Леонардо да Винчи — мыслитель, художник

Леонардо считал в радуге не семь цветов, а восемь: тонкий глаз художника ясно различал то, что смешивается обыкновенным зрением (9, с. 101).

В области прикладной физики весьма интересна изобретенная Леонардо паровая пушка. Действие её состояло в том, что в сильно нагретую камеру вводилась теплая вода, мгновенно превращавшаяся в пары, которые своим давлением вытесняли ядро. Кроме того, он изобрёл вертел, вращавшийся посредством токов теплого воздуха.

В качестве военного инженера Леонардо много занимался металлургией, причем замечательно, что он не верил в тогдашнюю алхимию. Приведя мнение одного алхимика, что ртуть есть будто бы семя всех металлов, Леонардо замечает: «Это сомнительно, потому что такой взгляд противоречит бесконечному разнообразию природы» (6, с. 128).

Не менее замечательны размышления Леонардо по вопросам физической астрономии и геологии. Он говорит, например, что мерцание звёзд есть явление субъективное, зависящее от свойств нашего глаза; он знает, что Луна светит не собственным, а отраженным от Солнца светом, и говорит, что для жителей Луны Земля показалась бы таким же светилом и что Земля, в свою очередь, освещает Луну. Он является одним из первых основателей геологии, развивая «нептуническую» теорию и утверждая, что находимые в горах ископаемые раковины были некогда отложены морем. Леонардо смеётся над господствовавшим тогда учением, будто эти раковины выросли под влиянием звезд. «Покажите мне, — пишет он, — теперь такое место в горах, где бы звезды могли фабриковать раковины разного возраста, разных форм и видов» (5, с. 265). Вентури полагает, что геологические теории Леонардо были главной причиной, которая заставляла многих современников считать его почти еретиком.

О географических познаниях Леонардо лучше всего свидетельствует тот факт, что в Лондонском музее хранится начерченная им по указаниям известного Америго Веспуччи первая карта Америки.

Как художник, рисовавший множество этюдов листьев и деревьев, Леонардо интересовался ботаникой и высказал весьма любопытные мысли об образовании колец древесины, о расположении ветвей и листьев и т. п. Он же первый изобрёл способ отпечатывания листьев со всеми их тонкими жилками — искусство, вновь открытое в XX столетии.

Нельзя обойти молчанием различные военные изобретения Леонардо. Уже было упомянуто о его паровой пушке, которая гораздо более, чем паровые игрушки древних греков и римлян, может считаться предшественницей машины Уатта. Теперь вполне уместно обратиться к знаменитому письму, в котором учёный-художник сам себя рекомендовал миланскому герцогу Лодовико Моро.

Весьма примечательно, что в этом письме Леонардо отрекомендовал себя в первую очередь как военного инженера, архитектора и специалиста в области гидротехнических работ и только потом — как живописца и скульптора.

В длинном списке всего того, чем он согласен заниматься, среди прочего значатся: проектирование крепостей, прокладка водопроводов, туннелей и подземных ходов; изготовление пушек, мортир, снарядов и метательных машин; строительство «крепких мостов, которые можно без труда переносить и при помощи которых можно преследовать неприятеля, а иногда и бежать от него».

«Вообще, — продолжает он, — согласно обстоятельствам, я могу создавать самые разнообразные орудия для причинения вреда. В случае, если дело происходит на море, я знаю множество орудий, в высшей степени пригодных для нападения и обороны, и судна, выдерживающие самую жестокую пальбу, и взрывчатые вещества, и средства, производящие дым» (2, с. 310 — 311).

Чертежи, которые даёт Леонардо в своих манускриптах, поясняют его мысль. В этих чертежах встречаются самые разнообразные формы разрывных снарядов и снарядов, снабженных трубками, извергающими пламя и дым при помощи пороха, смолы и серы, заключенной внутри снарядов. Изобретательность Леонардо в этой области почти неисчерпаема, и, если только он не преувеличивает, некоторые из его бомб разбрасывали осколки в районе не менее 100 локтей.

Далее он добавляет: «В мирное время надеюсь быть в высшей степени полезным по сравнению с кем-либо как зодчий в сооружении зданий общественных и частных и проведении воды из одного места в другое. Могу работать в качестве скульптора над мрамором, бронзой и глиной, а также в живописи могу делать все, что только можно сделать, чтобы поравняться со всяким, кто бы он ни был» (2, с. 310 — 311).

Остроумны изобретенные Леонардо землекопательные машины, состоящие из сложной системы рычагов, движущих одновременно десятки лопат. В виде курьеза можно указать также на изобретенные им колесницы с вращающимися серпами, которые, врезаясь в неприятельскую пехоту, должны были косить солдат. Удивительно, как Леонардо не пришло в голову применить эти или подобные снаряды, весьма напоминающие наши жатвенные машины, к уборке хлеба. По собственному сознанию Леонардо, эти «колесницы с серпами» не оправдали его надежд, так как лошади пугались и производили смятение не во вражеских, а в своих рядах.

Гораздо более важны чертежи и объяснения да Винчи, относящиеся к сверлению пушечных жерл и к отливке различных частей орудия. Особенно интересовался он различными бронзовыми сплавами, тем более что бронза была ему нужна еще для памятника Франческо Сфорца. Весьма подробно исследовал Леонардо обстоятельства полёта снарядов, интересуясь этим предметом не только как артиллерист, но и как физик. Он разбирал такие вопросы, как, например, какую форму и величину должны иметь зерна пороха для более скорого сгорания или для более сильного действия? Какой формы должна быть картечь для более быстрого полета?

На многие из таких вопросов исследователь отвечает весьма удовлетворительно.

Леонардо написал целый трактат о частях машин, который и цитирует в своих сочинениях по военному искусству (трактат не сохранился). Как видно из цитат, в этом сочинении были указаны простые способы вычислять действие зубчатых колёс и сложных блоков (полиспастов), которыми Леонардо часто пользовался для подъёма тяжестей. Об изобретательности его в области механики свидетельствует еще тот факт, что он уже знал весьма остроумный механизм, известный под именем «привеса Кардана», вследствие того, что изобретение его приписывалось математику Кардану, жившему почти целым столетием позднее Леонардо. История науки до сих пор еще не вполне оценила значение научных работ Леонардо, который за 40 лет до Коперника и задолго до новейших опытов Фуко знал уже, что камень, брошенный с высоты башни, не падает к её основанию, а отклоняется в сторону, и приписывал это явление вращению Земли, в чём легко убедиться уже из одного заглавия его трактата «О падении тяжелых тел, соединённом с вращением Земли». В эпоху, когда химия была алхимией, Леонардо объясняет горение свечи, говоря, что пламя питается воздухом и что внутренняя часть пламени светит менее по той причине, что в ней сгорание неполно. Леонардо пишет целый трактат «О пламени и воздухе», тогда как в XVII веке Декарт ещё не умеет объяснить явлений горения, воображая, что их следует приписать его знаменитым «вихрям». Леонардо говорит о «жизненном воздухе», подобно тому как Шееле говорил об «огнетворном воздухе», пока, наконец, Лавуазье не исследовал более точно свойства кислорода. После этого можно поверить, что Леонардо предупредил даже Фультона: уверяют, что он устроил барку, двигавшуюся против ветра, и если сопоставить это изобретение с тем, что достоверно известно о его «паровой пушке», то нетрудно предположить, что барка приводилась в движение действием пара.

Рисунок этой барки находится в наиболее знаменитой из рукописей Леонардо.

Но как бы ни были любопытны все эти частные изобретения Леонардо, ещё важнее тот общий философский дух его научных работ, который делает его крупнейшим предшественником Френсиса Бэкона. Вот некоторые из афоризмов Леонардо, доказывающих, что он, как философ, был настоящим проповедником экспериментального метода.

«Истолкователем природы, — говорит да Винчи, — является опыт. Он не обманывает никогда; наше суждение иногда обманывается, потому что ожидает результатов, не подтверждаемых опытом. Надо производить опыты, изменяя обстоятельства, пока не извлечём из них общих правил, потому что опыт доставляет истинные правила. Но к чему служат правила? — спросите вы. Я отвечу, что они, в свою очередь, направляют наши исследования в природе и наши работы в области искусства. Они предостерегают нас от злоупотреблений и от недостаточных результатов…

Люди, занимающиеся точными науками, теми, которые основаны на математике, и при этом совещающиеся не с природой, а с книгами, не достойны названия детей природы: я бы назвал их только внуками природы. Она одна учительница истинных гениев. Но посмотрите на глупцов! Они насмехаются над человеком, который предпочитает изучать природу, нежели авторов, учеников этой самой природы…

Если я занимаюсь каким-либо предметом, я сначала произвожу опыты, а потом делаю выводы и строю доказательства. Таков метод, которому надо следовать, изучая явления природы" (6, с. 131).

Так писал Леонардо в конце XV и начале XVI века.

Леонардо является человеком Возрождения не только потому, что он — мыслитель универсального типа, не ограниченный какой-либо одной областью знаний, но и потому, что в его рассуждениях можно обнаружить следы неоплатонизма — например, когда он обращает внимание на параллелизм человека и космоса (универсума).

«Человека в Античности называли микрокосмом; и это действительно точное наименование, ибо человек состоит из земли, воды, воздуха и огня, и тем самым его строение схоже со строением мира; человек имеет кости, служащие основой и поддержкой плоти, — мир имеет камни, основу земли» (8, с. 132 — 133).

Неоплатоническая идея параллелизма микрокосма и макрокосма имеет, однако, у Леонардо несколько иное преломление, нежели в мистико-анимистической концепции неоплатонизма: она служит Леонардо для легитимизации механистического строения всей природы. Оно происходит от Бога, и это действительно необходимое механическое строение.

Леонардо не отрицает наличия души, функция которой заключается «в формировании одушевленных тел». Однако он оставляет не имеющие научного обоснования рассуждения о ней «братьям-монахам, которые по вдохновению свыше знают все секреты» (8, с. 133).

Таким образом, то, что становится общим достоянием по наитию свыше, не является знанием. Не обладают знанием и те, кто опирается исключительно на авторитет древних мыслителей. Повторяя традиционные взгляды, они остаются только «глашатаями и декламаторами чужих идей». Не есть знание и то, что сообщают маги и алхимики и вообще все «золотоискатели»: эти твердят о фантастических открытиях и опираются в своих объяснениях на причины духовного порядка.

Для Леонардо проектировщиком и интерпретатором механического и необходимого строения всей природы является математическая мысль: «Необходимость — руководительница и защитница природы; она — её основа и создательница, её узда и вечный образец». Леонардо исключает из числа естественных феноменов — механических и материальных — мистические и духовные силы: «О математики, пролейте свет на это заблуждение! Дух не имеет голоса… поскольку не может быть голоса там, где нет движения и разрыва воздуха; не может быть колебаний воздуха там, где нет инструмента; инструмент не может существовать вне тела; а раз это так, дух не может иметь ни голоса, ни формы, ни силы… где нет жил и костей, не может быть никакой силы и никакого движения, производимого воображаемыми духами» (8, с. 133 — 134).

Для самого Леонардо искусство и наука были связаны неразрывно. Отдавая в «споре искусств» пальму первенства живописи как наиболее интеллектуальному, по его убеждениям, виду творчества, мастер понимал её как универсальный язык (подобный математике в сфере наук), который воплощает всё многообразие мироздания посредством пропорций, перспективы и светотени. «Живопись, — пишет Леонардо, — наука и законная дочь природы…

родственница Бога". Изучая природу, совершенный художник-естествоиспытатель тем самым познает «божественный ум», скрытый под внешним обликом натуры. Вовлекаясь в творческое соревнование с этим божественно-разумным началом, художник тем самым утверждает свое подобие верховному Творцу. Поскольку он «имеет сначала в душе, а затем в руках» все, что существует во Вселенной, он тоже есть «некий бог» (8, с. 134 — 135).

Самыми важными источниками, из которых черпают сведения учёные о Леонардо да Винчи, являются его тетради. В них насчитывается примерно 7 000 страниц. К сожалению, Леонардо не успел привести эти многочисленные тетради в единое целое, поэтому они представляют собой сборник отрывочных и разрозненных сведений, перемежающихся с высказываниями чужих людей. Сейчас эти страницы разъединены и хранятся в разных музеях мира (4, с. 13).

Заключение

Как художник Леонардо да Винчи стоит на грани двух эпох — Раннего и Высокого Возрождения. В его искусстве сконцентрирован весь опыт искусства XV века и заложены основы искусства XVI века. Вот уже почти четыре столетия судьба и творчество этого великого человека питают искусство художников, ваятелей, архитекторов разных стран и народов. Но художественная слава Леонардо находится в решительном несоответствии с понимаем его искусства. Это стало уже традицией. Его имя знает каждый; его творчество ясно немногим.

Если бы Леонардо был только великим художником, то и этого вполне достаточно для его славы. Но он был, сверх того, энциклопедистом, имея на это имя более права, чем многие энциклопедисты XVIII века, и лишь в XIX — XX веке, благодаря капитальным работам Вентури, Гроте и Поля Мюллера, эта сторона деятельности Леонардо выяснилась вполне. Гениальный художник неожиданно оказался одним из крупнейших учёных и даже инженеров своего времени.

Жизнь и деятельность Леонардо служат опровержением ходячего мнения, гласящего, что даже гениальный по натуре человек, слишком разнообразящий свои занятия, не достигает ничего прочного. Любопытно, что о самом Леонардо высказан подобный взгляд остроумным критиком Стендалем. Но, работая во всех областях знания и искусства, он всюду был оригинален и велик; и не его вина, если его заслуги в области науки и философии были оценены слишком поздно и даже теперь не получили еще всеобщего признания. Но мы уверены, что рано или поздно история науки отведёт Леонардо да Винчи такое же место, какое он занимает в истории искусства.

Библиография Андрианова И. А. Великие живописцы. — М.: ООО «Издательство Астрель», 2002. — 462 с.: ил.

Караськова О. В. Средние века. Возрождение. — СПб.: КОРОНА принт, 2003. — 416 с.: ил.

Комарова И.И., Железнова Н. Л. Художники. — М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 2001. — 640 с.

Леонардо да Винчи / авт.-сост. Л. А. Чернышева. — Минск: Харвест, 2007. — 128 с.: ил.

Леонардо да Винчи, Избранные произведения: Переводы, статьи, комментарии. В 2 т. Т. 1. — СПб.: Издательский Дом «Нева»; М.: «ОЛМА — ПРЕСС», 1999. — 415 с.: ил. (серия «Мировое наследие»).

Леонардо да Винчи, Суждения о науке и искусстве. — СПб: Издательство «Азбука», 1998. — 224 с.

Леонардо да Винчи. — М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2001. — 64 с.: ил.

Леонардо да Винчи. Жизнеописание, мировоззрение, цитаты. — СПб.: Невский проспект; Вектор, 2007. — 175 с.

Леонардо да Винчи. Микеланджело. Рафаэль. Рембрандт / Сост. «ЛИО Редактор». — СПб: «ЛИО Редактор» и др., 1998. — 384 с.

Приложение Рисунок 1. Автопортрет. Рисунок. Национальная библиотека, Турин Рисунок 2. «Мадонна Литта». Ок. 1483 — 1485.

государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург Рисунок 3. «Мадонна Бенуа».

Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург Рисунок 4. «Тайная вечеря». Ок. 1495 — 1497

Трапезная монастыря Санта-Мария делле Грацие, Милан Рисунок 5. «Джоконда» («Мона Лиза»), 1503 — 1507

Лувр, Париж