Немецкие печатные книги в 18 в

Переходом от прежних литературных журналов к новым политическим послужил основанный Виландом «Deutscher Mercur"[3,67]. Он начал выходить в Веймаре в 1773 году и сделался любимым журналом тогдашнего образованного общества благодаря тому, что, кроме лучших произведений самого Виланда, в нем печатались также статьи и на разные политические темы. В этих политических статьях новый журнал с энтузиазмом становился на сторону французской революции, а в критике внутренних отношений шел так далеко, что требовал присоединения Пруссии к французской республике на правах филиальной державы. Журнал Виланда продержался до 1810 года, но еще раньше был вытеснен разными изданиями Шубарта, Векерлина, Шлецера и другими. В своем журнале «Deutsche Chronik», особенно распространенном в южной Германии, Шубарт в популярной форме пропагандировал обновление общих условий немецкой жизни, но, несмотря на всю свою сдержанность, все-таки навлек на себя гнев Вюртембергского герцога и был им заключен на 10 лет в крепость.

Идеи Векерлина и созданных им журналов особенно популярны были в средних классах, потому что эти последние находили в Векерлине заступника их непосредственных реальных интересов. Мы должны, твердил он неустанно, — действовать в том направлении, чтобы платить поменьше пошлин и разных повинностей: только тогда мы сможем проникнуться общегражданскими стремлениями и идеалами. Гораздо шире смотрел на вещи Шлецер, издававший в Геттингене от 1783 по 1794 год «Staatsanzeigen». Шлецер был человек с универсальным образованием и сообразно с этим играл доминирующую роль в тогдашней публицистике. Он энергично отстаивал идею гармонически сложенной государственной жизни и, в противоположность Векерлину, говорил, что всякому человеку государство должно быть чем-то большим, чем стойло для коровы, и что в каждой стране, рядом с волей правителя, должна иметь место и воля народа.

О разных недостатках и неурядицах в практике немецких правительств он говорил с осторожностью, но и с большим мужеством. В своих «Staatsanzeigen» знаменитый геттингенский историк открыл особый почтовый ящик, куда поступали и оглашались жалобы на общественные непорядки, злоупотребления властей и несправедливые действия правительств. Его мнение имело такую силу, что Мария Терезия отклонила однажды предложение своего советчика словами: «Это не годится, что скажет на это Шлецер!"[3,69] Но с течением времени он все-таки нажил такую массу влиятельных врагов, что, по их настоянию, ганноверское правительство придралось к обиде, нанесенной Шлецером одному ненавистному почтмейстеру, и закрыло его журнал.

Наряду с довольно многочисленными и разносторонними журналами того времени существовало лишь немного политических газет, не отличавшихся к тому же выдающимися качествами. В течение всего XVIII века немецкая политическая пресса, в общем, находилась под очень тяжелым гнетом. Немецкие правительства строго следили за тем, чтобы из печати не выходило ни одного сколько-нибудь откровенного слова, и газеты более, чем всякие иные публикации, чувствовали на себе неумолимую строгость цензурного режима. Поэтому-то в XVIII веке не возникло в Германии ни одной крупной газеты, ни одна газета не возвысилась до более широкой точки зрения и не вышла за узкие рамки простой передачи известий. Не многим лучше обстояло дело и в самой Пруссии, хотя со вступлением на престол Фридриха II наступил известный подъем политической жизни и патриотических интересов. Сам Фридрих выражал даже желание, чтобы в его государстве был предоставлен печати больший простор и чтобы специально «берлинским газетчикам» дана была «неограниченная свобода», так как «газеты, чтобы быть интересными, не должны быть женированы"[3,69]. Но уже через несколько лет «великий» король нашел, что с прессой лучше не женироваться, и, возвратившись к цензурной системе, стал так ее теснить, что газеты потеряли всякое значение.

Условия политической и экономической жизни Германии в последние десятилетия XVIII века становились все невыносимее. Многочисленные мелкие государственные территории, особенно в западной части, тормозили сколько-нибудь свободное развитие промышленных и торговых сношений. Таможенные заставы и бесконечные пошлины душили всякую предприимчивость. Повсюду царил полный застой. Понятно поэтому, что на Францию, с ее более свободными взглядами на жизнь и людей, стали смотреть, как на спасительницу, и никто ни одним звуком не протестовал, когда в 1795 и 1797 годах весь немецкий левый берег Рейна отошел к французам. Каждый ожидал наступления лучших времен, и действительно, с началом французского режима тотчас стал замечаться подъем торговли и общих сношений.

Издания, совершенно было прекратившиеся, снова возобновились и не только в оккупированных французами областях, но и в прочих частях Германии. К тому времени относится, между прочим, и основание существующей по сие время «Allgemeine Zeitung» известным издателем Котта. В редакторы этой газеты приглашался Коттой Фридрих Шиллер, но, за отказом поэта, редакция была поручена другим выдающимся публицистам того времени: сначала — Поссельту, потом Губеру и Штегману. Странная судьба этой газеты, хоть и не единственная в своем роде: она начала выходить в Тюбингене, но, запрещенная вюртембергским правительством, перекочевала в г. Ульм, еще принадлежавший тогда к Баварии; с переходом Ульма к Вюртембергу, газета поспешила перекочевать в Аугсбург, где после свержения французского владычества получила широкое распространение. Ее популярности сильно содействовал своим сотрудничеством Генрих Гейне, посылавший туда свои парижские письма. Впоследствии «Allgemeine Zeitung» переселилась в Мюнхен и теперь влачит жалкое существование на те полуофициальные крохи, которые доставляются из берлинских правительственных канцелярий…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, преемники Гутенберга в Германии сделали книгу более технологичной в изготовлении: они отказались от множественности вариантов литер одной и той же буквы и, в то же время стали пользоваться выключкой строк не только по левому, но и по правому краю. В результате этого, в эстетическом плане книга много потеряла, потому что полоса набора стала более рыхлой, в ней появились «коридоры». Но работа наборщика упростилась и убыстрилась, что не замедлило сказаться на цене изданий и расширении круга покупателей.

В согласии с новой техникой книгопроизводства, происходили изменения и в области рубрицирования, декорирования и иллюстрирования книги. Печать стала, в основном, черно-белой, с акцентировками красным цветом, вносимым не от руки, а типографским способом. На смену иллюминаторам и миниатюристам в книжное дело пришли ксилографы, в технике продольной деревянной гравюры изготавливавшие орнаменты, инициалы и иллюстрации. Правда, по началу гравюры подкрашивали от руки, создавая, как бы, суррогат миниатюр. А вскоре ксилографические инициалы и орнаменты уступили место политипажам (декоративным и рубрикационным элементам, литым, как и шрифт, в гарте).

Таким образом, благодаря преемникам Гутенберга (главным образом, немецким типографам) печатная книга осознала свою специфику как произведение, создаваемое посредством наборной формы. В той же Германии возникли предпосылки к тому, чтобы в печатной книге выявилась и вторая, специфическая ее особенность, а именно, то, что органичной для нее является система черно-белых отношений. Ведь многие экземпляры книг с гравюрами, оставались не раскрашенными, и типографы, рассматривая их, невольно должны были бы оценить качества графики, как полноценной области эстетического творчества.

Однако, если техническая революция в книгопроизводстве произошла в средневековой Германии, то типографская эстетика родилась в ренессансной Италии. Во всех странах Западной Европы, кроме Италии, по началу печатная книга либо подделывалась под рукописную (яркий пример тому — напечатанные на тонком пергаменте французские молитвенники и часословы конца ХУ в.) и предназначалась, как и роскошные манускрипты для верхушки общества, либо, не скрывая новой технологии изготовления и будучи более дешевой, в эстетическом отношении много уступала рукописной.

Для возникновения печатной прессы в Германии существовали определенные предпосылки. Потребность в межличностной коммуникации постепенно привела к созданию писем-газет с их последующим тиражированием. Сегодняшнее понимание газеты как рыночного продукта творчества, приправленного такими атрибутами, как актуальность, универсальность и периодичность, пришло не сразу.

Появление письменной, а точнее печатной журналистики связано в первую очередь с изобретением печатного станка, а тиражирование и распространение прессы — с общественными потребностями в актуальной информации из многих регионов мира и развитием европейских городов в крупные торгово-промышленные центры. Уже в 1571 г. в Аугебурге — тогдашней печатной столице Германии — создано бюро газетных корреспондентов.

Важным шагом на пути прогресса в печатном деле явилось введение стереотипии — изготовления копий набора с целью получения неограниченного числа оттисков с них. Шероховатость и грубость книжной бумаги XVIII века, с одной стороны, и мягкость, податливость типографского сплава — с другой, не позволяли получать с одной печатной формы более 300−400 экземпляров оттисков. Набор быстро «уставал», как говорят полиграфисты, поэтому его приходилось изготовлять заново.

Получение матриц с выгравированных литер или изображения было в принципе известно современникам Гутенберга, оно было положено в основу шрифтолитейного дела. Но изготовление матриц с металлического набора или клише в целом сначала из прессованной бумаги (картона), а потом и металла технологически оформилось только в XVIII веке. С готовых матриц получалось практически сколько угодно отливок (стереотипов) печатной формы.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Варбанец Н. В. Иоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе. М./Книга/ 1980

Кратц Г. Материалы к истории берлинского книгоиздательства Слово в зарубежных коллекциях // Документальное наследие русской культуры в отечественных архивах и за рубежом. Материалы международной научно-практической конференции. 29−30 октября 2003 г. М.: РОССПЭН, 2005.

Немировский Е. Л. Технические аспекты изобретения Иоганна Гутенберга // «Компью

Арт", октябрь 2000.

Литература

Западной Европы. //Под ред. Елистратовой и др. М./Высшая школа/ 1988