Мемуары чиновнима (Ф. Ф. Вигель) об истории служивого сословия в России

Наказаниям за упущения по службе подвергались и чиновники. При медленном решении дел или несвоевременном представлении ведомостей и отчетов виновным задерживали выплату жалованья или, приставив охрану, их запирали «безвыходно» в учреждении до окончания работ. Из известных фактов использования такого способа повышения работоспособности чиновников последний по времени относится к середине 1860-х годов и связан с деятельностью писателя-сатирика и публициста М.Е. Салтыкова-Щедрина в качестве председателя Пензенской казенной палаты. Однажды, когда возникла необходимость срочно получить отчет из Краснослободского уездного казначейства, он предписал «арестовать» бухгалтера и его помощника и «держать их запертыми в помещении казначейства до тех пор, пока они не изготовят отчета и не доставят его в Пензу». Тем не менее уже в 1-и половине XIX века гражданская служба становится легче: отошли в прошлое суровые наказания канцелярских служителей, сократился рабочий день. По воспоминаниям Г. И. Мешкова, поступившего в 1825 году копиистом в Пензенское губернское правление, чиновники собирались к должности к 9 часам, а выходили в 6, иногда в 7 часов вечера. В среду и субботу, когда не отправляли почту, служащие уходили в час дня.

В первой половине XIX века низшие исполнительные места в губернских и столичных учреждениях по-прежнему заполняли дети канцелярских чиновников и служителей, семинаристы, выходцы из других, часто малообеспеченных слоев населения. В условиях жесткой сословной структуры общества крепостной России отличия в сословном и имущественном положении старших и младших чиновников определяли характер их служебных отношений. «…Тогдашние помещики, занимавшие преимущественно на государственной службе высшие должности и привыкшие грубо и дерзко обращаться со своими крепостными крестьянами, точно так же поступали и на службе с лицами им подчиненными…» — писал впоследствии В. И. Глориантов, служивший в 1840—1860-е годы в Нижнем Новгороде.

Очевидно, что проявление власти начальника в столь откровенной форме было не повсеместным явлением.

А вот у Вигеля мы находим высказывание о бюрократии: «…Чертоги коллегии наполнились чиновниками. Можно было ужаснуться собравшегося полчища. Прежние барьеры при Александре были сняты, число определяемых без жалованья ничем не было ограничено, выгода влекла к сему роду службы. (…) Исключая дежурства, весь этот народ не знал никакой другой службы; самолюбие у многих ограничивалось желанием схватить даром чина два-три». Бюрократ 1820-х годов, «коль скоро получит место сколь-нибудь видное, думает быть министром. Он делается горд, в обращении холоден и в то же время словоохотлив, но с теми, которые в молчании по целым часам готовы его слушать… Как бы ни мало было занимаемое им место, он заставляет просителей дожидаться в передней, обходится сними свысока и даже берет взятки, как-будто собирает дань с побежденных».

Как также отмечает Ф. Ф. Вигель, «казалось, все способствовало возвышению в мнении света презираемого дотоле звания канцелярских чиновников, особенно же приличное содержание, которое дано бедным, малочиновным людям и которое давало им средства чисто одеваться и в свободное время дозволительные, не разорительные, не грубые удовольствия». Вот один из анекдотов, содержащихся в «Записках» Ф. Ф. Вигеля, о значении чина.

Чин, особенно гвардейский, накладывал на человека немало обязательств. Гвардеец должен был сам заказать и оплатить себе обмундирование, а оно вместе с золотым шитьем и тонким бельем стоило дорого; также обмундирование своего денщика. Он должен был держать коляску и столько лошадей, сколько ему положено по штату: генералы ездили цугом, т. е. шесть лошадей, запряженные в три ряда попарно; полковники и майоры — четвернею, обер-офицеры (младщие офицеры) — парою. В обществе ходил такой анекдот: «Одна московская дама спросила у английского путешественника, какой чин имеет Питт? Тот никак не умел отвечать ей на это. Тогда генеральство ездило цугом, а штаб-офицеры четверней.

" Ну, сколько лошадей запрягает он в карету?" - спросила она. «Обыкновенно ездит парой», — отвечал он. «Ну, хороша же великая держава, у которой первый министр только капитан», — заметила она. К середине XIX века эти пороки поразили все звенья государственного аппарата, стали обычным и повсеместным явлением. Бесконтрольность должностных лиц, низкий нравственный и образовательный уровень, мизерные оклады, бумаготворчество и многоступенчатость в прохождении бумаг — все это благоприятствовало расцвету взяточничества и казнокрадства, определивших собой период правления Николая I.

Вигель отмечает, что взяточничество не презиралось. Наоборот, был своеобразный героизм в роскошных праздниках солевозной комиссии и кутежах землемеров во время генерального межевания, «которые, идя в баню, поддавали пару не иначе как шампанским…». Рассказы о выдающихся казнокрадах передавались от одного поколения чиновников к другому и, обрастая вымышленными фактами, становились легендами. На протяжении не одного десятилетия неизменной статьей неправедных доходов чиновников многих губерний служили «соляные операции». Добыча соли всегда была связана с крупным казнокрадством. Например, из Илецкого месторождения (Оренбургская губерния), где вырабатывались сотни тысяч пудов соли и получались сотни тысяч рублей, до середины 1840-х годов в казну поступало не более 180 — 200 рублей, остальная сумма оседала в карманах чиновников, которые наживали там огромные капиталы. Неизменные доходы приносили транспортировка и хранение соли. В данном случае умение заключалось в том, чтобы потопить барку «с солью», предварительно продав эту соль, или воспользоваться затоплением соляных амбаров во время наводнения и «…показать утекшую (для казны) такую соль, которая была продана или в преддверии наводнения или после».

Важными источниками неправедных доходов были приношения откупщиков питейных сборов, заведывание казенными крестьянами, а также всякого рода общественные работы, заготовления и подряды. Не дать запрашиваемую сумму — означало обречь себя на многолетнюю волокиту или проиграть дело, так как решение его полностью зависело от воли чиновника, который мог при желании повернуть все в противоположную сторону. В середине XIX века в центральных учреждениях существовали более «тонкие» способы «проведения дел». В департаменте полиции, по слухам, для получения взяток существовала особая агентура, которая находилась в счетном отделении, «как наименее влияющем на дела и, следовательно, наименее могущем возбудить подозрение». Отношение общества к допускавшим злоупотребления было более чем терпимым: «кто много „получал“, тот и высоко почитался, кто получал мало или ничего не получал, кроме жалованья, тот мелко плавал в общественном мнении».

Отсутствие надлежащего контроля за деятельностью правительственного аппарата порождало беззаконие и беспримерное взяточничество. Пагубные последствия этих явлений для общества и меры, необходимые к «истреблению лихоимства», неоднократно обсуждались в Сенате и в специально созданных комиссиях. Однако эти пороки бюрократии продолжали существовать и более того — прогрессировать. Злоупотребления вытекали из самой жизни и состояния общества, поэтому их нельзя было ликвидировать росчерком пера или очередным указом. «Правительство искушает честность, оставляя ее в бедности», — писал по этому поводу в 1803 году публицист и директор Царскосельского лицея В. Ф.

Малиновский. Почти двадцать лет спустя ту же мысль высказал член Государственного совета адмирал Н. С. Мордвинов: «Доколе правосудие в России не будет достаточно вознаграждаемо удовлетворением всех необходимых нужд исполнителей оного, то правда не воссядет на суде, ибо правду водворить не можно там, где скудость обитает! Она несовместима с нищетой…». В правительственных кругах взятки признавались злом, но при низком жалованьи служащих — злом неизбежным и неискоренимым.

Как отмечалось в «Записке» созданного в 1827 году Комитета для соображения законов о лихоимстве, «…близкое к нищете положение большей части посвящающих себя гражданской службе часто самого благорасположенного и лучшей нравственности чиновника невольным образом превращает во врага правительству…».

Заключение

Выводы по работе можно сделать следующие. Тип чиновника первой половины XIX века сформировался под влиянием системы административного управления, к середине века получившей окончательное завершение. Основанная на принципах строгой дисциплины, служебной иерархии и признании высшего авторитета — неограниченной власти императора, эта система отводила довольно скромное место всем остальным структурам власти, рассматривая их лишь в качестве беспрекословных исполнителей высочайшей воли. Деятельность государственной машины, обеспечивающей иллюзорное могущество, была условной по характеру и канцелярской по содержанию. Приводивший ее в движение чиновник относился к низшей и самой многочисленной категории гражданских служащих. Чаще всего он происходил из среды подъячих, канцелярских чиновников, духовенства, реже — из податных сословий и, будучи выходцем из малообеспеченных слоев населения, был незащищен в материальном отношении. Гражданская служба для него — способ прокормить себя. Такой чиновник службу начинал с низших канцелярских должностей и к концу своей карьеры нередко достигал чина коллежского асессора, а с ним — заветного потомственного дворянства.

Иногда этот путь растягивался на два и даже три поколения. Жизнь и условия службы подвергали постоянным испытаниям нравственность чиновника, формируя, в конечном итоге, если не безнравственного, то очень терпимого в этом отношении человека. Поступая на гражданскую службу, он попадал под власть высших чиновников и начальников, происходивших в основном из дворян-помещиков. В основе их отношений лежало сознание «несоизмеримости между господином и слугой».

Отсюда — вседозволенность, надменность, спесь одних и бесправие, угодничество и низкопоклонство других. Низкие оклады, не обеспечивавшие нормальные условия жизни, толкали чиновника на путь должностных преступлений, злоупотреблений и взяточничества. Этот чиновник был неотъемлемой частью породившей его административной системы управления, ее основным работником и основной движущей силой и так же, как сама система, был обречен новыми условиями жизни. Свидетели крутых поворотов российской истории иногда тешили себя надеждой, что николаевский чиновник умер, но каждый раз надежда была напрасной — он бессмертен, как бессмертны черты, составляющие его суть и определяющие само понятие «чиновник».

Список использованных источников

и литературы

I. Источники Вигель Ф. Ф. Записки чиновника. В 6 частях. 3 тт. М.: 2001

Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть первая: «Дооктябрьский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 — 480 с.

II.

Литература

Лотман Ю. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). СПб: 1994 — 399 с.

Никитин С. А. Источниковедение по истории СССР. XIX век.

http://www.opentextnn.ru/history/istochnik/nikitin

Писарькова Л. Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII — первой половине XIX века. Электронная библиотека Рената Гумерова

http://www.gumer.info

Романович-Славятинский. А. Дворянство в России. М.: 1997 — 344 с.

Цейтлин Р. С., Сергеев С. А. История государственного и муниципального управления в России. М.: 2001 — 116 с.

Шепелев Л. Е. Чиновничий мир России. XVIII — начало ХХ в. СПб.: 1999 — 328 с.

Табель о рангах //Хрестоматия по истории государства и права СССР (часть первая: «Дооктябрьский период») / под редакцией Ю. П. Титова и О. И. Чистякова. М.: Юридическая литература, 1990 — С.276

Писарькова Л. Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII — первой половине XIX века. Электронная библиотека Рената Гумерова

http://www.gumer.info

Шепелев Л. Е. Чиновничий мир России. XVIII — начало ХХ в. СПб.: 1999 — С.116

Писарькова Л. Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII — первой половине XIX века. Электронная библиотека Рената Гумерова

http://www.gumer.info

Цит. По Н. В. Гоголь. Собр. соч. т.2

Писарькова Л. Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII — первой половине XIX века. Электронная библиотека Рената Гумерова

http://www.gumer.info

Цит. По А. Гвоздев. Воспоминания. Шепелев Л. Е. Чиновничий мир России. XVIII — начало ХХ в. СПб.: 1999 — 328 с.

Цейтлин Р. С., Сергеев С. А. История государственного и муниципального управления в России. М.: 2001 — С.65

Цейтлин Р. С., Сергеев С. А. История государственного и муниципального управления в России. М.: 2001 — С.66

Писарькова Л. Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII — первой половине XIX века. Электронная библиотека Рената Гумерова

http://www.gumer.info

Никитин С. А. Источниковедение по истории СССР. XIX век.

http://www.opentextnn.ru/history/istochnik/nikitin

Лотман Ю. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). СПб: 1994 — С.189

Вигель Ф. Ф. Записки чиновника. В 6 частях. 3 тт. М.: 2001 — Т. 1 С.154

Вигель Ф. Ф. Записки чиновника. В 6 частях. 3 тт. М.: 2001 — Т. 1 С.158

Романович-Славятинский. А. Дворянство в России. М.: 1997 — С.171

Вигель Ф. Ф. Записки чиновника. В 6 частях. 3 тт. М.: 2001 — Т. 1 С.166−167

Вигель Ф. Ф. Записки чиновника. В 6 частях. 3 тт. М.: 2001 — Т. 2. С.188

Цит. По Глориантов В. В. Воспоминания. Ссылка на него см. Шепелев Л. Е. Чиновничий мир России. XVIII — начало ХХ в. СПб.: 1999 — 328 с.

Вигель Ф. Ф. Записки чиновника. В 6 частях. 3 тт. М.: 2001 — Т.2 С. 127

Вигель Ф. Ф. Записки чиновника. В 6 частях. 3 тт. М.: 2001 — Т. 2 С. 141

Писарькова Л. Ф. Российский чиновник на службе в конце XVIII — первой половине XIX века. Электронная библиотека Рената Гумерова

http://www.gumer.info