военной безопасности, а это сразу же заводит в тупик проблему денуклеизации Пакистана, обеспечения режима нераспространения на Ближнем и Среднем Востоке. Также, как было сказано выше, серьёзным препятствием к принятию согласованной программы противодействия «горизонтальному» распространению ядерного оружия является «иранский вопрос». А ведь Иран подписывал ДНЯО, принимал у себя международных инспекторов (пусть с ограничениями), и МАГАТЭ не уличило его в нарушении Договора. Рациональная интерпретация существующего положения вещей должна была бы подтолкнуть Запад к тому, чтобы использовать ДНЯО для дипломатического взаимодействия с Ираном и привлечения его к реальным усилиям по установлению более жесткого контроля над торговлей ядерными материалами и ноу-хау. Вместо этого делается нечто противоположное: Иран пытаются загнать в угол, угрожают санкциями, которые лишь укрепляют позиции иранского правительства. Получается, что ДНЯО не работает. Договор перегружен исключениями.
А применительно к Ближнему Востоку неравноправие Лондона и Вашингтона переходит все границы: утверждается, что поддержание мира возможно только путем сохранения ядерной гегемонии Израиля (страны, которая отказалась подписывать ДНЯО) и «наказания» Ирана — страны, которая это сделала. Позиция США по этому вопросу явно бесперспективна и не допускает поиска взаимных компромиссов. Но существует выход из данной ситуации:
принятие Ираном предложений ЕС по полному прекращению работ по обогащению урана и накоплению плутония в обмен на мирные ядерные технологии и расширение экономических отношений с европейскими странами;
— ратификация Ираном Дополнительного протокола к ДНЯО (1997 г.) и прекращение накопления плутония;
— прекращение Ираном всех видов поддержки террористических организаций и начало нормализации отношений с Израилем;
— урегулирование американо-иранских отношений и предоставление США гарантий ненападения на Иран;
— обеспечение Россией гарантированных поставок реакторного топлива по фиксированным, наиболее низким ценам, а также вывоза на свою территорию отработанного ядерного топлива. Далее следует отметить, что невозможно полностью исключить как возможность появления ядерной угрозы со стороны террористических организаций, так и вероятность применения такими организациями радиоактивных материалов для изготовления «грязной бомбы». Причем ядерная угроза со стороны террористических организаций может проявиться по-разному. Террористы могут попытаться захватить ядерный заряд из арсенала одного их ядерных государств, приобрести тем или иным способом расщепляющиеся материалы и изготовить самодельное ядерное взрывное устройство, совершить нападение на ядерный объект, либо изготовить так называемую «грязную бомбу». Фактически, единственным серьезным препятствием на пути террористических организаций, которые стремились бы создать ядерное взрывное устройство, остается сложность накопления достаточного количества высокообогащенного урана.
Например, в бомбе «Малыш», сброшенной на Хиросиму, было 64 килограмма урана со степенью обогащения по урану-235 около 80%.Теоретически, пригодную для изготовления ядерного взрывного устройства урановую «начинку» террористическая организация могла бы получить, либо обогащая имеющуюся в свободном доступе урановую руду, либо приобретя уже обогащенный уран. Однако, обогащение урана представляет собой чрезвычайно дорогостоящий, ресурсои энергоемкий, а также технологически достаточно сложный процесс, что делает данный путь малопривлекательным для террористов. Тем не менее, именно этим путем в начале 1990;х годов начинала двигаться японская экстремистская организация «Аум Синрике». Террористы могут также попытаться приобрести, захватить или украсть высокообогащенный уран. В печати неоднократно сообщалось об аресте преступников, пытавшихся сбыть украденный ими высокообогащенный уран.
В ряде случаев им удавалось даже переправить уран через государственные границы. Хотя речь, как правило, идет о небольших количествах, сам факт возможности хищения и перевозки высокообогащенного урана не может не вызывать самых серьезных опасений. Таким образом, чтобы снизить вероятность создания террористами ядерного взрывного устройства, в первую очередь необходимо тщательно отслеживать и учитывать запасы высокообогащенного урана, а также контролировать технологии, которые могут использоваться для обогащения урана. Сокращение запасов оружейного урана и оружейного плутония также позволяет снизить потенциальный риск того, что террористические организации смогут приобрести тем или иным образом подобные материалы. В этой связи представляются достаточно важными решения государств, озвученные в апреле 2010 на Саммите пофизической ядерной безопасности в Вашингтоне, так и принятый на нем пландальнейшей работы. В конечном итоге, важнейшей задачей не только государственных структур, нои соответствующих неправительственных организаций, экспертных сообществ иобщественности в целом становится всемерное укрепление режиманераспространения ядерного оружия и адаптация его к новым реалиямизменяющегося мира. Заключение
Основные выводы по работе содержатся в следующих положениях. Оружие, действующее атомным взрывом, при помощи радиоактивных материалов, смертоносное химическое и биологическое оружие, а также любое оружие, которое будет разработано в будущем, обладающее характеристиками атомного, химического или биологического оружия. Таким образом, оружие массового поражения включает ядерное, химическое, биологическое или иное оружие большой поражающей способности, применение которого вызывает массовые потери и (или) иные разрушения. Кроме этого, к другим видам оружия массового поражения относится все иное оружие, кроме химического, биологического, токсинного и ядерного, которое обладает свойствами оружия массового поражения, например, радиологическое, лазерное, инфра-звуковое, психотропное и т. д. Для признания такого оружия предметом преступления необходимо, чтобы этот вид оружия массового поражения был запрещен международным договором РФ. Виды оружия постоянно совершенствуются. Так, ученые США разработали бомбы, начиненные зловонным запахом, заставляющим людей покинуть территорию, на которую она сброшена. Такое оружие предназначается, в частности, для ликвидации уличных беспорядков. Новые образцы должны оцениваться с уголовно-правовой точки зрения и включаться в соответствующие нормативные акты с учетом их объективных свойств, в частности, убойной силы и опасности для населения. Международное уголовное право, устанавливая преступность деяний, над которыми невозможна юрисдикция какого-либо единственного государства, «характеризуется тем, что сохраняет международный правопорядок в целом с помощью специфических уголовно-правовых методов и средств». В Международной конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма более детально проработаны вопросы определения объекта, субъекта, объективной и субъективной сторон преступлений в ядерной сфере, чем в Конвенции о физической защите ядерного материала от 1979 года. После распада СССР ядерное оружие осталось на территории России, Белоруссии, Украины и Казахстана.
Белоруссия и Казахстан без дополнительных требований согласились вывести его в РФ, однако Украина стремилась сохранить ядерный потенциал. После длительных переговоров з 1994 г. Украина подписала соответствующее соглашение. Международный комитет Красного Креста — независимая и нейтральная межправительственная организация, которая занимается предоставлением защиты и оказанием помощи пострадавшим в результате вооруженных конфликтов. Именно Международному Комитету Красного Креста принадлежат первые предложения относительно ограничения применения оружия массового поражения. В настоящее время серьезным препятствием к принятию согласованной программы противодействия «горизонтальному» распространению оружия массового поражения является «иранский вопрос». Позиция США по этому вопросу явно бесперспективна и не допускает поиска взаимных компромиссов. Но существует выход из данной ситуации:
принятие Ираном предложений ЕС по полному прекращению работ по обогащению урана и накоплению плутония в обмен на мирные ядерные технологии и расширение экономических отношений с европейскими странами;
— ратификация Ираном Дополнительного протокола к ДНЯО (1997 г.) и прекращение накопления плутония;
— прекращение Ираном всех видов поддержки террористических организаций и начало нормализации отношений с Израилем;
— урегулирование американо-иранских отношений и предоставление США гарантий ненападения на Иран;
— обеспечение Россией гарантированных поставок реакторного топлива по фиксированным, наиболее низким ценам, а также вывоза на свою территорию отработанного ядерного топлива. Далее следует отметить, что невозможно полностью исключить как возможность появления ядерной угрозы со стороны террористических организаций, так и вероятность применения такими организациями радиоактивных материалов для изготовления «грязной бомбы». Чтобы снизить вероятность создания террористами ядерного взрывного устройства, в первую очередь необходимо тщательно отслеживать и учитывать запасы высокообогащенного урана, а также контролировать технологии, которые могут использоваться для обогащения урана. Сокращение запасов оружейного урана и оружейного плутония также позволяет снизить потенциальный риск того, что террористические организации смогут приобрести тем или иным образом подобные материалы. В этой связи представляются достаточно важными решения государств, озвученные в апреле 2010 на Саммите по физической ядерной безопасности в Вашингтоне, так и принятый на нем план дальнейшей работы. В конечном итоге, важнейшей задачей не только государственных структур, но и соответствующих неправительственных организаций, экспертных сообществ и общественности в целом становится всемерное укрепление режима нераспространения ядерного оружия и адаптация его к новым реалиям изменяющегося мира. Список использованной литературы
Нормативно-правовые акты
Конституция Российской Федерации (принята на всенародном голосовании 12 декабря 1993 г.) // Российская газета. — 1993. — №
237.Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (Москва — Лондон — Вашингтон, 10 апреля 1972 г.) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами, — М., 1977 г., вып. XXXI. Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении (Париж, 13 января 1993 г.) // СЗ РФ. ;
1998. — N 6. — Ст. 682. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1981 г.
N 36/100 «Декларация о предотвращении ядерной катастрофы» // Действующее международное право. т. 2. Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие (Нью-Йорк, 10 октября 1980 г.) // Ведомости Верховного Совета СССР.
— 1984. — N 3. Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма (принята резолюцией 59/290 Генеральной Ассамблеи ООН от 13.
04.2005 г.) // СПС Гарант. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ // СЗ РФ. — 1996. — N
25. — Ст. 2954
Федеральный закон от 2 мая 1997 г. N 76-ФЗ «Об уничтожении химического оружия» // СЗ РФ. — 1997. — N
18. — Ст. 2105
Авилин В. Н. Борьба Советского Союза за всеобщее сокращение вооружений и запрещение оружия массового уничтожения людей. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 1953. — 15 с. Адельханян Р. «Военные преступления» в международном уголовном праве // Российская юстиция.
— 2003. — N 3. — С. 24. Алиева А.Т. К. Преступления против мира и безопасности человечества: проблемы классификации // Современные проблемы теории и практики права глазами студентов.
Материалы III Всероссийской молодежной научно-практической конференции 26−28 марта 2009 г. — Улан-Удэ: Изд-во ВСГТУ, 2009. — С.
206−209.Антропова А. Е., Немиц В. Ф. Проблемы предотвращения террористических актов с применением биологического оружия // «Черные дыры» в Российском Законодательстве. Юридический журнал. — 2006. — № 4. — С.
417−422.Арутюнян М. А. Международно-правовые источники о преступлениях против мира и безопасности человечества // Юридическое образование и наука. — 2009. — № 4. — С. 29−33.Арутюнян М. А. Понятие преступлений против мира и безопасности человечества // Юридический мир.
— 2009. — № 8 (152). — С. 62−64.Батырь В. А. Международно-правовая регламентация применения средств ведения вооруженной борьбы в международных вооруженных конфликтах // Государство и право. ;
2001. — N 10. ;
С. 65. Бикеев И. И. Оружие массового поражения, материалы или оборудование, которые могут быть использованы при создании такого оружия, как предметы преступления по российскому уголовному праву // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы 5-й Международной научно-практической конференции, 24−25 января 2008 г. — М.: Проспект, 2008. — С. 369−373.Бикеев И. И. Понятие и виды оружия массового поражения: анализ международных нормативно-правовых актов // Современные проблемы развития международного и конституционного права.
Сборник материалов международной научно-практической конференции, посвященной памяти профессора Д. И. Фельдмана. — Казань: Центр инновационных технологий, 2008. — С.
49−53.Бирмамитова З. А. Правовые аспекты создания ядерного оружия в Израиле // Актуальные проблемы реформирования современного законодательства Российской Федерации: Сборник тезисов докладов (по материалам Всероссийской ежегодной научной студенческой конференции, Саратов, 15−16 апреля 2009 г.). — Саратов: ГОУ ВПО «Саратов. гос. академия права», 2009. — С. 44−45.Богданов О. В. Запрещение оружия массового уничтожения. Международно-правовые проблемы.
— М.: Междунар. Отношения, 1985. — 181 с. Борьба с преступностью за рубежом (по материалам зарубежной печати). Ежемесячный информационный бюллетень. — М., 1994.
— N 3. — С. 14. Брайдже М. Оружие массового уничтожения и проблемы защиты окружающей среды // Казанский журнал международного права. -
2010. — № 3. — С. 164−172.Брайдже Морси.
Проблемы хранения и уничтожения оружия массового уничтожения и защита окружающей среды // Сборник аспирантских работ. Вып. 11. — Казань: Изд-во Казан.
гос. ун-та, 2010. — С. 81−91.Вавилов А. М. Проблема запрещения новых видов оружия массового уничтожения // Актуальные проблемы международной безопасности и разоружения.
— М.: Прогресс, 1984. — С. 177−191.Вагизов Р. Г. Общая характеристика роли ОБСЕ в обеспечении и защите прав человека в Европе // Адвокат. -
2008. — N 6. — С. 7. Валеев Р. М. Историческая роль России в проведении Гаагских конференций мира // История государства и права.
— 2009. — N 12. — С. 2. Войтова Т. Н. Деятельность Комитета Совета Безопасности ООН по предотвращению распространения оружия массового уничтожения // Московский журнал международного права.
— 2011. — № 1.
— С. 49−66.Гаевский Г. А. Проблема запрещения оружия массового уничтожения // Советский ежегодник международного права, 1980. — М.: Наука 1981. — С.
139−150.Гедиев М. Ш. Некоторые проблемы квалификации незаконного оборота оружия массового поражения по УК РФ // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Вып. 25. — Ставрополь: Сервисшкола, 2011. — С.
29−35.Гедиев М. Ш. О возможной уголовной ответственности юридических лиц за незаконный оборот оружия массового поражения // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Вып. 23. — Ставрополь: Сервисшкола, 2010.
— С. 35−37.Гедиев М. Ш. О роли международного права в криминализации незаконного оборота оружия массового поражения в УК РФ // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Вып. 24. ;
Ставрополь: Сервисшкола, 2010. — С. 15−18.Грубова Е. И. Преступления против мира и безопасности человечества (глава 34 УК РФ) в системе международных актов // Научные труды РАЮН. Вып.
11. В 2 т. Т. 1. — М.: Юрист, 2011. -
С. 1084−1086
Договор о зоне, свободной от ядерного оружия, в Центральной Азии // Московский журнал международного права. — 2008. — №
1 (69). — С. 307−316.Загорский Г. И., Зюбанов Ю. А. Действие российского уголовного закона в военное время либо в боевой обстановке // Право в Вооруженных Силах. — 2007. — N 6.
— С. 55. Каламкарян Р. А., Мигачев Ю. И. Международное право. М. 2010.
С.45−47Калинкин Г. Ф. Договор о неразмещении на дне морей и океанов оружия массового уничтожения в действии // Ядерная энергия и мировой океан. Международно-правовое регулирование. — М.: Изд-во ИГиП АН СССР, 1981. — С.
55−66.Калядин А. Н. Роль принуждения в поддержании режима нераспространения оружия массового уничтожения // Юрист-международник. Всероссийский журнал международного права. — 2007. — №
1. — С. 31−49.Каюмова А. Р. Международное уголовное право (Становление и современные тенденции развития): Автореф. дис…
канд. юрид. наук. — Казань, 1996
Кибальник А. Г. Преступления против мира и безопасности человечества в уголовном праве России // Российский криминологический взгляд. — 2010. — № 3. — С.
174−181.Князькина А. К. Соотношение национального и международно-правового регулирования ответственности за разработку" производство, накопление, приобретение или сбыт оружия массового поражения // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы Седьмой Международной научно-практической конференции 28−29 сентября 2010 г. — М.: Проспект, 2010. -
С. 493−496.Корнилов О. А. Договор о нераспространении ядерного оружия 1968 года: история и современность // Российское законодательство: современное состояние и перспективы развития: материалы двенадцатой межрегиональной научной студенческой конференции (Вологда, 11−12 апреля, 2010 г.). — Вологда: 2010. — С. 292−293.Костенко Н. И. Развитие концепции международного уголовного права в отечественной литературе // Государство и право. ;
2001. — N 12. — С. 88. Кочешев С. П. Основы взаимодействия с Международным комитетом Красного Креста // Военно-юридический журнал.
— 2009. — N 9.
— С. 9. Кочубей М. А. Основания уголовной ответственности за незаконный экспорт технологий, научно-технической информации и услуг, сырья, материалов и оборудования, используемых при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники (ст. 189 УК РФ) // «Черные дыры» в Российском Законодательстве. Юридический журнал.
— 2005. — № 1.
— С. 163−166.Кочубей М. А. Основания уголовной ответственности за незаконный экспорт технологий, научно-технической информации и услуг, сырья, материалов и оборудования, используемых при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники (ст. 189 УК РФ) // «Черные дыры» в Российском Законодательстве. Юридический журнал. — 2005. — №
1. — С. 163−166.Курс уголовного права.
Особенная часть. Т. 5 / Под ред. Г. Н. Борзенкова, В. С. Комиссарова. — М., 2002.
— С. 340. Лабунец Е. М. Ядерное оружие: историческое развитие и политико-правовые последствия применения // Юристъ-Правоведъ. — 2008. — №
1. — С. 74−77.Левандовская М. Г. Уголовная ответственность за применение оружия массового поражения (по УК РФ) // Право: теория и практика. — 2009. — №
5 (118). — С. 44−48.Лукашук И. И. Право международной ответственности. -
М.: «Волтерс Клувер», 2004. — С. 51. Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право. — М., 1999.
— С. 114. Международное публичное право / Под ред. К. А. Бекяшева. — М.
2005. — С. 49. Метелина О. В. Зона, свободная от ядерного оружия, в Центральной Азии // Современные проблемы развития международного и конституционного права. Сборник материалов международной научно-практической конференции, посвященной памяти профессора Д. И. Фельдмана. -
Казань: Центр инновационных технологий, 2008. — С. 212−216.Микеев А. К. Технологический терроризм — современная реальность // Терроризм: современные аспекты.
— М., 1999. — С.
20.Митрофанов М. В. Богданов О.В. Запрещение оружия массового уничтожения: Международно-правовые проблемы. — М.: Междунар. отношения,
1985. — 180 с. //
Советское государство и право. — 1987. — №
7. — С. 133−135.Моисеев Е. Г. Договору о нераспространении ядерного оружия 40 лет // Lex Russica.
— 2008. — № 6. — С. 1468−1482
Моисеев Е. Г. Международное законодательство о запрещении оружия массового уничтожения // Право и государство: теория и практика. — 2007. — № 12 (36).
— С. 75−78.Надо ли готовиться к бактериологической войне. Интервью с академиком РАМН А. Воробьевым // Аргументы и факты. — 2001. — N
49. — С. 14. Невольских А. М. Оружие массового поражения как предмет составов разработки производства, накопления, приобретения или сбыта оружия массового поражения и применения запрещенных средств и методов ведения войны // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион: Правоведение.
Общественные науки: Спецвыпуск. — Ростов-на-Дону, 2006. — С. 60−63.Новикова Н. А. Незаконный экспорт или передача сырья, материалов, оборудования, технологий, научно-технической информации, незаконное выполнение работ (услуг), которые могут быть использованы при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники // Тезисы докладов межвузовской научно-практической конференции «Правовые основы совершенствования таможенного дела России в современных условиях», 14−15 октября 2004 г.
— СПб.: РИО СПб филиала ГОУВПО РТА, 2004. — С.
28−29.Оппенгейм Л. Международное право. Т. 2. Полутом 1.
— М., 1949. — С. 246. Панов В. П. Международное уголовное право: Учеб.
пособие. — М.: ИНФРА-М, 1997. — С. 320. Писарев А. Н. Полномочия высших органов государственной власти Российской Федерации по применению вооруженных сил, ядерного оружия и других видов оружия массового поражения // Право в вооруженных силах. — 2000.
— № 8. — С. 6−12.Плешаков А. Биологическое оружие: понятие и уголовная ответственность // Советская юстиция.
— 1993. — № 23. -
С. 22−24.Пунжин С. М. Химическое оружие и международное право. Монография. -
М.: Волтерс Клувер, 2009. — 432 с. Пыхтин Р. А. Незаконный оборот оружия массового поражения как криминальная угроза международному миру // Российский криминологический взгляд. — 2008.
— № 1. — С. 248−251.Пыхтин Р. А. Оружие массового уничтожения как предмет преступлений против мира и безопасности человечества // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Вып. 13.
— Ставрополь: Сервисшкола, 2006. — С. 107−110.Пыхтин Р. А. Признаки разработки оружия массового поражения // Труды юридического факультета Ставропольского государственного университета. Вып. 15. -
Ставрополь: Сервисшкола, 2007. — С. 104−106.Резолюция XXXII сессии Генеральной Ассамблеи ООН — О запрещении разработки и производства новых видов оружия массового уничтожения и новых систем такого оружия // Советский ежегодник международного права, 1978. — М., Наука, 1980.
— 446 с. Сергейчик О. А. Политика государств в области нераспространения ядерного (оружия) // Проблемы современного российского права. Международная научно-практическая конференция студентов и молодых ученых, посвященная памяти доктора юридических наук, профессора, Заслуженного деятеля науки РФ, члена-корреспондента Петровской академии наук и искусств. — Челябинск: ООО «Полиграф-Мастер», 2009. -
С. 177−181.Сидорова Е. А. Гарантии безопасности государствам, не обладающим ядерным оружием (К 40-летию вступления в силу Договора о нераспространении ядерного оружия) // Современное право. — 2010. — № 6.
— С. 123−125.Сидорова Е. А. Международно-правовой режим нераспространения ядерного оружия и правовые проблемы его укрепления. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2010. -
25 с. Сидорова Е. А. Обычно-правовой характер института нераспространения ядерного оружия // Актуальные проблемы современного международного права: Материалы ежегодной межвузовской научно-практической конференции. Москва, 10−11 апреля 2009 г. — М.: РУДН, 2010. — С. 434−453.Сидорова Е. А. Проблемы укрепления международно-правового режима нераспространения ядерного оружия // Международное право — International Law. -
2009. — № 1 (37). — С.
222−234.Синицына Н. В. Режим нераспространения ядерного оружия в современных условиях // Московский журнал международного права. — 2008. — № 1 (69). — С. 186−202.Синякин И. И. Международно-правовой режим нераспространения оружия массового уничтожения в свете борьбы с международным терроризмом: автореф.
дисс. канд. юр. наук. — М., 2010. — 27 с.Содружество.
Информационный вестник Советов глав государств и правительств СНГ. — М., 1992. — Выпуск первый.
— С. 13−14.Стецовский Ю. И. Преступления против человечности и адвокатура // Адвокат. — 2007. — N
2. — С. 28. Тарасенко С. А. Запрещение оружия массового уничтожения в международном праве.
Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 1979. -
16 с. Титов Д. В. Ограничение обычных средств ведения войны и оружия массового уничтожения // Международно-правовые чтения. Вып. 2. — Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2003. -
С. 127−131.Усенко Е. Т. Соотношение категорий международного и национального (внутригосударственного) права // Советское государство и право. — 1983. — N
10. — С. 49−50.Фердросс А. Международное право. — М., 1959. ;
С. 429. Хорьяков В. В. Роль руководства органов внутренних дел СССР в реализации планов создания советского ядерного оружия // Актуальные проблемы юридической науки и образования. Сборник научных трудов. Вып. 10.
— Ижевск: Ижевск. филиал ФГОУ ВПО «НА МВД РФ», 2010. — С.
204−210.Худина Е. В. Программы содействия нераспространению оружия массового уничтожения: новые тенденции развития // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. — 2007. — №
4. — С. 116−119.Цыприан Т. Система коллективной безопасности и вопрос запрещения оружия массового уничтожения // Проблема коллективной безопасности в Европе.
Материалы Научной Сессии Польской АН, Варшава, 3 — 6 апреля 1955. — Варшава, 1955. — С. 177−206.Шагаева Э. И. Роль Совета Безопасности ООН в укреплении режима нераспространения ядерного оружия // Пробелы в российском законодательстве. — 2010.
— № 2. — С. 396−398.Шагаева Э. И. Соблюдение режима нераспространения ядерного оружия (на примере Северной Кореи) // Сборник аспирантских работ. Вып. 11. -
Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 2010. — С. 356−361.
http://11.strana.ru/stories/01/10/10/1734/news.html
